Читать книгу: «Миссия невыполнима, или Never the laughing girl», страница 2

– Нет у тебя интуиции, – надменно заметил Василий, – и историк из тебя никудышный. Видел я, как ты над бадьей склонялся, щуку высматривал. Вот она-то тебе и посоветовала повременить.

– Какая щука! – вскипел старичок Прохор, тут же забыв про Петьку – Я наклонялся, чтобы запах проверить, не воняет ли тиной. Беречь воду надо, может, очистку какую изобресть. В нее же что ни попадет, оживает, бултыхается, воду мутит. Я недавно сверчка на краю бадьи видел. Сидел, охорашивался, усы закручивал. А до этого такие тоскливые трели выводил, если бы я уши не заткнул, так и побежал бы в поля полынные.

– Хорош! – приказал Батя. – Хватит болтать. Что с попытками?

Старичок Прохор замолчал.

– Одна, – ответил Джон. – И вторая, если во второй тур пройдет. Но во второй уже сложнее – умом брать надо.

– Хорошо, – Батя посмотрел на Василия с Прохором. – Первый тур пусть инженеры выигрывают – Джон с Иваном, да Финиста позовите, а второй – народными средствами. Батя перевел взгляд на кота Василия, потом на Прохора. – Команду подберите. А женщины пусть кандидатом займутся. Ослаб он что-то. Гуся, что ли зажарьте, стерлядки. Не каждый день по соловецкой версте к собственной невесте бегать приходится.

Потом перевел суровый взгляд на Петьку:

– Согласен?

– Согласен, – не раздумывая кивнул Петька. – А с чем?

– С яблоками, – ответил Джон. – У Марьи Моревны гуси с яблоками такие, что пальчики оближешь!

– Вот и хорошо, – Марья Моревна поднялась и пошла на кухню. – Вы пока тут все осмыслите, а я пойду насчет обеда распоряжусь.

– Нам бы за успех мероприятия неплохо бы.., – старичок Прохор недвусмысленно кивнул на буфет у стены, в котором Марья Моревна за занавесками в цветочек держала его эликсиры для особенных случаев. – Сложная миссия, почти что невыполнимая.

– После, – ответил батя и встал. – Готовьтесь, а я пойду с Игорем потолкую.

И вышел, по привычке прихватив хлыст, в услужливо распахнувшуюся дверь, запевшую:

Another journey for me

Another challenge to win

I'm here again to complete

My mission impossible…¹⁴

Глава вторая

На следующее утро петух не кукарекал, зато сороки трещали, что понедельник объявлен выходным днем. Хуторяне, настроив огородников, подметальщиков и прочую электронно-механическую челядь на режим «один дома¹⁵», оделись понарядней и пошли на берег. Было тепло, дождя не ожидалось. От воды Отворотного озера долетал прохладный ветерок, развевая кудри выстроившихся по периметру снесенного по окончании возведения Хрустальной Горы забора витязей. Витязи, стоявшие вдоль берега, сурово смотрели вдаль, готовясь встретить и не пустить Волну Набежавшую. Остальные нет-нет, да и поглядывали по сторонам, высматривая среди прибывающих жителей поселка и других гостей барышень повеселей и посимпатичней: вечером ожидались танцы.

Возле одного из проходов к Горе хуторян встретил князь Игорь, как обычно, в кольчуге, шлеме и красном плаще. Взгляд его был удручен.

– Проходите, – сказал князь Игорь, – вон к тому шатру. Я скоро подойду, там и обнимемся. Сейчас некогда. Усиление из Столицы прислали, за ними глаз да глаз нужен: то бердыш на кого-нибудь уронят, то за щит спрячутся и к фляжке прикладываются. Ты, Прохор, смотри, им не давай.

– Да нешто я не понимаю. Дело государственное, ясность взора, четкость шага – без этого никуда, – ответил старичок Прохор, хотя сам только что прикидывал в уме, сколько витязей в строю, сколько в смене, сколько каждому можно выделить, и куда потом свалившееся богатство складывать.

– Воздержись, Прохор, – посоветовал старичку и Батя. – Никакой самодеятельности. После все наверстаешь.

– Не подведу! – обещал старичок Прохор.

– Василиса, проходя между ЗНВ, задержалась, пытаясь поправить локоны, но удивилась:

– Отчего они такие мутные? Ничего не видно. Вань, может, эти испорчены. Пойдем в другие воротца.

Иван объяснил, что ЗНВ – Зеркала Насквозь Видящие, ограждающие проходы к Хрустальной Горе, потому и мутные, что настроены не на внешнюю сторону человека, а на его мозг.

– Да уж! Иногда подумаешь, что у нашей публики в мозгу, так и мутит, – не преминул сыронизировать кот Василий, на что удостоился недовольного взгляда Марьи Моревны, а Джон пропел:

– Лгут зеркала. Не верь зеркалам! Верь лишь глазам влюбленным!¹⁶

– Чего это ты распелся? – спросила Марья Моревна. – Неужели передумал? А то смотри, столичные невесты любят оригинальничать, черного мужа, наверное, еще ни у кого не было.

– Это правда, – подтвердил кот Василий, – До таких высот собратья Джона не поднимались. Был один, в восемнадцатом веке, но он женился всего лишь на дочке морского офицера, гречанке по происхождению. Потом, увы, нрав дал себя знать, практически сжил жену со́ свету. Вторую нашел, но тоже – всего лишь офицерскую дочку, из пехоты, из немцев. Да и сам происхождения до конца не выясненного, хотя и был приближен к первому лицу в государстве. А вот он, кстати, и сам идет.

По боковой тропинке к шатру приближался темнокожий курчавый мужчина среднего роста. В осанке чувствовалась военная выправка. За ним, на расстоянии пары шагов, следовали две женщины – брюнетка с роскошными распущенными по плечам и спине волосами и блондинка, волосы которой были собраны в сложную прическу и возвышались над головой вроде морской волны.

– Арапка¹⁷ не в счет, – сказала Марья Моревна. – Он не натуральный.

– Давай, Джон, давай! – подзадорил товарища Иван. – Будешь первым, надо крепить дружбу между континентами на высшем уровне. А то, что мы, туда-сюда нефть и бананы гоняем. Нужно выходить на новый уровень!

Темнокожий мужчина с дамами приблизился и остановился, разглядывая Джона.

– Дядя Том?

– Нет, земляк, ошибся! – дружелюбно ответил Джон незнакомцу, которого Марья Моревна назвала Арапкой.

– Геркулес?

– Нет.

– Мартин?

– Нет.

– Обама¹⁸?

– Нет. Все время мимо, – Джон решил помочь незнакомцу и протянул руку. – Просто Джон. Джон настоящий, в смысле натуральный. Механик. Ракеты чиню.

Арапка пожал плечами, сказал: «Привет, Джон Натуральный», и зашагал дальше, не обратив на протянутую руку внимания. Две дамы последовали за ним, наградив Джона заинтересованными взглядами, первая – лукавым, вторая оценивающим.

– Подкачали реконструкторы, доброжелательности не доложили, – заметил Иван. – А мог бы и остановиться, поговорить. Судя по сопровождающим, знает, что тут к чему.

– Его одним из первых восстановили по одному роману начала девятнадцатого века. Автор – Пушкин Александр Сергеевич. К сожалению, биологического материала в достаточном объеме и состоянии не сохранилось, а сам Пушкин не посещал родину своего персонажа, поэтому недостаточно ярко изобразил его глубинные, заложенные на генетическом уровне, свойства характера, а больше придал значения окружающему его блеску российского царского двора. Поэтому он такой… малоразговорчивый с незнакомыми, – пояснила Василиса и под насмешливым взглядом кота Василия сконфуженно добавила:

– Я знаю. Мы проходили.

– Пушкин – наше все! – провозгласил Василий и задрал хвост трубой. – Гуляка, дуэлянт, остряк, лирик непревзойденный, гений, почти революционер. В общем, коктейль Молотова. Не зря его до сих пор не реконструировали. Сколько раз пытались, а не получается. Какие-то бледные копии – то гуляка, то лирик. От гения вообще ничего не нашли. Я одну копию видел в ДУРКе¹⁹. Стоял на балконе, пустой бокал в руке держал. Меня увидел, кивнул на закат, пробормотал что-то вроде: «За закатом будет рассвет. Не забудем четырнадцатое декабря». И тут за ним пришли двое специалистов, взяли под руки и увели с балкона.

– А жёны, если это жёны, лучше получились, – Джон смотрел вслед удалявшимся дамам. – Не отличишь от натуральных.

– С женщинами всегда проще, – Иван тоже смотрел вслед дамам. – Их образов в сети больше. Мне наш нейродизайнер рассказывал, что достаточно составить запрос из двух слов: горячая брюнетка или изысканная блондинка, так за одну секунду миллиард вариантов выпадает – устанешь выбирать. А для мужиков, если задать: кучерявый механик, то либо барышня-одуванчик, увешанная шестеренками, подшипниками и прочим железом как древний дикарь бусами, либо лохматый пацан в солнцезащитных очках верхом на лазерном луче сварочного аппарата в окружении тех же шестеренок и подшипников, как будто заблудившийся шаттл в куче космического мусора. Я как-то попросил нарисовать диспетчера космодрома – так вообще ничего одушевленного – только пульты с десятками кнопок и джойстиков, как будто диспетчер – это не человек, а агрегат какой-нибудь. А на запрос «Русский богатырь» – хотел Илье подарок сделать – одни «лоси» какие-то с маленькими головами, но большими бородами, все в броне, из каждой заклепки либо ствол торчит, либо рукоятка кинжала, а на плече непременно шипастая дубина и два меча на поясе.

– Как это ты сразу разглядел, кто горячая брюнетка, кто изысканная блондинка, – возмутилась Василиса. – Не смей смотреть туда, куда Джон смотрит! Я вас вообще теперь на рыбалку вдвоем не отпущу, сама буду ходить! Хоть с рыбой будем возвращаться.

– Да я на Арапку смотрел. Говорю же – знающий, похоже, товарищ. Могли бы расспросить, что теперь делать. А то пришли вроде как свидетели, а дальше куда?

– Сами разберемся, что тут к чему. Вон Игорь идет, его попытаем, – старичок Прохор замахал руками:

– Тут мы!

– Чего не заходите? – спросил, подходя, Игорь. – Все здесь. И наблюдатели, и родители, у кого еще остались. Ну и друзей ученых тоже не прогоним.

– Да нас же вроде в свидетели пригласили, не в наблюдатели, – спросил Иван. – Для свидетелей где-то балкон есть. Нам бы туда.

– Успеете, ответил князь Игорь. – Это я оговорился. Сначала точно, были наблюдатели. А потом организаторы по башке получили, мол, какие наблюдатели! Наблюдатели – это марсиане – бродят тут, все высматривают, подслушивают, прочие из ООГЦ тоже ни рыба ни мясо. Так что, своих переименовали в свидетели. Оно и точней – свадьба как-никак намечается. И не выборы теперь, а состязания, чтобы слов на ветер меньше бросать.

Он откинул полог, отороченный алыми лентами с золотым шитьем:

– Прошу!

В шатре было многолюдно и шумно. Изнутри он казался больше, чем снаружи, так, что противоположная сторона была почти не видна за гостями, либо стоящими группами, либо прохаживающимися без видимой цели. Вдоль белых стен стояли накрытые столы с угощением. Бледные копии известных музыкантов, чьи портреты украшают стены всех музыкальных школ планеты, выводили что-то позитивное, долго споря, чье сочинение играть следующим.

Глаза кота Василия загорелись, и он, на мгновение припав к настилу из гладких пластосок²⁰, побежал между ног и скоро скрылся за скатертями, свешивающимися со столов до самого пола.

Хуторяне, приняв от асинхронно моргающей золотыми ресницами подавальщицы бокалы с шипящим напитком, отошли в сторонку. Князь Игорь, постояв с ними пару минут, собрался отойти к войску, но старичок Прохор дернул его за рукав:

– Слушай, княже, – зашептал старичок Прохор, – я о твоих не говорю, а эти, пришлые, чем интересуются? И когда назад оправляются? Вдруг им там, на месте постоянной дислокации, чего не хватает, а у меня есть? Узнай, княже. Я тебе из старых запасов кое-что подарю. Тебе, может, самому и не нужно, а по службе поможет.

Будут уезжать, я тебя с их командиром сведу, – ответил князь Игорь. – Его Чинганчгук зовут. По-нашему «Большой змей». Через него и пробуй. Но будь настороже. Это направленная реконструкция, некоторые качества предков существенно усилены. Но ты, Прохор, пока они здесь, уговор все же соблюдай. Мои-то мужики сдержанные, особенно, когда на посту или в походе. А эти – командированные, будто на праздник приехали. Сорваться могут.

– Так ведь и правда – праздник! – вставил Джон. – У нас в Африке, когда воины собираются, то всегда сначала танцы в боевой раскраске, потом застолье у костра. Теперь этим и заканчивается, иногда, правда, еще спектакль покажут на историческую тему. А прежние времена прямо из-за стола – и вперед, на соседнюю деревню коров отбивать. Им, коровам-то, все равно, кто их доить будет, а воинам завидно, если у кого больше.

– Понимаю я! Понимаю, – с досадой проговорил старичок Прохор. – Не буду! Замок повешу. Да они и дороги не знают ко мне. Не местные ведь.

– Правда, не местные, – согласился князь Игорь. – Но некоторые в наших краях наездом бывали. Помнишь, как твою избенку зачищали. Тогда у тебя из подвала ящик дряни какой-то вылетел. Подпол-то чаном завалило, да еще щенок твой трехголовый круговую оборону занял. В общем, пришлось тогда командированным отступиться, но ящик по карманам успели растащить. Не знаю, как она называется, дурь твоя артефактная, но после этого дисциплина явно захромала. Особенно у тех, кто с перьями. Вон у входа двое с копьями стоят, с топориками за поясом. Их батальон с Северо-Американского континента прислан в порядке обмена опытом. Я вчера посты обходил, вижу: над щитом перья торчат, а из перьев дым. Подхожу, за щит заглядываю, дыхнул – аж голова кругом. Замечание делаю, а мне в ответ: «Трубка мира! Трубка мира!». С кем мириться-то. Врагов-то нет, так – для порядку стоят.

– Да какие у них трубки могут быть! – переключился старичок Прохор на знакомую тему. – Они же не натуральные все, реконструированные по литературным источникам. Они и трубки только на картинках видели, да и то, если в книжках картинки были. Что они могут? Разве только козью ножку свернуть – для этого много ума не надо. Берешь вот так, – старичок Прохор достал из кармана аккуратный квадратик, вырезанный из газеты, – сворачиваешь вот так, загибаешь, насыпаешь…

Прохор потянулся в другой карман.

– Подготовился, – с насмешкой заметил кот Василий. – А я думаю, почему у Прохора карманы оттопырены. И куда газета утренняя подевалась. Думал, что ЭДИП опоздал.

– Прохор, – сурово повторил Батя. – Воздержись.

Старичок Прохор замолчал, убрал заготовки обратно в карман, потом вспомнил, что держит бокал в руке посмотрел его на свет, понюхал, лизнул. Сморщился, хотел сплюнуть, но устыдился и просто резюмировал:

– Гадость! Пойду, гляну, что еще есть.

И ушел, подмигнув Бате.

– Я с Прохором, – сказал Джон, и тоже ушел, подмигнув Ивану.

– Плохо, – нахмурился Батя. – Народу много, а толку мало. Пораспросить бы кого! А, Иван? Что думаешь?

– Да, непросто здесь как-то. Куда дальше, чего ждать, – Иван покрутил головой. – Хоть бы объявление повесили. У кота, когда он экскурсии проводит, и то расписание к дубу приколото. А здесь пустота, даже плана эвакуации нет.

– Зачем здесь план, Ванечка? Он бы нарушил гармонию белых стен. Смотри, как они чуть колышутся, как Море-Океан в тихую погоду, – Василиса прижалась к мужу. – А все-таки, хорошо бы узнать, что теперь делать.

К счастью, снова появился князь Игорь, ведя за рукав Петьку-Длинного.

– Привел вам проводника. Он тут все и всех знает. Спрашивайте, а меня витязи ждут.

И ушел.

Петька первым делом поинтересовался, пришли ли старичок Прохор, Джон и кот Василий.

– Они помочь обещали с забегом. Я речь выучил, которую мне Василий составил. Теперь главное – гора. Джон говорил, что знает способ подняться, и чтобы не запыхаться. А то на речь четыре минуты дается – мало, можно не успеть, если запыхаешься.

– Здесь они, здесь, – успокоил Петьку Иван. – За хлебушком отошли. Ты лучше, пока они ходят, расскажи, куда дальше идти?

– Это просто, – ответил Петька и достал яркую брошюрку. – Это полная программа, в ней есть раздел для участников состязания, для свидетелей, для родителей участников и родителей свидетелей, и для остальных гостей. Вот, у меня два экземпляра. Ознакомьтесь. Раздел для свидетелей начинается со списка свидетелей.

Василиса забрала один экземпляр, второй взял Иван, протянул Марье Моревне, но та только посмотрела в начало списка и отмахнулась, мол, тебе нужнее.

– Пока свидетели читают, я вам покажу, кого увижу, – Петька встал на цыпочки.

– Вон, видите, Руслан с Людмилой. Тоже свидетели. У Руслана ножны пустые. Он с некоторых пор, как кого бородатого увидит, сразу за меч хватается, вот у него меч и забрали. Справа от них у блюда с ананасами Ванька Корабельщик с Забавой. Они на летучем корабле прибыли, а пропуск не судно не оформили. Пришлось к елкам в лесу причаливать. Пока слезали на землю, обкололись. Забава сильно ругалась – выясняла, почему Ваня пропуск не заказал, уколотые места не стесняясь демонстрировала. Если бы не массажист одного из гостей – Клавдий²¹, до сих пор не утихла бы. Клавдию, между прочим, наш колобок помогал. А в центре той большой группы Ромео и Джульетта. У них больше всего гостей, потомки противоборствующих сторон решили заключить временное перемирие в честь праздника. Они, кстати, от каждой семьи по кандидату выставили. На них многие ставят. Ой! Я сейчас!

Петька метнулся ко входу и вскоре вернулся, следуя на шаг позади Вия.

Вий подошел, поздоровался с Батей за руку. В сторону Марьи Моревны чинно наклонил голову, Ивану с Василисой коротко кивнул.

– Я так понимаю, – сказала Марья Моревна, что в свидетелях все влюбленные парочки. Красиво задумано, по романному.

– Да, постарались, – сухо ответил Вий. – Романтично, а для свидетелей еще и практично. На балкончике с тыльной стороны горы специальные кабинки пристроены, чтобы свидетели могли в перерывах уединиться. Там и музыка, и напитки, и закусить есть чем. Главное, конечно, награды за добросовестность, усердие, самоотдачу – тоже уже там, в коробочках.

Вий повернулся к Василисе, читающей программу, и добавил:

– Можешь не листать. Про награды в программках не пишут.

Василиса прочитала еще страничку и вдруг, выронив брошюрку из рук, покраснела и спрятала лицо на груди Ивана:

– Я не смогу. Я стесняюсь. Неужели даже простынку не дадут.

– Чего там? – спросил Иван.

– Ой, Ванечка, на семнадцатой странице такое написано! Я не смогу. Ты меня потом разлюбишь!

Марья Моревна выхватила программку из рук Ивана, пролистала и молча показала семнадцатую страницу Бате.

– Плохо, – после паузы проговорил помрачневший Батя, и в голосе его послышался звук, напоминающий гул приближающейся горной лавины. – Так не пойдет.

– Ничего не поделать, – развел руками Вий. – Дресс-код обязателен. Наблюдатели, пардон, оговорился, по-нынешнему – свидетели, должны строго соблюдать установленный порядок, придерживаться формы одежды, не позволяющей скрывать что-либо, способное повлиять на ход состязания, но при этом мотивирующей претендентов прилагать максимум усилий. Да и традиции, кстати, соблюдать требуется. Гора ведь хрустальная, скользкая, другими словами – Лысая Гора. А за одежку не беспокойтесь. Кабинки специально оборудованы шкафами для хранения. Кроме того, возле них стоит охрана. Ничего не пропадет. И в конце концов, – очки Вия стали краснеть, про награды правительственные помните. Некоторые ради них только и женятся! Этот, например, – Вий указал на подошедшего Черномора, за которым шла, обвитая бородой, как серебристой змеей, заплаканная девушка в скромном платье, – расписку написал, что после праздника женится.

– Срам какой! А свиньи-то зачем? Или, вот еще про козлов написано, – прошептала, от волнения потеряв голос, Марья Моревна.

– Свиньи – тоже традиция, как и козлы, – ответил Вий. – Ну, так что? Идете в свидетели?

– Нет! – ответил Иван.

– Нет! – ответил Батя.

– Ни за что! – ответила Василиса.

– Не пущу! – ответила Марья Моревна, к которой вернулся голос, от чего многие гости повернули головы в ее сторону.

Вий помолчал, затем повернулся к Петьке:

– Ты чего, шляпа? Почему сразу не согласовал? Почему кандидаты в свидетели основных положений не знают? Плохо работаешь!

Петька покраснел, потом побледнел, попытался что-то сказать, но закрыл рот и понуро опустил голову.

– Доброе утро, – послышался мягкий голос снизу.

Вий посмотрел под ноги и снова повернулся к Петьке:

– Мог бы кота записать. Взял бы русалку, и записал обоих? Она вообще всю жизнь голая, только легкую пелеринку в жару набрасывает. Сегодня, кстати, и не жарко. Коту – так вообще снимать нечего, а бриться никто не заставляет.

Петька тут же наклонился к Василию:

– Пойдешь с русалкой в свидетели? Мы ее быстро уговорим.

– Да не живу я с ней! – зашипел Василий, обнажив розовую пасть. – Устал повторять – не живу. Она мне никто, просто собеседница. Между нами три толстенных ветки. Сколько можно повторять!

– Ягу возьмите, – посоветовал Черномор, выступая из-за спины Вия. – Она тут любому приворотного зелья в шампанское капнет, романтики будет – хлебай, не расхлебаешь. Она, кстати, где-то недалеко.

– Приворотное зелье к проносу на праздник запрещено, – сурово предупредил Вий. Я сейчас к ней воронов пошлю, пусть досмотрят. Если найдут – выведем и пинком обратно в лес, в избушку. Ступу конфискуем, пусть пешком походит. А зелье – мне! Впрочем, – Вий вдруг успокоился и осклабился, – у нее другая миссия. Тут некоторые гостьи специально приехали, чтобы к ней на прием попасть. Она, известное дело – порчу снимать умеет. Причем даже на поздних сроках. Пинать, пожалуй, не будем, а насчет зелья я услышал. Разберемся.

На цирковой трапеции под куполом шатра затрепыхал крыльями и закукарекал петух.

Вий посмотрел на часы, потом на Петьку.

Петька спохватился и обратился к Ивану с Василисой:

– Пока окончательное решение об отстранении не принято, прошу свидетелей пройти на инструктаж.

– У нас самоотвод, – сказал Иван. – Какое еще решение нужно?

Вий напутственно похлопал его по спине:

– Узаконить нужно ваш самоотвод. Петька проводит.

– Я с вами, – Василий забежал вперед, обернулся. – Меньше болтайте, ничего не подписывайте.

Петька проводил троицу до другого шатра, предупредительно откинул полог, сам заходить не стал, а, виноватым голосом сославшись на многочисленные важные дела по организации праздника, удалился быстрым шагом – почти бегом.

В шатре было светло, душно и жарко от слепящих со всех сторон софитов. Сразу за пологом стояла конторка, за которой молодая индианка в сари вела учет вошедших. В одной руке она держала веер, которым обмахивалась, а во второй стилос, занесенный над планшетом. Она мило улыбнулась и поправила рукой со стилосом табличку на конторке. Рядом с табличкой стояли миниатюрные копии Эйнштейна и Евклида.

– Шакунтала Деви-XXI, – прочитал Иван.

– Ах, я знаю! – обрадовалась Василиса. – Нам рассказывали! Вы – потомок великой Шакунталы Деви Первой²², открывшей секрет моментального счета в уме. Как жаль, что ваша семья хранит этот секрет в секрете. Так было бы полезно, если бы штурманы звездолетов умели это делать. А то компьютеры рассчитывают, а какая-нибудь черная дыра раз – и наводит электромагнитные помехи. Компьютеры могут ошибиться, а человек – никогда.

– А этих все знают, – сказал Иван. – У нас по лестнице к диспетчерской все стены увешаны такими портретами.

– Кого знают? – спросил снизу кот Василий, – мне отсюда не видно.

Иван поднял кота за шкирку, подержал перед конторкой, пока Василий рассматривал и обнюхивал фигурки.

– Отпускай! Все понятно, – Василий, отпущенный Иваном, приземлился на все четыре лапы, встряхнулся и добавил, – совсем не оригинальное соседство. Точность и относительность. Все как всегда!

– Я не задержу вас, только отмечу, что вы пришли, – мило улыбнулась Шакунтала Деви Двадцать первая. – Пожалуйста, назовитесь. Я, к сожалению, не всех знаю в лицо.

– У нас самоотвод, – угрюмо ответил Иван. – Нас записывать не надо.

– Записывать надо всех, – снова мило улыбнулась Шакунтала. Она опустила глаза вниз на невидимый список. – Хотя я догадалась. Все остальные пары уже здесь, значит, вы Иван и Василиса! Правильно! Всего пар семь. Но ваши клеточки первые – номер один, и номер два. Они еще не заняты. Итого семь плюс семь – четырнадцать свидетелей. Я в уме сосчитала!

Маленький Евклид на конторке удовлетворенно качнул головой, а Эйнштейн заложил руки за спину, гордо вскинул голову и отвернулся.

– Ну, я потом еще пересчитаю, – сказала Шакунтала, мельком взглянув на седой затылок Эйнштейна, и виновато заговорила о другом:

– У нас тут жарко, извините. Ведущей программы по желанию самой, ну, вы понимаете, о ком я говорю, приглашена сама Жар Птица. Она недавно прибыла прямо с выступления, из Парижа, еще не остыла. У нас будет выступать под псевдонимом «Милена Рыжая». А ведь еще группа разогрева с ней. Один Фил Великолепный на три градуса температуру поднял. Кондиционеры не справляются. Пирог с вишней уже потек.

– There are three kinds of lies: lies, damned lies, and statistics²³, – процитировал Василий и дернул Ивана за штанину.

– Да понял я, – с досадой ответил Иван, – штаны не порви.

– Я не о том, – Василий хитро улыбался. – Подними-ка меня снова. Хочу кое-что барышне сказать. Только не бросай потом. Я, хоть и кот, но все же ученый. Не солидно, когда за шкирку, и потом вот так – небрежно. И звук при таком приземлении неприличный – шмяк! Я же не шмякодавка какая-нибудь.

Иван наклонился, взял Василия подмышки и поднял над конторкой.

– Я по поводу вишни, которая потекла, – обратился Василий к Шакунтале. – Вы этот пирог чем-нибудь накройте, и в тень уберите. К концу праздника будет пирог не просто с вишней, а с пьяной вишней. Черномору предложите, он с руками оторвет.

– Только тут старик один может появиться – Прохором зовут, – вмешался Иван. – Ему не говорите. Он конкурентов не любит. И тебя, Василий, за то, что бесплатные рецепты раздаешь, чего-нибудь обязательно лишит.

– Хорошо, – ответила Шакунтала, – я записала: Василисе, Ивану и говорящему котику на десерт пирог с пьяной вишней.

Рука со стилосом на секунду замерла в воздухе:

– Пьяная – это как-то связано с пианино? Ну, знаете – форте, потом пьяно?

– Не важно, – ответил Василий. – Вы только Черномора не обделите. Ваня, опускай.

– Тогда я уточню: Василисе, Ивану, говорящему котику и Черномору на десерт пирог с вишней и пианино. Хотя… Подождите минутку…

Шакунтала прищурилась, подняв глаза на купол шатра, бормоча: «Подъемная сила дежурных ковров-самолетов… так… применяем формулу Жуковского… учитываем тягу кисточек по периметру в вертикальном положении… вычитаем среднюю массу гвардейца…», потом тряхнула головой, отчего сари соскользнуло и со второго плеча.

– Я сначала засомневалась, – пояснила она, неторопливо вытирая блестящую от пота грудь салфеткой, – смогут ли доставить в кабинки пианино. Но, думаю, доставят. Не велика тяжесть.

– Но все-таки, – Василиса выступила вперед, загораживая от взгляда Ивана Шакунталу, – вы правильно записали? У нас самоотвод. От слова «сами» и «отвод». Не «от вод», в смысле не от воды, хотя где у вас тут вода? – попить бы, а одним словом – «отвод». Как громоотвод, плазмоотвод и так далее.

– Газоотвод, – добавил Иван. – У нас на каждой стартовой площадке их несколько. Большие, как тоннели или шахты.

– Еще песня такая была – про самоотвод²⁴. Там в припеве все «под нейтральным небом, снегом, флагом, страхом…». А что именно под этим всем – непонятно. Я и запомнил ее как историческую загадку, не как произведение песенного жанра, – ввернул историческую справку кот Василий.

– Ладно, пусть будет с пианино, куда нам теперь идти? – Василиса торопилась увести Ивана подальше от конторки с полуобнаженной Шакунталой.

– Никуда, – Шакунтала наконец поправила сари, – инструктаж и представление свидетелей и претендентов будет здесь через тридцать семь минут. Ваши места в первом ряду, на спинках кресел таблички с именами. А пока заходите за ширмочку, там фуршет, напитки, претенденты и остальные свидетели, аккредитованная пресса, иностранные гости, VIP-ы… Посторонних нет, сами понимаете, чтобы комар носа не подточил. Если увидите летучую мышь-альбиноса в черных очках, не удивляйтесь. Это как раз специальное средство от комаров. Их с озера и леса очень много сначала прилетело, но мыши почти всех съели, а остальных отпугнули. Теперь ни одного.

За ширмой действительно под негромкую, но жизнеутверждающую музыку настоящего человеческого ансамбля – не роботов, что было легко определить по потным лбам и рубашкам музыкантов, в толпе озабоченных организаторов состязаний, напыщенных претендентов со свитой, где-то слонялись остальные свидетели.

Первым на появившихся Ивана и Василису обратил внимание Синяя Борода, которого нетрудно было узнать именно из-за синей бороды. На полшага позади него стояла высокая молодая девица в вечернем платье до пола с разрезом от бедра и со сверкающей диадемой на голове.

– Ты откуда, – спросил Синяя Борода, хлопнув Ивана по плечу.

– Местный, – ответил Иван.

– То-то я вижу, одет странно. А как зовут?

– Иван.

– Здорово, барон Иван, – Синяя Борода огляделся. – Где бы тут нам жен оставить, а самим то да се, закуска хоть и не как у меня в замке, но сойдет. Что поделаешь! Времена не те пошли.

– Я не барон, простой диспетчер. На космодроме работаю. Ракеты запускаю и сажаю, – чуть отстранился от Синей Бороды Иван.

– Диспетчер – это кто? Круче барона? – не отставал Синяя Борода.

– Круче, – подал реплику кот Василий. – в космос ракеты запускает и обратно сажает. Вся Вселенная в руках.

– Ну, тогда снимаю шляпу, – Синяя Борода снял шляпу с перьями и помахал ею, впрочем, не как положено по этикету – согнувшись в поклоне, а, скорее, как веером.

– Технарь, значит! Технарь мне тоже нужен. А то забарахлил мой квадрик четырехногий. Надо бы пощупать, где у него что болит.

– Сам этим не занимаюсь, а познакомить с хорошим механиком могу. Не вопрос. Он тут где-то, в соседнем шатре.

– Ладно, приводи после. А я пойду на холодок, тут что-то жарковато.

– А вы, уважаемый барон, разве не свидетель? Нам сказали, что скоро начнется инструктаж, – обратилась к Синей Бороде Василиса.

– Конечно, нет! – ответил Синяя Борода. – Я – претендент. Сейчас этой, – он указал на роскошную спутницу, голову отрублю, освобожусь, и вперед, за дочкой кощеевой.

Василиса испуганно повернулась к спутнице Синей Бороды, стоявшей рядом и меланхолично наблюдавшей за пузырьками в бокале.

– Вы слышали, – спросила встревоженно Василиса, – вам сейчас голову отрубят!

– Да ладно, за все заплачено, – девушка не проявляла ни тени беспокойства. – Там скорая помощь ждет, сразу и пришьют. Заодно и вот тут поправят, а то складочка появилась, – она показала ладонью на горло под подбородком. А у меня в агентстве рейтинг повысится. За риск, знаете ли, доплачивают.

Василиса пожала плечами и отошла, но ее тут же схватила за рукав другая девушка лет восемнадцати-девятнадцати – миловидная и стройная, та самая, которая недавно покорно шла за Черномором, обмотанная его бородой.

– Можно я с вами постою. Вы такая храбрая! С Синей Бородой разговаривали.

– Постой, – согласилась Василиса. – ты ведь с Черномором пришла, я его знаю. Он раньше совсем несносным был, а теперь немного успокоился. К нам иногда заходит, за столом посидеть любит, поесть. Наш старичок Прохор на нем эликсиры испытывает.