Семь сестер. Сестра жемчуга

Через три часа, уже за завтраком – вкуснейший свежеиспеченный хлеб с ароматным клубничным вареньем, – миссис Мак Кромби вручила Китти увесистый пакет.

– Это тебе, моя милая, – ласково улыбнулась благодетельница. – Твоя мать попросила меня придержать подарки от домашних вплоть до самого Рождества. Я знаю, как ты скучаешь по своей семье. Надеюсь, подарки от близких не только доставят тебе радость, но и смягчат хоть немного боль разлуки с Шотландией.

– Ой! – Китти взяла в руки тяжелый пакет. Слезы тут же брызнули из ее глаз, но она быстро смахнула их.

– Вскрой же пакет, дитя мое! Мне и самой не терпится узнать, что там внутри. Ведь этот пакет был вместе со мной в течение всего нашего долгого плавания.

– А может, нужно подождать до завтра? – нерешительно спросила Китти.

– У немцев существует несколько иная традиция, – подала голос Эдит. – Они вскрывают полученные подарки именно в сочельник. Правда, мы у себя дома делаем это уже ближе к вечеру, непосредственно перед застольем. Так что вперед, дорогая! Смело вскрывайте свой пакет.

Китти разорвала упаковочную бумагу, и оттуда посыпались всякие трогательные вещицы, тотчас же наполнившие ее душу радостью и умилением. Коробочка с маминым вкуснейшим песочным печеньем, разноцветные ленты от сестер, их рисунки и самодельные открытки. Отец передал в подарок молитвенник в красивом кожаном переплете. Подарок отца Китти тут же вернула в коробку, даже не удосужившись прочитать дарственную надпись.

Оставшуюся часть утра Китти посвятила домашним хлопотам. Сама предложила свои услуги. Стала учить чернокожую служанку на кухне, как надо правильно раскатывать тесто, затем принялась помогать кухарке начинять небольшие сдобные ракушки сахарной смесью из мелко нарубленного миндаля и изюма. Эту популярную в Шотландии начинку для пирогов миссис Мак Кромби специально привезла с собой из дома. А еще в сегодняшнем праздничном меню значился гусь плюс в прохладной кладовке своей очереди дожидалась индейка, которую нужно было приготовить уже назавтра. Во второй половине дня, когда снова установилась нестерпимая жара, Китти поднялась к себе, мысленно поздравила с наступающим сочельником своих близких, которые еще только-только проснулись. Ведь у них в Шотландии сейчас раннее утро. Она представила себе, с каким нетерпением ее сестрички будут ждать наступления вечера и сколько еще радостей сулят им эти два праздничных дня. Вчерашнее алкогольное опьянение все еще давало о себе знать: чувствовалась слабость во всем теле. А потому Китти решила немного вздремнуть после обеда и очнулась от сна, только когда в дверь постучали.

– Входите! – отозвалась Китти сонным голосом. В комнату вошла Агнес, бережно неся на своих руках что-то струящееся и льющееся, из шелка нежного бирюзового цвета.

– Это вам от миссис Мак Кромби, мисс, – пояснила Агнес, обращаясь к Китти. – Ее рождественский подарок вам. Она сказала, чтобы вы обязательно надели платье к ужину.

Китти молча проследила за тем, как Агнес повесила платье на дверцу шифоньера. Еще никогда в своей жизни Китти не видела такого изысканно красивого платья. Пугало лишь одно. А вдруг она начнет потеть и тогда не сможет поднять руки? Иначе все за столом увидят пятна от пота.

Ровно в пять семейство Мерсер в полном составе собралось в гостиной. Китти представили знаменитой родоначальнице всей семьи, самой бабушке Алисе. Округлое полное лицо старушки тут же расплылось в доброжелательной улыбке, мгновенно обозначив многочисленные морщинки. Ее синие глаза тоже искрились радостью. Ничего похожего на вечное осуждение, которое постоянно читалось во взгляде Эдит. Китти искренне пожалела о том, что не может поговорить с Алисой как следует, ибо старушка общалась преимущественно на немецком. Несмотря на долгие годы жизни в Аделаиде, разговаривать на английском она так и не научилась. Эндрю перевел Китти слова своей бабушки: она, дескать, извиняется перед ней за свое слабое знание английского языка. При этом Алиса тепло пожала Китти руку, и Китти тотчас же поняла, что Алиса Мерсер с радостью приветствует ее в доме, который изначально принадлежал ей.

Китти по-хорошему позавидовала обоим братьям Мерсер, которые с легкостью переключались с одного языка на другой, разговаривая с близкими то на немецком, то на английском. А еще ее очень тронуло, что семейство Мерсер не обошло рождественскими подарками и ее. Так, Эдит и Стефан подарили Китти гребень из слоновой кости, Эндрю – красивые сережки с крохотными жемчужинками, а Драммонд преподнес пакет с прикрепленной к нему запиской, написанной от руки.

Дорогая мисс Макбрайд!

Этой запиской я уведомляю Вас, что Ваш основной рождественский подарок дожидается Вас на дне шифоньера в Вашей комнате. Не волнуйтесь, это – не паук.

Драммонд

Прочитав записку, Китти взглянула на довольное лицо Драммонда, затем развернула пакет, достала оттуда небесно-голубую ленту и благодарно улыбнулась:

– Спасибо, Драммонд. Какой красивый цвет. Я обязательно украшу этой лентой волосы, когда буду собираться на ужин.

– Этот цвет точно в тон вашим глазам, – прошептал в ответ Драммонд, пока внимание всех остальных присутствующих обратилось на Стефана, вручившего подарок своей жене.

– Дорогая моя, поздравляю тебя с Рождеством! – Стефан нежно расцеловал супругу в обе щеки. – Надеюсь, тебе понравится мой подарок.

В бархатной коробочке лежала огромная жемчужина-кулон на изящной серебряной цепочке. Гладкая молочно-белая поверхность жемчужины переливалась всеми цветами радуги в последних лучах заходящего солнца.

– Господи! – воскликнула Эдит, пока сестра застегивала цепочку у нее на шее. – Снова жемчуг!

– Эта жемчужина совершенно необычная, дорогая. Наш самый лучший экземпляр из всего улова за минувший год. Не правда ли, Эндрю?

– Да, папа, ты абсолютно прав. О том, что она лучшая наша находка, официально объявил сам Т. Б. Эллис, мама. В этом году в водах вокруг Брума ничего лучшего нам поймать не удалось.

Китти завороженно наблюдала за тем, как мерцают и переливаются огоньки в жемчужном кулоне, который уютно расположился на пышной груди Эдит. Поражали не только размеры жемчужины. Удивило еще и то равнодушие, с которым Эдит приняла подарок мужа.

– А вам нравится жемчуг? – поинтересовался у Китти Эндрю, присаживаясь рядом с ней на обитую бархатом кушетку.

– О да! Очень! – чистосердечно призналась Китти. – Помню, в детстве я без устали открывала все ракушки с моллюсками, которые попадались мне на берегу моря в Лейте, в надежде найти в одной из них жемчужину, но, конечно, жемчужина мне так и не попалась. Ни разу!

– Да вряд ли в ваших широтах поиски жемчуга обернулись бы удачей. Ведь для выращивания жемчуга нужен особый климат и особый сорт устриц. Не говоря уже о том, что весь процесс выращивания жемчужины может затянуться на долгие и долгие годы.

После того как состоялся обмен подарками, все обитатели дома разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к ужину. А Китти воспользовалась моментом, чтобы посмотреть, какой же подарок к Рождеству ей приготовил Драммонд. Зная его страсть к розыгрышам, можно легко предположить, что это бутылка виски. Или мертвый паук в рамочке… Коробочка оказалась такой крохотной, что Китти пришлось изрядно пошарить по днищу шифоньера, прежде чем она нашла подарок. Простая коробочка, перевязанная такой же простенькой лентой. Сгорая от любопытства, Китти открыла коробочку и обнаружила внутри небольшой серый камешек, совершенно невзрачный на вид.

Китти взяла камешек в руку, мгновенно почувствовав горячей ладонью его прохладу. Интересно, что бы все это значило, подумала Китти в полнейшем недоумении. Да таких камешков полно на побережье в их Лейте. Просто обычная галька синевато-серого цвета безо всяких вкраплений и жилок. Китти поднесла камень к свету. Ничего! Даже никаких полосок не видно.

Она перевернула камень на другую сторону и увидела там полуистершуюся от времени гравировку. Китти принялась с любопытством разглядывать ее, водя пальцем по канавкам, бороздкам и выступающим краям, которые уже стерлись за столько лет, пройдя, судя по всему, через множество рук. Однако, несмотря на все свои усилия, она так и не смогла прочитать надпись или разобрать рисунок гравировки.

Китти положила камешек в горку, стоявшую рядом с ее кроватью, чувствуя некоторые угрызения совести по поводу своих предположений о коварных замыслах Драммонда подшутить над ней в очередной раз. После чего позвала Агнес, чтобы та помогла ей облачиться в новое платье и застегнуть на спине крохотные перламутровые пуговички, которые простирались до самой шеи. Китти тут же стало невыразимо душно, и она показалась сама себе похожей на того рождественского индюка, которого туго спеленали, связали ему ножки и крылышки, прежде чем сунуть в духовку. Собственное отражение в зеркале подтвердило эти ассоциации. Однако бирюзовый цвет платья как нельзя лучше гармонировал с цветом глаз, которые тут же засверкали бирюзовыми красками. Агнес закрепила на ее кудрях ленту, подаренную Драммондом, Китти нанесла немного румян на щеки, после чего поднялась из-за туалетного столика и направилась вниз, к остальным гостям.

– Ну, мисс Макбрайд, сегодня вы чудо как хороши! – прокомментировала ее появление в холле миссис Мак Кромби голосом довольной мамаши-наседки. – Я с самого начала знала, что этот цвет великолепно подойдет тебе, дитя мое.

– Большое вам спасибо, миссис Мак Кромби. Я еще никогда не получала такого красивого рождественского подарка. Это самый лучший подарок! – торопливо поблагодарила ее Китти.

В эту минуту в парадную дверь снова позвонили: прибыла очередная порция гостей к праздничному ужину. Женщины прошли в гостиную, где уже собрались те, кто приехал пораньше.

– Так говорите, самый лучший подарок? – насмешливо поинтересовался у Китти Драммонд, возникнув за ее спиной. – Полностью обворожил вас, да? – В своем парадном вечернем костюме он выглядел просто потрясающе.

– Я просто пыталась быть вежливой, только и всего. И еще раз спасибо за ленту… и за камешек тоже. Хотя, если честно, я и понятия не имею, что он обозначает.

– О, моя дорогая мисс Макбрайд! Это от камешек – очень редкая, можно сказать уникальная, вещица. Его еще называют священным камнем. Когда-то эта сакральная реликвия принадлежала какому-то аборигену, представителю племени аррернте. Он получил ее в дар в день своего совершеннолетия как символ его новых обязанностей.

– Вот это да! – восхищенно воскликнула Китти, но тут же сверкнула глазами в сторону Драммонда. – Но вы, надеюсь, не украли этот камень?

– За кого вы меня принимаете, Китти? Или я, по-вашему, бродяга с большой дороги? Если уж хотите знать, то я нашел этот камешек несколько недель тому назад, когда возвращался домой со своего скотоводческого ранчо.

– Хочу верить, что человек, которому изначально принадлежал столь драгоценный амулет, не потерял его случайно?

– Думаю, этого человека уже давным-давно нет в живых. Так что вряд ли он предъявит нам свои претензии. А сейчас, мисс Макбрайд, – Драммонд снял с подноса, который проносили мимо них, два бокала, – могу я предложить вам бокал шерри?

Веселые чертики снова запрыгали в его глазах, но Китти решительно отказалась:

– Нет, спасибо. Я не хочу.

– Должен отметить, что вы сегодня начистили свои перышки по полной. Хорошо выглядите! – Драммонд залпом осушил небольшое количество шерри в своем бокале, а затем проделал то же самое и с бокалом, который изначально предназначался для Китти. – Поздравляю вас с Рождеством, Китти, – задушевно добавил Драммонд. – Могу сказать, что знакомство с вами стало для меня поистине… самым настоящим приключением.

– Мисс Макбрайд…

Китти повернулась на голос и увидела перед собой Эндрю. А все-таки, подумала она, наличие в одном доме двух абсолютно похожих друг на друга близнецов порой изрядно нервирует. Такое чувство, будто у тебя все время двоится перед глазами.

– Добрый вечер, Эндрю. Еще раз большое вам спасибо за такие красивые сережки. Как видите, я их сегодня надела.

– Рад отметить, что они прекрасно дополняют ваше нарядное платье. Предлагаю поднять небольшой бокал шерри в честь наступающего Рождества.

– О, мисс Макбрайд у нас исключительная трезвенница. Ни капли в рот, не так ли, мисс Макбрайд? – промурлыкал Драммонд у нее над ухом.

Глядя, как он вальяжной походкой удаляется от них, Китти задалась вопросом, когда же она, наконец, соберется с духом и влепит хорошую пощечину по его самодовольной физиономии, чтобы раз и навсегда стереть с нее эту издевательскую ухмылку. Гости между тем уже собрались в столовой, где их поджидал обильный праздничный ужин: запеченный гусь, традиционный картофель, тоже запеченный в духовке, и даже хаггис, национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов, порубленных с луком. Миссис Мак Кромби специально привезла его с собой из Эдинбурга, тщательно сохраняя деликатес в морозильной камере на судне в течение всего их долго плавания. Глядя на наряды гостей и обилие драгоценностей на дамах, Китти поняла, что встречает сочельник вместе со сливками общества Аделаиды. Справа от нее сидел приятный немец, беседовавший с ней на безукоризненном английском языке. Он пространно рассказывал о своем пивоваренном бизнесе и о своих виноградниках, которым, судя по его рассказам, местный климат в горах Аделаиды пришелся по душе.

– Здесь климат точь-в-точь как на юге Франции, виноград созревает превосходно. Помяните мое слово, через несколько лет весь мир будет охотиться за австралийскими винами. Вот это, – немец поднял одну из бутылок, стоявших на столе, – как раз уже наше вино. Могу я предложить вам отведать глоток?

– Нет, благодарю вас, мой господин, – поспешила отказаться Китти. Еще одного издевательского взгляда Драммонда, сидевшего как раз напротив нее, она просто не вынесет.

После ужина гости сгрудились вокруг рояля и хором пропели на немецком Stille Nacht, популярный рождественский гимн «Тихая ночь, святая ночь». Потом с таким же воодушевлением исполнили и несколько английских рождественских хоралов. Аккомпанировала Эдит, которая оказалась весьма талантливой пианисткой. Вот она повернулась к своему старшему сыну и сказала:

– Эндрю, а ты не споешь нам?

Гости дружными аплодисментами проводили его к роялю.

– Прошу простить меня, леди и джентльмены. Но я сегодня явно не в голосе. Как вы догадываетесь, в Бруме у меня было мало возможностей попрактиковаться в занятиях вокалом, – обратился Эндрю к собравшимся. – Если не возражаете, я сейчас спою для вас отрывок из оратории Генделя «Мессия» под названием «Каждая долина будет возвышена…»

– А я постараюсь наилучшим образом подыграть ему, – добавила Эдит.

– Боже мой! Какой прекрасный голос! – растроганно прошептал винодел, сосед Китти по застолью, когда Эндрю закончил петь и комната взорвалась бурными аплодисментами. – Наверняка он мог бы стать выдающимся оперным певцом. Но жизнь распорядилась иначе… И у отца его другие планы на сына. Вот такова наша Австралия на самом деле, – добавил винодел со вздохом. – Отары овец, стада коров, богатство, часто полученное сомнительным путем… А вот по части культуры мы еще сильно отстаем. Но ничего! В один прекрасный день все изменится и наша страна станет совсем другой, помяните мое слово!

Около одиннадцати вечера гости в сопровождении своих грумов разошлись по каретам и направились в центр Аделаиды на полуночную мессу.

Собор Святого Петра впечатлял своей архитектурой: резные готические шпили, казалось, пронизывали небеса, ровное пламя свечей, горящих внутри, выплескивалось наружу, отражаясь в разноцветных витражах. Эдит и миссис Мак Кромби в сопровождении Драммонда направились к собору. Эндрю помог Китти вылезти из кареты.

– У вас такой красивый голос, – сказала ему Китти.

– Спасибо. Мне все так говорят. Впрочем, я отношусь к этому спокойно. Знаете, человек никогда не ценит то, что ему достается легко. К тому же мне мой голос здесь совсем без надобности. Разве только затем, чтобы развлекать родителей и их гостей по большим праздникам, – добавил Эндрю, когда они присоединились к толпе других прихожан, поднимавшихся по ступенькам к центральному входу в собор.

Внутри церковь тоже поражала своими размерами и пышным убранством. Высокие сводчатые арки обрамляли с двух сторон скамьи для прихожан. Служба уже началась. Пожалуй, отец назвал бы разворачивающееся действо официозом. Воздух был насыщен ароматами ладана, духовенство облачилось в пышные, расшитые золотом ризы. Ральфу это все точно не понравилось бы. Китти подошла за Святым причастием, преклонив колени перед алтарем, заняв место между Драммондом и Эндрю. Здесь хотя бы ноги не мерзнут, подумала она, вспомнив, какой зверский холод обычно царит в церкви ее отца в Лейте во время рождественской службы.

– Ну, как вам понравилась служба? – поинтересовался у нее уже позднее Эндрю, когда они направлялись к выходу. – Знаю, вы привыкли к несколько иным богослужениям.

– Думаю, Господь не имеет ничего против того, как именно ты молишься Ему и как долго восславляешь Его имя, – тактично ответила Китти.

– Если этот Бог вообще существует. В чем я лично сильно сомневаюсь, – услышала она из темноты голос Драммонда.

Позднее, уже у себя в спальне, еще раз проверив на сон грядущий, плотно ли она закрыла дверь, ведущую на террасу, а потом внимательно обозрев потолок в поисках непрошеных гостей в виде мохнатых пауков, которые потом снова вознамерятся запрыгнуть к ней на постель, Китти, размышляя о событиях минувшего дня, пришла к выводу, что день получился необыкновенно насыщенным и чрезвычайно интересным.

10

Промежуток времени между Рождеством и наступлением Нового года (в Австралии предновогоднюю ночь называют кануном Нового года) обитатели Алисия-Холл предавались различным увеселениям и развлечениям. Они выбрались на пикник в Элдер-Парк, где с удовольствием послушали духовой оркестр, выступавший со сцены. А на следующий день отправились на экскурсию в зоопарк Аделаиды. Китти с удовольствием разглядывала различных пушистых обитателей зоопарка – большеглазых опоссумов и прелестно-милых коал. Между тем Драммонд изо всех сил тянул Китти в серпентарий. Ему не терпелось продемонстрировать ей различных змей, рассказать, какие из них вполне безвредные существа, а какие могут своим укусом убить на месте.

– Вот взять, к примеру, питонов. В своей массе они тоже абсолютно незлобивы, но могут вам устроить сущий ад, если вы случайно, не заметив под ногами, наступите на него. А у австралийских питонов к тому же очень неброская коричневатая окраска. Их очень трудно различить на земле, и они особенно зловредны. А вот этот, – он ткнул пальцем в стекло, указав на обитателя клетки, обвившего в углу какой-то прут, – полосатый, его еще называют тигровой змеей. Укусы этих тварей смертельны. Но запомните раз и навсегда: змеи нападают только тогда, когда ты их сам потревожишь, – уточнил Драммонд на всякий случай.

Он даже предложил Китти покататься на слоне, являющемся гордостью всего зоопарка Аделаиды. Кое-как Китти вскарабкалась на морщинистую серую спину своего извозчика. Уселась сверху и сразу же почувствовала себя настоящим индийским магараджей, картинки с изображением которого она разглядывала когда-то в книгах.

– Подождите, вы еще не пробовали покататься на верблюде! – прокричал ей снизу Драммонд. – Вот это, доложу вам, будет приключение. Потрясет так потрясет.

Вечером, вернувшись домой, Китти тотчас же уселась писать письмо домой. Живописала родным во всех красках, как она покаталась на слоне, да еще где! В Австралии, самом необычном из всех мест на земле.

Наступил канун Нового года. Китти сообщили, что обычно в этот день Эдит устраивает у себя большой праздничный вечер с обилием гостей.

– Каждый год одно и то же! – недовольно пробурчал Драммонд за завтраком. – Мало того что прием, так она же еще заставляет нас облачаться в тартаны.

– И что такого? – искренне удивилась Китти. – У нас в Эдинбурге люди носят свои тартаны круглый год.

– Между прочим, мисс Макбрайд, довожу до вашего сведения, что я родился и вырос в Австралии и никогда моя нога не ступала на землю Шотландии. Очень сомневаюсь, что такое случится когда-нибудь. Если бы мои парни на ранчо в Килгарра прознали про то, что я тут прыгаю вокруг елки в юбке, как какая-нибудь девчонка, представляю, какие бы шуточки посыпались в мой адрес. Не дай бог услышать!

– Но разве так уж трудно доставить удовольствие маме хотя бы на один вечер? – подал голос Эндрю. – В конце концов, не забывай, Шотландия – это ее родина, и мама до сих пор скучает по ней. Да и мисс Макбрайд, уверен, мамина затея придется очень по душе.

– А я как-то даже не подумала о том, чтобы взять с собой тартан нашего клана, – сокрушенно ответила Китти и даже прикусила губу от обиды на собственное недомыслие.

– О, мама с удовольствием поделится с вами одним из своих. Не сомневаюсь в этом. У нее шкаф трещит по швам от обилия этих шотландских нарядов. Всякие там накидки, пледы, пояса и прочее. А сейчас прошу простить меня. – Драммонд поднялся из-за стола. – Но мне еще нужно решить кое-какие дела в городе, прежде чем отправиться в Европу.

– Ваш брат отплывает в Европу? – поинтересовалась Китти у Эндрю, когда Драммонд вышел из комнаты.

– Да. Завтра. Вместе с отцом. Драммонд хочет купить в Европе несколько голов скота. Поголовье его стада в этом году существенно сократилось. Тому и засуха поспособствовала. Да и аборигены со своими копьями наперевес охотятся постоянно, – пояснил Эндрю. – А папа хочет самолично продать несколько прекраснейших жемчужин, которые мы добыли в минувшем сезоне. Не доверяет эти сделки никому из посторонних. Желает все сделать сам. К тому же сейчас на севере сезон дождей. Бушуют циклоны. Не самое приятное времечко. Все наши суда стоят на приколе в бухте. Но я вскоре снова отправлюсь туда, чтобы взять бразды правления, так сказать, в свои руки. Последние три года я постигал науку управлять нашим бизнесом рядом с отцом, но вскоре, думаю, заменю его полностью и буду заниматься всем единолично. А папе надо возвращаться в семью. Иначе мама подаст на развод с ним из-за его постоянных и долгих отлучек из дома. – Эндрю невесело усмехнулся, глянув на Китти.

– Я помню, ваша мама сказала как-то, что ей совсем не понравилось пребывание в Бруме.

– Мама была там десять лет тому назад. Тогда действительно времена были тяжелые. Бизнес по промышленной добыче жемчуга еще только зарождался. Но с тех пор многое изменилось. И наш бизнес стал другим, да и сам город сильно преобразился. Народ там по-прежнему пестрый, но этим он и интересен. Скучно там точно не бывает. Лично мне в Бруме всегда интересно. Думаю, и вам жизнь в Бруме пришлась бы по душе. Вы ведь по натуре любительница приключений, верно?

– Вы так думаете?

– Да, я так думаю. А еще я думаю, что вы принимаете людей такими, какие они есть.

– Мой отец, да и Библия тоже, – поспешила уточнить Китти, – всегда учили, что нельзя судить о человеке по тому, во что он верит или какого цвета его кожа. Главное в человеке – это его душа.

– Вы правы, мисс Макбрайд. Абсолютно правы. Но вот что любопытно. Ведь многие из тех, что считают себя настоящими христианами, ведут себя совсем даже не по-христиански. Разве не так? И потом… Впрочем, что тут скажешь? – Эндрю внезапно оборвал себя на полуслове, и в комнате повисло неловкое молчание.

– Пойду-ка я поищу вашу маму. – Китти поднялась со стула. – Предложу ей свою помощь в подготовке к сегодняшнему вечеру.

– Вы очень любезны, но едва ли ей понадобится помощь. Лично я в этом сильно сомневаюсь. Хозяйство моей мамы функционирует безупречно, как хорошо смазанный механизм. И так бывает с любым делом, за которое она берется.

Вечером Китти как раз надевала на себя свое бирюзовое платье, которое Агнес искусно привела в порядок, удалив с помощью пара следы пота под мышками, когда в дверь негромко постучали. Вошла миссис Мак Кромби, уже облаченная в накидку-тартан.

– Добрый вечер, моя милая мисс Макбрайд. Вот принесла тебе, голубушка, шарф для нынешних торжеств. Тартан, принадлежащий мне и моему покойному мужу. Я буду рада увидеть сегодня вечером на тебе тартан моего дорогого мистера Мак Кромби. Ведь за последние несколько недель ты мне стала все равно что дочь.

– Я… Спасибо вам, миссис Мак Кромби, – растроганно ответила Китти. – Вы так добры ко мне.

– Могу я закрепить этот шарф на тебе, дорогая?

– Конечно. Большое спасибо.

– Знаешь, – миссис Мак Кромби стала драпировать шарф вокруг правого плеча Китти, – мне так приятно наблюдать за тобой. Видеть, как ты буквально расцветаешь на глазах. За тот короткий отрезок времени, как мы покинули Эдинбург. Когда я увидела тебя впервые, ты показалась мне такой серой, неприметной мышкой. А сейчас – вы только взгляните на нее! – Миссис Мак Кромби приколола изящную брошку в форме чертополоха к плечу Китти. – Да ты же у нас настоящая красавица! Гордость своей семьи. Да любой, кто женится на тебе, будет гордиться такой женой.

– Неужели? – удивилась Китти, пока пожилая матрона разворачивала ее лицом к зеркалу.

– Взгляните на себя сами, мисс Катерина Макбрайд! С таким благородным происхождением, как у тебя, с твоими мозгами… Наконец, с твоей красотой… Чему ж тут удивляться? Скажу тебе по секрету, так забавно наблюдать со стороны за тем, как оба моих племянника пытаются наперебой ухаживать за тобой. Правда, у каждого из них свой подход. – Миссис Мак Кромби весело, по-девичьи хихикнула, и Китти тотчас же поняла, что дама уже наверняка пропустила рюмочку виски.

– Вот я и задаюсь порой вопросом, – продолжила она, – кому же из двоих ты отдашь в конце концов предпочтение? Ведь братья-близнецы такие разные. Так ты уже определилась со своим выбором, дорогая моя?

До сей поры Китти и в голову не приходило, что богатые наследники, братья-близнецы Мерсер, могли увидеть в ней нечто большее, чем просто объект для всяких незлобивых розыгрышей (Драммонд) или обыкновенную младшую сестренку (Эндрю), а потому она ответила со всей откровенностью:

– Думаю, миссис Мак Кромби, вы сильно заблуждаетесь. Ведь семейство Мерсер принадлежит к богатейшим фамилиям Аделаиды…

– Если не всей Австралии, – тут же поспешила уточнить миссис Мак Кромби.

– Да! Тем более! А кто я? Бедная дочь священника из Лейта. Я никогда даже и в мыслях не держала, что являюсь подходящей партией для любого из братьев. И не считала себя достойной войти в их семью…

Прозвучал звонок в дверь, и тема разговора была исчерпана.

– Что ж, моя дорогая, – миссис Мак Кромби прочувствованно прижала Китти к своей могучей груди. – Поживем – увидим. А сейчас, пользуясь возможностью, я поздравляю тебя с Новым годом и от всей души желаю, чтобы наступающий 1907 год стал для тебя самым счастливым. И я точно знаю, что так оно и будет.

Китти проводила миссис Мак Кромби взглядом. Почтенная матрона плавно выплыла из комнаты, словно огромное судно под всеми парусами. Но вот дверь закрылась, и Китти тотчас же опустилась на кровать, испытывая одновременно и облегчение, и полное смятение от того, что только что услышала.

В чем Китти была абсолютно уверена, так это в том, что у нее хорошо получается танцевать шотландский хороводный танец под названием «рил». Этому мастерству Китти и ее младших сестер обучила мама. Частично потому, что сама Адель обожала танцы, а частично из-за того, что рил был отличным способом согреться долгими зимними вечерами в Лейте. Да и чем еще можно было заняться в их холодном доме?

Но как же пригодились все эти навыки, приобретенные в родительском доме, сегодня вечером, думала Китти, самозабвенно отплясывая под мелодию песенки «Герцог из Перта». Правда, Китти немного завидовала мужчинам, облаченным в килты. У тех хоть ноги были голые. А тут шелковое платье, тугой корсет, да еще тяжелый шарф-тартан, скорее целая накидка. Китти чувствовала, что уже вся покрылась потом, как тот грязный поросенок. Ну и пусть, думала она. Сегодня это ее ни капельки не волнует, и она продолжала танцевать один рил за другим, все время меняя партнеров. Наконец, уже где-то ближе к полуночи, она совсем выдохлась и присела отдохнуть. Эндрю тотчас же принес ей большой бокал фруктового пунша, чтобы хоть немного утолить жажду.

– Вот так дела, мисс Макбрайд! Сегодня вечером вы открылись всем нам с еще одной стороны. Оказывается, вы замечательно танцуете.

– Спасибо, – поблагодарила Китти за комплимент, тяжело дыша. Только бы Эндрю не приближался к ней вплотную. Она была уверена, что уже вся провоняла потом.

Через несколько минут Эндрю сопроводил Китти в холл, где уже собрались и все остальные гости. Все с нетерпением затаились в ожидании. Кто же первым переступит порог под бой курантов? Кого им придется сегодня приветствовать первым? Такова старинная шотландская традиция, и в доме Мерсер она соблюдалась неукоснительно. Все собрались вокруг рождественской елки. Она уже успела изрядно поредеть. Густой слой иголок лежал на полу. Китти остановилась рядом с Эндрю.

– Осталось десять секунд! – зычным голосом выкрикнул Стефан. И все гости стали хором отсчитывать оставшееся время, пока часы не пробили полночь. Все тут же бросились обнимать друг друга и поздравлять с Новым годом.

Неожиданно Китти обнаружила, что Эндрю тоже обнял ее.

– С Новым годом, мисс Макбрайд! С новым счастьем! Хотел бы попросить вас…

Китти взволнованно глянула в его лицо:

– Что именно?

– Можно мне впредь называть вас просто Китти?

– О да! Конечно!

– Что ж, лично я очень надеюсь, что в наступившем 1907 году наша дружба… окрепнет. Я… то есть, я хочу сказать, Китти…

– С Новым годом, мой мальчик! – прервал их разговор Стефан и ласково потрепал сына по спине. – Не сомневаюсь ни минуты, ты еще заставишь меня гордиться твоими успехами в Бруме.

– Постараюсь оправдать твое доверие, отец.

– С Новым годом, мисс Макбрайд! И с новым счастьем тоже! Вы стали истинным украшением нашего новогоднего семейного вечера и всех рождественских праздников. – Стефан слегка подался вперед и тепло расцеловал Китти. Его закрученные усы приятно пощекотали ее щеку. – Хочу за нас двоих выразить надежду, что вы изыщете возможность задержаться в Австралии и погостить у нас подольше. Не правда ли, мой мальчик? – Стефан выразительно глянул на сына и двинулся дальше по кругу поздравлять с Новым годом остальных гостей.

Эндрю тоже поспешно ретировался, извинившись. Дескать, надо поздравить маму. Китти же направилась на веранду, чтобы подышать немного свежим воздухом.

Внезапно пара сильных рук подхватила ее с земли и закружила в воздухе, а через какое-то время снова поставила на землю.