Читать книгу: «Процедура несправедливости», страница 2

Глава 3. Дом с привидениями

Особняк профессора Максвелла стоял в тихом, респектабельном районе Эдинбурга, где время, казалось, текло медленнее, подчиняясь собственным, неспешным законам. Высокий фасад из тёмного, почти чёрного песчаника, стрельчатые окна, увитые плющом, который уже начал окрашиваться в багряные осенние тона. Это был не замок, но и не просто дом – скорее, интеллектуальная крепость, хранилище знаний и традиций. Лукас припарковал свой автомобиль напротив и несколько секунд сидел неподвижно, глядя на здание. Оно словно взирало на него свысока, храня свои вековые секреты за толстыми стенами.

– Он не был львом, – тихо, почти про себя, ответил Лукас. – Он был старой, мудрой лисой. Самой хитрой в лесу. И если он всё-таки попал в капкан, значит, охотник был не менее умён.Итан, доедавший на пассажирском сиденье сэндвич с беконом, хмуро наблюдал за ним. – Ну что, адвокат, готов войти в логово льва? Точнее, в покой бывшего льва. – Он скомкал бумажную обёртку и сунул её в карман куртки.

Эланор ждала их у чёрного кованого забора, её фигура казалась хрупкой и одинокой на фоне громады дома. Её лицо было бледным, но решительным. Она молча кивнула и провела их по вымощенной камнем дорожке, обходя стороной ухоженные, но уже поникшие осенние клумбы, к массивной дубовой входной двери с тяжёлой медной ручкой.

Воздух в прихожей был неподвижным и спёртым, пахнул старой бумагой, воском для полировки и едва уловимой, но устойчивой нотой дорогого коньяка – аромат, навсегда впитавшийся в мебель и стены. Лукас остановился на пороге, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Высокие потолки, тёмные дубовые панели на стенах, повсюду книжные шкафы, до самого потолка. Портреты суровых предков в золочёных рамах. Ничего не изменилось. Он словно шагнул на десять лет назад, на свою первую консультацию к профессору. Тот же трепет, то же чувство, что ты входишь в святилище.

– Почти. Они осмотрели лестницу и библиотеку на втором этаже. Запечатали кабинет дяди на пару дней, но потом сняли пломбы. Сказали, оснований для возбуждения уголовного дела нет. – Эланор говорила ровно, но её пальцы бессознательно теребили край кардигана.– Полиция ничего не тронула? – спросил Итан, своим практичным, выцветшим взглядом бывшего опера instantly оценивая обстановку, ища следы постороннего присутствия.

Лукас подошёл к лестнице. Широкая, из тёмного дуба, с резными балясинами, она взмывала на второй этаж, делая на полпути плавный поворот. Та самая лестница. Именно там, как сухо констатировал протокол, профессор оступился и упал.

– Здесь, внизу. – Эланор указала на расстеленный у подножия лестницы роскошный персидский ковёр с причудливым орнаментом. Её голос дрогнула, но она тут же взяла себя в руки. – Он лежал лицом вниз. Врач сказал, что смерть наступила мгновенно, от перелома шейных позвонков.– Где именно нашли тело? – спросил Лукас, его голос прозвучал громче, чем он ожидал, в тишине зала.

– Горничная, Мэри. Она пришла утром, около семи, и обнаружила его. Свет в прихожей и на лестнице был выключен. Всё было погружено в темноту.Лукас медленно поднялся на несколько ступеней. Он смотрел не на сами ступени, а на стены, на перила, на массивный бра, висевший на стене. Он мысленно представлял себе маршрут старого профессора ночью. – Ковёр на лестнице всегда лежал вот так? – спросил он, указывая на длинный тёмно-синий «runner», закреплённый на ступенях латунными прутьями. – Да, всегда. И он никогда не скользил. Дядя был педантом в таких вещах, регулярно проверял крепления. – А свет? Кто его включил, когда нашли профессора?

– Ни пятен, ни следов борьбы, ничего подозрительного, – проворчал он, вставая и отряхивая колени. – Если бы не твоя одержимость, Эверетт, я бы тоже подписался под версией «старик ночью спустился за книгой, оступился в темноте». Банальная трагедия, но не преступление.Итан, присев на корточки, изучал ковёр у подножия. Он провёл рукой по ворсу, посветил фонариком сбоку.

– В темноте? – переспросил Лукас, не отрывая взгляда от перил на повороте. – Профессор Максвелл был педантом до мозга костей. У него на каждом этаже были выключатели в строго определённых, интуитивно понятных местах. Он мог пройти этот путь с завязанными глазами. И он прекрасно знал состояние своего сердца. Врач прописал ему быть осторожным, избегать резких движений и падений. Он не был бы так неосторожен.

Он поднялся наверх, в библиотеку. Комната была такой, какой он её помнил: бесконечные стеллажи до потолка, глобус в углу, тяжёлый письменный стол, заваленный бумагами, и массивное кожаное кресло с потёртыми подлокотниками. На столе – аккуратные стопки бумаг, старомодный чернильный прибор, очки в роговой оправе. Как будто хозяин просто вышел на минутку и вот-вот вернётся.

– Он не говорил прямо. Но он часто упоминал дело «Короны против Хоторна». Очень старое дело, лет тридцатилетней давности. Оно было связано с судьёй Кэмпбеллом, тогда ещё молодым адвокатом. Дядя говорил, что там была какая-то нестыковка, которую он упустил тогда, но теперь, пересматривая старые бумаги, он нашёл нечто важное.Лукас подошёл к одному из застеклённых шкафов. За стеклом, под надёжным замком, покоились те самые редкие манускрипты и книги, ради которых, возможно, и было совершено преступление. Он провёл пальцем по пыльной полке у края шкафа. – Эланор, вы сказали, профессор в последнее время разбирал архив. Что именно он искал?

Лукас встрепенулся. Дело «Хоторна». Он слышал о нём краем уха ещё в студенческие годы. Что-то связанное с мошенничеством при строительстве муниципального объекта, обвинения в итоге сняли за недостатком доказательств. Кэмпбелл как раз был защитником обвиняемого. Успешный старт его карьеры.

– Итан, – позвал Лукас, не оборачиваясь. – Осмотри дом. Ищи не кровь и не отпечатки – их уже нет. Ищи следы чужих рук. Сдвинутые с места книги, пыль, которую стёрли не там, где надо, мелочи, которые не вписываются в рутину профессора.

– Я займусь тем, что умею лучше всего. Изучу документы.– А ты что будешь делать? – спросил Итан, с неохотой отрываясь от осмотра оконной рамы в библиотеке.

Лукас сел в кресло профессора. Оно тихо заскрипело, приняв его вес. Он чувствовал себя неловко, как школьник, занявший место учителя. Он взял первую папку со стола и открыл её. Это были текущие заметки, наброски лекций, ничего существенного. Он открыл верхний ящик стола. Бланки, письма, счета. Всё в идеальном порядке, разложенное по папкам с аккуратными пометками.

И вдруг его взгляд упал на корзину для мусора под столом. Она была пуста, за исключением одного смятого листа бумаги. Лукас наклонился, поднял его и разгладил на столе.

Это была распечатка электронного письма. Дата – день смерти профессора. Отправитель – V.Lockhart@nationalmuseum.scot. Тема: «Подтверждение нашей встречи».

Текст был кратким и деловым: *«Уважаемый профессор Максвелл, подтверждаю нашу встречу завтра, 17-го, в 10:00 в вашем доме для окончательного обсуждения инвентаризации перед передачей коллекции. Искренне Ваша, Виктория Локхарт»*

– Нет, никто не должен был прийти. Во всяком случае, он мне не говорил. А мы обычно согласовывали его визиты.Лукас перечитал текст несколько раз. Его адвокатский ум, настроенный на выявление нестыковок, уже выстраивал цепь. – Эланор, – позвал он. – Профессор ждал гостя утром 17-го?

– Доктор Локхарт утверждает, что у них была назначена встреча на утро следующего дня. Но горничная нашла тело утром 17-го. Значит, он умер ночью с 16-го на 17-е. Получается, он умер до того, как должна была состояться эта встреча.Лукас показал ей распечатку.

– Возможно, – согласился Лукас. – Но это странно. Профессор был педантичен. Если встреча была назначена, он бы внёс её в свой бумажный ежедневник. – Он начал лихорадочно искать на столе. – Где его планинг?– Возможно, он просто не успел ей ответить или отменить? – предположила Эланор, но в её голосе слышались сомнения.

Обыскав несколько ящиков, он нашёл толстый кожаный ежедневник. Открыл на дате 17 октября. Строка на 10:00 была пуста.

– Никакой встречи нет, – констатировал Лукас. – Так почему же Локхарт написала это письмо? Чтобы создать себе алиби? Или чтобы иметь предлог прийти сюда утром и «обнаружить» тело раньше горничной? Или… чтобы подтвердить, что он был ещё жив вечером 16-го, когда она, по её словам, отправила письмо?

– Эверетт! Спускайся сюда! Нашёл кое-что интересное.В этот момент с нижнего этажа донёсся голос Итана:

Лукас и Эланор обменялись взглядами и поспешили вниз. Итан стоял в гостиной, у камина из чёрного мрамора, и держал в руке длинные металлические каминные щипцы с фигурными ручками.

– Смотри, – сказал он, указывая фонариком на самый кончик щипцов. – Видишь?

Лукас присмотрелся. На самом кончике, в мелкой пазухе между металлическими частями, застряла крошечная, почти невидимая нить. Тонкая, тёмно-серая, шерстяная.

– Это не от одежды профессора, – тихо, но уверенно сказала Эланор. – Он не носил шерсть такого цвета и такого качества. Его вкус был… консервативным, он предпочитал твиды.

– И не от моей, и не от твоей, – добавил Итан, переводя луч фонарика на их одежду. – И уж точно не от платья горничной. Это мужская костюмная ткань, дорогая, полушерстяная. Кто-то посторонний, одетый в хороший костюм, был здесь. И, судя по тому, где это зацепилось, – он стоял спиной к камину, возможно, о чём-то спорил или активно жестикулировал в разговоре с профессором. Щипцы стояли рядом, на подставке, он отступил, задел их плечом – и вот результат.

Лукас взял щипцы. Крошечная нить казалась незначительной, смехотворной. Но в системе безупречных, на первый взгляд, обстоятельств, созданной вокруг смерти профессора, она была кричащей аномалией. Первым пробелом. Первой процедурной ошибкой в идеально составленном отчёте.

– Итан, – сказал Лукас, и в его голосе вновь зазвучали те самые стальные нотки, знакомые ему по залу суда, когда он чувствовал слабину в аргументах оппонента. – Аккуратно упакуй это. Нам нужно поговорить с доктором Викторией Локхарт. И найти способ… осторожно выяснить, есть ли в гардеробе судьи Кэмпбелла костюмы из тёмно-серой шерсти.

Он посмотрел на темнеющее за высоким окном небо. Первые капли дождя забарабанили по стеклу. Охота, которую он не хотел начинать, началась. И первый, почти невидимый след, был найден.

Глава 4. Музей лжи

Дождь, начавшийся у особняка Максвелла, к вечеру превратился в назойливый, промозглый ливень. Он заливал улицы Эдинбурга, превращая огни фонарей в размытые пятна, а звук машин – в глухой, отдалённый гул. В машине царила тягостная тишина, нарушаемая только щётки стеклоочистителей и тяжёлым дыханием Итана.

– Итак, план? – наконец спросил Итан, свернув в сторону Нового города, где располагался Национальный музей. – Приходим и напрямую спрашиваем: «Сударыня, вы случайно не поможете нам подставить судью Верховного суда?»

– План – посмотреть ей в глаза. Понять, что она за человек. Испугана ли она. Лжёт ли. А потом задать несколько неудобных вопросов о её встрече с профессором, которая, возможно, никогда не была назначена.Лукас, глядя на бегущие по стеклу потоки воды, ответил не сразу.

– Нам нужен предлог, – напомнил Итан. – Мы не можем просто так прийти и начать допрос.

– Предлог есть, – Лукас достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листок. – Я позвонил её секретарю от имени Эланор. Представился юристом, ведущим наследственное дело. Сказал, что нам нужно уточнить несколько формальностей, связанных с инвентаризацией коллекции перед официальной передачей. Встреча назначена на завтра в десять утра.

– Формальности, – усмехнулся Итан. – Люблю твои формальности. От них всегда пахнет жареным.

На следующее утро дождь прекратился, но небо оставалось свинцовым, нависая над городом тяжёлой, сырой пеленой. Национальный музей Шотландии, громада из песчаника и стекла, встретил их прохладной, почти стерильной тишиной. Воздух был наполнен запахом старого дерева, лака и едва уловимой пыли веков.

Их проводили в кабинет доктора Локхарт, располагавшийся в административной части музея. Комната была просторной, но до боли функциональной. Стеллажи с папками, компьютер, несколько репродукций старинных гравюр на стенах. Ничего лишнего, ничего личного. Сама Виктория Локхарт оказалась женщиной лет сорока, с строгими, правильными чертами лица, собранными в тугой пучок тёмными волосами и внимательным, оценивающим взглядом. Она была одета в безупречный серый костюм, и её осанка rivaled осанке Эланор.

– Мистер Эверетт, – она протянула ему руку, рукопожатие было сухим и кратким. – Мисс Рид по телефону предупредила о вашем визите. Чем могу быть полезна? Мы, в музее, очень ценим вклад профессора Максвелла и хотим, чтобы процесс передачи его коллекции прошёл максимально гладко.

Она говорила ровно, профессионально, но Лукас, привыкший читать людей, уловил лёгкую скованность в её плечах, едва заметное напряжение вокруг рта.

– Мы благодарны за вашу готовность помочь, доктор Локхарт, – Лукас занял место напротив неё, Итан предпочёл остаться стоять у двери, приняв вид телохранителя или молчаливого ассистента, что позволяло ему наблюдать. – Да, несколько формальностей. В частности, нас интересует процедура подписания завещания. Вы были одним из свидетелей.

– Да, это так, – она кивнула, её пальцы лежали на столе неподвижно. – Профессор пригласил меня и судью Кэмпбелла в свой дом. Всё прошло очень быстро и цивилизованно.

– В общих чертах. Профессор был немного… взволнован. Но доброжелателен.– В тот день вы обсуждали детали передачи коллекции?

– А накануне? – Лукас сделал паузу, глядя ей прямо в глаза. – Вы не общались? Например, по электронной почте?

– Накануне? Нет, не припоминаю. Всё было согласовано заранее.Он увидел, как зрачки Локхарт на мгновение сузились. Почти неуловимо.

– Странно. А это? Письмо от вас, датированное днём смерти профессора, с подтверждением встречи на следующее утро.Лукас медленно достал из папки распечатку того самого письма и положил её на стол.

– Ах, да… это… я совершенно забыла. Я действительно отправила это письмо. Но… профессор мне не ответил. Я решила, что встреча отменена, и не поехала.Виктория Локхарт посмотрела на листок. Краска медленно отлила от её лица, оставив лёгкую, фарфоровую бледность. Она потянулась к стакану с водой, но не стала пить.

– Понимаю, – Лукас кивнул с видом полного понимания, но его голос оставался твёрдым. – Ещё один вопрос, доктор Локхарт. Вы, как куратор, конечно, знакомы с полным списком коллекции. Скажите, были ли в ней предметы, не внесённые в официальный каталог? Что-то… личное? Может, записные книжки профессора, его черновики?

– Нет, – наконец выдохнула она. – Коллекция состоит исключительно из редких книг и манускриптов. Все они внесены в каталог. Личные вещи остались у мисс Рид.Она замерла. Это была не просто пауза для размышления. Это была тишина человека, который лихорадочно соображает, взвешивая риски.

В этот момент Итан, молча наблюдавший за кабинетом, сделал незаметный шаг вперёд. Его взгляд упал на мусорную корзину под рабочим столом Локхарт. Там, среди прочих бумаг, лежал смятый стикер ярко-жёлтого цвета. Надпись была не видна, но Итан, обладавший зоркостью сыщика, разглядел несколько цифр, показавшихся ему знакомыми.

– Доктор Локхарт, – вдруг мягко вмешался Лукас, слегка меняя тактику. – Мы понимаем, что вы оказались в непростой ситуации. Профессор умер при трагических обстоятельствах, и сейчас идёт процесс передачи его наследия. Любая нестыковка, любая ошибка в документах может бросить тень и на его память, и на репутацию музея. Мы хотим просто убедиться, что всё чисто. Ради него.

– Всё чисто, мистер Эверетт, – её голос прозвучал чуть громче, чем нужно. – Я гарантирую это. И если у вас больше нет вопросов о формальностях… у меня назначена встреча с реставраторами.Он говорил спокойно, почти сочувственно. И видел, как в её глазах мелькнула борьба. Страх и что-то ещё… возможно, чувство вины.

– Конечно. Благодарю вас за время.Лукас понимающе кивнул и поднялся.

Они вышли из кабинета и замерли в коридоре, пока дверь за ними не закрылась.

– Она лжёт, – тут же сказал Итан. – По поводу письма – точно. А ещё… – он огляделся и понизил голос. – В её мусорке лежал стикер. Я разглядел цифры: 231.74.89. Те самые, что мы нашли в дневнике Максвелла.

Лукас почувствовал, как у него защемило в груди. Значит, Локхарт не только знала об этом номере, но и активно его использовала. И пыталась скрыть.

– Она напугана, – тихо сказал Лукас, глядя на закрытую дверь. – Но не нами. Кем-то другим. Кем-то, кто заставил её лгать.

– Или тем, кто стоит за ним. – Лукас глубоко вздохнул. – Она – наша ниточка. Но держится она за неё так, будто это спасательный круг, который может утянуть её на дно. Нам нужно найти способ заставить её говорить. Или найти то, что скрывается за этим номером, без её помощи.– Кэмпбеллом? – предположил Итан.

Они вышли из музея на холодный, продуваемый ветром улицы. Загадка не только не прояснилась, но и обросла новыми, более тревожными подробностями. Виктория Локхарт была не просто свидетельницей. Она была частью пазла. И, возможно, следующей жертвой.

– Дальше, – сказал Лукас, глядя на мрачное небо, – мы идём на разведку. Узнаём, что скрывается за этим номером. И для начала… нам нужно найти того, кто имеет доступ к музейным хранилищам и не боится задавать вопросы.– Что дальше? – спросил Итан, закуривая у входа.

Он уже знал, к кому можно обратиться. В каждом учреждении, даже самом респектабельном, найдётся свой бунтарь, свой неудобный сотрудник, которого начальство предпочло бы не замечать. Его нужно было только найти. Охота продолжалась, и запах страха, исходивший от доктора Локхарт, был самым верным следом.

Глава 5. Книжный шифр

Ветер, гулявший по улицам Эдинбурга, забирался под одежду и цеплялся за кожу ледяными пальцами. Лукас и Итан молча шли от музея, каждый погружённый в свои мысли. Тишина между ними была не неловкой, а насыщенной – обдумыванием следующих ходов, взвешиванием рисков.

– Итак, этот номер, – наконец нарушил молчание Итан, зажигая вторую сигарету подряд. – 231.74.89. Не похоже на инвентарный шифр музея. Там обычно буквенно-цифровые комбинации. Это что-то другое.

– Согласен, – Лукас замедлил шаг, его взгляд скользнул по витринам магазинов, но не видел их. – Максвелл отметил его в дневнике. Локхарт явно его искала или пыталась уничтожить. Он что-то значит. Что-то важное.

– Может, это номер счёта? Или координаты? – предположил Итан, выпуская струйку дыма в сырой воздух.

– Слишком коротко для счёта. Координаты… возможно. Но где? – Лукас остановился, глядя на мчащиеся мимо машины. – Нет, это что-то более простое. Что-то, что профессор мог легко запомнить и легко спрятать на виду. Как он любил.

– Эланор, это Лукас. Скажите, у профессора были какие-то личные коды, шифры? Номера, которые он часто использовал? Может, пин-коды, пароли?Он достал телефон и набрал номер Эланор.

– Дядя… – в её голосе послышалась задумчивость. – Он не доверял цифровым технологиям. Все его пароли были связаны с историческими датами. Битва при Каллодене, подписание Акта об унии… Но этот номер… 231.74.89… Я такого не припоминаю.

– Хорошо, спасибо. – Лукас положил трубку и повернулся к Итану. – Исторические даты. Битва при Каллодене – 1746 год. Акт об унии – 1707. Ничего не совпадает.

– Может, это не дата, – хрипло сказал Итан, бросая окурок под ноги и растирая его каблуком. – Может, это шифр. Книжный шифр.

– Книжный шифр?Лукас посмотрел на него с новым интересом.

– Старая полицейская методика. Преступники иногда используют. Номер означает: страница, строка, слово в определённой книге. Профессор ведь был библиофилом.

– Книга… – прошептал он. – Книга, которую он прислал мне. «Принципы уголовного судопроизводства».Мысль ударила Лукаса, как ток. Это было до гениальности просто. И абсолютно в духе Максвелла.

Они почти бегом вернулись к машине. Лукас, игнорируя холодный дождь, снова начавший накрапывать, достал из бардачка тот самый потрёпанный том. Его пальцы дрожали от предвкушения.

– 231, – проговорил он, лихорадочно листая пожелтевшие страницы. – Двести тридцать первая страница.

– Считай сверху, – прошептал Итан, заглядывая через плечо. – Так обычно делают.Книга раскрылась на нужном месте. Бумага была старой, шершавой. Лукас провёл пальцем по тексту, отсчитывая строки. – Семьдесят четвертая строка… Сверху или снизу?

Лукас отсчитал. Его палец остановился на строке, состоящей из нескольких слов. Он посмотрел на восьмое и девятое слово в ней, как указывал код.

Слова были: «…свидетельские показания могут быть опровергнуты при наличии вещественного доказательства…»

Он перечитал строку ещё раз. Ничего особенного. Обычная юридическая формулировка.

– Не то, – разочарованно выдохнул Итан. – Может, считать снизу?

– Чёрт! – он с силой захлопнул книгу, поднимая облачко пыли. – Мы что-то упускаем.Лукас попробовал. Результат был столь же бессмысленным.

– Может, книга не та? – предположил Итан. – Может, он имел в виду другую?

– Нет, – Лукас упрямо покачал головой. – Он прислал именно эту. Он что-то хотел мне сказать. – Он снова открыл книгу на странице 231 и стал водить по ней пальцем, вглядываясь в каждую букву. И вдруг его взгляд зацепился не за слова, а за поля. За тонкие, почти невидимые пометки на полях, сделанные карандашом. Такие же, как в его студенческие годы, когда профессор делал замечания на его работах.

Напротив строки 74 были два значка: маленькая стрелочка, указывающая на слово «вещественного», и ещё одна, указывающая на слово «доказательства».

– Смотри, – он показал пометки Итану. – Он отметил именно эти слова. «Вещественного доказательства». Но что это за доказательство?Сердце Лукаса заколотилось с новой силой.

– Может, это не слова, а команда, – медленно проговорил Итан. Его сыскной опыт подсказывал иное решение. – Может, этот номер – не шифр, а… инструкция. 231 – номер страницы. 74 и 89 – номера строк. А слова в них – ключ.

Лукас быстро нашёл страницу 231, строку 74. Первое слово в ней: «требуется». Строка 89: «проверка».

«Требуется проверка вещественного доказательства».

– Бинго, – тихо прошептал Итан. – Старик оставил тебе инструкцию. Ему требовалась проверка какого-то вещественного доказательства. Но какого? И где оно?

Лукас откинулся на спинку сиденья, сжимая книгу в руках. Пазл начинал складываться. Профессор что-то нашёл. Какое-то вещественное доказательство в старом деле. Он боялся, что его уничтожат, и оставил подсказку самому циничному своему ученику, надеясь, что тот поймёт.

– Ему нужна была проверка, – повторил Лукас. – Значит, доказательство существует. И оно где-то здесь. В Эдинбурге. И Локхарт знает, где. Этот номер в её мусорке – не случайность. Она его искала. И, возможно, нашла.

– Тогда нам нужно снова поговорить с доктором Локхарт, – мрачно констатировал Итан. – Но на этот раз без церемоний.

– Нет, – Лукас покачал головой. – Она не заговорит. Она слишком напугана. Нам нужно найти это доказательство первыми.

– Но где? Музей? Её дом? Особняк Максвелла? Мы обыскали его вдоль и поперёк!

– Не совсем, – Лукас уставился на книгу. – Мы искали улики, а не… доказательства. Тем более вещественные. Мы не знали, что искать. А теперь знаем. Профессор говорил о деле «Хоторн». Что, если доказательство связано с ним?

– Тогда нам нужно получить доступ к архивам этого дела, – заключил Итан. – Но если Кэмпбелл замешан, будь уверен, всё, что могло его скомпрометировать, давно уничтожено.

– Не всё, – Лукас улыбнулся беззлобной, холодной улыбкой. – Профессор что-то нашёл. Что-то, что все проглядели. И он спрятал это не в полицейском архиве. Он спрятал это там, где это будет иметь наибольший смысл. В месте, связанном с законом. Но не с официальным.

– У тебя ещё есть доступ к старой сети? К тем, кто помнит дело Хоторна?Он посмотрел на Итана.

– Есть пара старых громил, которые могут поболтать за бутылку. Но это рискованно. Если Кэмпбелл почует, что мы копаем…Итан хмыкнул.

– Он уже почуял, – перебил Лукас. – Локхарт уже предупредила его. Игра идёт. И теперь вопрос в том, кто сделает следующий ход.

– Поехали. Сначала твои громилы. Потом… потом мы вернёмся в особняк. Я думаю, мы кое-что упустили. Какую-то деталь, которую профессор оставил на виду. Вещественное доказательство, которое требует проверки.Он запустил двигатель.

Машина тронулась, разрезая мокрый асфальт. Дождь усиливался, превращаясь в сплошную стену воды. Лукас чувствовал, как с каждой минутой он всё глубже погружается в паутину, сплетённую его наставником. Но теперь у него был компас. Слова, оставленные в старой книге, вели его вперёд.

«Требуется проверка вещественного доказательства». Что бы это ни было, профессор Максвелл доверил это ему. И Лукас был полон решимости его найти.