Белый лебедь на черной реке. Мифы финно-угорских народов

Вяйнямёйнен узнает заветные слова

Потерпев неудачу в царстве Туонелы, Вяйнямёйнен отнюдь не отказался от намерения отыскать волшебные слова. Встречный пастух посоветовал ему обратиться к Випунену. Вот только дорога к Випунену не из самых легких: пролегает она по концам иголок, по остриям мечей, по лезвиям секир. Вяйнямёйнен отправился к Ильмаринену, чтобы тот выковал ему железные сапоги и рубашку, но Ильмаринен сказал, что Випунен давно умер. Все же Вяйнямёйнен отправился в путь и, преодолев все препятствия, о которых предупреждал его пастух, увидел Випунена: могучий чародей лежал вросши в сырую землю, на его лице, бороде и плечах росли деревья. Достал Вяйнямёйнен меч, срубил деревья, выросшие из тела Випунена, воткнул в рот великану железный кол и велел ему пробудиться.

Тяжело пошевелились огромные веки Випунена, с легким стоном просыпающегося человека он сомкнул зубы и ощутил боль от железного кола. От движений Випунена Вяйнямёйнен, стоявший на его губе, поскользнулся и упал прямо в рот великана. Сделал Випунен вздох и проглотил певца Калевалы.

«Вот несчастье так несчастье», – сокрушенно подумал Вяйнямёйнен, очутившись в темном желудке исполина. Тут он вспомнил про свой нож; из его березовой рукоятки он выстрогал лодку и поплыл по кишкам Випунена, с трудом пробираясь через узкие проходы. Найдя подходящее место, Вяйнямёйнен стал ковать; рукава его рубашки послужили ему мехами, шуба – поддувалом, колено – наковальней, а рукой он орудовал как молотком. Ужасный шум, доносившийся из его чрева, обеспокоил Випунена, и он потребовал, чтобы незваный гость назвал себя и покинул его тело.

– А зачем мне уходить? – хитрил Вяйнямёйнен. – Мне и здесь хорошо. Живу себе в свое удовольствие, ем твою печень, легкие, сало. Тихо, тепло, удобно! А свою кузницу я, пожалуй, размещу прямо в твоем сердце и буду колотить так, что ты света белого не взвидишь… если только ты не откроешь мне некие слова, обладающие волшебной силой.

Открыл Випунен ларец заклинаний и стал петь о начале вещей: как возникли земля и небо, солнце и месяц, откуда произошли ветры и звезды. Остановили свой бег небесные светила, внимая слову великого чародея, замерли текучие воды: вся природа, затаив дыхание, слушала пение Випунена. Наконец Вяйнямёйнен решил, что узнал все, что ему нужно, и попросил Випунена открыть рот пошире, чтобы он мог выбраться наружу. С радостью исполнил великан его просьбу, и довольный Вяйнямёйнен отправился домой. Теперь ему не составило труда достроить свою лодку.

Соперничество Вяйнямёйнена и Ильмаринена

Снова решил Вяйнямёйнен свататься к дочери хозяйки Похъёлы. Расписал он яркими красками свою новую лодку, поставил паруса красного и синего цвета и поплыл в далекий северный край. Его увидела сестра Ильмаринена Анникки, которая рано утром стирала белье на берегу. Они разговорились. Анникки поинтересовалась, куда собрался Вяйнямёйнен, краса и гордость Калевалы. Не хотел седовласый певец говорить ей о цели своего путешествия, трижды солгал он, будто бы отправляется ловить лососей, охотиться на гусей или на войну, но ни разу не поверила ему Анникки. Пришлось Вяйнямёйнену сказать правду. Сразу же побежала Анникки к брату, торопится предупредить его, что старый Вяйнямёйнен задумал обойти его, завладеть девушкой, которая по праву принадлежит ему, Ильмаринену. Опечалился мастер. Велел он Анникки истопить ему баню. После мытья Ильмаринен преобразился: теперь он сиял красотой и здоровьем. Надел Ильмаринен нарядную одежду, сел в стальные сани и поспешил в Похъёлу отстаивать свои законные права.

Путь Ильмаринена пролегал вдоль берега моря, и на третий день он догнал Вяйнямёйнена. Предложил он старцу уговор: пусть девушка сама выбирает себе мужа, неволить ее ни один из них не будет. Вяйнямёйнен согласился.

Появление Вяйнямёйнена и Ильмаринена произвело переполох в доме хозяйки Похъёлы. Не зная, добра или лиха ожидать им от чужестранцев, Лоухи велела дочери поджечь ветвь рябины: если польется кровь, на них идут войной, если вода – намерения у гостей мирные. Но с рябины потекла не кровь и не вода, а потек мед; значит, быть сватовству. Вышла хозяйка Похъёлы с матерью и дочерью навстречу гостям, сразу узнала женихов.

– Гляди, сколько добра привез Вяйнямёйнен в своей лодке, – потихоньку сказала Лоухи дочери, – а Ильмаринен приехал с пустыми руками. Когда войдут они в дом, подай кружку меда тому, кого ты выбрала. Подай ее Вяйнямёйнену, дочка, ты поняла меня? Вяйнямёйнену!

– А мне Ильмаринен мил, пусть и нет у него богатства, – с вызовом ответила своенравная девушка. – Погляди, какой он красивый; и Сампо он выковал, никто другой не сумел бы это сделать. Разве можно с ним сравнить дряхлого Вяйнямёйнена!

Не послушалась матери дочь хозяйки Похъёлы, отказала она вещему старцу.

Свадьба Ильмаринена

Пришлось хозяйке Похъёлы смириться с выбором дочери, но сдаваться так просто она не собиралась. Старая Лоухи приготовила для будущего зятя несколько опасных поручений: вспахать поле со змеями, да так, чтобы плуг даже не качнулся, поймать в царстве мертвых медведя Маналы и добыть щуку из реки Туонелы без невода. Пал духом Ильмаринен, но невеста помогла ему своими советами справиться с этими тяжелыми испытаниями, подсказала, какие орудия помогут ему добиться успеха: поле надо пахать золотой сохой, украшенной серебром, поймать медведя поможет стальная узда, выкованная в пене трех потоков, а щука не скроется от огненного орла с железными когтями. Все сделал Ильмаринен так, как советовала ему невеста, исковал чудесные орудия и с честью вышел из всех трех испытаний.

Пришлось теперь хозяйке Похъёлы дать согласие на свадьбу, хотя она и не упустила случая пожурить Ильмаринена за то, что его орел оторвал у щуки голову и отведал ее мяса. Узнав об этом, поник головой Вяйнямёйнен, стал собираться в обратный путь. Заповедал Вяйнямёйнен своему народу, что не должен старец свататься к молодой девице, если у него есть юный соперник.

Тем временем в Похъёле начали готовиться к свадьбе. Из Карелии привели огромного быка; с большим трудом нашли мясника, способного его зарезать. Чтобы пиво было вкуснее, хозяйка Похъёлы добавила в него еловых шишек, дрожжей из слюны медведя и меду. Дым из котла, в котором варилось пиво, заволок пол-Похъёлы и всю Карелию. Видел его на своем острове и Лемминкяйнен; поначалу он подумал, что началась война, а узнав, в чем дело, недобро изменился в лице: «Пусть варят, оно пригодится на м о е й свадьбе», – процедил он сквозь зубы.

Во все концы разослали гонцов с приглашением на свадьбу, лишь Лемминкяйнена, зная его буйный, задиристый нрав, строго-настрого запретила приглашать хозяйка Похъёлы.

С целой толпой спутников прибыл на свадьбу Ильмаринен. Ласково встречает их Лоухи, велит расседлать и накормить их коней. Теперь уже и она дивится красоте Ильмаринена. Масло, семгу, свинину, пиво – все самое лучшее подает на стол радушная хозяйка.

– Что за пир без песни! – воскликнул Вяйнямёйнен, беря кружку с пивом. – Неужели никто не потешит нас золотым напевом?

Все приумолкли, лишь один маленький мальчик вызвался спеть для гостей.

– Нет, петь песни должно мудрым, – сказал какой-то старик.

– Так никто не хочет? – обвел глазами присутствующих Вяйнямёйнен. – Ну, тогда спою я.

Дивились люди песне Вяйнямёйнена, радостью наполнила она их сердца. Закончив пение, Вяйнямёйнен попросил бога Укко благословить гостеприимных хозяев.

Перед отъездом в Калевалу старшие наставляли новобрачных, учили их премудростям семейной жизни. Молодой жене советовали забыть о родительской ласке и девичьих радостях, быть трудолюбивой, смиренной, во всем угождать родне мужа. Жениху велели ласково и заботливо обходиться с женой, быть с ней терпеливым, а если все-таки потребуется ее наказать, то знать меру и никогда не бить при посторонних.

В доме Ильмаринена молодых тоже встречали угощением и песнями. Когда Вяйнямёйнен после пира навеселе возвращался домой, его сани налетели на камень и сломались. Пришлось старцу снова спуститься в царство Туонелы и раздобыть у Маны бурав, чтобы починить их.

Лемминкяйнен едет в гости

Черная обида на похъёльцев, обошедших его приглашением на свадьбу, поселилась в сердце Лемминкяйнена. Не до хозяйства ему теперь, все валится у него из рук. Вскочил Ахти на лошадь, поскакал к дому матери, просит накормить его, истопить баню и принести нарядную одежду.

– На охоту собрался, сынок? – спросила мать.

– Нет, мать, в Похъёлу еду, на свадьбу, – глаза Лемминкяйнена сверкнули злобным огоньком. – Что-то погулять охота!

– Не езди, сыночек, – принялась упрашивать его мать, – тебя ведь туда не звали.

– У кого есть добрый меч, тому приглашение не нужно, – отрезал Лемминкяйнен.

– Но в дороге смерть будет трижды подстерегать тебя, – предупредила мать. – Сперва тебе встретится огненная река; на ее берегу сидит орел, который убивает всех путников. Затем на твоем пути возникнет огненный ров, полный раскаленных камней. И наконец, у самых ворот, ведущих в Похъёлу, в самом узком месте, рыщет волк Унто; он сгубил уже сотни героев.

– Не страшны мне эти напасти, – отвечал Лемминкяйнен, – мои чары сильнее.

– Это еще не все, – продолжала мать. – Двор Похъёлы окружает железный частокол высотой до неба; вместо кольев в нем – копья, вокруг которых обвились змеи, вместо связок – ящерицы, и повсюду ползают змеи, а одна, самая страшная, лежит прямо у входа, готовая заглотить тебя своей огромной пастью.

– Ну, со змеями мне воевать не впервой, – усмехнулся Лемминкяйнен. – Разве мало я их извел, когда распахивал наше поле?

– Но воины Похъёлы сильны и многочисленны. Они убьют тебя.

– Прежде они сами падут от моего меча, – в голосе Лемминкяйнена звучала непоколебимая уверенность в собственной силе.

Взял Лемминкяйнен меч, секиру и лук, оставшиеся ему от отца, велел рабу запрягать лошадь. Не без душевных колебаний отправился Ахти в опасный путь: все же в глубине души он ощущал страх, но решения своего не изменил.

Через час пути Лемминкяйнен увидел на дороге стаю чернышей, которая при его приближении пугливо взмыла вверх. Ахти подобрал несколько перьев: мало ли что может пригодиться в дороге.

Дальше поехал Лемминкяйнен, и, как и предупреждала его мать, путь ему преградила огненная река. Посреди реки пылала скала, на которой, грозно маша крыльями, сидел орел, изрыгавший из клюва пламя. Увидел орел Лемминкяйнена, спрашивает, куда тот держит путь. Не таясь, отвечает ему Лемминкяйнен и просит посторониться, дать ему дорогу.

– Если сможешь пройти через мою глотку, так и быть, проезжай, – говорит орел.

Нисколько не озадаченный этим условием, Лемминкяйнен достал перья чернышей, скатал их в комочки, потер пальцами, и комочки превратились в стаю глухарей. Бросил их орлу в горло Лемминкяйнен и легко миновал огненную реку.

Совсем немного проехал Лемминкяйнен, как его лошадь испуганно заржала и подалась назад. Перед ним был огненный ров, заполненный огромными камнями. Обратился Лемминкяйнен к богу Укко, попросил его послать снегопад. Со всех сторон света набежали тучи, и повалил густой снег. Скоро на месте раскаленного рва бурлило волнами озеро. С помощью заклинания Лемминкяйнен построил ледяной мост и благополучно перебрался на другой берег.

И волка, поджидавшего его у ворот Похъёлы, без труда перехитрил находчивый Лемминкяйнен. Скатал он комок овечьей шерсти, и превратилась она в стадо ягнят. Бросился волк ловить ягнят, а Лемминкяйнен, посмеиваясь, продолжил свой путь.

Вот и усадьба хозяйки Похъёлы. Видит Лемминкяйнен, что все, о чем говорила ему мать, правда: и забор до неба, и копья вместо кольев, и отовсюду доносится змеиное шипение. Достал Лемминкяйнен свой нож и стал яростно колоть страшную ограду; один за другим летели во все стороны куски смертоносного железа, пока не рухнули все семь шестов, на которых покоился забор. Лемминкяйнен подъехал к воротам. Чудовищная змея, протянувшаяся от одного их столба к другому, сотней неподвижных глаз, в каждом из которых тускло мерцал огонек смертельной злобы, следила за каждым движением отважного калевальца, тысячей длинных, как копья, извивающихся жал грозила ему гибелью. Но вид ужасного чудовища не напугал удалого забияку.

– А ну прочь с дороги, мерзкий червяк! – дерзко крикнул змее Лемминкяйнен, замахиваясь на нее ножом.

Злобно зашипела змея и, высоко поднявшись на хвосте, широко разинув пасть, двинулась на отважного пришельца. Вспомнил Лемминкяйнен заклинания против змей, которым некогда научила его мать, стал громко выкрикивать их, бесстрашно гарцуя перед чудовищем на метавшемся из стороны в сторону напуганном коне. Свернулась змея в клубок и трусливо поползла прочь. Путь к дому хозяйки Похъёлы был свободен.

– Ну, хозяин, вот и я! – весело воскликнул Лемминкяйнен, без стука войдя в комнату, где празднество было в самом разгаре, и встал в середине, широко раздвинув ноги и уперев руки в бока. – Что, найдется у тебя ячменя моей лошадке, а для меня добрая кружка пива?!

Остолбенев от такой дерзости, гости молча воззрились на незваного пришельца. Веселье за столом смолкло.

– Оно, может, и нашлось бы, – степенно проговорил наконец хозяин, – если бы ты вошел, как должно: у дверей остановился, хозяевам поклонился.

– Пусть Лемпо¹ здесь стоит у входа, – холодно бросил Лемминкяйнен, – а у моего отца в этом доме всегда было и место за столом и гвоздь, на который он мог повесить свою одежду. Отчего бы и мне не чувствовать себя здесь столь же вольготно?

С этими словами Лемминкяйнен широким, размашистым шагом подошел к краю стола и с такой силой опустился на лавку, что она затрещала.

– Видно, не ко времени я заявился, – громко сказал он, небрежно развалясь и нетерпеливо постукивая пальцами по столу. – Что-то не несут мне пива.

– Сдается мне, Лемминкяйнен, что не в гости ты приехал, а искать с нами ссоры, – сказала Лоухи (другое имя которой было Ильпотар). – Не готово угощение: тебе бы вчера приехать или завтра.

Лицо Лемминкяйнена исказилось от гнева.

– Стало быть, без меня все сожрали, как собаки! – крикнул он, ударив кулаком по столу. – И впрямь собаки: собрали одно отребье, батраков в лохмотьях, лишь для меня за вашим столом не нашлось места! Но теперь-то уж вы дадите мне и поесть и выпить или горько пожалеете, не будь я Лемминкяйнен!

Велела Лоухи служанке принести Лемминкяйнену еды и пива. Но от свадебного пира остались только рыбьи кости, увядшая ботва репы, сухая хлебная корка да жидкое пиво. Посмотрел Лемминкяйнен на жалкое угощение, презрительно поморщился.

– В Туонелу отправлять таких хозяев! – бросил он и отодвинул от себя тарелки. Пива все-таки выпил, предварительно выудив из кружки крючком набившихся туда змей, и даже крякнул от удовольствия.

– Нежеланный я гость в этом доме, ох, нежеланный! – прищурившись с недоброй усмешкой, покачал Лемминкяйнен головой. – А то нашлось бы у вас для меня угощение получше.

– Ты зачем сюда явился? – решительно обратился к Лемминкяйнену хозяин, видимо, решивший положить конец выходкам наглеца. – Кто тебя звал?

– Незваный гость дороже званого, – будто не замечая закипающего гнева хозяина, в той же глумливой манере продолжал Лемминкяйнен. – Не хотите угощать даром, так хоть продайте снеди. Денег хватит, не сомневайтесь.

Вконец рассвирепел хозяин Похъёлы, уже с нескрываемой враждебностью глядит он на развалившегося за столом Лемминкяйнена.

– Река есть, из нее и хлебай сколько влезет, – резко бросил он.

Лемминкяйнен состроил насмешливо-недоуменную гримасу:

– Я что, теленок, чтобы пить из реки?

Начал Лемминкяйнен творить заклинания и сперва создал быка с золотыми рогами, который вылакал до капли разлившуюся вдруг на полу лужу; затем невесть откуда взявшийся волк сожрал быка. Следом за ним появился заяц и стал бесстрашно скакать прямо перед мордой волка, но возникшая из ничего собака растерзала зайца. Еще белку, куницу, курицу и ястреба создал чародейством Лемминкяйнен; все они последовательно убивали один другого.

– А ну хватит! Убирайся отсюда, ты, исчадье Хийси! – закричал хозяин, срывая со стены свой меч.

– А вот это уже дерзость! – произнес Лемминкяйнен, вскакивая с места и, в свою очередь, обнажая оружие. – Кто ж это позволит, чтобы его так бесцеремонно сгоняли с места! Отец мой, бывало, храбро мерился на мечах. И хоть мой меч и зазубрился, рубя кости врагов, а все же, думаю, я не посрамлю славы своего рода!

Яростно бросились противники друг на друга. Меч хозяина Похъёлы длиннее, чем у Ахти, обрушил он на врага град ударов, но ловко уворачивается от них Лемминкяйнен, успевая еще и подтрунивать над противником:

– В чем провинились твои стропила, что ты рубишь их в щепки?

Трудно сражаться в доме, предложил Ахти выйти во двор. Снова сыплет удары хозяин Похъёлы, но ни разу не смог он попасть в Лемминкяйнена.

– Ну, теперь мой черед, – весело сказал Ахти. – Глядь, хозяин, что это у тебя блестит на шее?

Хозяин Похъёлы невольно опустил взгляд, пытаясь разглядеть свою шею, и в это мгновение Лемминкяйнен быстрым ударом снес противнику голову. Поднял ее калевалец, подошел к забору, на кольях которого красовались человеческие черепа, и надел на единственный свободный кол. После этого Лемминкяйнен как ни в чем не бывало вернулся в дом и велел служанке принести ему воды, чтобы помыть испачканные в крови руки.

Разъярилась хозяйка Похъёлы, видя смерть мужа, сто вооруженных воинов по ее зову двинулись на Лемминкяйнена. Пришлось храброму калевальцу спасаться бегством.

Лемминкяйнен в бегах

Выбежал Лемминкяйнен во двор, ищет взглядом коня, но конь исчез. Пришлось Ахти обернуться орлом, взмыть высоко в поднебесье. Трудно Лемминкяйнену лететь, обжигает его солнечный жар. Взмолился Лемминкяйнен к богу Укко, просит закрыть его от солнца облаком. Дальше летит калевалец; вдруг видит: прямо на него стрелой летит ястреб, а глаза у него горят точь-в-точь как у убитого им хозяина Похъёлы.

– Куда торопишься, Ахти? Наша битва еще не кончена, – молвит он ему.

– Ястребу орла не заклевать, так и расскажи в своей Похъёле, – ответил ему Лемминкяйнен и что было мочи устремился к дому.

Увидела его мать из окна, вышла навстречу.

– Что ты такой мрачный, сынок? – спрашивает она с беспокойством. – Или обнесли тебя кружкой на пиру в Похъёле, или твой конь опозорился в беге, или там женщины над тобой смеялись?

– Пусть бы только попробовали: уж я бы им показал, – проворчал в ответ Лемминкяйнен. – Послушай, мать: не время сейчас для разговоров. Ты лучше собери покорее мне еды в мешок; мне нужно скрыться подальше отсюда, а не то худо будет.

– Боже мой, сынок, что ты натворил?! – всплеснула руками мать.

Узнав о произошедшем в Похъёле, она сокрушенно покачала головой:

– Говорила я тебе: не езди в Похъёлу. Куда ж тебе теперь податься?

– Сам не знаю, – беспокойно оглядываясь по сторонам, сказал Лемминкяйнен. – Может, ты что посоветуешь?

– Даже не знаю, – задумалась мать. – Хоть деревом стань, хоть рыбой, хоть зверем, все равно беда настигнет… Хотя постой! Есть одно место, где ты будешь в полной безопасности. Но прежде, чем я его тебе назову, поклянись самой страшной клятвой, что в течение десяти лет ты не возьмешь в руки меч и не пойдешь ни на какую войну.

Дал клятву Лемминкяйнен.

– За девятью морями есть остров. На нем твой отец когда-то без забот прожил целый год, когда в нашем краю бушевала война. Укройся там, а когда все уляжется, возвращайся домой.

Почти три месяца добирался Лемминкяйнен до заветного острова. С берега его лодку увидели три девушки, дожидавшиеся родных. Пристал к берегу Лемминкяйнен, просит разрешения вытащить лодку на сушу. Девушки указали ему подходящее место. Спрашивает Лемминкяйнен, есть ли здесь место, чтобы укрыться от опасности. Ответ его радует: на острове много крепостей и домов, способных вместить хоть сотню беглецов. А вот на надел земли под пашню он может не рассчитывать: все земельные угодья на острове уже поделены. Зато попеть и поплясать здесь можно вволю. И тем доволен Лемминкяйнен, он тут же заводит песню. От его песни вырастают рябины и дубы, на ветвях которых растут золотые кольца; у сидящих на них кукушек из клювов течет золото и серебро. Дальше пел Лемминкяйнен, и песок превращался в жемчуг, а деревья покрывались золотыми цветами; колодец с золотой крышкой, пруды, в которых плавали утки, – все это появилось силой песни Лемминкяйнена. Изумленные, взирали на это чудо девушки.

– Я и не так бы спел, будь я у себя дома, – наслаждаясь произведенным впечатлением, похвалился Лемминкяйнен.

Девушки показали ему свободный дом, который Лемминкяйнен силой волшебства тут же заполнил всей необходимой утварью и съестными припасами.

Великая слава пошла о Лемминкяйнене по острову, все женщины жаждали с ним познакомиться, ни от одной не встречал Лемминкяйнен отказа. Скоро из каждой сотни женщин не осталось и трех, которых не соблазнил бы неутомимый калевалец.

Лишь одну старую деву, жившую на окраине деревни, обошел своим вниманием Лемминкяйнен. Тогда старуха пришла к нему сама и пригрозила, что если он не уделит и ей толику того, что в избытке дарит другим женщинам, то она нашлет на него чары и его лодка разобьется о скалы. Не испугался угроз Лемминкяйнен, не польстился на старуху. Но как-то вечером он решил, потехи ради, наведаться к старой деве. Идет Лемминкяйнен по улице, заглядывает в окна домов и видит: в каждом из них отцы и братья обесчещенных им женщин точат мечи, чтобы расправиться с любвеобильным калевальцем. Повернулся Лемминкяйнен, побежал на то место, где он оставил свою лодку, и – о, ужас! – видит, что она обратилась в пепел. Сделал Лемминкяйнен новую лодку из маленьких кусочков дерева и устремился прочь от подарившего ему столько радости, но ставшего теперь смертельно опасным острова. Очень горевали из-за его отъезда оставленные им девушки, плакал и сам Лемминкяйнен.

На третий день его плавания налетела буря и разбила утлое суденышко калевальца. День и ночь Лемминкяйнен добирался вплавь, пока не увидел на западе землю. Его приютили мать с дочерьми, жившие на берегу. Подкрепив свои истощенные силы и отдохнув у добрых, гостеприимных хозяек, Лемминкяйнен сделал новую лодку и без дальнейших приключений добрался домой.

Но нерадостным было его возращение. Вот и родные места: острова, проливы, сосны на пригорке… Но где же его дом? Место, где стояла усадьба Лемминкяйнена, поросла елями и можжевельником. Горько заплакал Лемминкяйнен, два дня не мог унять он свое горе. На третий день Лемминкяйнен увидел летящего орла, который поведал ему, будто бы его мать была убита врагами, которые сожгли его дом. Еще горше зарыдал Лемминкяйнен, жгучее раскаяние терзает ему сердце.

Когда первый порыв горя прошел и Лемминкяйнен немного успокоился, он заметил на траве едва различимый след, который вел в лес. Пойдя по следу, он вышел к хижине, где обнаружил свою мать, живую и невредимую. Радости Лемминкяйнена не было предела. Мать рассказала ему, как пришли люди Похъёлы и сравняли их дом с землей. Утешил мать Лемминкяйнен, обещал ей построить новый дом, краше прежнего; забыв о пережитых горестях, с упоением расписывал он свою веселую, беззаботную жизнь на острове.