Человек Желания

42

Платил ли ты когда-нибудь дань Духу? И если не платил, то на какую цену рассчитываешь ты?

Когда свет мудрости пред человеком начинает возгораться, он должен испытание пройти. Обязан дань он заплатить. Отсюда зависеть может весь остаток его жизни.

И всякий день ты должен Духу дань платить. От этого зависит итог, отдохновение твое от дел дневных.

Как ревностный воитель, будь верен слову дня и распорядку дня. Платил ли дань ты разуму? И покорил ли ты хотя бы несколько врагов, себе в подножие их бросив?

«Сын человеческий, утешь Меня – так говорит Господь – от беззаконий, что Я воспринял от тебе подобных.

Избрал Я душу их в отдохновенье и не нашел там ничего, кроме заразы трупной, но праведника душу нахожу, чтобы обитель мира в ней восставить!»

Увы, коль человек следить не в силах за души своей желаньем и за молитвой даже, способен он лишь увеличить несчастие свое: хотенья человека властны и, силою своей заворожив, они заставить могут себя восхитить.

Является молитва верной дочерью любви. Она – соль знания; она же побуждает пускать ростки его у человека в сердце, как будто бы в своей природной почве.

Она страданья переводит в наслажденья.

Ведь дщерь любви она: любовь необходима для молитвы, и нужно быть возвышенным и целомудрие хранить, чтобы любить.

Господни люди, возьмите молот и резец, спуститесь в мое сердце. Разбейте там все угловатости его, отшлифовав изящно как восточный мрамор.

Запечатлейте в нем бессмертные слова: «Пред правосудием Господним да будет страх и трепет».

Пусть выраженье это станет вечно пребывать пред оком странника. Он остановится у изваяния сего.

Потом, продолжив путь свой, он скажет в своем сердце: «Вот добрые слова; они напоминают страх Господень и уважение пред нашим Богом».

43

Глагол Господень мiрозданье сотворил. И точно так же мое слово творит, вокруг меня осуществляя деянья моей мысли.

Глагол Господень отделил от скверны чистоту и свет от тьмы. Он вечно жив и всемогущ. Он может непрестанно повторять в нас все Свои деянья.

И стоит только прислушаться к Нему, как нас наполнит и охватит свет. И радости елей прольется в сердце человека.

Поднимет смертный голову свою; глаза его, огнем духовным загоревшись, везде отпечатлеют уваженье и страх Господень.

О, сердце человека, стремись, однажды ужаснувшись бренности дороги, к пределам света, приближаясь своим движением к тому, кто там свою обитель полагает.

И только через сердце человека, господство в нем установив, способна истина для мира проявляться.

Не она ли, прежде словами собственными покоряя землю, могла господствовать на ней?

И не она ли посредством уст Амоса возвещала, что Бог не стал бы делать ничего в подлунном мире, когда б заранее секрет Свой не раскрыл пророкам и служителям Своим?

Не она ли устами Соломона говорила, что смертного душа – светильник Божий?

И не она ли свидетельство передала устами Павла, что сущие на небесах Начала и Господства Господнюю Премудрость через церковь знают?

О, человек, будь жизни толкователем, будь жизни часовым! И неожиданно нашедшей тьме, что омрачает свет, препятствуй; ты должен сам открыть ворота свету.

Когда бы сам себе ты верен был, то мрак не одолел бы даже малого пространства, и существо любое исполнилось бы истины и жизни.

Но ты предал их смерти, от Мудрости однажды уклонившись, ведь добродетель каждая духовными потоками стремится. Теперь же есть единственная сила, способная открыть каналы эти.

О Господа законах размышленье приводит к добродетелям, которые к духовности ведут, – она приводит к Богу; способен Дух Господень собой наполнить землю.

И в этом замысле Своем Господь различными создал дары людские. И всякий человек на свет явился, чтобы на поприще определенном превзойти себе подобных.

Последние же были рождены, чтобы превосходить его в своих призваньях. Так равновесие творится между ними благой и праведной десницей Премудрости Господней.

Чтоб каждый член семьи людской мог отдавать и принимать, благодаря чему меж ними бы великое общение сложилось в смирении и милосердии.

И так они могли бы претворить простую и высокую гармонию, о которой их естество не прекращает им напоминать.

О, человек, тебе не удержать картин возвышенных, что мысль твоя изобразить способна. Но качества твои иные на практике осуществляют их. Хотя для этого ты ими наделен.

Пристало ль быть тебе толпою бесполезных мудрецов, вселенную заполонивших своими книгами и мыслями: ее опустошаешь ты посредством собственных занятий и благодеяний?

44

От жизни имя изошло, оно и породило слово.

Как имя, жизнь и слово душу человека наставляют идти своим путем и обращать свои шаги от завершения к работе новой.

Как ум, любовь, деяние живое собой престол являют человеческой души – на нем ее отдохновенье – содействуя работе вместе с ней.

Как от седалища ее отдохновенья передается сила с чистотой во все дела естественного человека.

Как человек естественный распространяет вокруг себя, по всей природе гармонию и правоту. Сего взыскует жизнь, чтобы во все проникнуть и все животворить.

На каждом уровне, когда она объемлет человека, всегда свою отпечатляет сущность, где блещут имя, жизнь и слово.

И уподобившись стремнине многоводной, она собой пророков души наполняла и души праведных князей ее народа. Они суть те, кто воинство Господне образует и на кого должны ложиться все тяготы войны.

Жизнь породила имя, а имя слово породило, которое создало человеческую душу.

О, человек, как мiрозданье было сжато твоей душой бессмертной, чтоб зло ужалось бы посредством мiрозданья.

Чтоб смерть иссякла, отягощенная таким великим весом, и дабы жизнь могла соединиться с жизнью.

Ведь с той поры, как мы оставим пребывать в покое мiрозданье, ему дав передышку, облегченье, самих себя приговорим мы к смерти, с которой мiр обязан состязаться.

Вы усомнитесь, что материя не будет послушной вашему рассудку, хотя воздействовали на нее вы, лишь перемещая?

Спросите, в чем предназначенье души людской. Не указует ли вам сердце место, которое она приемлет?

Не видится ли вам, что расположено оно между уделом высшим и уделом низшим, меж сумраком и светом, чтоб различать две сущности, творя их разделенье непрестанно?

Не видите ли вы, что невозможно и на мгновение остановить ток вашей крови и не подвергнуть вас угрозе смерти?

45

Божественная ИСТИНА, святое милосердие, товарищу казалось, что я вас оскорбил, чтобы его унизить. В конце пути Господь проявит сострадательность ко мне: Он невиновность знал мою, мою молитву слышал.

Насколько же плачевно человека состоянье? Необходимо даже ему просить у Бога Своего, чтобы добиться правосудия!

Пошел я к другу своему. Я не иду к Вам порицать за то, что заблуждались Вы в своих упреках, в чем Вас я переубеждать не стану. Я не иду просить себе прощенье, что означало бы себя признать виновным, которым не являюсь я. Пришел я к Вам с надеждой предложить последовать тому, что сделал я. Послушайте.

Ни времени и ни пространства нет для духа. Настанет день, когда различия и несогласия людские исчезнут, когда единство примирит людей, когда напоминать уже не будут тех, кем они являлись в разобщенья час.

Взойдем же в духе к этому единству, что грядет, не вспоминая впредь о разделеньях наших. Блажен же тот из нас двоих, кто сможет совершить сугубо жертвоприношенье! Он в банке милосердия, как и во всех других, откроет счет большой и от корысти вящей устранится.

О, смертные, когда находитесь в подобных вы печалях, используйте вы средство то же, что и я: покой в сердца вновь водворится ваши, и ощутите вы, сколь милосерд, могуч Господь, облегчивший вам вашу ношу. И только Он Един стези нам указует.

Господень Дух порой примешан к чувствам и, приноравливаясь к ним и выхода взыскуя, способен он проникнуть в сердце человека.

Ведь Дух Господень непрестанно порождаем любовью Божьей и несчастьем нашим; и Бога объявив своим Отцом, он называется столь часто Сыном Человеческим.

46

Я испытал невольное нежданное волненье. Тогда довлела надо мной неведомая сила.

Как будто бы она материю обрушила мою в подножье духа, как будто увлекла мой дух наружу ввысь от сумрачного тела, во мне раздел произведя на чистое с нечистым.

Так воды высшие от низших отделились, открылась суша, появился свет. И день Господень повторил во мне все то же, что творилось от начала мiрозданья усильем Слова Божия.

Без помощи Господней в грязи бы ползал человек; едва ль из глубины своей юдоли утлой он смог бы различить вдали хоть несколько лучей небесного свеченья.

Благословенным будь в веках бессмертное Начало всего, что есть; в Тебе Одном и бытие, и жизнь, в Тебе Одном господство радости и счастья для всякого творенья.

И вне Тебя ничто не сотворится: ведь где не стало бы Тебя, там не могло б остаться даже чувств существованья и благословенья: они повсюду непреходящие крупицы жизни.

Я восхищен, как сей источник мiрозданья, одушевляет всех существ, распределяя каждому из них огонь неиссякаемый, откуда все берет движенье. Ведь каждый человек собою образует центр, в котором отражаются все точки сферы личностной.

И эти индивиды лишь точки сфер отдельных, образовавших вид и род свой, что равно управляются из центра.

Род с видом обладают началами в различных царствах естества. И царства эти имеют средоточия свои в пределах мiроздания великих.

И сообщаются великие пределы с неугасимой жизни центрами, а те имеют средоточием своим единый двигатель всего, что существует.

Итак, все индивидуально и, тем не менее, едино. Насколько безгранично это Существо, что видит всех существ, светила и целую вселенную из Своего немыслимого средоточья, когда Само лишь образует точку Своей неизмеримой сферы?

Узрел я там порядок и иерархию существ. И взгляд едва ли мог остановить свой на действии их, – картина увеличивалась быстро.

В их действии сквозило чувство – свидетельство признания сугубого главенства единственного центра мiрозданья.

И слышал я, как существа усиленно стремились деянье это воплотить. Когда они страдают, их крики вызывают жизнь; коль счастливы они, то в песнопениях ее же славят.

И в час, когда природа из темени ночной исходит, не чает ли она быстрее жизнь взыскать, восполнив расторопностью своей моменты, утраченные ей в упокоении и мраке?

Добавив к тишине ночной небес господства с вышины блуждающих престолов, спросим: не выражают ли в час этот они сильнее жизни словеса, не раздувают ли полней меха своих органов совершенных?

И слышал я, как разные пределы мiрозданья верховную мелодию рождают; высокие в ней звуки уравновешивают низкие, и звуки изволенья смягчают звуки наслаждения и радости. Взаимодействуя между собой, они оказывают друг другу помощь: таков порядок учрежден повсюду и говорит о Единении великом.

Во время всякое, когда становится заметно ощутимой вселенская гармония, все существа, как будто увлеченные порывом общим, ниц простираются пред Божеством и дань творят молитв и славословий, которая в себя вмещает жизнь и душу с мерой самых гармонических согласий.

Так песнь слагалась, которую поручено творенью петь, не прекращая, до той поры, пока Всевышнего глас животворный не станет первенствующим в этом гимне сокровенном, имеющем распространяться на протяжении веков.

Сие уподоблять не должно тому, что происходит в юдоли нашей сумрачной, где звуки можно лишь со звуками сравнить, цвета с цветами, а сущность с сущностью аналогичной; там органичным все являлось.

Свет звуки источал, мелодия рождала свет, цвета движеньем обладали, живыми будучи; предметы представали в одночасье звучащими, полупрозрачными, подвижными настолько, что способны были проникать друг в друга, пространство вмиг пересекая.

И посреди великолепного спектакля узрел я человеческую душу, как солнце, восходящее от грани вод.

Она величественней солнца и у нее предназначение иное; не скована душа хождением по кругу, что солнце отличает: когда светило это достигает крайней точки восхожденья, то вынуждено вниз клониться равномерно, покоя состояния не ведая от века.

Преодолев молниеносно бесконечность, где обрела свое рожденье, она взметнулась ввысь небес, ничуть не уклонившись, к единственному центру, который пребывал над всякой вечностью в верховном месте: он никогда не сдвинется и не сойдет с живого своего престола, ведь нет нужды там выше подниматься.

По мере путешествия души по этой линии безмерной, я созерцал господства царств, приблизившихся к ней: ее удерживая крыльями своими, они дыханьем собственным живым освободили душу от остатка скверны, приобретенной ей во время сна земного.

Руками в пламени господства над ней чертили знак посвященья истинный ее, чтобы представ у врат обители иной, они б открылись быстро для души, и обрела она бы там награду с очищением новым.

Достигнув завершающей ступени бытийного предела, увидел я ее занявшей место под портиками города святого Иерусалима и на Израиля престолы воссевшей даже, и исполнявшей вечных мирных дней правление благодаря божественным законам в безмерности существ руководящих, и пользовавшейся невыразимым правом питаться от стола святыни.

47

Когда вы думать прекратите, что признаком вещей не обладали, предшествовавших вам, и было невозможно вам о них иметь и малое понятие?

Послушайте: не отсылая вас к вещам условным произвольным, в которых сами истины не обрели бы, вы, тем не менее, не лишены и вовсе идей карающего правосудия.

И коль наносите вы ближнему урон, то на мгновения приходит к вам страданья чувство, когда б он с вами равно обошелся; когда же ваши страсть и предрассудок на время небольшое замирают, вам остается наблюдать за собственной ошибкой.

Откуда это чувство равновесия, когда вы вынуждены сдаться перед приливом совести своей, когда у вас и не нашлось бы силы из-за нее всегда быть верным собственному поведенью?

Вот огненная искра, которая во времени сияет, о чем не обладаете вы даже памятью ничтожной. Но это монумент, произведенье древнее искусства: оно вам указует путь знаний нынешнего века. Растений завязь это, произраставших на поле сущностей, где обрели свое существованье вы.

Действительно, не знаете еще никак вы древо и вы не можете о нем судить, пока оно не пустит малый свой росток. Достаточно ль иметь росток, чтоб не сказать, что вы в незнании полнейшем?

И не давая захиреть ростку, начните окультуривать его, выращивать, заботиться о нем и поливать его. С заботою подобной и непригодные к условиям погоды нашей ростки растения прекрасные произведут, тысячекратно выгодой воздав тому, кто культивировать их стал.

Но знаете ли вы, зерно способно это произвести по роду своему и дерево само и даже целый лес, когда вы будете к тому стремиться.

К самим себе деревья эти притянут воды атмосферы, что оросят пределы ваши, поддерживая в них произрастанье.

Небесные же воды, пройдя сквозь землю, вырвутся оттуда, дабы увлечь в свои потоки частицы злата, что вам поможет отыскать рудник елейной серы или благотворной соли, которые порядок с равновесьем восстановят у ваших соков жизненных.

Деревья же, умножившись, послужат прибежищем зверям земным, которые под сень их водворятся. А на ветвях найдет отдохновенье всякий птах небесный, где, свив гнездо, продолжит род свой, и станет ублажать он ваше ухо пением прекрасным.

Иные из деревьев этих вы можете использовать для обогрева в стужу и помещения из них сооружать; они позволят вам суда построить, которые доставят вас в любые части света.

Благодаря чему смогли бы вы познать науки, законы и одновременно с обретением сокровищ доступным сделать ведение созвездий, рассеянных во всех пределах неба.

Прогуливаясь не спеша под темной сенью леса и собранностью проникаясь, что навевают здешние места, удастся, может, обрести вам знание о Купине Неопалимой и миссии своей у ваших братьев, которые страдают в рабстве под пятой царя Египтян.

Итак, не говорите вовсе, что древняя история вас признака лишила, поскольку в единственном ростке, который вам она передала, способны оживить ее вполне вы.

48

Какой борьбе суровой нас преграды обрекают, которые мы преодолеваем от рожденья? Их избежать нельзя, иначе – нам не найти победы. Они нам посланы лишь для того, чтоб мужеством и стойкостью упорной вернули мы себе бы то, что отнято у нас из-за наследственности нашей.

Чем нам земные войны предстают, где речь идет об обладании страной иль крепостью, что суть перед глазами? И здесь необходимо, чтобы душевность наша произвела усиленно и сотворила нечто, нас ввысь влекущее.

Вселенская наследственность была распределенной для всякой человеческой семьи, которая должна оттуда долю свою черпать. Любому человеку суждено воспринять вместе с жизнью содействия любое средство, в чем мы нуждаемся для исполненья миссии своей.

И если бы о средстве сем в наследственности нашей не позаботился никто за нас, скрыв часть одну его предназначенья, тогда бы мы, по крайней мере, обязанными не были трудиться, имея все полученным и так.

Вот стольких смертных тайное несчастье; вот состояние насилья. Людей наследственности в смятении перемешались, поскольку оказались в чужих руках и беззаконных.

Единственное снадобье – духовное крещенье, которое одно способно в нас все возродить, пусть мы и стали добычею убогости и смерти. Оно единое нас восставляет в праве древнем жизни или смерти, чем некогда мы обладали, что есть совсем иное, нежели пролитие крова.

Когда имеешь пылкость ты и к истине неодолимое чутье, то не печалься о превратностях, тебя постигших; ты в крепости прекрасной водворился, и должен ты сам для себя творить свои трофеи, в крещении духовном возрождаясь.

Ликуйте же людские души, познайте верховенство прав своих. А после, возродив наследственность свою, могли бы вы молиться и за тех, кто вам нанес неисчислимо оскорблений вящих, добившись, чтобы воздано им было мерой по закону.

Закроем преступления отцов; отцы суть боги наши на земле. И разве не был бог бы для сердца нашего и мысли безгрешным существом и безупречным?

Но будьте верными лишь истинному Богу, родителей своих же чтите: вот два важнейших предписанья Моисеева закона, одних которых соблюдение уже сулит награду.

49

Как отличается душа от всех предметов, человека одолевших; но впредь они покажутся ничтожеством ему; он ощущает их, лишь жизни повинуясь, которая одна и составляет ценность всех вещей.

Не он ли стал творцом своих же заблуждений и иллюзий, ведь истины и жизни началом обладая, как мог найти он жизнь у сущностей мертвящих, кроме того, что в них, по сути, есть?

Несчастный человек, ты можешь, отвратившись от души, препятствовать, чтобы божественная жизнь в тебя проникла; хоть ты и не создатель жизни, но обладаешь в ней свободной волей и правом руководства в области своей.

Какое же различье в чувствах, когда встаешь под сень верховного деянья или когда нисходишь к предметам низменным! Действительно, последние приносят человеку часто радость, поскольку жизнь кипит своя в них, и к ощущенью жизни всегда привязаны все сущности с приязнью.

Но рассмотри подробно радость эту, и ты найдешь ее презренной, а в основании ее зависимости разные людские; тайком она бояться будет встретить на пути своем предметы для сравненья, которые ее встревожат, осудят и разрушат.

Верховное деяние, ты ставишь человека выше всех предметов и радость, данная тобой, сравнений не страшится со всеми ими. Она равновелика, спокойна и возрастанием полна всегда, ведь это жизнь сама, что черпается в жизни и в жизни возрождается. Она без потрясения творится и даже незаметно, если можно выразиться так, подобно бегу мирному природы.

Но кто способен радость существа живописать, которое приемлет непрестанно жизнь и не теряет ее вовсе?

Наоборот, как радость существа, которое, не прерываясь, примеряет жизнь свою к предметам – и им дается собственная ценность жизни – и тем теряет ежедневно жизнь свою, не понимая, для чего ей должно обновлять потерю; все просто: существо сие от жизни далеко!

Так поспешим, как жаждущий олень, туда, где встретим мы источник вод живых. Соединимся с жизнью, чтобы никогда уж с ней не разлучаться.

50

Считали люди, что наказания и скорби безмерно не продлятся. Как примирить зла вечность с добром безмерным Бога, особенно с Его единством? Внемлите истине.

Времен для духа нет. Но протяженность правит им? Увы, мы только напряжением его все наши впечатления приемлем в этом мире. Благое иль мучительное чувство от времени нас верно отстраняет; любая наша мысль или наклонность являют свою приятную иль скорбную нам вечность.

Пристрастия и вкусы наши, будь они истинны, иль ложны, нам предстают всегда за счастье полноту; печали, неприятности – за полноту несчастья; а наши мнения – за совокупность правды; и все, что сотрясает их – за цельность заблужденья.

И был бы счастлив мирный человек, когда б увидел радости своей предел? Но был наказан бы виновный, узрев предел законной кары? Возвышенная Справедливость, из этого характера единства ты черпаешь свои и силу и деянье.

В каком бы состоянии не находился человек, его преследует бессмертия идея, поскольку Ты Едина, о, Истина Святая; нет точки ни одной в Твоей безмерной сфере, что не несла бы знака универсальности Твоей!

Мысль человека, дальше не иди. Достаточно тебе достичь рассудком этих истин, почувствовать, что вечность кары необходима для преступника, чтоб был наказан он.

Когда же вкладываешь в наказанья мысль о пределе их, идею времени туда ты вносишь, разрушив все, что принято тобой.

На основании чего определяй и жизни ход своей: уж если ты виновен, то кара, которой подвергнуться ты должен, знак вечности собой запечатляет. Но ты уверен ли, что это знак ее, поскольку данный вопрос способен разрешиться лишь вне времени?

Несчастен ты, коль недостаточно сего, чтоб мудрым сделаться тебе, себя заставив трепетать пред Господом! Но ожидая верного воззренья, взыскуй его спасительность и пользу.

Возможно, идея вечной кары никак не отвечает твоему рассудку, поскольку во времени живешь и помещен в пределы. Но еще менее тебя достойна и противная идея, и ты не можешь ни признаться, что легкомысленна она.

Ты опасаешься увидеть много средств, что в мудрости тебя удерживать готовы! Достаточно ль исполнен ты любви, чтобы парить полетом вольным над всеми безднами времен?

Но даже те, кто верит в вечные мученья, всегда ли устраняются от преступлений? И как надеешься ты обрести боязни, мудрости сугубой в воззрении, что менее сурово?

Ведь добродетель времени есть упованье. И с той поры, как оставляем время, его мы лишены, когда виновны; оно исполнено для нас, когда мы праведны.

Но ты не спросишь ли: задача человека есть исполнение собой конца времен, в начале ведь ее недоставало? В грядущем времени возвышеннее будет человек того, кем он являлся у истоков.

А духи падшие низринутся гораздо ниже, чем в пору первого суда. И как же человек общаться сможет с ними? Не забывай же, что во времени ты сущий.