Веселовский портал

– Что же с нами стало? Как же мы будем?

Ребята на всякий случай все еще оглядывались на больших собак. Злюка приближалась. Другие щенки почему-то бежали оттуда бегом.

– Надо бежать? – спросил у бегущего мимо щенка я. Мне не ответили, но я сделал вывод, что надо. Тем более Злюка снова ощетинился. Мы побежали. Барик отставал, но мы его не бросали, мы подгоняли его и оборачивались удостовериться, что он бежит. Мы выбежали из гаражей, побежали вдоль улицы Веселовского к строительному техникуму. Обогнули его и только там свалились от усталости на траву. Нас уже давно не преследовали, но мы бежали, чтобы оказаться подальше и спрятаться. Все мы тяжело дышали, вывалив длинные языки наружу. Я глядел на своих одноклассников. Еще утром мы все были учениками седьмого класса, а сейчас щенки-дворняжки. Эмиль, упитанный белый щенок с темными вставками на спине и морде, кудрявый. Дамир, длинноногий черно-белый песель, с вытянутой мордой. Барик, щенок окраской чуть посветлее черного, с короткими лапами и со слезящимися глазами-пуговками. Ваха, весь черный, окрасом похожий на ротвейлера щенок, только морда приплюснутая. Раиль, головастый, глазастый с редкими пятнами разных размеров щенок, с крупными лапами. Самого себя я не видел, но могу точно сказать, что я был однотонный. Я смотрел на их новые облики. Я их узнавал и думал над вопросами Барика.

– Тоже мне, провинция Китая. Ребята, как думаете, это не сон?

– Меня больно укусили. Я до сих пор чувствую боль, исключено, не сон, – сказал Барик и лизнул свой больной серый бок.

– Тогда, может, умерли? – предложил Дамир.

– Исключено, мне больно, – отвлекся от лизания Барик.

– Ребята, я не хочу ночевать здесь. Давайте, двинемся домой? – предложил Эмиль и попытался зубами перекусить свой браслет. Он стиснул его изо всех сил, нарвался на внезапную зубную боль. Браслет был с толстой металлической окантовкой. Просто перегрызть не получится.

– А что дома? Тебя узнают и пустят в теплую постельку? – съязвил я. – Или кушать хочешь?

– Я бы не отказался от маминого беляшика, – ответил Эмиль и втянул слюну, которая текла из зудящих зубов. – И чипсов нету.

– Кстати, чипсы, – задумался я. А не могла ли стать причиной перевоплощения утренняя встреча с бродячей собакой на остановке, когда мы чипсы ели, а бродячую собаку обидели. – По-моему, это был наш Волк. Похож? – обратился я к Вахе. Все уставились на Ваху. Он бросил в нее гайкой.

– Похож. Что замолчал? – спросил нетерпеливо Раиль у Вахруддина.

– Значит, я у вас крайний? Из-за меня все случилось? Как всегда. Молодцы! А кто смеялся громче всех? А, Дамир? – Вахе не понравился обвиняющий тон.

– Я – виноват. Я дразнил собаку едой, и на остановке и с утра, дома, – признался, вздыхая, Эмиль. – Я будущий преступник, – добавил он и захныкал, тряся головой.

– Что ты? Преступник – я. Я с утра раздавил хвост своей же собаке, когда заезжал на машине во двор. Да еще и погнал ее вон, – разоткровенничался Дамир. – Я торопился. Я люблю своего Джека. Просто так получилось, – оправдывался дальше Дамир.

– Значит, у всех с утра был инцидент с собакой? – уточнил настороженно я.

– Я стрелял. Но не в свою. В свою я ни за что в жизни не стал бы стрелять, – поклялся Барик.

Я посмотрел на Ваху и Раиля.

– Я свою утром гонял из сада, – растерянно сказал Ваха. – Земляными комьями. Она молодые саженцы потоптала.

Мы не сводили с него укоряющих глаз.

– Я, конечно, сам виноват. Заигрался в игру в телефоне и забыл покормить ее перед сном вчера, хотя бабушка меня спрашивала, покормил ли я ее, – добавил Ваха, жалея о своем поступке. – Я забил. Мне стыдно.

– Я вообще – убийца. Меня правильно наказали, ребята, – признался Раиль и, опустив голову, замолчал, как бы набираясь смелости говорить дальше. – Я утопил четверых щенят сегодня утром. Это из-за меня нас всех. Я заслуживаю наказания. Теперь десять лет буду жить жизнью тех, кого убил.

Плечи светлого головастого щенка затряслись тоже.

– Прекратите панику, – призвал я, чувствуя, что должен признаться, что только наблюдал и ничего плохого не делал собакам. – Я видел сегодня утром, как Барик гонял уличных псов по дороге и от души посмеялся. Знал бы, что это карается так строго. Десять лет собачьего режима! Вообще не выходил из дома утром.

– Чистенький! – возразил Барик. – Не договариваешь чего-то. Просто так не попадают сюда. Слышал же? Что-то было в твоей жизни.

– Даже не знаю, что ответить, – растерялся я и опустил голову.

– Надо пообщаться с местными щенками. Может, они что-нибудь прояснят? – предложил Дамир. – Давайте, поищем по улицам. Может, найдем кого-то недалеко?

– Разделимся? – спросил Ваха.

– Нет, ни в коем случае! Не хватало еще потеряться, – протараторил Эмиль.

– Он прав. Нельзя нам делиться, – подтвердил я.– Пошлите вместе.

Мы двинулись в сторону дороги. На другой стороне нам показался чей-то лай. Мы решили перейти дорогу, чтобы найти лающих и попробовать с ними пообщаться. Местные собаки должны быть в курсе происходящего. Мы встали, как люди, рядом со светофором, напротив «зебры», приготовились перейти дорогу на нужный свет. Хорошо-хорошо, цвета мы не различали, но ориентировались на человечков в светофоре. Вот побежал человечек, и мы приготовились идти. Но чудо – машин на дороге не было, и, как только, мы собрались переходить дорогу, появилась целая вереница автомобилей. Странно. Мы переждали. Следующий раз загорелся нужный человечек. Как только мы наступили на дорогу, появились стремительно мчащиеся машины.

– Это что? Издевательство! – завопил я.

– Неуважение к пешеходам. Пусть даже четвероногим, – подхватил Барик.

– Это какая-то магия или чертовщина, – добавил Дамир.

– Не какая-то, а очередная. Я уже ничему не удивлюсь, – прокомментировал Ваха.

– Сдается мне, что нам нельзя на ту сторону. Здесь и собьют. Кому мы нужны? – сделал вывод я. – Хорошо, пойдем по своей стороне.

И наша собачья компания последовала по правой стороне дороги. Мы быстро двигались и озирались по сторонам в поисках каких-нибудь собак. У памятника, танка «Мордовский кохозник», мы свернули и потопали вниз. Никаких собак вокруг не было кроме нас. На лавке сидела компания парней, мимо которой нам предстояло пройти. Они выпивали и громко что-то обсуждали. Эмиль увидел у одного из них в руках пачку чипсов и не устоял, решился подойти к ним. Он сел перед ними, а затем встал на задние лапки, как его научили около часа назад в собачьей колонии. Этим он хотел добиться угощения от людей. Мы пробежали чуть дальше, но остановились, чтобы посмотреть на зрелище, устроенное Эмилем ради еды. Молодежь поначалу была впечатлена. Мы даже подумали, что ему сейчас что-то достанется, и действительно досталось. Парень с чипсами встал, сунул руку в пакет и достал оттуда фигу в приправе, протянул, улыбаясь, Эмилю и промямлил:

– Иди сюда, пудель толстый. Подходи, не стесняйся.

Слова парня насторожили и Эмиля, и нас. Уж больно странный был парень, и компания его была странная. Они окружали Эмиля. Я крикнул:

– Эмиль, убегай!

Эмиль до последнего надеялся на лакомство, на доброту ребят, но, видимо, они тоже были из нашего теста. Услышав мой крик, Эмиль, с неприсущей ему ловкостью, отпрыгнул в сторону и побежал к нам. Компания рванула за нами. Мы изо всех лап бежали вниз к очередным гаражам, в надежде, что люди не пойдут туда ночью. В гаражных катакомбах мы скрылись от людей, забились между двух гаражей, прижавшись спинами к ним. Долго мы стояли и отводили дух. Наконец, Дамир осмелился и выглянул. Никого не было рядом.

– Вроде никого, – прошептал он.

– Выходите уже, я писать хочу, – прошептал нетерпеливо Барик.

– Выметайтесь,– процедил я так же нетерпеливо.

Впереди стоял Эмиль. Он осторожно вышел, остальные последовали за ним.

– Куда дальше? – спросил Ваха настороженно.

– Я думаю, надо расслабиться. Так и до нервного срыва недалеко, – прокомментировал я. – Пойдем дальше. Будем искать собак.

Барик справился со своей проблемой по-собачьи, и мы, посеменили дальше, наблюдая улыбку на маленькой Бариковой морде. Кажется, он был чуточку счастливее нас. Шли молча, отвлекаясь на каждый шорох. Где-то вдалеке кто-то заскулил и послышался лай. Мы пошли на звук. В конце ряда группа из крупных собак зажали в угол трех подростков-щенков. Они рычали, но мы их понимали.

– В начале гаражей было закопано двадцать костяшек. По запаху понятно, что вы не в первый раз сунулись сюда. Где наши костяшки?

– Из-за вас мы получили пять часов физотработки. Да я их сейчас съем! – прорычал один из собак-нападающих.

– Они еще нужны. Они будут отрабатывать в двойном тарифе, – грозно гаркнул бурый пес.

Мы смотрели из-за угла, стараясь не дышать. Щенки-подростки прижались к земле и изредка взвизгивали.

– Мы не знали, что это ваши сбережения, – осмелился один из щенков.

– Вы их сдали за свои?! – остервенел светлый пес.

– Простите, – в один голос взвизгнули щенки, а уродливый и сутулый прикусил за заднюю лапу одного из щенков, что тот протяжно заскулил и пытался убежать, но был остановлен ловким нападающим.

– Мы все отработаем, – смекнул пообещать тощий серый щенок. – Только не сразу. Мы будем закапывать сюда же по пять косточек в день.

– Это долго – десять, чтобы знали свое место, сявки! – подытожил главный, кто нависал над бедолагами.

– Хорошо, только отпустите, – взмолился тощий.

Собаки еще немного порычали и оставили малявок в покои. Щенки остались на местах без звука, а старшие пошли еще ниже и скрылись за гаражами.

– Надо подойти к ним, – предложил Дамир.

Мы так и сделали. Осторожно, буквально на цыпочках, подошли к напуганным щенкам. Они, завидев нас, засобирались уходить, но мы их задержали.

– Ребята, надо поговорить, – начал я, когда мы подошли к ним вплотную. Трое щенков исподлобья глядели на нас.

– У нас нет времени лясы точить, – выдал тощий, похоже, самый разговорчивый из них. – Время тикает.

– Вы давно здесь? В смысле… в собачьей шкуре?

– В смысле, давно ли мы в чистилище?

– Да. Мы ничего не понимаем. Мы сегодня только попали сюда, – промямлил Ваха.

– В принципе, все, что сказал Карл Васильевич – правда. Мы осуждены на десять лет и обязаны служить, пока не очистим души и не сможем перейти на другую сторону.

– Как понять на другую сторону?

– Жизнь на земле поделена на две части: правая и левая. Человек рождается пустым и постепенно наполняется содержимым: плохим и хорошим. В Китае эти понятия называются: инь и янь. Хорошего он набирается на левой стороне главной дороги, плохого – на правой стороне. Раньше и хорошего, и плохого было поровну, не было широких дорог, разделяющих так отчетливо хорошее от плохого. Человек мог впитывать в себя добро и не тонуть в омуте зла, коснувшись его. А теперь зло начало преобладать над добром. Дети, коснувшись зла, остаются на стороне зла и тонут в нем постепенно, не замечая этого, заполняясь черной вонючей жижей. Дороги стали шире и, даже захотев, перебраться на другую сторону уже не получится.

– Как это, не получится? Никогда? У нас что, нет обратного пути? – затараторил испуганно Эмиль.

– За десять лет, подвергаясь насилию и голоду, мы очистим наши души и сможем вернуться на ту сторону.

– Что за бред? Это выдумки Сенсея. А как же взрослые? Они бывают настоящими чудовищами. Почему с ними такого не случается? Они живут в свое удовольствие и продолжают сеять зло на планете. Им за это ничего?

– Зло стало перевешивать. Поэтому природа запустила защитный механизм. Взрослых уже не переделать, а детей – можно. Когда все испорченные дети пройдут очищение злом, когда в мире вновь разгорится искра добра, а по нашим организмам прольется аромат весны, цветущей вишни, тогда можно будет считать, что планета восстанавливает баланс. Возможно, тогда не будет больше таких жестоких мер наказания. Вообще, возможно, некого и не за что будет наказывать. А пока… Пока.

И собаки поспешили по своим делам. Мы не могли отпустить их. Вопросов еще было слишком много.

– Ребята, вы в это верите? Вы чокнулись?

– Мы знали ребят, которые уже вернулись к людской жизни. Они, в свою очередь, знали других собак постарше. Верить или нет – ваше дело, но без веры сложно здесь жить.

– А вы сами давно, как сказать…здесь

– В очистке? Мы сбились со счета, – грустно вздохнул щенок с черным глазом, похожий на пирата. – Невозможно в таких условиях считать свои годы. Но мы чувствуем, как очищаемся. Принимая на себя каждый день грубость, побои, голод, несправедливость и другие человеческие пороки, мы вытесняем из себя чернь.

Мы потихоньку отстали. В районе школы № 25 мы почувствовали, что не можем больше идти. Лапы стали ватными. Каждый из нас задумался, как же он будет жить так, пропуская каждый день через себя зло. Когда мы были детьми, мы не задумывались о таких проблемах. Мы не думали о том, что чувствует униженный нами нищий или собака. Мы обижали своих близких, думали только о себе. Сбивались с пути. Теперь жизнь поставила нас в такие условия, что мы сами ощущаем, каково быть униженными и забытыми. На задворках школы мы нашли укромное местечко, задний вход в спортзал, наверное, и улеглись плотненько друг к другу. Мы решили – хватит с нас на сегодня. Надо отдохнуть, привести головы в порядок, а завтра будет новый день. Может, что-то прояснится. Может, мы найдем какой-нибудь выход. Как же снять браслеты? На них застежка, рассчитанная на человеческие пальцы. То есть только человек смог бы снять их с нас. Только где здесь взять человека, который пойдет на это?

Раннее утро застало нас врасплох. Мы так крепко спали, что не заметили, как дворник с граблями, накинулся на нас. Он ударил Раиля по голове. Все вскочили, с испугу залились лаем и ударились в бега. Раиль бежал и тряс головой, то ли от боли, то ли от неожиданного экстренного пробуждения. Барик почему-то громко скулил на ходу. Изо всех лап мы устремились вверх, в сторону рынка. За пятиэтажками мы спрятались. Людей там не было.

– Как ты, головастый? – спросил, часто дыша, Дамир.

– Я не виноват, что у меня большая голова. Что теперь отбить ее надо? Что за люди пошли. Ау! – зажал он голову и взвыл. Действительно, шла кровь около правого уха.

– Глядите, кровь-то черная,– заметил я.

– Это чернота потихоньку выходит из нас, – серьезно прокомментировал Ваха.

– И пахнет скверно,– добавил Барик.

– Пахнет скверно, потому что я напугался сильно, – объяснил Раиль обиженно.

– В смысле? – не поняли мы.

– В смысле, если бы у меня были штаны, я бы их испачкал, – добил Раиль так же обиженно.

Постепенно, начиная с Эмиля, все начали хохотать, даже сам Раиль сквозь гримасу боли.

– Жить будет, раз шутит, – заключил я и потрепал лапой потерпевшего по спине.

Раиль получил свою долю наказания в собачьей жизни. Это было лишь начало. У нас впереди было десять лет наказаний, подобных этому. Страшно было подумать – это наше ближайшее будущее.

– Давайте, двинем домой, – заныл Барик.

– Бари, нам до полуночи надо собрать по десять косточек… – начал было Ваха.

– Надо?! Нам?! Я не собираюсь служить этому сборищу! Я пойду домой, – нетерпеливо заявил всем раненный коротконогий щенок Барик и посеменил ножками в левом направлении.

– Барик, не спеши. Я думаю, если бы можно было не служить этому сборищу, не было огромного сборища. Ты видел, сколько там их, служащих? И я предполагаю, сборище периодически пополняется новенькими, если в мире перевес со злом, – говорил я беглецу, следуя перед ним и пытаясь остановить. Остальные следовали за нами.

– Думаешь, не удастся спрятаться? – взволнованно уточнил Эмиль.

– Эмиль, ты точно не останешься незамеченным. Нигде, – отметил Дамир. – Я жить десять лет в подполье не смогу, ребята. По мне, лучше послужить. Так, есть шанс однажды вернуться домой.

– Волкоподобный сказал, что если не подчиниться правилам, то можно исчезнуть. Если попытаемся скрыться, кто знает, что может случиться, – добавил грустно я и остановился, провожая остальных взглядом. Ребята тоже постепенно остановились. – Нам нужно держаться вместе. Ребята, просто не будет. Я думаю, пора свыкнуться с новыми обстоятельствами.

Барик снова заблестел глазами. Раньше он не вызывал у меня жалости, теперь со своими глазками-бусинками, черненькими, маленькими и жалостливыми он все чаще провоцирует меня на сочувствие. Сглотнув подступивший к горлу ком, я подошел к бедолаге и обнял его.

– Мы вместе. Вместе у нас все получится.

Ребята присоединились к объятию. Все поддержали жест объединения. Впредь мы не должны поддаваться панике и разъединяться. Просто не имеем на это права, учитывая несправедливости, которые будут нас сопровождать в новой жизни.

Пока мы позитивными объятиями и визгом валялись на лужайке, поддерживая друг друга, к нам подбежала маленькая девочка, первоклассница, по-видимому: с портфелем, в новых белых туфельках, миленькая на вид. Она увидела наше кувыркание и устремилась к нам. Не знаю, может, ей тоже захотелось в наш круг. Может, она хотела погладить щеночков, но она, неосторожно подбежав, наступила своей лакированной туфелькой на Эмилин хвост. От резкой боли Эмиль громогласно взвыл, а потом залился лаем. Девочка испугалась и заплакала, так же взвизгнув. Откуда ни возьмись из-за угла выскочила полноватая разъяренная женщина, наверное, мама девочки. Женщина оттащила за руку дочь и накинулась с сумкой на нас. Она отделала нас своей тяжеленной сумкой. Что у нее там было? Сумка с виду небольшая, но ложилась на наши головы с приличной силой. Получили все, прежде чем сообразили в какую сторону бежать. Побежали направо, к банку.

У сберегательного банка встали. Народ вроде бы проходил мимо, и внимания на нас не обращал. Это хорошо. Можно было расслабиться.

– Посмотрите, может кровь уже красная? – наклонил голову в нашу сторону Раиль, демонстрируя рану возле уха. – Может, я уже начал очищаться?

– Раиль, это всего лишь первый день, – констатировал я.

– Приклейте уже ему на рану пластырь. Не могу видеть эту черную жижу, фу, – брезгливо сморщился Эмиль.

– Эй, чуточку уважения – я пострадавший. Посмотрим, как ты запоешь, когда твоя жижа покажется наружу, – ответил обиженно Раиль.

– Перестаньте. Надо подумать, где добыть пропитания, – задумался я.

– Где добыть крупных костей. Десять штук, – озадаченно вздохнул Дамир, оглядев нас. – День давно начался, а мы только тумаков добыли.

– Собаки по помойкам еду ищут, – сказал Ваха.

– Да, надо пробежаться по помойкам и урнам, – согласился Барик.

– Все-таки придется на время разделиться, – предложил Дамир. – Так быстрее дело пойдет – больше успеем добыть. Встретимся в определенный час в определенном месте.

– Мы же договорились не делиться? – засуетился Эмиль.

– Только, если на час, – согласился я. – Действительно, так дело быстрее пойдет, результативнее.

– А если найдем чего съестного, куда девать? – правильно спросил Ваха.

– Место надо наше определить, где народа нет, где косточки добытые будем складывать, – задумался я и сам же предложил. – Может, за вон, то высокое здание, – указал я на высотку внизу с яркой вывеской «Контакт плюс». Здание было последним, за ним росли густые кусты.

– Можно, и к гаражам близко, если добычу нести на отчет, – согласился Дамир. – Только время, откуда узнать? У меня нет часов. Спросить тоже не получится.

– Примерно ориентируйтесь, ребята. Мы в любом случае дождемся друг друга. Только без геройства, сами знаете – мы и так сейчас – магнит для неприятностей.

– Ребята, на здании, напротив, через дорогу, кажись, часы электронные? Над входом в магазин, присмотритесь, – оживился Раиль.