Павловский вальс

Глава 14

Одним из поздних вечеров, приблизительно через две недели после отъезда сына, Ольга Владимировна вышивала в гостиной. Она вышивала тёплый свитер и думала о Петре. Где он? Добрался ли? Где служит? И бережёт ли себя? К общему в таких случаях беспокойству добавлялись и многочисленные слухи о сотнях кораблях противника с несколькими тысячей пушек и огромной армией. И вся эта громада направлялась к берегам Крыма. Об этом писали все газеты Санкт-Петербурга. Ольга Владимировна, ранее не выносившая всех этих сплетен, как она их называла, теперь каждое утро начинала с чтения газет. Каждый раз она выискивали признаки улучшения обстановки, но так и не находила. Рано или поздно снова наступит мир, – успокаивала она себя после каждого прочтения.

И сейчас она думала о сыне и войне. К беспокойству добавлялась и некая гордость за Петра. Она знала его и знала, что он никогда не посрамит имя Азанчеевых. Но как бы на рожон не полез? Вопросы и противоречия. Они владели Ольгой Владимировной всё время. Наверное, как и любой любящей матерью. Она не могла не беспокоиться за сына. Как не могла не понимать, что он обязан был выполнить свой долг.

В гостиной появился Олег. Он выглядел совершенно трезвым. После отъезда Петра, он ни разу не прикоснулся к спиртному. Всё время старался поддерживать Ольгу Владимировну, хотя и сам беспокоился за Петра не меньше её. Его что-то тревожило. Ольга Владимировна поняла это, когда Олег закинул ногу на ногу и начал тереть колено правой рукой. Он делал это неосознанно. Он всегда это делал неосознанно. Ольга Владимировна хорошо знала эту его привычку. Она означала, что Олега что-то мучает.

– Рассказывай! – продолжая вышивать, негромко проронила Ольга Владимировна.

Олег устремил на неё недоумённый взгляд.

– Вы о чём, матушка?

– Ты чем-то взволнован. Я это вижу и хочу узнать причину!

Олег сразу помрачнел. Ольга Владимировна заметила эти перемены и от волнения даже перестала вышивать.

– Судя по всему, всё даже хуже чем я думала. Ты получил весточку…от Пётра?

– В каком-то смысле, да!

– Он…ранен?

– В каком-то смысле, да!

– Олег! Что случилось?

– Мы должны помешать этой свадьбе. Пётр не должен жениться на Анне!

Ольга Владимировна облегчённо вздохнула, но только для того, чтобы обрушиться с упрёками на Олега:

– Да как ты можешь, Олег? Разве тебе не совестно? Твой брат на войне, перед лицом смерти…

– Вот именно, – гневно закричал Олег, – Пётр на войне, а она, его невеста, проводит время в увеселениях. И ты хочешь, чтобы я на всё это спокойно смотрел?

– О чём ты говоришь, Олег?

– Я только что от Малобольских, – Олег успокоился так же внезапно, как и разозлился. – Анна там. Танцует, веселиться. В общем, счастлива вполне. Возле неё увиваются десятки ухажёров. И почти все величают её графиней Азанчеевой. Она с ними танцует. И не только, но и позволяет всякие мелкие вольности. И это на виду всего общества. Ведёт себя с непозволительной легкомысленностью. И не только по отношению к Петру, но и к нашей семье. Мне по этому поводу уже высказали. Оказывается, это не первый выход Анны. Она просто умиляется своей будущей роли в качестве графини Азанчеевой. И бывает везде, где только возможно. Да и матушка её ничуть не отстаёт от дочери.

Ольга Владимировна с недоверчивостью выслушала сына.

– Анна совсем не такова, какой ты её описываешь!

– Да снимите уж свои очки, матушка! Вы в них ничего не видите! – раздражённо ответил Олег. – Анне нужен граф Азанчеев и все преимущества, которые с ним связано. До Петра ей дела нет. Она твердит, что любит его. Но разве так ведут себя любящие люди? Только он уехал, она начала кокетничать и жеманиться. Да и ещё всякий раз намекать кому не лень о том, что её уже сейчас вполне можно считать графиней и относиться соответственно.

– Мне странно всё это слышать. Я никогда не представляла Анну такой, какой ты её описываешь.

– Матушка, она показывала лишь то, что Пётр хотел видеть. Она знает, что он влюблён в неё без памяти вот и бессовестно пользуется этим. Она и меня пыталась унизить. Ещё до помолвки указала на дверь.

– Невозможно! – бледнея, вскричала Ольга Владимировна.

– Вы же не думаете, что я могу солгать вам, матушка?

Ольга Владимировна отрицательно покачала головой.

– Я молчал только потому, что она относилась с должным уважением к моему брату. Но его я унижать не позволю. Я хочу поехать к ней и откровенно поговорить.

– Я сама поеду. И немедленно.

Ольга Владимировна отложила вышивание и затрясла в колокольчик. Как только пришла Лиза, она приказала приготовить карету.

– Еду к Анчуковым!

Лиза была удивлена поздним визитом, но не сказала и слова. Она молча кивнула и быстро удалилась.

– Я подожду вас здесь! – сказал Олег вслед уходящей Ольге Владимировне.

Ольга Владимировна переоделась и уже через четверть часа ехала в карете, направляясь в дом к Анчуковым. Ей не верилось, что Анна способна вести себя столь непозволительно. Просто не верилось. Она не думала о том, как объяснит свой визит. Ей хотелось глядя в глаза Анне задать вопросы, которые появились после рассказа Олега.

Карета остановилась. Прежде чем Фёдор открыл дверь, Ольга Владимировна услышала смех. Вне всякого сомнения, смеялась Анна. Этот смех неприятно резанул ей слух. Он звучал развязно с изрядной долей вульгарностью. Ольга Владимировна резко отворила дверцу кареты и вышла. Взгляду ей предстала карета запряжённая четвёркой лошадей. Справа от кареты, недалеко от освещённого входа, ведущего в дом Анчуковых… стоял незнакомый мужчина. Он стоял на коленях перед Анной и покрывал поцелуями её руки. Она и не пыталась убрать их. Она смеялась и подзадоривала кавалера.

– Как вы смеете? – гневно закричала Ольга Владимировна.

Мужчину словно ветром сдуло. Он прыгнул в карету. Через мгновение она резко тронулась с места и укатилась.

– Простите, – пробормотала Анна, – это всего лишь…

– Следуйте за мной! – резко оборвала её Ольга Владимировна, направляясь к двери. Дверь была отворена. Видимо ждали Анну. В холле Ольгу Владимировну встретила с распростёртыми объятиями хозяйка дома. Но она так и застыла, когда послышался ледяной голос Ольги Владимировны:

– Я разрываю помолвку. Я так же категорически запрещаю использовать имя моего сына вместе с именем Анны. Прощайте!

– Пётр, сам попросил меня веселиться. Не понимаю, чем вы недовольны? Да и какое вы имеете право вмешиваться в отношения графа Азанчеева и его невесты? – с откровенным вызовом спросила Анна.

– Прекрасно, что мне довелось увидеть ваше подлинное лицо! – Ольга Владимировна бросила на Анну презрительный взгляд. – Надеюсь, в дальнейшем вы избавите нашу семью от своего внимания?!

– Зря надеетесь! – криво усмехаясь ответила Анна. – Пётр любит меня. Ни вы, ни кто другой, не сможете изменить эту истину.

– Использовать чувства Петра…мерзко. Просто мерзко. Других слов я не нахожу. В ближайшее время Пётр будет извещён о моём решении. Вам никогда не стать графиней Азанчеевой. Никогда. Я позабочусь об этом.

– Не вам решать, кто станет графиней Азанчеевой! – крикнула ей вслед Анна.

Ольга Владимировна вышла на улицу и села в карету. Её всю трясло.

– Как я могла так ошибиться в Анне? – повторяла она до самого дома.

Едва увидев Ольгу Владимировну, Олег вскочил на ноги.

– Всё гораздо хуже, чем ты рассказывал, – с ходу бросила Ольга Владимировна. – Анна ведёт себя просто омерзительно и даже не пытается это скрыть. Я не хочу волновать Петра, сейчас, когда он в опасности. Но как только он приедет, я всё ему расскажу. Я скорее умру, чем позволю ему жениться на Анне.

Анна же в это самое время, захлопнула дверь перед самым носом матери, которая всё пыталась вызнать причину ссоры с Азанчеевой. Анна не собиралась слушать мать. Она вообще никого не собиралась слушать. Она чувствовала тягу к жизни и развлечениям, но при этом и мысли не допускала о том, чтобы расстаться с мечтой, которую она лелеяла целых пять лет, с момента встречи с Петром. Поразмыслив о своём положение и возможных будущих неудобствах, Анна решила опередить Ольгу Владимировну. Пётр должен был от неё всё узнать. Анна прекрасно знала его характер. Он никому не позволял задевать Анну. Он бы и матери не позволил.

Через минуту, Анна уже писала письмо:

«Дорогой, мой самый дорогой на свете человек! Мой милый и нежный Пётр! Мой жених и будущий супруг! Моя бесконечная любовь и смысл жизни! Ты и представить не можешь, как я тосковала по тебе всё это время. Каждый день, с утра до вечера я думала о тебе. Сотни вопросов и все страшные. А если, в то время, когда я думаю о тебе, ты находишься в смертельной опасности? Может, ты ранен? Может тебе холодно или голодно? Напиши мне Пётр, напиши, иначе я сойду с ума, или умру, мучаясь от неизвестности. Ах, Пётр, как же тяжела разлука с тобой…я смею надеяться, что и ты скучаешь по своей Анне. Хотя, может я и ошибаюсь. Ты такой красивый и возле тебя столько женщин…они смотрят на тебя так, что мне хочется убить их всех до одной, но сначала закричать: Не смейте на него смотреть! Только я могу, только я…Мне так тоскливо, так тоскливо. Сегодня, я впервые позволила себе ненадолго выйти из дома и сразу прокляла себя за это. На улице меня поджидал меня какой-то мужчина. Он бросился на колени и прежде чем я успела понять что происходит, он…он поцеловал мою руку. Но хуже всего то, что ваша уважаемая матушка стала свидетельницей этой гнусной сцены. Я ничего не успела ей объяснить. Не успела ничего сказать в свою защиту. Она совершенно справедливо отчитала меня. Я понимаю, что сама во всём виновата. Бесконечно виновата перед тобой и твоей матушкой. Я готова была на коленях вымаливать у неё прощение, но она слушать ничего не пожелала. Она запретила приходить к вам в дом. Но не только. Даже не знаю, как и сказать…ваша матушка разорвала нашу с вами помолвку и наше с вами будущее. Я люблю вас всей душой, но вынуждена с покорностью принять решение вашей матушки. Прощайте Пётр. Это моё последнее к вам письмо.

P.S. У меня к вам последняя просьба. Ничего не говорите вашей матушке. Я бы не хотела стать причиной ссоры между вами. Несмотря ни на что, я буду ждать вашего возвращения. С любовью к вам, Анна.

Анна сложила письмо и надписала сверху: Отправить в штаб Черноморского флота, графу Азанчееву.

Глава 15

Тем временем, все четыре лейтенанта прибыли в Севастополь, на место своей будущей службы. Первым делом следовало отправиться в штаб и получить назначение на корабли. Этим они и занялись. Пётр, Никита, Артур и Андрей шагали по улицам Севастополя и полный грудью вдыхали морской воздух. Сбылась их мечта. Очень скоро они будут на корабле и вступят в бой с противником.

Андрей толкнул в бок Петра.

– Ты тоже заметил?

Пётр кивнул. Город им показался мрачным. На улицах находилось немало гражданских и военных. Все как один выглядели подавленными. В воздухе так и висела гнетущая тишина.

– Я тоже заметил, – подал голос Артур. – А ты? – вопрос был адресован Никите.

– Не твоё дело! – огрызнулся в ответ Никита.

Пётр и Андрей, только и могли, как осуждающе покачать головой. Никита всю дорогу беспричинно злился на Артура. И это злость никак не проходила. Хорошо, хоть Артур с пониманием принимал все выпады Никита в свой адрес. Иначе не миновать ссоры. Ни Пётр, ни Андрей не знали причину злости Никиты. Но Артур знал. Он опасался, что Никита разозлится и всё расскажет Петру. Последствия могли стать для него весьма печальными. Артур успел тысячу раз пожалеть о том злосчастном поцелуе. И не потому что, он не желал Анну. Он желал ей сильнее чем когда бы то ни было. Но страх перед ответными действиями Петра был гораздо сильнее. Артур знал, что Пётр не простит ему этого поцелуя. И он, возможно, не стал бы драться на кулаках. Пётр вполне мог вызвать его на дуэль. И тогда Артур оказался бы перед выбором: Бесчестье или смерть! Пётр стрелял великолепно. Он никогда не промахивался. Артур тому был сам свидетелем не однажды. Сам он так и не научился толком стрелять и не представлял угрозы для любого серьёзного противника. Именно страх раз за разом заставлял его смолкать перед Никитой. Он надеялся, что они попадут на один корабль. Но только вдвоём. Без Петра и Андрея. Потому что, Андрей, несмотря на свою изнеженность, обладал столь же сильным характером, как и Пётр. Он мог рассказать Петру, а мог и сам за него ответить. Этих двоих стоило опасаться. А с Никитой он бы поладил. При всей своей злости, это был добряк, который не представлял бы для него опасности, не стань он свидетелем того злосчастного поцелуя.

Обо всём этом думал Артур, следуя позади Никиты. Никита сам ускорил шаг, чтобы не идти рядом с Артуром.

Один за другим все четверо, в приподнятом настроении вошли в штаб. Здесь все выглядели ещё более мрачными. Приметив дежурного офицера по штабу, все четверо направились к нему и чётко, по-военному доложили о прибытии.

– На корабли желаете получить назначение? – переспросил их дежурный офицер и коротко бросил. – Следуйте за мной.

Он вывел всех четверых на балкон, откуда открывался великолепный вид на Севастопольскую бухту. В бухте красовалась целая эскадра, состоящая из линейных кораблей и фрегатов. У всех кораблей паруса были подняты. Казалось ещё мгновение, и они ринутся вперёд, навстречу морской стихии.

Раздался пушечный выстрел. Ядро повредило мачту одного из фрегатов. Все четверо поддались вперед, словно не веря своим глазам. В этот момент началась канонада. Один за другим ядра летели в сторону кораблей, разрывая их на части. Канонада стихла так же внезапно, как и началась. Повреждённые огнём орудий, корабли эскадры стали медленно погружаться в воду.

– Пойдёте на второй бастион, – сказал им дежурный офицер, – там сейчас двадцать орудий. Людей не хватает.

– Позвольте, – заволновался Артур. – Как на второй бастион? Я же морской офицер…

– Здесь все морские офицеры, – оборвал его дежурный офицер. – Но у нас больше нет флота. Поэтому будем воевать на суше. Я подпишу приказ. Оставайтесь здесь.

Они остались вчетвером. Артур никак не мог успокоиться.

– Так нельзя, – повторял он, – нас обязаны отправить на корабли. Я не хочу и не могу воевать на суше.

– Замолчал бы что ли, – закричал на него Никита, – и так на душе тошно, а тут ты ещё ноешь. Морской офицер? Куда поставят там и будешь сражаться.

Несмотря на гнетущую обстановку, Пётр с Андреем невольно улыбнулись. Вот уж от кого, а от Никиты они не ожидали услышать таких слов. Судя по всему, среди них всех, он единственный сохранял присутствии духа. Пётр и Андрей ничего не сказали, но и им было не по душе служить ан суше. Они всю жизнь мечтали о море. И вот тебе….домечтались. Но что оставалось делать? Следовало подчиниться приказу. Они рассуждали подобным образом, поскольку даже близко не подозревали, в каком тяжёлом состоянии находится Севастополь.

Вторым бастионом оказался укреплённый пункт на возвышенности. Насыпь из земли и песка разделённая на двадцать почти ровных частей с бойницами и проходами для подноса снарядов к орудиям. За насыпью стояли несколько землянок. Именно там отныне им предстояло жить. Артур был просто в ужасе от будущего места службы. Пока они осматривали укрепления, появился лысоватый мужчина средних лет в морском мундире капитан-лейтенанта.

– Командир второго бастиона, Ершов! – представился он.

Все четверо вытянулись в струнку и доложили о своём прибытии с указанием фамилии и звания.

Ершов улыбнулся.

– Здесь в таких формальностях нет необходимости. Мы не на корабле, к величайшему сожалению. Устраивайтесь в офицерской землянке. Она у нас одна, но в ней достаточно места. Скоро обед. Мы все обедаем вместе. А вы как угодно. В общем располагайтесь. И особо не высовывайтесь. Время от времени нас обстреливают. Впрочем, вы скоро сами со всем убедитесь.

– Мне это место не нравится, – пробормотал Артур, оглядываясь вокруг себя.

Они выглядели совсем не привычно среди прочих солдат и офицеров. И тому причиной были новенькие мундиры, которые никак не вязались с запыленной, а порой и грязной формой прочих сослуживцев.

Сделав глубокий вздох, Пётр пошёл первым делом знакомиться с офицерами. Чуть помедлив, за ним последовали Андрей и Никита. Последним поплёлся Артур.

Глава 16

Раздался оглушительный вой, а вслед за ним земля содрогнулась от взрывов. Вся землянка мгновенно ожила. Пётр выскочил босой в одной рубашке и несмотря на холод, ветер и взрывы во всю прыть устремился к «левому борту», как называли орудия расположенные с левой стороны. Он подбежал к одному из орудий и сразу же взобрался на насыпь, чтобы увидеть, где находится противник. Его кто-то схватил сзади, стащил вниз, а в следующее мгновение, накрыл своим телом. Рядом, очень близко раздался мощный взрыв. В ушах Петра зазвенело. Он попытался подняться, но его не отпускали. Следом раздалось ещё два взрыва.

– Они всегда стреляют по три раза. Хитрые больно, – раздался голос его спасителя. Он откатился в сторону и помог Петру подняться. Пётр посмотрел на насыпь, потом посмотрел на воронку позади насыпи. Не оставалось сомнений в том, что это рядовой спас ему жизнь. Но благодарить, не было времени.

– К орудию! – закричал Пётр, первым бросаясь выполнять свой приказ. Его спаситель не отставал от него и всё время подсказывал, что нужно делать. Вот и первый выстрел по наступающим цепям противника. Пётр поднёс фитиль к орудию. Раздался грохот. Орудия откатилось назад. Выстрел следовал за выстрелом. В перерывах между выстрелами, Пётр вставал на коленки и смотрел в бойницу, по совету того же рядового. Потом снова подносил фитиль к орудию. Он никого не замечал вокруг. Только просил снаряды. Вокруг всё заволокло дымом. Над всем бастионом непрерывно грохотали орудия. И не только над бастионом. Канонада доносилась и спереди и справа.

Орудие раскалилось докрасна от выстрелов. Пётр в очередной раз хотел поднести фитиль, но его остановил спокойный голос Ершова:

– С таким рвением, вы всех нас погубите! Надобно охладить орудие. Да и вам надобно охладиться!

Ершов ушёл. Пётр отложил фитиль в сторону и снова взглянул на своего спасителя. Тот успел откуда-то притащить ведро воды и сразу окатил им пушку. Она зашипела в ответ.

Спасителю Петра на вид было около сорока лет. Это был бородатый мужчина с блестящими глазами. Его глаза постоянно блестели. Чувствовалось, что он радуется возможности сразиться с противником. Пётр позавидовал ему. Мало что спас мою жизнь, да ещё и храбрец каких мало, – последний вывод он сделал, когда увидел, как этот самый спаситель поднялся и побежал по насыпи, открывая себя для выстрелов противника. Но канонада к тому времени стихла. И выстрелов не было слышно. Наступило временное затишье.

Рядом с Петром снова появился Ершов:

– Это Семён Постов. Держитесь от него подальше!

– Он мне жизнь спас! – Пётр не сумел сдержать негодования.

– Он же вас и под пули бросит, – резко ответил Ершов, – ещё недавно, он состоял в чине капитан-лейтенанта, Затем был разжалован за трусость.

– Невозможно. Он совсем не похож на труса.

– Постов уплыл на шлюпке один. Он бросил своих товарищей умирать в холодной воде. За то и был разжалован. Имейте это в виду, лейтенант Азанчеев.

Пётр проводил взглядом уходящего Ершова, потом посмотрел на насыпь. Постова там уже не было. Потом огляделся по сторонам. Особого ущерба бомбардировка не нанесла. Даже раненых в пределах видимости не наблюдалось. Впереди сновали солдаты. Они то и дело подносили заряды к орудиям. Рядом с ним неожиданно возник мальчик. Он протянул Петру кувшин с водой. Вид кувшина вызвал у Петра жажду. Он приложился к горлышку и очень долго пил. Потом вернул кувшин обратно и поблагодарил мальчика. Тот ничего не ответил. Просто побежал дальше. Сквозь дым проступили очертания Никиты и Андрея:

– Ты чего босой? Холодно ведь?! – ещё издали радостно закричал Андрей.

Никита и Андрей подбежали и начали обнимать его так, словно не ночевали вместе в землянке, а не виделись несколько лет. Пётр тоже обнимал их и смеялся. Это был их первый бой и все остались живы.

Эту картину с улыбкой наблюдал Ершов и его заместитель, поручик Есаулов.

– Какого мнения о новичках? – спросил Есаулов, вместе с Ершовым наблюдая за встречей друзей.

– Радуются как дети, – Ершов широко заулыбался. – Впервые порох понюхали, оттого и радуются. И что тут скажешь? Молодцы все трое. Анчуков и Акатьев сразу побежали помогать бомбардирам, а этот, – Ершов указал на Петра, – сам встал у орудия. Вроде, как и бомбардировать толком не умеет, но не сдаётся. Напором берёт.

– Азанчеев, первым побежал среди офицеров!

– Вот, вот, – оживился Ершов, – о том и говорю. Первым и будет в бою. За чужими спинами прятаться не станет, как этот…как его?

– Лейтенант Астольц! – подсказал Есаулов.

– Нашёлся-то лейтенант?

– Нашёлся. Говорит, живот прихватило, вот и не успел вместе со всеми.

– Понятное дело. Чего ещё могло случиться?

– Что будем с ним делать? С Астольцом?

– Дай ему немного времени. Пусть освоится. Нелегко ведь ему. На корабле собирался служить, а тут на тебе и в помощники к бомбардиру. Дадим время, поможем. Пусть освоится. Самого наверное, совесть мучает.

Внезапно снова раздался рёв. Снаряды начали ложиться рядом с бастионом. Все бросились к орудиям и открыли ответный огонь по батареям противника. С той стороны снова стихла канонада. И сразу на бастион были брошены цепи пехоты и кавалерия. Орудия вели почти непрерывный огонь, не позволяя противнику приблизиться. Цепи поднимались три раза и три раза отступали. Лишь к вечеру бой начал утихать. Пришло сообщение о том, что противник перебрасывает большие силы, включая много орудий. Битва только начиналась и все это хорошо понимали. Поздней ночью, Пётр, Андрей и Никита, сели писать письма домой. Артура не было. Он занимался подвозом бомб до самого утра. А потом, не выспавшись, побежал вместе со всеми отражать очередную атаку противника.

– Я же сказал, подтянется, – сказал Ершов, наблюдая за действиями Астольца.

Второй день пребывания на бастионе оказался гораздо тяжелее первого. Бомбардировки позиций второго бастиона прекращались только для того, чтобы пехота могла пойти в атаку. Создавалось ощущение, что к противнику постоянно прибывают свежие силы. Несмотря на явное преимущество противника, особенно в батареях, атаки отбивались одна за другой. К вечеру противник снова откатился и затих. Все уже посчитали бой завершённым, когда прямо на позиции разорвались несколько снарядов. Два офицера были убиты прямым попаданием и ещё семь человек ранены. Среди них оказался и Андрей Акатьев. Осколки раздробили левую ногу. Когда Пётр, Никита и Артур прибежал к нему, Андрей сидел на земле и держась за окровавленную ногу постоянно стонал. Ногу Андрея быстро перевязали, а потом сразу уложили на носилки. Ранение оказалось весьма тяжёлым.

– Отвоевался! – раздался чей-то голос.

Пётр и Никита сами несли носилки с Андреем. Они же его бережно уложили в повозку и ободряли как только возможно до самого отъезда. А перед тем как лошадь тронулась, они по очереди обняли Андрея и пожелали скорейшего выздоровления.

За всей этой сценой следил Артур.

– Вот он, путь домой! – думал он, глядя как увозят Андрея. – И честь свою сохраню…и рядом с Анной буду, пока Никита с Петром живот будут надрывать. А может, и сгинут здесь. Он только сейчас мог признаться себе, что всегда желал смерти Петру. Он его ненавидел. Ненавидел всегда. Может поэтому и подружился. Он завидовал всему, что имелось у Петра, и никогда не было бы у него самого. Начиная от дома и богатства заканчивая Анной.

Оставалось только обдумать детали, чтобы никто не догадался о подлинной причине его ранения. Но и здесь ему повезло. Даже придумывать ничего не пришлось. Он услышал, как возле него обсуждали ночную вылазку в стан противника. Целью была батарея противника.

– Ночная вылазка? Конечно, – обрадовался в душе Астольц. Оставалось только выбрать подходящее время и осуществить свою идею.