Читать книгу: «Рубцы на теле Беларуси. Когда и как изменялись границы наших государств», страница 2

Этим же привелеем в состав Великого княжества Литовского были включены самостоятельное Заславское княжество, Логойская волость, Свислочьское княжество.²⁴

Хотя граница в тот период являлась достаточно условным рубежом, пределом интересов и суверенных прав князей, однако постоянная угроза внезапного нападения требовала от князей наличия не только сильного войска – дружины, но и сторóж (варт) – дозоров на границах княжеств, которые вели непрерывное и зоркое наблюдение за соседями и своевременно обеспечивали князя необходимыми сведениями об их намерениях. Таким образом, в тот период деятельность сторóж носила характер военной разведки. При военном нападении сторóжи отходили вглубь своей территории на соединение с основными военными силами, а затем принимали участие в битвах.

Со временем, для замедления продвижения неприятеля вглубь своей территории, на границах княжеств, вдоль естественных рубежей стали возводиться земляные валы, лесные засеки, на дорогах и лесных тропах – скрытые ловушки, а для лучшего наблюдения – сторожевые вышки. При опасности на вышках зажигали сигнальные огни и дымовые костры, собирая жителей в городища и давая знать соседям о приближении врага. Во время осады каждый знал свое место и защищал его с отчаянной смелостью.

Постройка оборонительных рубежей с продуманной системой крепостей, валов и сигнальных вышек исключала внезапное вторжение противника, задерживала и ослабляла натиск его войска, а также помогала собраться с силами и разбить его.

Впоследствии на границах княжеств стали возводиться укрепленные места – порубежные крепости, предшественницы нынешних пограничных застав. Одной из таких порубежных крепостей Полоцкого княжества, крупнейшего государственного образования, занимавшего на территории современной Беларуси всю Витебскую область, северную часть Минской и северо-западную часть Могилевской областей, был Менск – нынешняя столица Беларуси. По косвенным летописным свидетельствам, решение о строительстве крепости на южной границе своих владений, недалеко от уже существовавшего пограничного Изяслава (нынешний Заславль), полоцкий князь Всеслав Брячиславович принял не позже 1063 г. Место для крепости было выбрано на возвышенности при впадении в реку Свислочь реки Менки (в настоящее время – между торговым центром «Алеся» и Дворцом спорта). По приказу князя на строительство крепости, площадь которой по данным археологических раскопjк составляла 3,3 га, было мобилизовано население окрестных деревень. Строительство длилось на протяжении четырех лет. За это время был вдоль берегов Свислочи и Менки был возведен вал длиной в 1 км, высота которого достигала 5 м, а ширина у основания – 20 м. По гребню вала была возведена крепостная стена, на строительство которой пошло не менее 70 тыс деревьев, да и сам вал представлял собой сложную конструкцию из нескольких слоев увязанных бревен, пересыпанных слоями земли. Крепость имела только один въезд (в районе нынешнего входа на станцию метро «Немига»), который закрывался мощными воротами.

Очевидно, что строительство крепости еще не завершилось, когда в 1067 г. ее осадило войско киевского князя Изяслава Ярославовича, направлявшееся к Полоцку. Несмотря на неравенство сил, запугать гарнизон крепости не удалось. Воины и оказавшиеся в крепости местные жители – ее строители отказались от сдачи и защищали Менск до подхода полоцкой дружины. Судя по летописи, сопротивление было стойким, но полоцкий князь Всеслав Брячиславович, совершив со своим войском марш-бросок от Новогрудка к Менску, нашел здесь только пепелище. Вскоре полоцкое и киевское войска уже стояли друг против друга, а 3 марта 1067 г., несмотря на глубокий снег, на реке Немиге произошла жесточайшая битва, которую неизвестный автор описал в поэтическом произведении «Слово о полку Игореве», датируемом XII в.: «На Немизе снопы стелют головами, молотят стальными цепями, на току жизнь кладут, веют душу из тела. Кровавые берега Немизы были усеяны не житом, но костьми русских сынов».²⁵

В 1104 г. восстановленной пограничной крепости Менск снова пришлось выдержать нападение и осаду киевского войска уже во главе с Владимиром Мономахом. Мужественно защищал будущую столицу Беларуси ее гарнизон – дружина менского князя Глеба Всеславовича и противник был вынужден снять осаду и уйти от стен города.

Кроме Минска, как порубежные крепости Полоцкого княжества, возникли Браслав, Дрисса²⁶, Городец, Герцика-Городец, Дисна²⁷, Копысь, Кукенос, Логойск, Мядель.

В 1159 г. около пограничной крепости Городец произошло кровопролитное междуусобное сражение войска друцкого князя Рогволода (Василия) Борисовича, захватившего Полоцкий престол, с войском минских Глебовичей, в ходе которого Рогволод, бросив войско, бежал в Друцк. Галицко-Волынская летопись об этом повествуете так:

«Пришел Рогволод против Володаря с полочанами к Городцу. Володарь не бился с ним днем, а ночью напал на него из города с литовцами и много зла было совершено в ту ночь. … А Рогволод убежал в Слуцк и, побывши тут три дня, отправился в Друцк, а в Полоцк не смел идти, так как много погубил полочан. А полочане посадили в Полоцке [Всеслава] Васильковича».

По мнению некоторых историков, эта крепость находилась возле нынешней д. Высокий Городец Толочинского района, на высоком холме на берегу реки Усвейки в месте впадения в нее уже исчезнувшей безымянной речки. К сожалению, подтвердить это предположение уже нет возможности, так как холм с древним городищем был практически полностью уничтожен так как использовался в качестве источника песка для строительства местных дорог в 1960-е гг.

В XII в. беларуским княжествам пришлось столкнуться с рыцарями-крестоносцами, которые после неудач крестовых походов в Палестине, под лозунгом обращения в христианство языческих племен Восточной Европы, начали захват славянских земель за Вислой и в Прибалтике. Вскоре рыцари-крестоносцы захватили граничившие с беларускими княжествами земли ливов, основав здесь в 1212 г. колонию Ливонию, которая стала плацдармом для набегов на территории беларуских княжеств. Таким образом, с 1284 г. и до Грюнвальдской битвы в 1410 г. наши предки были вынуждены обороняться от крестоносцев, которые за эти 126 лет совершили более 140 военных походов на территорию нынешней Беларуси.

Для охраны и защиты западных и северных границ ВКЛ была возведена пограничная линия по р. Шелони и замки Берестье (Брест), Троки (Тракай), Меречь, Городня (Гродно), Новогородок (Новогрудок), Кривич-Город (Вильна), Крево. На севере от Городни, на берегу Немана была возведена крепость Перелом – передовой форпост Троков, задачей которой также была защита западных границ княжества от набегов Ордена. Впоследствии в эту порубежную систему были включены Слонимский (XI в.) и Лидский (1330) замки.

«В описании походов крестоносцев на территорию ВКЛ при Витене и Гедымине, кроме крепостей Гродна и Новогородка-Литовскаго, в „Хронике Пруссии“ 1336 г., написанной Петером Дюсбургом, упоминанются замки и крепости на западных границах ВКЛ и Жмуди: Юнигеда, Циста, Кимель, Онканм, замок Гедымина, Путеба, Бисена, Шройнете, Буерварте, Систиден, Медераге, Путенике. Эти крепости выдерживали осады и приступы крестоносцев, повторявшиеся иногда ежегодно в продолжении многих лет (как Гродно, Юнигеда, Бисена и друг.) и успевали победоносно отражать их».²⁸

Как порубежная крепость на границе Волынского княжества с балтскими племенами в 1276 г. на территории Беларуси был построен замок Каменец, башня которого, знаменитая Каменецкая Вежа, сохранилась до наших дней.

В XII – XIII вв. строительство укрепленных линий на рубежах княжеств беларуской земли (Полоцкого, Туровского и др.) получило новый размах. Чтобы не допустить или задержать прорыв противника вглубь территории княжества, порубежные крепости стали соединяться между собой земляными валами, глубокими рвами и лесными завалами и засеками. В это же время и сами порубежные крепости стали усиливаться: вместо деревянных тынов возводились каменные стены, строились сторожевые и оборонительные башни.

В результате такой деятельности к началу XIV в. на границах ВКЛ была создана целая система порубежных замков и крепостей, воины гарнизонов которых несли дозорную службу на границах. Так, на границе с ВКМ, дополнительно к порубежным замкам Полоцкого княжества, которые оказались на границе ВКЛ, были возведены замки в Горвале, Дубровне, Дриссе, Езерищах, Иказани, Кричеве, Могилеве и Орше, которая после захвата ВКМ в 1514 г. Смоленска стала пограничным городом ВКЛ. Также был значительно укреплен и замок в Полоцке, который уже после перемирия, заключенного в августе 1503 г., которое определило новую границу, стал пограничным городом, а после захвата ВКМ Смоленска в 1514 г., значение Полоцка, как пограничного форпоста ВКЛ, значительно возросла.

Замки на границе Великого княжества Литовского с Великим княжеством Московским в 1530-е гг. Карта Виктора Темушева.

Также на московско-литовской границе был укреплен и замок около озера Иказнь, возвести который своей грамотой от 26 марта в 1504 г. Великий князь и король Александр разрешил Ивану Сапеге на дарованным им жалованной грамотой от 4 мая 1500 г. «четырьмя ненаселенными землями».²⁹

После завоевания в 1563 г. войсками Великого князя Ивана Васильевича г. Полоцка, Великий князь Литовский и король Польский Сигизмунд Август приказал строить замки на новой московско-литовской границе «на крепких местах». Одним из таких мест было принадлежащее Сапегам поместье Древелики, расположенное на левом берегу р. Западная Двина при впадении в нее речек Сурожки и Каспли. Вскоре тогдашний Витебский воевода князь Стефан Збаражский построил здесь замок, а само поместье было переименовано в город Сураж.

После установления 22 июня 1570 г. новой границы между ВКЛ и ВКМ, возле Полоцка была построена крепость Усвят, которая в перемирном листе 1578 г. названа пригородом Полоцким.

В 1576 г. Стефан Баторий, для укрепления границы ВКЛ, повелел построить на полоцко-московском порубежье еще несколько крепостей и летом-осенью этого года гетман Ходкевич и ротмистр Баркулаб Корсак возвели здесь четыре замка: Дисну, Вороничи, Лепель и Чашники. Также значительно был укреплен и замок пограничного города Витебска, о котором ротмистр замка Александр Гвагнин в 1587 г. писал:

«В Витебске два города³⁰ широкие, а делом издавна крепкие, а те города один высший, другой нижний, а две башни дубовые, сделаны и насыпаны землей и камнем; наряду и всякой стрельбы в городе много, в те башни, вместе с городом, с восхода солнца обошла река Двина, а с другой стороны города в Двину впадает речка Витьба под городом, а тот город всех городов пограничный, и всей Литвы есть найкрепчайший, как бы башня против недруга московитина, потому что на самых границах недруга того, и многожды от него Москва великим убытком утекла и прогоняна бывала, а служивых людей на нем четыре ротмистра пеших, всегда живут, в котором счет и я со своим отцом Амвросием Вагнином 10 лет служим».³¹

Описание «Литтавы» в западноевропейской книге, датируемой 1493 г.

На южных границах ВКЛ, для защиты от набегов татар, был создан порубежный пояс замков Посожья и Полесья, в который в разные периоды входили замки Бобруйск, Гомель, Жлобин, Каролин, Клецк, ляховичи, Лоев, Мозырь, Пропошеск, Радомль, Речица, Рогачев, Стрешин. А после присоединения в 1324 г. Гедымином к ВКЛ городов нынешней Украины – Киева, Черкасс, Канева, Путивля и Переяславль-Руского и других, южными пограничными заставами ВКЛ стали, согласно «Списка русских городов дальних и ближних», датируемого 1396 г., 71 укрепленный населенный пункт, 35 из которых располагались по берегам рек Сулы, Пела и Ворсклы, вплоть до их верховьев.

С созданием городов-крепостей зародилась и сторожевая служба. Ее несли, в основном, гарнизоны княжеских дружинников, располагавшиеся в этих крепостях, о которых упоминается в «Хронике Пруссии» Петера Дюсбурга:

«У литовцев обыкновенно соблюдается следующий обычай относительно содержания гарнизонов в пограничных крепостях: князь назначает воинов в гарнизон каждого замка сроком на месяц или долее; по истечении же срока, другие являются им на смену».³²

Но были и поселенные войска. Служба в них позволяла, наряду с военным делом, заниматься ведением сельского хозяйства, что значительно уменьшало расходы на их содержание. Жители городов, возле которых возводились замки, были обязаны из своего числа назначать и снаряжать за свои деньги постоянные круглогодичные сторóжи, которые осуществляли непрерывное наблюдение за предпольем границы с целью иметь оперативные сведения о намерениях сопредельной стороны. В частности, за татарскими разъездами вели наблюдение сторóжи из Бобруйского замка, которые снаряжались в Речицу, Мозырь и Лоев. Таким образом, замки стали выполнять функции пограничных комендатур, от которых снаряжались сторóжи – маневренные заставы и посты.

Порубежным сторóжам и порубежным замкам приходилось неоднократно вступать в бой с противником, сковывая его силы и давая возможность собрать основное войско. Так, 1208 г. когда объединенные силы ливонских немцев и крестоносцев атаковали замок Кукенос (Кокенхузен) – порубежную крепость Полоцкого княжества в Прибалтике, «начальник заставы» князь Вячка-Вячеслав³³ – «сущий дьявол», как именует его автор немецкой хроники, со своей небольшой дружиной несколько дней мужественно защищал ее, но, не получив своевременной помощи из Полоцка, сжег крепость и ушел с остатками своей дружины на восток – «на Русь».

В 1209 г. войско, ведомое епископом Альбертом, набранное «из всех частей земли ливов и земли латышей и с рижани и пилигримами и «со всем народом своим», атаковали и замок Герцику-Городец. Немногочисленная дружина во главе с князем Всеволодом приняла бой у ворот замка, но вскоре, не выдержав натиска, побежала. Следом за бегущими в замок ворвалось войско епископа.

«Из уважения к христианскому имени немцы убивали лишь немногих, брали большинство в плен и охотно представляли им возможность спасаться бегством».³⁴

Бегством спасся и сам князь, переплыв на другой берег, но княгиня с многими жителями замка были захвачены в плен.

Войско епископа грабило замок два дня целый день, затем покинуло его, поджегши перед своим уходом, а после возвращения в Ригу епископ Альберт вступил в переговоры с князем Всеволодом, предложив ему заключить мир и возвратить пленников в обмен на принятие власти епископа. Вскоре мир был заключен и князь отстроил свой город-замок, который стал нейтральной территорией на границе Полоцкого княжества и Рижской епископией. Здесь в 1210 г. между ними был заключен мир, который был здесь же подтвержден в 1212 г. во время личной встречи князя и епископа. Однако в 1214 г. отряд рыцарей под командованием Мейнарда из Кукеноса, снаряженный по благословению епископа, обманом проник в замок и разграбил его. После этого князь Всеволод усилил свою дозорную службу и очередная вылазка рыцарей во главе с Мейнардом закончилась их разгромом.³⁵

Хотя территория Беларуси не была под властью ордынских правителей, но татары (тюрки) длительное время совершали набеги на ее земли, что вынуждало держать на южных границах ВКЛ не только сторóжи (варты), но и большие порубежные дружины – своеобразные маневренные группы, которые играли роль щита на границах государства. При угрозе татарского нападения на земли ВКЛ, дружина принимала меры по сковыванию продвижения орды, а навстречу противнику спешным маршем выходило войско княжества, извещенное гонцами порубежной дружины.

Однако, хотя воинам ВКЛ и приходилось вести с татарами кровопролитные сражения, но татары, покинувшие по каким-то причинам (чаще всего из-за дворцовых переворотов или интриг) свои ханства, использовались в ВКЛ на военной службе, в частности для защиты его границ. Первые упоминания о татарских воинах в рядах войска ВКЛ относятся еще ко временам правления Великого князя Гедымина, который «никогда не воевал с ними и не платил им дани, напротив, в рядах его войска служили татары. Так уже в сражении 1319 г. с Тевтонским Орденом участвуют и Татары, составляя передовое войско Гедимина».³⁶

С того периода татары участвуют практически во всех войнах, которые ВКЛ вело с Польшей и рыцарскими орденами, «своею храбростию, равно и верностию, придают блеск Литовскому оружию». Так, в войске Великого князя Кейстута во время его похода в 1350 г. против польского короля Казимира Великого был вспомогательный отряд татар. В войске Великого князя Альгерда во время похода в в 1362 г. Подолию, где на берегу р. Синие Воды было разгромлено войско татарских князей – братьев Хочебея, Кутлубуга и Дмитрия, также были отряды татар, «состоящие, как историки полагают, из тех, которые остались в Литве от времен Гедимина».³⁷

Особенно массовое переселение татар на территорию ВКЛ произошло в период правления Великого князя Витовта.

«[Он] жаловал им земли, определив только пожалованному обязанность являться на военную службу. Земли эти давались с правом передавать их по смерти детям и ближним, а также первоначально с правом продать, подарить., распорядиться ими, как сочтут для себя полезнее… Он также поселял их и в городах; а на Руси не допускали татар селиться в городах… Он также освободил поселенных татар и от всяких платежей, податей и поборов. Наконец дозволил им свободу их вероисповедания, не принуждая их переменить религию и даже скрываться с ее обрядами. Таким способом они пользовались всеми правами гражданства и жили в Литве, как будто на родине, с своею верою, языком и обычаями. Когда Витовта упрекали в том, что он неверных щедро награждал и милостиво с ними обращался, то он отвечал: «и самых лютых зверей кротостию можно утишить».³⁸

О преданности татарских воинов своей новой родине, которой для них стало ВКЛ, свидетельствует датируемая 1508 г. запись в актах Литовской Метрики – перевод ответа литовских татар, «данный своим единоверцам, чинившим тогда грабежи на границах:

«Ни Бог, ни пророк, говорили они, не предписывают вам грабить, а нам быть неблагодарными. Мы почитаем вас, как хищников, и саблями нашими поражаем грабителей, а не братьев наших. Останьтесь за Волгою, пока другие орды вас не вытеснят, ибо мы около Ваки (близ Вильны) будем кровь проливать за литовцев, которые нас почитают своими братьями».³⁹

Однако основную пограничную службу на южных границах ВКЛ несли наемные отряды рыцарей, где они составляли гарнизоны пограничных крепостей, прикрывавших территорию ВКЛ от набегов татар, которые были возведены еще в период правления Великого князя Витовта:

«Литва имела от Татар замки у самого Днепра: Кременчуг, Упск, Мисурин, Гербедеев рог, Тавань, Баргунь, Тягин (Бендеры) и Очаков, в которых устаивала против независимых орд, кочующих за Донскими водами».⁴⁰

Наемник-копейщик

Наемник-мушкетер

Например, в 1499 г. 100 пеших драбов (рыцарей) стали гарнизоном в крепости Киев. Сведения о гарнизонах других южных порубежных крепостей весьма скудные. Так, известно, что в 1543 г. в Киев прибыла наемная рота под командованием Владимира Гольшанского, в 1551 г. сотня драбов во главе с Крыштафом Рудницким прибыла в Винницу, а в Черкассы – 100 кавалеристов Петра Чаплича и 100 драбов Петра Разбисского. Насколько важно было присутствие наемников в южных порубежных замках, свидетельствует просьба жителей Брацлава в 1545 г. направить к ним «служебных», так как в их отсутствие жители подвергаются татарскому разбою.

Стояли гарнизоны наемников и в замках на восточной границе ВКЛ. Так, в 1557 г. в Оршанском замке было 100 драбов ротмистра Зараревского, в Мстиславе – 100 драбов Разбицкого, в Гомеле – 200 драбов Ленского, в Дриссе – 100 драбов Холмского, в Дрисвятах – 100 драбов Закличевского и др.⁴¹ Наёмник Александр Гвагнин был в 1577—1857 гг. ротмистром в Витебском замке, бывшем тогда также пограничном. Вместе с ним было еще три «ротмистра пеших». Гарнизон же пограничного замка Пропошеск (ныне – г. Славгород), расположенного в 70 км к юго-востоку от Могилева, в месте слияния рек Проня и Сож, в мирное время не превышал 20 воинов.

Привлекались к охране границ ВКЛ, а затем и Речи Посполитой, а южных – уже с первой половины XVI в., и казаки (черкесы). Еще в 1533 г. староста черкасский и каневский Евстафий Дашкович предложил устроить на низовьях Днепра, за его порогами, постоянную сторóжу тысячи в две казаков, но план этот не был осуществлен. В 1556 г. князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, будучи предводителем служилых казаков, построил укрепление за порогами на острове Хортице, где позже возникла знаменитая Запорожская Сечь, и отразил нападение крымского хана. Однако в 1558 г. он вынужден был покинуть Хортицу из-за недостаточности сил. В 1570-х гг. казаки держали уже постоянную стражу на днепровских островах за порогами, но главная масса казаков появлялась в низовьях Днепра только летом, а зимой расходилась в украинные города и по хуторам.

Казак

Великий князь, а затем и король, заинтересованные в укреплении южный границ своих государств, с одной стороны поддерживали усиление казачьих формирований, но с другой стороны были вынуждены с ними бороться, так как казачья вольница была слабо управляемая и зачастую осуществляла массированные набеги на территорию и королевства, и княжества, которые воспринимались современниками как набеги вражеского войска. В 1593 г. сейм даже постановил считать казаков врагами отечества! Поэтому в целях наведения порядка среди казачьей вольницы и организации надлежащей пограничной службы предпринимались попытки подчинения казацкой вольницы путем официального приема некоторой части казаков на военную службу. Так, после включения в 1569 г. Киевского воеводства ВКЛ в состав польского королевства, Стефан Баторий в 1578 г. назначил жалование 600 запорожским казакам, выразившим желание служить ему, и разрешил им устроить в Трахтомирове свой арсенал и госпиталь. За это казаки согласились подчиняться назначенным королем командирам – офицерам-шляхтичам. Так как все 600 казаков были внесены в список для выдачи жалования – реестр, то за ними закрепилось название «реестровые». «Нереестровые» казаки считались беглыми и подлежали возврату их прежним хозяевам. К 1589 г. количество реестровых казаков достигло 3 000 человек. Это была организованная военная сила, надежно охранявшая рубежи государства.

В XIV – XV вв. ВКЛ имело четко определенные границы: на юго-востоке – с Золотой Ордой, на юге – с Крымским ханством и имело выход к Черному морю, на юго-западе – с Молдавским княжеством, на западе – с Польским королевством, на северо-западе – с Тевтонским орденом и имело выход к Балтийскому морю, на севере – с Ливонией, Псковской и Новгородской феодальными республиками, на востоке – с Великими княжествами Московским, Тверским и Рязанским.

Эти границы определялись мирными договорами, которые заключались, как правило, вследствие и после войн. В этих договорах, юридически оформлявших границы, содержится, как правило, точное описание ориентиров, по которым эти границы устанавливались.

В частности, такое описание содержит мирный договор ВКЛ и Инфляндского ордена, заключенный Великим князем Гедымином, который в договоре назван королем, с магистром ордена Эберхардом фон Мангеймом 1 ноября 1338 г.:

«(1) От устья Эвясты направо по дороге, которой прошел Гедымин, король Литвы, до Ницевры, и от устья Эвясты через Двину до двора, который называется Успальде, и оттуда направо до деревни, которая называется Стрипайне. Выше деревни никакое войско не должно переходить через эту дорогу, ни врываться по этой дороге ни Литва, ни люди магистра, ни пастухи. Мирные земли в земле Литвы – это Больники, Гедройты, Неменчин.

(2) Дальше, мир [ная граница] должна идти от Эвясты вверх до самой речки, что называется Педэнэ, а дальше от речки по старому миру⁴² до Аделле».⁴³

Однако эта граница просуществовала недолго. Уже 1340 г. войска Тевтонского ордена попытались штурмом взять замок Велона, располагавшихся на правом берегу реки Неман – границе между Жмудью и ВКЛ. Но штурм не удался и тогда рыцари приступили к осаде, для чего построили рядом с Велоной два своих хорошо укрепленных замка. Вскоре сюда подошло войско ВКЛ во главе с Великим князем Гедымином, которое осадило оба тевтонских замка. Однако рыцари имели огнестрельные орудия, выстрелом из одного из их Гедымин был убит. Сыновья отвезли его тело в Вильну, где сожгли на погребальном костре в Кривой долине Свинторога вместе с вооружением, любимым конем, слугой, частью добычи и тремя пленными немецкими рыцарями…

Кстати, Неман был естественной частью западной границы ВКЛ долгое время. В раннем средневековье за Неманом была Судавия или Ятвягия – государственное образование ятвягов. В конце ХІІІ в. оно было завоевана крестоносцами, которые установили границу своих владений также по Неману в его среднем течении. По свидетельству Петра Дюсбурга, который жил в первой половине XIV в., Неман оставался границей между Пруссией и ВКЛ и в этот период, а согласно грамоты Ягайлы своему брату Скиргайлу, датируемой 1387 г., Неман был еще и рубежом обороны ВКЛ от Пруссии.

Впоследствии эта западная граница ВКЛ неоднократно уточнялась и изменялась. Так, согласно трактата, подписанного Витовтом с крестоносцами на острове Салин в 1398 г., литвино-прусская граница проходила от впадения реки Невяжы в Неман прямой линией до излучины реки Шешупы, далее по этой реке до ее истока, затем прямой линией до реки Неты, затем рекой Нетай да реки Бобр и рекой Бобр до реки Нарев (Нарвы). Что самое интересное, эти реки впоследствии еще неоднократно были границами между различными государствами: ВКЛ и Пруссией, Речью Посполитой и Пруссией, Россией и Пруссией, Россией и Германией, Польшей и Германией, СССР и Германией. А берега этих рек обильно политы кровью воинов пограничной охраны этих государств разных времен…

Изменение границ Великого княжества Литовского в XIII—XV вв.

Содержит описание границ и мирный договор, заключенный 2 марта 1402 г. в Мариенбурге между Великим князем Болеславом-Свидригайлом и гроссмейстером Тевтонского Ордена Конрадом Онгингеном:

«Потом границы и пределы между нашими и оного Ордена землями, определили и определяем следующим образом: начиная с острова, нарицаемого Саллин, лежащего на реке Мемле, ниже коего лежит другой остров по имени Ромейвердер, который остров Саллин весь имеет остаться впредь за Орденом, от верхнего конца означенного острова Саллина, прямо к реке Навезе, пологостью или долиною к лесу, называемому Гейлгенвальд; отсюда, следуя по оной реке между источниками, к Висвилту; отсюда прямо к некоему большому камню, нарицаемому Рода, лежащему на реке Аа, простонародно Роде называемой; от сего камня прямо к пруду Смарден; отсюда прямо к пруду или озеру, называемому Апейтензее, от оного пруда или озера прямо до дороги, вообще именуемой Бренгельская дорога; отсюда прямо до Ненемитена; отсюда по прямой линии к концу или вершине Мерицы, простонародно называемой Гейде, к месту где истекает ключ; от истока оного ключа прямо в пустынь, вообще называемую Вилтниссе, где река Эглоффе берет свое начало; отсюда прямо, чрез оную пустынь, то есть, Вилтнисс, далее до границ Псковских; и все оные границы лежат к Ливонии.

Со стороны же Пруссии в отвращение всякого спора, на всегда определяются границы для оного Ордена: начиная от вышеозначенного острова Саллин, прямо до реки Суппе называемой, отсюда к месту ее истока; отсюда прямо до реки вытекающей из озера, именуемого Метензее, и вообще называемой Метенский исток; отсюда, по течению реки, до реки, называемой Бебер; потом следуя же течению оной реки даже до границ земли Мазовской.

Таким образом, все земли к Пруссии и Ливонии лежащие, и вышеописанными границами определенные, со всеми правами их и пользами, признаем мы на вечные времена принадлежащими оному Ордену; и в оные земли как нам, так равно и наследникам, сонаследникам и преемникам нашим, ни как и ни под каким видом не вступаться».⁴⁴

После победы над крестоносцами под Грюнвальдом 15 июня 1410 г., положившей конец могуществу Ордена, граница ВКЛ с Пруссией отодвинулась запад. Она была установлена согласно трактата, заключенного 27 сентября 1422 г. на озере Мельна, и сохранилась практически неизменной до нашего времени – это нынешняя граница Литовской Республики с Калининградской областью Российской Федерации и далее – граница Подляшского и Варминско-Мазурского воеводств Республики Польша.

Содержит описание границ ВКЛ с Орденом Меченосцев и т.н. «Граничный акт», составленный 3 июля 1473 г. – в период правления Казимира Ягеллона.⁴⁵

Начало формированию второго участка западной границы ВКЛ – границы с Польшей, точнее – с Подляшьем (Подлясьем), было положено в 1358 г. размежеванием Городенского княжества с владениями мазовецкого князя Земовита Тройдзеновича (ок. 1326—1381), которое провел Кейстут. Но вскоре соседи, невзирая на существующие договоренности, начали решать свои земельные вопросы самостоятельно и только избранный в 1440 г. Великим князем Казимир Ягайлович (1427—1492) восстановил эту границу. Затем, привилеем от 1 января 1509 г. Великий князь Сигизмунд даровал райгородские и гонязские земли Николаю Радзивилу – Трокскому воеводе. После подтверждения этого привилея 4 января 1515 г., граница этих владений шла по рекам Прусская, Мета (Нета), Бобр и Березовая.

Южные границы ВКЛ к концу XIV в. доходили до верховьев р. Тихая Сосна – правого притока Северского Донца, где их еще в конце 1350-х гг. зафиксировал черкасский наместник Свиридов. Посланный киевским князем Семеном Олельковичем он «по тым местцом розъеждчал и по тым урочищам границы клал, яко с землею Татарскою…».

В целом же южные границы ВКЛ не были устойчивыми и во многом зависели от силы натиска Золотой Орды. Поэтому для второй половины XIV в. за южную границу ВКЛ можно условно принять левобережье р. Ворсклы, а на правом берегу Днепра – линию, проходившую по р. Тясьмин, далее на запад несколько южнее Звенигородка до водораздела Южного Буга, Тетерева и Случи.

Первоначальные восточные границы ВКЛ установить довольно сложно, так как московско-литовские договорные грамоты, как правило, не проводили делимитацию границы, ссылаясь на «старые рубежи», и ограничивались, в лучшем случае, перечислением городов с волостями, относящимся к той или иной стороне, а то и обозначением целых регионов, остающихся или переходящих под чью-то власть. Лишь в случае нарушения целостности какого-то конкретного массива земель приводилось точное описание прохождения линии границы (например, рассекающей Ржевскую землю или разделяющей смоленские волости). Такая позиция составителей договорных грамот опиралась на существующее издревле положение границ княжеств, земель, волостей, не требующее пояснения в договорах. Кроме того, у ВКЛ долгое время вообще не было общей границы с ВКМ, в отличие от границы с Великим княжеством Тверским, что отражено в древних договорных грамотах. В частности, посланник австрийского императора Сигизмунд Герберштейн писал, что «Владения князей Московских, во время Витольда, простирались на пять или шесть миль за Можайск».⁴⁶