Рискну жить по Слову

Глава 3

Это редкость – человек,

понимающий чужую боль.

Л. Толстой.

Эта поездка оказалась последней. Еще до возвращения Саши, врач, получив результаты анализов, грустно покачал головой.

– Жаль, довольно молодой еще…

Но Саша, как всегда, не думал о себе, оставив врачам самим рассматривать результаты анализов. Он ехал из города в город, из поселка в поселок, проповедуя о Христе, укрепляя тех, кто уже нашел мир с Богом. Да, он чувствовал, что на земле его жизнь заканчивается, и времени осталось не так уж много, хотя точно не мог сказать – сколько?

Вернувшись домой, по настоянию врача, Саша вновь сдал анализы – результат был неутешительным. Видя, что лечащий врач мнется, не зная, как и что лучше сказать больному, Саша спокойно сказал:

– Вы не бойтесь говорить мне правду, я знаю, что серьезно болен и смерти не боюсь. Просто мне хотелось бы знать, сколько времени мне осталось?

– У вас быстро развивающаяся форма рака и, судя по тому, как он развивается, вам осталось максимум три-четыре месяца, – сообщая диагноз, врач внимательно смотрел на больного, боясь, что заверения о готовности к смерти окажутся фикцией, и тот запаникует. Но Саша остался спокоен, лишь немного погрустнел:

– Значит, я не успею еще раз проехать по Северу? – тихо спросил он, словно не к врачу обращаясь, а к кому-то другому, в пространство.

– Вам сейчас нужен полный покой, строгий режим и нужно постоянно принимать лекарства, иначе боль станет невыносимой, – предупредил врач. – О любых поездках нужно забыть.

Но Саше трудно было перестроиться так быстро, он как локомотив, нуждался в длинном пути торможения. Встав с кушетки, на которой сидел, слушая свой приговор, Саша вернулся домой и, вздохнув, спросил у Веры:

– Слушай, может, я все-таки съезжу в Дудинку? Мы в этот раз не успели туда заехать.

Хорошо, что один из сыновей был вместе с Сашей на приеме врача, иначе семья узнала бы о запрете только после отъезда Саши. Но Вера, уже оповещенная о результате анализов, воспротивилась. Обычно Саша с Верой называли друг друга «папа» и «мама», пока дети были маленькими, но сейчас Вера вдруг обратилась к мужу как в прежние годы.

– Папа, а ты подумал, что семья тоже нуждается в тебе? Я столько лет отпускала тебя везде, где ты хотел. В последние годы мы почти не видели тебя. В твоей жизни все другие стали ближе, чем твоя семья.

– Ты не права, я всегда помню и молюсь о вас, – попытался возразить Саша.

– …Но иногда нам просто нужен ты сам, – добавила Вера. – Дети, хоть и взрослые, нуждаются в отце. Да и я, уже забываю, как ты выглядишь. Ты так редко бываешь дома. И если нам предстоит такая долгая разлука, побудь с нами.

Это была просьба, но Саша не мог отказать, не часто жена просила о чем-то. Он не был готов думать о себе, но согласился думать о семье. Теперь мысли о поездках пришлось отложить, и Саша вдруг понял, что придется полностью менять жизнь. В последние годы время между поездками существовало для него только для того, чтобы спланировать следующую. Саша, коротко порадовавшись встрече с родными и друзьями, сразу начинал составлять список городов и поселков, которые нужно посетить в следующий раз.

Саша понял, что, наверное, слишком рано успокоился, что вырастил детей, словно они больше не нуждаются в отце и жена как-то незаметно отошла на второй план. И сейчас Бог напоминал, что необходимо восстановить Библейскую иерархию в его жизни, когда по степени важности становятся на первом месте Бог, затем жена, дети, и потом уже друзья и церковь, все остальные люди, но не наоборот. Саша вспомнил, что лишь несколько лет назад спорил с одним из служителей, который сказал, что семья должна стоять в этой иерархии после церкви, и тогда, на основании Библии, Саша доказал, что семья должна стоять по степени важности сразу после Бога. Но сейчас, не замечая того, Саша «скатился» к нарушенной иерархии, из-за которой подход к людям становится массовым, а не личностным, когда толпа становится более важной, чем личность, а это уже не подход Иисуса, для Которого душа человека – самая важная, Который всегда находил время для учеников и друзей, хотя в Его случае большая часть Его друзей были из учеников. Но даже на кресте Он не забыл позаботиться о матери.

Оставшись дома, Саша вынужден был пересмотреть всю свою жизнь, ее течение и распорядок. Вновь расставить приоритеты и направление. Запал движения, который толкал Сашу вновь в дорогу не долго оставался. Скоро боль в желудке стала настолько сильной, что покорила себе весь распорядок дня: прием пищи и время сна, скоро даже мысли невольно стали подконтрольны этому стражу. В начале, Саша противился, но чуть позже заметил, что этот «страж» – дан ему от Бога. Все, что не нужно будет в вечности, «страж отметал», посылая сигналы. На необходимое, вечное, реагировал покоем.

****

Лежа один в тихой комнате, Саша мог предаваться воспоминаниям и анализировать прожитые годы. Бог через болезнь остановил быстрый бег его жизни и вынуждал успокоиться и, как Саша сказал своей супруге: не торопясь «приготовить нужное для переселения».⁷ Когда-то давно Саша говорил проповедь на эту тему, спрашивая слушателей: «Как вы думаете, что нужно христианину для переселения в Вечный дом?» Тогда, размышляя, он перечислял в памяти, что же из всего земного багажа нужно будет в вечности? После исследования этой темы в то время, когда он готовился к проповеди, Саша узнал для себя много нового, пересмотрел некоторые суждения об этом вопросе.

Но по удивительному промыслу Бога, сейчас боль в желудке ясно контролировала, что должно остаться, а что – уйти. Как только память подбрасывала ненужный багаж – боль становилась невыносимой, и Саша вынужден был возвращаться к тому, что усмиряло эту боль, или принимать опий, так как другие обезболивающие уже не помогали. Опий помогал ненадолго, но отнимал здравый рассудок, и Саше было жаль упущенные последние мгновения перед переселением. В своей жизни он научился ценить не только часы, но и минуты, подаренные ему Богом, поэтому предпочитал перестраиваться и думать в том направлении, где боль не мешала жить.

Память легко скользила над прожитой жизнью, как орел парит над землей, зорким оком высматривая то, нуждалось в переосмыслении и исправлении. В начале болезни Саша позвал старших детей и попросил у них прощения. Он не хотел быть тем странным человеком, кто провинившись перед человеком, просит прощения только у Бога.

К сожалению, старшие дети попали на незрелый период отцовства, и иногда Саша наказывал их не столько за их личные провинности, сколько от досады, что они не повинуются как марионетки полностью и беспрекословно. Груз ответственности за детей тогда еще не стал привычным, а потом даже и приятной ношей как в зрелые годы, и Саша иногда срывался и наказывал их за мелкие провинности. Младшим досталось больше тепла, нежности, заботы и мудрости в воспитании и Саша вдруг подумал, что в сердце старших детей могла возникнуть зависть и обида, поэтому он попросил прийти всех старших детей по отдельности и поговорил с каждым из них, попросив прощения.

Пока Саша ждал прихода каждого из детей, боль подавала сигналы напряжения и иногда казалась невыносимой, но на свое счастье Саша сделал все это в начале болезни, когда боль еще можно было терпеть. Теперь даже маленькое напряжение сдавливало спазмом желудок настолько сильно, что хотелось кричать. За время болезни мужнина понял, что чувство тихого, безмятежного счастья и даже блаженства прекращает приступы почти полностью, лучше, чем опий, но к этому удивительному состоянию иногда было так сложно прийти! Но после разговора с каждым из детей, когда очередная ошибка была исправлена, после совместной молитвы это состояние приходило до времени, когда память подбрасывала новое событие в прошлом, которое нуждалось в исправлении. Саша не занимался «самоковырянием», но готовился к переходу в вечность.

Мужчина прежде был уверен, что состояние раскаяния и сознания собственной греховности будет нужно в вечности, ведь нет человека безгрешного, ни одного. Но сейчас, лежа в постели, мужчина понял, что это чувство, вместе с грехами нужно оставить здесь на земле. Он также был раньше уверен, что чувство бурного счастья тоже будет в вечности, но это чувство вызывало невыносимую боль, и сейчас мужчина усомнился в своем предположении.

Ясный образ Иисуса появляющийся перед мысленным взором, вызывал состояние блаженства, а необходимость быть в покое, чтобы боль не помрачала сознание, привела Сашу к новому, удивительному состоянию, в котором душа совмещала глубокий и полный покой с состоянием восхищения, преклонения перед ликом Того, с Кем Саша готовился встретиться. Мужчина знал, что этот Лик перед мысленным взором – лишь образ Иисуса, часть того, что он, Саша может вместить сейчас. Но к этому образу хотелось лететь на крыльях и ничто из земных прелестей не казалось стоящим «ломанного гроша» как он привык выражаться. И Саша готов был сделать все, убрать любые препятствия, только чтобы оказаться рядом, погрузиться в славное сияние и остаться в нем навеки, вполне доверяя Творцу, создавшему удивительный и многообразный мир. И мужчина знал, что никогда, за всю бесконечную вечность это общение не наскучит ему.

Сейчас Бог нежно вел свое дитя от созерцания Его славы назад к воспоминаниям о прожитой жизни, чтобы исправить то, что нуждалось в этом, и Саша понял, что воспоминания пойдут с ним в вечность, если сейчас Бог настаивает на их исправлении. Поэтому не он сопротивлялся.

Память подбросила минуты сбора в очередную поездку. Чемоданы стоят в прихожей, отец семейства с двумя взрослыми детьми стоит на пороге и молится о благословении. Совесть ясно говорит, что этот момент прошел без нарушений и сейчас не вызывает сожаления. И все же что-то тревожит. И вот время под взглядом памяти скользит быстро, как травинки под взглядом пролетающего в небе орла. Именно эта поездка, что-то до нее и после, заставляет память сделать новый оборот и присмотреться внимательнее. Вспоминаются несколько встреч в этой поездке – в Германии. И память подает сигнал – «…ты был не прав. На протяжении целого периода твоей жизни ты стал не исполнителем Писания, а судьей. Ты смотрел на жизнь окружающих тебя людей и судил их. Твои речи на местах, даже твои проповеди из-за кафедры в различных городах были пропитаны этим осуждением!».

На глазах Александра выступили слезы: «Господи! Я не смогу исправить все! Ведь в эту поездку я менял дома, в которых мы беседовали с людьми иногда по два раза в день! Друзья звали меня всюду, и я не отказывался. Я не помню, где я возвещал Твою истину, а где судил!… Я не смогу это исправить, даже если мне будут даны на это годы, а у меня по прогнозам врачей остался месяц, а может и меньше и все это время я не смогу пройти дальше, чем до туалета!»

Боль опоясала тело и сдавила свои тиски, теперь хотелось не плакать, а кричать! Больше нескольких минут такую боль невозможно было терпеть. Он попытался отрешиться от нее, успокоиться, но ее как механизм, трудно было остановить, если уж запустил. Воспоминания исчезли, осталась резкая, мучительная боль, помрачающая сознание. Некоторое время Саша терпел, но пришло время, когда он позвал Веру.

– Поставь, пожалуйста, укол – едва выдавил Саша, корчась от боли.

Опий оказал свое действие, боль притупилась, уступив место блаженному, почти животному покою. Перед глазами поплыли фантастические картинки, оставляющие после себя пустоту. Если бы Саше было не знакомо блаженство присутствия Бога, возможно, ему понравились бы эти ощущения, но эти «картинки» оставляли чувство разочарования, пустоты и даже омерзения, с которым приходилось бороться. Как потная и грязная чужая одежда в мороз, которую от безвыходности приходится надевать, чтобы немного согреться. Но настоящий покой, избавляющий от боли и наполняющий душу счастьем не всегда получалось найти в море собственных мыслей и страстей.

После укола, когда действие препарата уже ослабло, в сознании оставался туман, препятствующий связи с небом. Боль нарастала постепенно, как звук приближающейся грозы, но Саша никак не мог избавиться от этой ужасной пелены, сковывающей мысли, заставляющей чувствовать себя «овощем» и был бессилен против нарастающей боли.

Наступил вечер, зимние сумерки погасили холодное солнце и боль, словно тысяча ночных страхов заполнила каждую клеточку тела. Саша боролся, как мог. Мысль о том, чтобы вновь попросить укол все чаще приходила как простое решение проблемы. Но он знал, что существует другой способ, более эффективный и необходимый душе как воздух – вновь увидеть образ любимого Учителя и войти в Его присутствие. В Его присутствии боль уходила, и оставался восторг, не утомляющий и наполняющий сердце удивительным покоем и счастьем. В эти минуты Иисус так много говорил уставшему страннику, и смерть все больше воспринималась как поход к зубному врачу – немного страшная, но дающая облегчение от старой боли и переживаний.

Наконец в борьбе между болью и «туманом» от прежнего укола, наступило просветление. Мысли вновь приобрели прежнюю ясность, молитва стала ясной и осмысленной. Саша вдруг вспомнил, как при советском строе приносил домой старые радиоприемники и собирал из нескольких один, помощнее, чтобы ловить христианские радиопередачи из-за границы. Сколько радости он получал, поймав радиоволну поздно ночью и слушая проповедь Ярла Пейсти или других проповедников. И вот сейчас среди сотен и тысяч шумов, которыми враг душ человеческих пытался заглушить Слово, Саша смог найти ту самую «волну» мира радости и глубокого покоя, наполненного любовью, и радость хлынула в истомленное сердце. Восторга не было – любые эмоции усиливали боль, но что-то новое, но уже знакомое, рожденное во время болезни – смешанные необъяснимым клубком восторг, поклонение, покой, блаженство, удивительная и полная тишина и песня, как бальзам снимало спазм и заставляло вздохнуть облегченно полной грудью и блаженно уснуть.

– Да, Господи! – прошептал Саша, едва слышным спокойным голосом. – Я знаю, что ты уже простил меня за тот суд и за мои неправильные суждения о братьях или о Тебе, и я так благодарен Тебе! И я теперь понимаю, что благодать Твоя и милость – это единственно родная атмосфера для нас – людей. Как мне хорошо в Твоем присутствии! Я был бы счастлив, если бы Ты сейчас меня забрал, но хочу, чтобы Твоя воля исполнилась. Только Ты знаешь мое время, и я хочу уйти тогда, когда Ты скажешь, что оно пришло.

За окном с неба посыпал пушистый белый снег, и Саша улыбнулся мягкой белой красоте. Из натопленной комнаты снег не казался холодным, можно было наслаждаться только его красотой, и романтическая душа Саши откликнулась на зов красоты. Он лежал, смотрел в окно и казалось словно Сам Творец неслышно укрывает усталую душу мягким покрывалом. Саша не заметил, как уснул. Через несколько минут неслышно ступая, вошла Вера – верная спутница жизни, которая всегда была рядом в радости и беде и сейчас она готова была с любовью служить мужу, помогая собраться в новый, неизведанный ранее путь. Вера принесла лекарство, и увидев спящего с улыбкой на губах мужа, тихонько покинула комнату, оставив на табуретке у кровати таблетки и воду. Она знала, что таблетки мало помогают и действуют лишь на полчаса или час, но хотела оставить помощь, если вдруг ночью начнется приступ.

Бывали ночи, когда Саша не выдерживал приступа и тихо звал чутко спавшую жену. Вера не возражала и не обиделась, когда Саша захотел спать в соседней комнате. Жена видела, что он стал просыпаться даже от того, что она ночью повернулась во сне. Вера охраняла покой мужа как могла, зная, как мало мгновений покоя оставляет ему болезнь. У женщины, вырастившей девять своих детей и служившей заботливой хозяйкой, а иногда и той, которая заменила мать, десяткам, а может и сотням детей и взрослых, посещавших их дом – самоотверженность, наполненная любовью, настолько вошла в характер, что она не замечала, когда проявляла это качество. Если бы ее спросили – не обидно ли ей, что иногда Саша просто не замечает ее, уйдя в свои думы, Вера сильно бы удивилась, не понимая, на что же ей обижаться? Ведь Саше в этот момент не больно, ему хорошо, а это главное. Вера находила радость в самом служении, имея «похвалу в себе»⁸, когда удавалось помочь мужу усмирить его страдание.

Однажды кто-то описал слово «благодать». «Это сила любви, делающая людей способными жить по Закону Божию и наслаждаться этим». И Вера получила этот подарок – она просто любила и исполняла Заповеди Его от сердца, и потому ей было не тягостно самоотверженно заботиться о больном муже.

Но Саша перешел в соседнюю комнату не ради своего покоя. Он не хотел тревожить жену, так как из-за боли нередко вставал по ночам и иногда стонал во сне. Вера всегда спала очень чутко, а сейчас – особенно чутко и Саше было жаль верную подругу жизни. Посредством подарка от Бога, называемого в Библии «благодатью» в Сашины привычки и рефлексы также вошел Закон Божий – самоотверженная любовь к ближнему и Саша привычно заботился о жене больше, чем о себе.

Глава 4

Любовь измеряется способностью

человека отдавать себя,

служить тем, кого он любит.

Вспомнилась встреча в Москве. Один из давних знакомых подошел во время перерыва на конференции.

– Приветствую, у Вас не было намерения съездить по Северу? – спросил он.

– Я давно хочу туда поехать, но пока не было возможности – ответил Саша.

– Финансовой или не знаете, куда ехать? – уточнил брат.

– Я не очень много знаю о Севере, хотя вырос в Сибири. Но я не раз слышал, что «по Северам» мало церквей.

– Поэтому мы с братьями и хотели организовать миссионерскую поездку – сообщил Алексей.

– О! – обрадовано воскликнул Саша – прекрасная мысль!

– Мы с группой молодежи собираемся поехать на месяц и были бы очень рады, если бы Вы присоединились к нам!

– Но, к сожалению, мой бюджет сейчас не позволяет длительную поездку – огорчился Саша.

– Не волнуйтесь, на эту конференцию приехал один богатый бизнесмен из Америки, он слушал Вашу проповедь и сказал, что готов оплатить все расходы нашей поездки, если вы поедете с нами – улыбнулся Алексей.

– Так вот почему ты меня пригласил! – рассмеялся Саша – ты просто исполняешь «заявку» спонсора поездки!

Саша знал, что Алексей искренне любит его, и спонсор здесь ни при чем, но не пропустил момента пошутить.

– Вы знаете дядя Саша, что я бы сам оплатил Вам поездку, если бы имел деньги – смутился Алеша.

– Ладно, не переживай, я пошутил – улыбнулся Саша – я знаю, и рад буду поехать, если Бог усмотрит.

Так просто с одной встречи начались поездки Саши по северному региону. Первая поездка, как и многое в жизни, что бывает с нами в первый раз, запомнилась особенно ярко. Группа молодежи, Саша и еще два брата-проповедника, поехали на Север. Красноярские верующие встретили гостей очень радушно, просили погостить дольше, но в Красноярске группа планировала быть только в воскресение на служении. На утро понедельника у них были билеты до Норильска. В три часа дня руководитель поездки договорился по телефону провести там служение. Власти Норильска были расположены и предложили провести служение в центральном доме культуры города. Они сами сделали объявление по местному радио, сообщив о предстоящем евангелизационном служении. Но когда группа подошла к стойке регистрации, их ждала ошеломляющая новость:

– Сегодняшний рейс был отменен, вам необходимо пройти к кассе, вам вернут деньги за билеты.

– Но мы взяли билеты неделю назад! – расстроился молодой человек.

– На этот рейс продано только десять билетов, поэтому рейс отменен. Десять человек не смогут окупить даже топливо.

– Но что же нам делать? – растерялся молодой человек – нас в Норильске будут ждать к трем часам дня.

– Отмените встречу, – ледяным голосом предложила администратор.

– Она права, – к Алексею подошел старичок проповедник из Красноярска, которого также пригласили для проведения евангелизации в Норильске. – Нам придется всем идти по домам. Может завтра или послезавтра сможем улететь?

Саша услышал фразу пожилого брата и подошел к Алексею.

– Позвони в Норильск, узнай. Может быть, там тоже что-то перенесли? Если эта задержка от Бога, там тоже должно быть перенесено, – предположил он.

Алексей зашел на телеграф аэропорта. Он вернулся через несколько минут и сообщил:

– Многие люди уже с утра заняли места в зале.

– Так нам же лететь несколько часов! – удивился Саша.

– Они знают, что мы еще не прилетели, но боятся, что потом не найдут места.

Весть о том, что люди в Норильске жаждут услышать о Боге, всколыхнула душу Саши. Он предложил Алексею и старцу:

– Давайте помолимся все вместе, чтобы Бог дал нам возможность долететь до Норильска к началу служения.

– Брат Александр, – строго обратился старец к Саше. – Я вижу Вы слишком упрямы, чтобы признавать очевидные вещи. Такое поведение недостойно христианина и подает дурной пример молодежи! Нам нужно идти по домам!

– Брат, мне не хотелось бы огорчать или обижать Вас, – ответил Саша, – но люди в Норильске ждут с самого утра, чтобы услышать о Боге. Я верю, что Тот, Кто словом сотворил небо и землю сможет нас довезти туда вовремя!

– Вы что, не слышали?! – возмутился старичок, – рейс отменен, и сегодня в Норильск ничего нет!

– Брат, извините, но мне приходится признать факт, что Вы – неверующий, – шутливый огонек в глазах Саши заметили все, кроме старичка. Он возмутился.

– Что ты себе позволяешь?! Я служитель церкви уже двадцать пять лет!

Чтобы прекратить последствия неудачной шутки Саша повторил свое предложение:

– Давайте помолимся. – Затем он обратился к старичку, – брат, Вы же не возражаете, если мы помолимся?

– Вы подумали о том, что можете надорвать веру молодых? – понизив голос до шепота, возмущенно спросил старец.

– Я верю, что Бог пошлет все, что нам нужно, – уверенно ответил Саша. – Но не ради нас, а ради тех, кто уже сейчас сидит в доме культуры в ожидании вести о Христе.

– Ты очень упрям! – лицо старичка даже покраснело от досады. – Я пойду домой! Не желаю участвовать в твоем сумасшедшем проекте!

Старичок взял свою сумку и направился к выходу. А Саша позвал всех членов группы в уголок аэропорта для молитвы. Молодежь склонила головы. Молились все. Каждый просил чуда. Но не для себя, а для тех, кто уже сейчас ждет вести о спасении. Не успел последний молящийся сказать «аминь», как в зал вошла группа. Это был пилот в сопровождении бортмеханика и стюардессы. Саша быстро направился к ним, чтобы вошедшие не успели войти в запрещенную для пассажиров зону.

– Простите, – обратился он к тому, кто показался ему старшим, – вы куда летите?

– В Норильск, – просто ответил тот. – Но у нас военный самолет. Мы пассажиров не берем.

– Понимаете, – начал Саша. – Мы – верующие люди. Сегодня в три часа дня в Норильске соберутся люди в центральном доме культуры, а у нас отменили рейс. Может быть, вы возьмете нас в порядке исключения?

– Боговерующие говорите? Это интересно! Я бы сам с удовольствием послушал, – усмехнулся пилот.

– Вы сможете послушать, если возьмете нас с собой, – улыбнулся Саша.

– Что ж, ладно, сегодня приду в дом культуры вас послушать, – спокойно и деловито ответил пилот. – Идите в кассу. Я сейчас предупрежу кассира чтобы вам продали билеты.

Саша оглянулся в надежде, что пожилой брат еще не успел уйти далеко, но его уже не было в здании аэропорта. Через пол часа военный самолет, взревев двигателями, понес группу верующих на север, где их ждали люди, желающие услышать весть о Боге.

Когда немного оглохшая от гула моторов молодежь, с небольшим опозданием вошла в здание дома культуры, то они едва смогли протиснуться к сцене. Зал был забит до отказа. Люди сидели на ступеньках и подоконниках. Многие просто стояли в проходах. Служение затянулось до позднего вечера. После обычного собрания люди задавали вопросы, на которые верующие отвечали по очереди, потому что один человек не смог бы говорить пять часов подряд. Видя жажду людей, Леша предложил:

– Давайте встретимся здесь еще раз завтра, если дирекция дома культуры позволит нам, – предложил он залу. – Я вижу, что все устали.

– Дирекция разрешает, – громко прозвучал ответ из первых рядов.

Алексей удивленно посмотрел на говорившего.

– Не смотрите так! – усмехнулся представительный мужчина с первого ряда, – я директор этого здания и я разрешаю такие встречи проводить хоть неделю каждый вечер и сам с удовольствием послушаю.

– У нас в плане быть у вас три дня, – ответил Алексей. – Потом нас ждут в Салехарде, в Печоре, Ухте и Сыктывкаре.

– Тогда пусть будет три дня, – спокойно ответил мужчина. – Я тоже вас послушаю. Поете вы красиво и говорите толково, почему бы не послушать?

Поездка была насыщенной и интересной. Из Норильска группа поехала в близлежащие города на машине. В каждом городе их ждали. Такой жажды слышания Слова Божия никто из гостей не видел на родине, хотя собралась группа из разных городов. Жесткий запрет властей даже упоминания имени Бога в северном регионе создал здесь вакуум, который люди теперь пытались заполнить за несколько дней.

Но не только беседы и собрания запомнились гостям северного края. Сердце Саши сжалось, когда на его вопрос в дороге, что за странные короткие пни, заполнили тундру от дороги до самого горизонта, провожатый просто ответил:

– Раньше на этих сваях стояли бараки.

– Бараки?! – раздалось сразу несколько голосов в машине.

– Да. Здесь везде стояли бараки для зеков, и вся эта земля заполнена человеческими костями. Местные уже не пугаются. Если вы выйдете и попытаетесь погулять между этими пнями – под ногами часто будут хрустеть человеческие кости. А время от времени попадаются черепа. Из-за вечной мерзлоты кости перегнивают очень медленно.

– Какой ужас! – Раздались возгласы девушек.

А Саша предложил:

– Давайте споем «Против Церкви воздвигнут вал»

– Мы не знаем эту песню, – ответили молодые люди.

– Да, – вздохнул Саша, – слава Богу, что вас не коснулось то, что пережили братья. Но мне кажется, сейчас стоит попробовать разучить ее. Думаю, что здесь вы поймете ее смысл лучше, чем где-либо. Ведь по обе стороны дороги земля устлана костями многих людей и наших братьев тоже. Я начну, а вы подхватывайте.

Он запел:

Против Церкви воздвигнут вал

Она – крепость в кольце блокады.

Сколько раз сатана бросал

К ее стенам все силы ада!

Припев подхватили смелее и следующий куплет уже несколько голосов пели:

Припев:

Кто сказал – побеждать легко.

Будто все нам дается даром?

Сколько братьев-борцов легло

И сестер, молодых и старых.

От Пилата до наших дней

Штаб диавола ставит козни.

Их задача: разбить скорей

Всех борцов за твердыню Божью.

Когда двигался тучей враг,

Чтоб из крепости сделать груды.

Тогда верные, ставши в ряд.

Защищали свободу грудью.

К праху их не найти стезей

Средь тайги и хребтов Урала.

И на холмик рука друзей

Не положит букет фиалок.

Их в статистике точной нет.

И в музее их нет реликвий.

Они подвигов яркий след

Оставляли – пример великий.

И теперь, когда в стены бьет

Безрассудство и ложь тараном.

Голос павших и нас зовет

Устоять перед злом тиранов.

Будет время: и всем венцы

Раздадутся в общеньи сладком.

А пока нам кричат гонцы: Христиане!

Готовьтесь к схваткам!

Закончив песню, все задумались. Репрессии и смерть уже давно не грозили верующим, но близость костей тех, кто страдал, чаще всего невинно, и умер в этих краях, заставляли задуматься. Насколько я люблю Бога? Готов ли встретить страдания и смерть, если придется выбирать между отречением и страданием? Хотя люди, встретившие смерть здесь, далеко не все были верующими.

– У нас в деревне жил мужчина, я думал, что это старик – вспомнил один из группы – потом мне сказали, что ему только сорок лет. Он был ребенком, собрал на поле десять колосков и сунул их в карман, чтобы мать больную накормить и сестренок. Его поймали и дали десять лет принудительных работ. Вся его семья умерла пока он был в лагере. Наверное, где-то в подобных местах он и состарился раньше времени.

– Здесь остались тысячи людей, получивших срок за самые невинные прегрешения против властей, за то, что просто сказали лишнее слово.

Ухабистая дорога тянулась мимо бывших бараков, братских могил и казалось, что в воздухе до сих пор стоят стоны и мольбы тех, кто страдал здесь и умирал не дождавшись освобождения. Много братьев и сестер так и не вернулись к своим семьям, выстрадав свое право молиться Тому, Кого на самом деле любили больше жизни.