Синдбад

Глава 9. Великое наследие

Следующие полдня неистовствовала пурга. Температура резко упала, и никто не решался высунуть носа из палатки, разве что принести дров или выскочить по сильной нужде – тут уж никуда не денешься!

Сорви-голова с тоской поглядывал на улицу сквозь узенькую щелку в пологе.

– Если ветер сегодня-завтра не стихнет, то придется вернуться на корабль, – сказал капитан.

Никто ему не ответил.

Матросы грелись, протягивая руки к раскаленным бокам потрескивающей дровами печки. Абдулла пытался из короткого прута сделать удочку для подледной рыбалки, а Синдбад помешивал варево в котле, из которого по палатке распространялся аромат наваристой ухи.

– Провизии у нас в обрез. Да и с дровами мы немного не рассчитали… Абдулла, и не надоело тебе? Делом бы занялся каким, – сменил тему Сорви-голова.

– А разве это не дело, уважаемый? Вот сделаю удочку – будет у нас много-много рыбы.

– Да-да, мы специально тащились в такую даль, чтобы сидеть часами на морозюке над прорубью и ждать, пока дурная рыба нацепится на кривой ржавый гвоздь, привязанный к веревочке.

– Вот почему вы всегда можете испортить такое хорошее настроение? – Абдулла в сердцах отбросил удилище с кое-как привязанной к нему шерстяной нитью и поднялся с одеяла. – Пойду дров принесу.

– Вы действительно, уважаемый, что-то сильно раскисли, – согласился с Абдуллой Синдбад, когда тот вышел наружу. – Нельзя же так, в самом деле. На вас люди смотрят.

– А я не женщина, чтобы на меня смотреть, – огрызнулся Сорви-голова, отвернувшись, и поплотнее запахнул шубу. – А у нас уже урюк цветет!..

– Да все будет нормально, – заверил капитана Синдбад, пробуя уху на соль. – Не думаю, что пурга продлиться очень долго.

– Твоими бы устами…

И действительно, после обеда ветер внезапно стих, низкие тяжелые свинцовые тучи рассеялись, и на небе вовсю засияло солнце. Теплее, правда, не стало, но теперь, по крайней мере, можно было двигаться дальше. Снежные наносы высились только у палатки, а безбрежное ледяное поле было чисто от снега, как и вчера. Не на чем ему было здесь задерживаться.

Сорви-голова приободрился, повеселел и велел срочно собираться в дорогу. Никто спорить не стал, хотя ухе из подаренной саблезубым медведем рыбы должное все же отдали – не бросать же еду! – а после спешно засобирались. Всем давно уже надоело сидеть без толку на одном месте.

Палатку скатали быстро, остудить печку оказалось несколько сложнее. Ее закидали снегом и оставили на льду, пока занимались упаковкой одеял, посуды и провизии. К тому времени, как сани были готовы к следующему переходу, печка уже достаточно успела остыть, и ее, еще теплую, уложили во вторые сани. Можно было отправляться, но тут встал вопрос, куда идти?

– Я предлагаю продвигаться дальше на север, – продолжал настаивать Синдбад.

– Ты уверен в этом? Мне кажется, можно взять несколько западнее, – с сомнением произнес Сорви-голова. – Там что-то виднеется на горизонте.

– Я ничего не вижу. – Синдбад пристально вгляделся вдаль, но глаза слезились от холода и блеска льда и толком ничего разглядеть не удавалось.

– Ты не туда смотришь. Чуть левее, – указал рукой капитан.

– Действительно, там что-то есть, – согласился Синдбад. – То ли холм какой, то ли еще что. Хотя он вполне может оказаться миражом. Или снегу намело.

– А я б-бы п-пош-шел на й-юг, – проклацал зубами Абдулла, пританцовывая на месте и похлопывая себя рукавицами по бокам. – Жутк-кий х-холод-д-д!

– На твоем месте я бы помолчал, – угрюмо ответил Сорви-голова. – Особенно когда говорят старшие.

– Д-делать с-с-старш-шим н-неч-чего, – буркнул мальчишка, отойдя чуть в сторону. – Х-холод-дина! М-медведи б-бродят с клык-ками, к-как у с-слонов! С-сверкает неизв-вестно что!

– Что ты сказал? – Сорви-голова порывисто обернулся.

– С-слоны, г-говорю, бродят! Тьфу, м-медведи!

– Нет, про «сверкает».

– Да в-вон. – Абдулла указал варежкой на восток. – Г-галлюцин-нация.

– Северное сияние! – охнул Синдбад. – Это оно, это действительно оно!

– Как красиво! – воскликнул Сорви-голова и, словно завороженный, уставился на синие и зеленоватые сполохи холодного огня, несколько бледноватые в слепящих лучах солнца, но нисколько не теряющие от того своего очарования.

– П-подумаешь! – ворчливо фыркнул Абдулла.

– Да нет, ты не понимаешь! – Сорви-голова подскочил к мальчишке и потряс за плечи. – Ты молодец, Абдулла!

– П-правда? – Парнишка недоверчиво покосился на Сорви-голову – с чего вдруг капитан стал таким добрым?

– Конечно! Нам туда! – Капитан указал в сторону сияния.

– Так чего же мы ждем? – спросил Синдбад. – Когда оно опять погаснет?

– Да-да, ты прав, мой друг! – Сорви-голова первым впрягся в сани и, притопывая в нетерпении, едва дождался, когда остальные присоединятся к нему, а затем махнул рукой. – В путь!

Люди поднапряглись, и сани, шурша по льду смазанными жиром салазками, понеслись на восток.

Несмотря на опасения Синдбада, сияние не только не гасло, но разгоралось все ярче, заполняя извивами лент все небо. Однако надежда быстро достичь таинственного места, на которое оно должно было указывать, таяла с каждой минутой. Прошло уже полдня, начинало вечереть, а ледяная равнина по-прежнему оставалась пустынной и до однообразия плоской: ни холмика, ни выступа – одна сплошная безбрежная сверкающая гладь.

Когда солнце едва коснулось горизонта, люди уже изнемогали от усталости, насилу волоча ноги. Как ни торопился к цели Сорви-голова, а все же пришлось устроить привал. Сил у людей хватило лишь установить палатку и разжечь печь, после чего все повалились на одеяла и мгновенно уснули. Все, кроме Сорви-головы, который от перевозбуждения в предвкушении чуда долго ворочался без сна, томимый бездействием, вскакивал и выглядывал наружу, наблюдая за небесным пламенем. Сияние все также тлело, лентами стелясь через все небо. Лишь к утру Сорви-голова забылся коротким, беспокойным сном, и когда все проснулись и занялись утренними делами, капитан продолжал бессовестно дрыхнуть, оглашая округу храпом, от которого, казалось, вздрагивали сами небеса. Но стоило Сорви-голове учуять аромат свежесваренного кофе, как он вскочил, протер глаза и первым делом высунул нос наружу.

– Горит! Представляете, все еще горит! – восхищенно воскликнул он. – Ну, сегодня мы уж точно доберемся до места.

– Вы лучше пейте, а то мы так до вечера никуда не двинемся, – проворчал Абдулла, вертя в пальцах горячую пиалу. – Сами торопят, а сами дрыхнут до обеда.

Сорви-голова обиженно уткнулся в пиалу, прихлебывая горячий кофе маленькими глотками и жуя кусок черствой лепешки. Остальные тоже ели молча свои сухие пайки, тратить время на готовку еды не хотелось. Желание и надежда сегодня, наконец, осилить последние парсанги пути до цели своего путешествия подгоняли всех, придавали бодрости и сил. Всем уже порядком опостылел собачий холод и ледяное сверкающее великолепие, от которого уже рябило в глазах.

Выдвинулись сразу после завтрака. Сорви-голова постоянно поторапливал матросов, но его никто не слушал. Люди и так отдавались тяжкой работе без остатка.

Сияние становилось все ближе, раздаваясь ввысь и вширь. Вертикальные всполохи сверкали уже почти над самой головой.

– Где-то здесь, должно быть где-то здесь. Мы уже почти рядом, – непрестанно бубнил Сорви-голова, натягивая плечами лямку.

Абдулла, вновь оставшийся не у дел, то придерживал вываливающуюся из саней поклажу, то забегал далеко вперед, оглядывая горизонт. Он первым обнаружил то, к чему стремился отряд Сорви-головы.

– Вон! – закричал счастливый Абдулла, сорвав с головы шапку и размахивая ей. – Вон оно! Я его вижу! Ура!!!

– Где? Где оно? – переполошился Сорви-голова. Он остановился и оглядывал горизонт прищуренными глазами.

– Там, справа!  Видите?

– Да-да, это должно быть оно!

Почти у самого края горизонта виднелся небольшой выступ, два выступа, если быть точным. Они тянулись изо льда дугами, утончаясь и скрещиваясь наверху, образуя подобие арки.

– А вон и клыки, о которых говорилось в придании!

– Не очень похоже, – не согласился Синдбад. – И сильно притянуто за уши, но если напрячь фантазию… Скорее, они напоминают ребра.

– Ребра, клыки – какая разница? Главное, мы на месте. Поспешим, друзья!

И Сорви-голова опять поволок сани, скорректировав направление. Арка из клыков-ребер, похожая на готическую, стремительно приближалась, и вот сани замерли у сказочных ворот в…

– Ничего не понимаю. – Сорви-голова просунул пальцы под шапку и поскреб взопревшую макушку. Затем сбросил с плеч лямку, подошел к левому «клыку» толщиной в столетний дуб, внимательно и придирчиво оглядел его, перешел к правому и наконец обошел их по кругу.

Не обнаружив ничего, капитан прошел под аркой и вновь ощупал взглядом все строение.

– Что с вами, уважаемый? – спросил Синдбад. – Что-то не так?

– Не понимаю… Клыки – вот они, – задумчиво протянул Сорви-голова. – Сияние – у нас над головой. А где же вход?

К ним приблизились матросы, вслушиваясь в размышления капитана.

– Вход – куда? – уточнил Синдбад.

– Не знаю. Но что-то же должно быть! Пещера какая или строение. Но ведь здесь пусто!.. Ищите! Ищите все. Возможно, вход где-то здесь, у нас под ногами!

Все бросились искать вход, ползая на коленях вокруг арки и шаря варежками по льду. Особенно старался сам Сорви-голова. Он вглядывался в толщу льда, ковырял ногтем каждый бугорок и рытвинку, но ничто не указывало на то, что где-то была плита, прикрывающая вход в сказочную пещеру. Синдбад понаблюдал за капитан, вздохнул и, порывшись в кармане, вытащил кольцо. «Коготь Шайтана» тускло светился голубым сиянием.

– Уважаемый! – позвал он, обращаясь к Сорви-голове. – Эй!

– Что? – Сорви-голова нехотя прервал свое занятие, с кряхтением поднялся и уставился во все глаза на кольцо. – Ах, я старый осел! – хлопнул он ладонью по лбу. – Кольцо, ну конечно же!

– И что нам с ним делать?

– Не знаю, – честно признался Сорви-голова, разглядывая голубоватое сияние, озаряющее кольцо. – Смотри, оно полыхает так же, как и небо над нами, – ткнул он пальцем вверх.

– И?

– Возможно, оно укажет нам место, где находится вход. Попробуй пройтись с ним.

– А может, просто попросить его открыть вход? – предположил Синдбад, которого не особо прельщала перспектива без толку слоняться туда-сюда.

– Неплохая мысль, друг мой!

Синдбад зачем-то напрягся, представляя, как кольцо открывает вход в пещеру. Сначала ничего не происходило, но потом кольцо внезапно налилось светом, окутавшись плотным сиянием, протянуло почти незаметные в блеске льда многочисленные лучи к арке, прошло сквозь нее и объяло сполохами света небольшой квадрат ледяной поверхности. Матросы и Абдулла в испуге попятились и укрылись за «клыками». Синий свет резанул по глазам, очерчивая точные контуры квадрата. Из-подо льда донеслись глухой гул и треск. Плита пошла трещинами, задрожала, словно в припадке, и в какой-то момент взвилась в воздух сверкающими ледяными осколками. Люди непроизвольно зажмурились.

Когда грохот стих, а ледяная пыль немного осела, на месте плиты уже зиял чернотой вход в наклонный туннель с вырубленными в полу ступеньками. «Коготь Шайтана» угас, сделав свое дело, и Синдбад вновь натянул рукавицу на озябшие пальцы.

– Вот она, ваша пещера, полная сокровищ!

Люди сгрудились у спуска в таинственную пещеру, молчаливо взирая на черный провал, но никто не решался пойти первым.

– Принесите из саней факелы! – потребовал Сорви-голова. – Я пойду первым.

Один из матросов сбегал к саням и принес три факела, пропитанных смолой. Другой, орудуя кремнем, разжег их. Вскоре факелы полыхали, источая едкий черный дым. Сорви-голова передал один факел Синдбаду, второй вручил Абдулле, нетерпеливо мнущемуся рядышком со входом, а третий воздел над головой.

– Идемте, друзья! Что проку стоять здесь?

Капитан шагнул на первую ступеньку и начал спуск, пригибаясь, чтобы не задеть лбом низкий свод.

– Осторожнее, здесь скользко, – предупредил он, едва не скатившись по ступенькам до самого низа.

Спуск оказался не очень долгим. Минуты через три стены раздались, потолок стал выше, а лестница внезапно закончилась длинным коридором, стены которого отражали фигуры людей, словно зеркала в комнате смеха. Где-то капала вода – больше не было слышно ни звука, если не считать шороха подошв, потрескивания факелов и шумного, напряженного дыхания людей. Сорви-голова немного постоял, вслушиваясь в тишину, затем медленно направился вдоль туннеля, стараясь ступать как можно тише.

– Вы чего-то боитесь? – шепотом спросил Синдбад.

– Мне кажется, я что-то слышал.

– Что?

– Здесь кто-то есть.

– Вы уверены?

– Ни в чем я не уверен! Но мне кажется…

– Да понял я, понял.

Во льду кривили рожи отражения, словно посмеивались над людьми. Иногда они принимали жуткие очертания, неожиданно вспухая, или, наоборот, истончались, змеясь и распадаясь. Трансформации зеркальных признаков действовали на нервы, люди старались их игнорировать.

– Чувствуете, теплом тянет? – спросил Сорви-голова. Никто ему не ответил. Все и без того ощущали разгоряченными морозом лицами потоки теплого воздуха .

Капитан шагнул за изгиб коридора и отшатнулся назад, выронив от неожиданности факел. – Ох, ё!

– Чудище!!! – завопил шедший третьим Абдулла и ринулся назад. – Помогите!

В тесном тоннеле началась давка. Никто ничего не понимал, но все пытались побыстрее убраться отсюда. Двое матросов повалились, поскользнувшись на ровном скользком полу, другие лезли через них, давя коленями товарищей. Абдулла метался, не в силах протиснуться сквозь живой затор. Сорви-голова продолжал пятиться, а Синдбад застыл на месте, будто прирос к полу.

Из-за угла вразвалочку вышло странное существо, облаченное в потрепанный балахон, со свалявшейся гривой, как у льва, метр с кепкой росту, с глазами безумного хорька, крючковатым носом и длинными верхними конечностями, заканчивающимися тонкими скрюченными сухими пальцами.

– Дру!.. – воскликнуло существо, взмахнув конечностями, задумалось, повращав глазами, а после добавило: – зья!.. Дру-зья!

Абдулла побледнел и по стеночке сполз на пол – то ли потерял сознание, то ли просто прикинулся.

Матросы прекратили давку и обернулись к существу.

Сорви-голова сглотнул, упершись спиной в ледяную стену.

Синдбад захлопнул отвалившуюся челюсть и ткнул факелом в гривастого чудика.

– Ай! – Существо отскочило назад, увернувшись от языков пламени, едва не подпаливших ему бороду. – Чего вы?

– Ты кто? – прохрипел Синдбад, облизнув враз пересохшие губы.

– Я этот… как его… Вспомнил! Сабур я!

– Кто?!.

Путешественники сидели в большой полукруглой ледяной зале с высоким потолком. Мебели было мало, а та, что имелась в наличии, была исключительно ледяная. Широкий диван, три кресла, круглый столик, заваленный бумагами, – все выпилено изо льда. Даже книжные полки, уставленные рядами одинаковых книг в одинаковых кожаных переплетах. Вся мебель низенькая, под стать своему хозяина. В углу залы в ледяном очаге полыхал необычный синеватый огонь, не дающий дыма. Дров не было. Вместо них потрескивали ледяные полешки. Над огнем висел пузатый котел. В котле булькало и пузырилось рыбное варево. Залу освещали ледяные свечи, расставленные в канделябрах на столе и дающие то же синее пламя, что и под котелком.

Синдбад, Сорви-голова и Абдулла удобно развалились в креслах.

Трое матросов присели на краешек дивана, а еще трое стояли, прислонясь спинами к стене у входа в залу.

Хозяин пещеры – бородатый Сабур – с важным видом прохаживался в свободном пространстве между столом и книжными полками. – Вот здесь я и живу уже триста лет. Триста лет – уму непостижимо!

Сабур возложил ладонь на столешницу, а пальцами другой провел по бороде.

– Но почему вы до сих пор не покинули это негостеприимное место? – спросил Сорви-голова. – Здесь же невозможно жить!

– Жить можно везде! Главное, хотеть жить, – философски изрек Сабур. – А что до покинуть, так я давно бы и с огромным удовольствием, но Черный Джаффар заточил меня здесь триста лет назад, наложив на пещеру заклятье и лишив меня кольца… Кстати, верните мое кольцо, – спохватился старик.

– О, разумеется! – Синдбад снял с пальца кольцо и положил его на стол.

– Оно! Мое кольцо! – Сабур схватил «Коготь Шайтана» и надел на палец. – Как давно я тебя не видел.

– Вы сказали, Черный Джаффар? – переспросил Сорви-голова.

– Да-да, именно он! – встрепенулся Сабур. – Джаффар прикинулся моим другом, заманил сюда, сказав, что не в силах проникнуть в пещеру и долго умолял помочь ему. Я открыл вход, и мы спустились с Джаффаром вниз. И тогда коварный колдун обманом лишил меня моего перстня и заточил в пещере навечно, наложив на нее заклятие. Но я успел выбить из его рук кольцо и закинуть его далеко-далеко. Ну, попадись он мне, этот Джаффар.

Сабур погрозил в пространство сухоньким кулачком.

– В том нет необходимости, поскольку Джаффар уже наказан, – произнес Сорви-голова.

– Наказан? Кем?

– Собственной глупостью, – усмехнулся Синдбад. – Возжелал править миром, а добился лишь того, что превратил себя в вонючую крысу.

– Да-да, – подтвердил Сорви-голова, морщась, – ужасно вонючую.

– Жаль. – Плечики старикашки поникли. – Я бы придумал для него что-нибудь более экстравагантное. Например… впрочем, уже действительно неважно.

– Простите, почтеннейший, – нетерпеливо перебил Сорви-голова, – но в книгах говорилось, что в пещере хранится некое Великое Наследие. Мы, собственно, за ним и прибыли. Но нам также было очень приятно оказать вам посильную помощь в вашем освобождении из трехсотлетнего плена.

– Хе-хе, достояние, – противно заперхал старичок, оглаживая бороду. – Ни шайтана тут нет!

– Но… – чуть привстал Сорви-голова, а у Синдбада отвисла челюсть.

– Эта пещера – дело рук Черного Джаффара, – быстро заговорил Сабур, вновь забегав около стола. – Она и нужна была, чтобы заманить в нее такого дурня, как я. Но, несмотря на козни вшивого черного мага, я кое-что смог сделать. С помощью магии мне удалось обнаружить несколько податливых натур, и, управляя ими на расстоянии, я создал легенду о пещере на краю мира. Я не терял надежды, что меня кто-нибудь отыщет и спасет. Мне даже удалось сотворить два ледяных бивня и сияние, хотя материализовать его, признаюсь, было довольно сложно. Но ведь красиво вышло, правда? – Сабур наконец обратил внимание на, мягко говоря, удивленные лица гостей. – Но что с вами?

– Я не совсем понял, – Сорви-голова и повернул голову к Синдбаду, – этот уважаемый аксакал, – он указал на притихшего Сабура, – вернее, мелкий мошенник, как ты выражаешься, прокатил нас, будто последних лохов?

– Похоже на то, – кивнул Синдбад, напрягая упертые в подлокотники руки и медленно поднимаясь из кресла.

– Тихо, тихо, – примирительно выставил руки Сабур, отступая к стене. – Ну чего вы? Чего? Я же…

– Да ты чего, пенек трухлявый, охренел в доску? – Лицо Синдбада побагровело от вскипевшего в нем негодования. – Значит, мы перлись за тридевять земель, ловили пиратов, сражались с Горгонами, позорно обряжались в рванье у амазонок, мерзли, как последние собаки, и все только ради того, чтобы твою поганую шкуру спасти? Да я тебя…

– Нет, погоди! – остановил Синдбада окрик Сорви-головы. – Позволь, я сам его придушу. По праву старшинства.

– Да вы что? Успокойтесь, друзья. Жизнь священна, особенно моя! – взвизгнул перепуганный Сабур.

– А ну-ка, поди сюда, бородатый сморчок! Клянусь Аллахом, я сейчас сотворю нечто ужасное, – наступал на него Сорви-голова, отодвинув Синдбада.

– Не… не трогай меня, ты, изверг! – Сабур упал на четвереньки и полез под стол. – Со мной нельзя так, я последний из белых магов! Ай, отпусти!

Сорви-голова, изловчившись, ухватил мага за длинную бороду и потащил старикашку из его укрытия. Тот упирался тапками в скользкий пол и размахивал руками в попытке ухватиться за ножку стола, но все время промахивался.

– Стойте! – выкрикнул Синдбад. – Что ты сейчас сказал?

– Я сказал «ай, отпусти!» – Сабур непонимающе уставился на Синдбада из-под стола.

– Отлично! – Синдбад выволок за ноги растерянно мага-коротышку из его ненадежного убежища, поднял под мышки и хлопнул мага ладонью в грудь, выбив из бороды облачко пыли. – Вот!

– Что – вот? – нахмурился Сорви-голова. Он все еще пребывал в глубоком недоумении.

– Чем не наследие старины глубокой? Белый маг, триста лет как минимум!

– Четыреста тридцать два года, три месяца и семь дней. С половиной, если быть совсем точным, – поправил Сабур, приосанившись.

– Тем более! Отработает все до копейки.

– Я отработаю, я все отработаю, – пылко заверил присутствующих маг.

– Ты уверен? – недоверчиво покосился на мага Сорви-голова. – Впрочем, разве у нас есть выбор? – Он перевел взгляд на книжные полки. – А что это у тебя за книги?

– Книги? – обернулся Сабур к книжным полкам. – О! Здесь собраны мои размышления о мире, магии и многом другом. Хотите послушать?

Он рванулся было к книгам, но Синдбад придержал мага за плечо.

– Не сейчас, захватишь их с собой.

– Конечно, конечно! Я без них никуда. Только вот…

– Ну что еще?

– Мясо…

– Что-что?

– У вас есть хоть кусочек мяса? – Глаза Сабура плотоядно сверкнули. – Я триста лет не ел его! Одна рыба, будь она проклята! – потряс он кулаками.

– Мясо есть на борту корабля, – сказал Сорви-голова. – Так что на вашем месте я бы поторопился со сборами.

– Нет ничего проще!

Сабур что-то пробормотал, щелкнул пальцами, и пещера в один миг опустела. Лишь колыхнулось неведомое пламя в очаге, угасли свечи да листы исписанной мелким почерком бумаги взвились под самый потолок…

– Сабур, старая ты перечница, что ты творишь? – Сорви-голова кувыркался в воздухе, пытаясь ухватиться за пятку впереди летящего Синдбада.

– Все нормально! – отозвался маг, глядя в синюю даль слезящимися глазами. Борода его развевалась, а балахон трепыхался на ветру, хлопая складками.

Рядом с магом стайкой летели его книги, взмахивая страницами, словно птицы крыльями.

– А мой корабль?

– Он нас догонит!

– А мне даже нравится! – произнес Синдбад, широко раскинув руки в стороны и выбиваясь во главу клина.

– Опять этот медведь! Откуда он взялся?! Помогите!!! – надрывался Абдулла, летя над ледяной равниной в паре с клыкастым медведем, держащим в зубах только что пойманную рыбу.

– Куда мы летим, шайтан тебя раздери? – никак не унимался Сорви-голова.

– Успокойтесь, уважаемый, – донесся сквозь свист ветра в ушах голос Сабура, – скоро мы будем дома…

Послесловие к третьей книге

– Хорошо пишет, зараза! – дернул подбородком Сорви-голова, отложив в сторонку третий том «Жизни в скитаниях» великого Сабура. – Абдулла, паршивец ты эдакий, сейчас же прекрати мучить животное и подай мне чай со льдом, – крикнул капитан. Он смочил в тазу с водой тюбетейку и нахлобучил ее себе на голову. День выдался нестерпимо жарким и душным.

– Но это же такая вещь, я сам придумал!

– Ты слышал, что я тебе сказал?

– Тогда сами вскапывайте свои грядки, почтеннейший.

Абдулла остановил медведя ударом пяток по ребрам и нехотя скатился с его спины на землю. Медведь распластался на земле и вытянул короткую шею, удобно устроив клыки, до середины заляпанные грязью. От животного валил пар.

– И полей его водой, пока он не сварился.

– Ла-адно, – протянул парнишка, зачерпнул ведром из колодца ледяную воду и выплеснул на шкуру медведя. Тот довольно заурчал и закатил глазки.

– И дай ему рыбы!

– Кончилась! Сам наловит, не маленький, – отмахнулся Абдулла.

– Тогда отведи его к морю.

– Прямо сейчас? – обрадовался парнишка.

– Нет, когда подашь мне чаю. И поживей, бездельник! О-хо-хо…

Абдулла унесся на кухню, но вскоре вернулся с покрытым изморозью чайником и пиалой. Сорви-голова нацедил немного чая в пиалу и обратил взор на друга детства, копающегося на грядке.

– Кошкандыр, несносный ты человек, что ты творишь?

– Рву укроп! – отозвался тот, обернувшись. – Ты же сам просил?

– О, горе мне! Это морковка, а укроп на заднем дворе!

– Разве? – Кошкандыр пригляделся к зажатому в кулаке пучку зелени и спрятал его за спину.

– Точно тебе говорю! И еще нарви редиса. Он такой… такой красный, маленький и круглый.

– А укроп? – Кошкандыр, сопя, поднялся с земли.

– А укроп – он… пахнет! Алик, ну как это называется?

– Что, уважаемый? – Перед топчаном возник Ала-джинн с поварешкой в руках.

– За седьмым топчаном шашлык давно остыл. Почему не следишь? Судья вон ругается.

– Не буду я ему шашлык греть, – набычился Ала-джинн, косясь на толстого судью.

– Почему же, о незаживающая язва моего желудка?

– Он с утра так ругается, ничего не ест и требует, чтобы ему постоянно грели шашлык!

– О! Тогда плюнь ему в глаз и вышвырни отсюда – вон уже другие люди ждут. Да не забудь деньги с него взять, знаю я его!.. Ах ты, гадкая птица!

– Кар-рамба!

– Сейчас же положи сахар на место!

– Дур-рак!

– Я тебе покажу, дурак! Вот я тебе сейчас задам! Стой, куда?

– Кар-раул!..

Синдбад с Амаль, качающей на руках малыша, скрылись за углом чайханы.

– Давай лучше вечером зайдем, – предложил Синдбад.

– Конечно, дедушке сейчас явно не до нас. И не до малютки. Правда, Тимурка? – улыбнулась Амаль малышу, весело задрыгавшему ножками.

– Гы!

– Да, забот у него явно прибавилось – такую чайхану отгрохать! – вздохнул Синдбад. – Ты считаешь, он счастлив?

– Думаю, да. А ты?

– О, счастливее меня нет никого на свете! – Синдбад приобнял за талию жену и чмокнул в щечку. – У меня такая жена – умная, добрая, красивая, ласковая.

– Дорогой, ты преувеличиваешь. – Амаль чуть зарделась от похвал.

– Ну, если только капельку.

– Ах вот как! – мгновенно надула губки принцесса.

– Нет, нет! Я пошутил. Ты ведь еще не забыла, кто я?

– Забыла!

– Ты это специально. Назло мне.

– Нет!

– Да!

– Нет!!! – топнула ножкой Амаль.

– Тогда скажи, кто я? – попросил Синдбад, прижав к себе жену.

– Ты – мой сладенький суслик…

Конец третьей книги