Читать книгу: «Чертог драконов», страница 3

– А был ли на девочке медальон? – взволнованно спросила женщина.

– Медальон? Да, был. Я это очень хорошо запомнила, потому что с этим медальоном произошла такая история… Это может показаться странным, но у меня возникло ощущение, что медальон был не простой, а как бы так поточнее выразиться, ну, заговорённый что ли. Мы, врачи, не верим во всякого рода обереги и заговоры, но то, что я видела своими глазами, я просто никак не могу объяснить… – нерешительно говорила доктор.

– Пожалуйста, расскажите об этом поподробнее, – горячо попросила Анна Ростиславовна. – Вы даже не представляете как это для меня важно! Невероятно важно!

– Пожалуйста, расскажу. Вы первая, кому я это рассказываю, другие мне просто не поверили бы, подняли на смех или решили, что я сильно переутомилась на дежурстве…

– Ну, так что же случилось? – заволновалась Анна Ростиславовна.

– Начну по порядку. Олю к нам привезли под вечер, был, кажется, сентябрь, и погода была прохладной, лил дождь, девочка промокла, замёрзла, и к тому же весь день ничего не ела. Мы, конечно, приняли все необходимые меры, но к ночи у неё поднялась высокая температура, дыхание стало тяжёлым, болезнь быстро прогрессировала, и все что мы ни делали – серьёзного облегчения не приносило. Видимо сказался ещё психологический фактор, ребёнку тяжело, и очень страшно, вдруг, оказаться одному без мамы, без поддержки близких людей. Оля бредила, звала маму, говорила про каких-то страшных собак.

– Простите, а она не называла имя своей матери? – перебила Анна Ростиславовна. – Какие-нибудь имена она называла?

– Нет. Только – мама, мама! Так вот, я продолжаю. Я дежурила в ту ночь, и не отходила от её постели. Состояние девочки было столь тяжёлым, что я уже и не надеялась на счастливый исход. Мы теряли её просто на глазах, и ничего не могли сделать. Я сидела и рыдала у её кроватки. От собственного бессилия, от жалости к этому маленькому умирающему ребёнку… И тут зашла наша санитарка, и принесла медальон, его забыли в кабинете, где делали флюорографию. Так вот, санитарка положила медальон на тумбочку возле Олиной кровати, и вышла. Я подумала, что медальон затруднит дыхание девочки, он был несколько великоват для неё, и решила пока не надевать его. И вот тут случилось нечто странное. Девочка была без сознания, металась в бреду, но вдруг, она затихла, и её ручка как будто сама по себе потянулась к медальону. Девочка лежит с закрытыми глазами, левая рука на одеяле, а правая уверенно тянется к медальону. Я оцепенела. Рука взяла медальон, и положила его на грудь девочки. Цепочка медальона сама обхватила шейку девочки, и сама застегнулась! И, представьте, тут же хрипы прекратились! В начале я подумала… даже испугалась… Подумалось другое, страшное… Склонилась к её груди и, к своему великому изумлению, услышала ровное дыхание. Болезнь ушла! Сразу, мгновенно! Но так не бывает. Я не поверила сама себе, и взяла стетоскоп. И что вы думаете, я услышала?

– Дыхание совершенно здоровых лёгких, – тихо ответила женщина.

– Да, вы правы, так и было! А минуту назад ребёнок умирал от тяжелейшей формы пневмонии! Что я могла подумать? Я – врач, и в колдовство не верю. А какое недоумение было у всех на следующее утро, когда Оля, проснувшись утром совершенно здоровым, румяным ребёнком, вежливо пожелала всем доброго утра, и попросила стаканчик молочка.

Обследование показало – ребёнок совершенно здоров! И решено было считать первоначальный диагноз ошибочным, флюорографический снимок бракованным, а мы, медики, молодцы, и ничего такого особенного не случилось.

– А что стало с этим медальоном? – еле сдерживая волнение, спросила Анна Ростиславовна.

– Он так и остался на Оле. Мы, я помню, ещё обсуждали, что этот медальон поможет быстрее найти её родителей.

– Вы помните, как медальон выглядел?

– Помню, что он был из серебра, я тогда ещё подумала, что на серебряный может никто не позарится, не отберёт у девочки. А вот что было на нем изображено не помню, кажется какой-то замок или дворец… И кажется львы, нет что-то другое, с крыльями… – неуверенно ответила Ксения Петровна, напрягая память.

– Драконы. Серебряные, крылатые драконы. И ещё серебряный дуб.

– Да, точно! Вы совершенно правы! Там были крылатые драконы. И дуб.

– Без сомнения, это тот медальон. Но ваши надежды не сбылись, – у Оли этого медальона нет. И она даже не помнит, что он был.

– Боже мой! Какая подлость! Низость! Отобрать у слабого ребёнка дорогую для него вещь! – от возмущения Медуницина не находила слов. Щеки её пылали, глаза гневно блестели. – Но как, и где это случилось? Из больницы мы отправили её с медальоном. И у кого же он теперь? Простите, я даже не спросила, как вас зовут. – Спохватилась Ксения Петровна.

– Меня зовут Анна Ростиславовна. И теперь я уверена, что Оля моя внучка. Я ищу её, и мать Ольги долгих шесть лет, и кажется, хоть одну нашла.

– И мать Оли пропала? Как такое могло случиться? – изумилась доктор.

– Не знаю, я тогда была в отъезде. А приехала – никого нет. Куда пропали? Почему? Ничего не знаю, и тоже не понимаю, как такое может быть. – Анна Ростиславовна встала. – Ну, я пойду, не буду отрывать вас от дел… Большое вам спасибо, доктор!

– Ваше дело тоже очень важное, – ответила доктор, – я очень надеюсь, что все будет хорошо. Я часто вспоминала Олю… Знаете, за эти шесть лет у меня было несколько подобных тяжёлых случаев, когда привозили очень больных, запущенных детей… И тогда, так же сидя у их кроваток, я вспоминала Олю, и её чудесное выздоровление. Я надеялась что и с этими детьми, все так же будет хорошо… Ну, или хотя бы чтобы они просто выздоровели… Случилось же одно чудо, так почему бы не произойти ему ещё раз. Но мои надежды не всегда сбывались, к сожалению… Это так страшно, так тяжело терять детей…

– Больше такого не произойдёт, – уверенно сказала Анна Ростиславовна.

– Вы имеете в виду чудо? – тихо спросила доктор.

– Нет, я имею в виду совсем другое. Вы больше не потеряете ни одного ребёнка. Все ваши дети благополучно выздоровят. Все до единого! – твердо сказала Анна Ростиславовна. Она сняла с пальца тоненькое серебряное колечко в виде змейки, с глазком поблескивающем зелёным камушком, и протянула колечко доктору. – Возьмите вот это. Наденьте колечко на любой палец, и никогда его не снимайте. Это вещь не простая… Она вам поможет, верьте мне…

– Спасибо, – Ксения Петровна несколько смущена была от такого подарка, ни о чем расспрашивать не стала, а просто надела колечко на палец. – Вы знаете, я вам верю. И очень благодарна…

– Это я благодарна вам, за Олю! Вы добрый человек, с душой и совестью. Оле повезло, что она попала к такому врачу как вы. Настоящему доктору, от Бога! Неспроста она взяла вашу фамилию, вы отнеслись к ней, как к родной, и она это почувствовала. Дети, они очень чуткие… А теперь, прощайте.

– Всего доброго, – отозвалась Ксения Петровна. Она немного проводила Анну Ростиславовну, ещё раз с ней тепло простилась, и снова вернулась к своей прерванной работе.

О подаренном ей колечке она никому не рассказала, да его, казалось, и не замечал никто. Никто о нем не расспрашивал. Но сама Ксения Петровна была просто уверена, что колечко ей подарили волшебное. И, конечно же, она была абсолютно права.

*****************************************

В таинственном мире, в чертоге Серебряных Драконов, в главном зале, было всё не так, как обычно. Всегда сияющий зеркальной чистотой мраморный пол, был заляпан илом, и всяческим размокшим мусором. Мокрые разводы грязи, и куски болотной тины были даже на стенах, отчего зал, из торжественного, превратился в грязный, сырой, омерзительно пахнущий подвал. Король и королева покинули свою картину. И там, на картине, сейчас была изображена холодная, хмурая осень.

Но лежащие тут пластом от усталости, Чернолик и Фрот, хоть и еле дышали, но были невероятно довольны. Просто счастливы.

– Получилось! – тихо, но торжественно произнёс Фрот.

– Сил нет, даже на радость. Пока продирались под слоем ила, да и потом в протоке, так тяжко было, и всё казалось, что застрянем, и так там и останемся… – ответил тяжело дыша Чернолик.

– Зато потом в чистом озере было прекрасно!

– Да, хорошо. Но мы так успели измазаться, что даже чистое озеро не смогло смыть с нас всю грязь… И здесь, в самом чертоге, в бассейне, который питает своей водой подземное озеро, мы тоже оставили много грязи… – с некоторым стыдом, сказал Чернолик.

– Ничего, здесь и мы отмоемся, и чертог сам себя очистит. Но очень хочется есть…

– Я просто умираю от голода! Ты смог сохранить те жёлуди, которые нам удалось собрать?

– Нет. Я выпустил их когда мы продирались и увязли… – смущённо ответил Фрот.

– Значит, нам нечего есть. Неужели нам придётся голодать здесь?

И только Чернолик это проговорил, как неизвестно откуда, появилось и покатилось к гостям чертога, огромное, серебряное блюдо. Сделав несколько вращений блюдо остановилось и начало наполняться всевозможными фруктами и ягодами. Потом появились орехи и мёд.

Чернолик заурчал, и набросился на всё это великолепие. Фрот, упираясь корнями, подполз к блюду, и тоже начал с жадностью поедать всё, что было тут положено.

– Здесь нам будет хорошо! – с набитым ртом прошамкал Фрот. Чернолик его не слушал, и не отвечал, он усиленно набивал рот, даже не удосужившись снять кожуру с апельсинов. Истраченные силы требовали восстановления.

***************************************

В мире людей шла своя жизнь. Был уже поздний вечер, почти ночь, когда Анна Ростиславовна, закончив свои дела, наконец-то вернулась домой. Собственно, это был не её дом, а квартира дальней родственницы, у которой Анна Ростиславовна остановилась на время. Квартира эта находилась в старом каменном доме на окраине Москвы. Стены в этом доме были толстые, потолки высокие, окна большие, с двойными рамами. И квартиры здесь были огромными, со множеством комнат и комнатушек.

Родственница Анны Ростиславовны, звали её Ирина Михайловна, была одинокой женщиной, уже немолодой, но энергичной. В её квартире всегда кто-то жил из многочисленной родни. Кто-то останавливался на короткое время, кто-то жил подолгу, и всегда всем здесь хватало места, и хватало заботы и тепла.

У каждого родственника были от квартиры свои ключи. И когда замок в двери щёлкнул, Ирина Михайловна догадалась, что это пришла Анна Ростиславовна.

– Анна, заходи на кухню, я тебя покормлю, – предложила хозяйка дома, выходя из кухни в коридор. На ходу она вытирала полотенцем руки, перепачканные мукой.

– Спасибо, Ирина, я попозже зайду. Мне сейчас надо побыть одной, – ответила Анна Ростиславовна. И устало улыбнувшись, добавила. – Моя работа ещё не закончена. – И она кратко рассказала о посещении больницы.

– Хорошо. Я не буду тебя тревожить. Только ты не переусердствуй, – в голосе Ирины Михайловны слышалось беспокойство. – Ты себя беречь должна. Не взваливай на себя слишком много.

– Не беспокойся… – все ещё улыбаясь, ответила Анна Ростиславовна и направилась в свою комнату.

Зайдя в комнату, Анна Ростиславовна сразу пошла к столу, на котором стояло большое старинное, величественное зеркало в серебряной оправе, с изображением магических знаков и символов, поверх которых, расправив крылья, летели Серебряные Драконы. Зеркальное стекло потускнело от времени, и казалось затянутым тонкой голубоватой плёнкой. Возле зеркала, по двум сторонам от него, стояли толстые витые свечи красного цвета. На столе лежали три большие шкатулки: малахитовая, фарфоровая и деревянная. Ещё тут были несколько бутылочек из разноцветного стекла, наполненные жидкостью, и сплетённые из бересты коробочки, наполненные сухой травой и разнообразными корешками. Посреди стола возлежала массивная серебряная, старинная кадильница, и рядом с ней чёрный платок расшитый серебряной тесьмой, загадочными письменами и знаками. Едва Анна Ростиславовна подошла к столу, как сами собой загорелись красные свечи, а зеркальное стекло стало излучать слабое свечение. Анна Ростиславовна села перед зеркалом и, не спеша, открыла все три шкатулки. В самой большой из них, малахитовой, лежали радужной россыпью разноцветные камни. Самые разные: маленькие и большие, драгоценные и простые. Во второй, фарфоровой шкатулке, было несколько отделений и там хранились разного вида и цвета порошки. В третьей, деревянной, лежали сухие плоды каких-то загадочных растений, причудливые, издающие резкий, пьянящий запах.

Анна Ростиславовна повязала на голову платок, и посмотрела на своё отражение в зеркале.

– Поговори со мной, – попросила она своё отражение.

Зеркальный двойник на мгновение застыл, а потом ожил, но это уже было не отражение Анна Ростиславовна, а как будто её сестра-близнец смотрела на неё, улыбаясь, сквозь чуть замутнённое стекло.

– О чем ты хочешь поговорить? – спросила женщина из зеркала. – Я вижу, ты недовольна собой. Почему? Ты много сделала за сегодняшний день…

– Много, но не все, что хотела… Я стала быстро уставать, – Анна Ростиславовна говорила с досадой в голосе. – Я сейчас не могу себе позволить отдыхать…

– Ты никогда себе не позволяла не то, что многого, даже необходимого. Оттого и усталость, – зеркальный двойник говорил с явным упрёком. – Ты берёшься за одно дело, и тут же попутно нагружаешь себя десятком новых дел. Ты помнишь, для чего приехала сюда?

– Да. Меня позвали, чтобы я помогла избавить дом, и живущих там людей от злого призрака – голодного духа. Я справилась с ним, и вернула его на своё место в преисподнюю…

– И тут же попутно вылечила от страха и заикания живущую в том доме девушку, дала деньги нуждающейся семье, отыскала сбежавшего из дома подростка, восстанавливала разрушенный хулиганами памятник… – начала перечислять, загибая пальцы на руке, женщина из зеркала.

– Не могла же я пройти мимо всего этого, если знала, что смогу помочь, – усмехнулась Анна Ростиславовна. – И сейчас я хочу оказать помощь очень хорошей, доброй женщине. Её зовут Ксения Петровна Медуницина. Я дала ей «исцеляющую змейку», и надо прибавить этому исцеляющему колечку силы. Ведь теперь оно на руке не у колдуньи, а у простой женщины…

– Я сделаю, – ответила женщина из зеркала. – Что ещё?

– А теперь самое главное… Меня беспокоит отсутствие медальона у Оли. Где он? Что могло случиться?

– Давай попытаемся это выяснить, – неуверенно предложила женщина-двойник. – Но особенно не надейся…

– Хорошо, я все помню… – перебила её Анна Ростиславовна. – Тебе нужна помощь?

– Зажги кадильницу, и положи перед зеркалом камень солнца, камень луны, и камень тайны, – попросила женщина из зеркала. – И на всякий случай возьми в руку плод огненного терновника, он хоть и на время, но даст тебе силы…

Анна Ростиславовна согласно кивнула головой, и положила взятые из малахитовой шкатулки камни: ярко-красный, прозрачно-голубой, и камень, играющий всеми цветами радуги. Затем она положила в кадильницу сухой травы, и трава сразу закурилась. Потянулся тоненькой змейкой голубоватый, ароматный дымок. Поискав в деревянной шкатулке, Анна Ростиславовна достала кроваво-красную колючку и, не обращая внимания на боль, зажала её крепко в левой руке. Все было готово.

– Начинай читать заклинание, – проговорила женщина-двойник.

– Силы Космоса! Силы Земли! Силы Огня! Силы Воды! Я обращаюсь к вам за помощью! – громко произнесла Анна Ростиславовна, вскинув руки к небу. – Я призываю Вас на доброе дело, ибо я служу только Силам Света! Помогите мне узнать, что случилось с Олиным медальоном?!

Лицо двойника исчезло. Теперь Анна Ростиславовна видела в зеркале скалистый берег океана. На берег накатывали высокие пенистые волны. На горизонте извергал раскалённую лаву вулкан, и над всем этим сияло крупными звёздами ночное небо. Вдруг звезды задрожали, зазвенели: «Силы Космоса слышат тебя!» Дрогнула земля, и деревья на берегу: «Силы Земли с тобой!» Красная вулканическая лава заклокотала: «Силы Огня придут к тебе на помощь!» Вспенился, поднялся высокой волной Океан, пророкотал: «Силы Воды помогут тебе!» Краски стали ярче, а изображение как будто разбившись на маленькие кусочки, замелькало, как в калейдоскопе. Но вот картина стала восстанавливаться, как из кусочков стекла складывается мозаичное панно. Ещё немного, и можно будет разглядеть, и понять, что же тут изображено… Но вдруг, как будто бурым дымом заволокло зеркальную гладь. Дым или это был пар, становился гуще, заклубился, потемнел. Ничего невозможно было разглядеть, только буро-багровые сгустки тумана клубились, приобретая все более пугающий, зловещий цвет.

– Опять багровый туман… – с отчаянием в голосе произнесла Анна Ростиславовна. – Исчезни! – приказала она. И зеркало приобрело свой первоначальный вид, то есть снова стало просто зеркалом. Анна Ростиславовна встала, и заходила по комнате.

– Но ведь должен же быть хоть какой-то способ узнать… – разговаривала она сама с собой. – Надо подумать… Поискать…

Она резко остановилась, немного постояла раздумывая, и опять направилась к зеркалу.

– Жители тонких миров могут это знать, – тихо проговорила она. – Но, чтобы их вызвать, нужны особые камни и трава… – Анна Ростиславовна стала искать в малахитовой шкатулке и, обнаружив нужные ей камни, облегчённо вздохнула. – Все получится…

Разложив на столе новые камни: черно-фиолетовый, бордовый и несколько тёмных, отливающих цветом воронова крыла, она убрала в шкатулку те, что были раньше, и стала отбирать травы и корешки. Наконец она закончила свою работу. Засыпала в кадильницу новую траву, добавила несколько корешков и плодов. Затем открыла флакон из синего стекла и, вылив на ладонь немного прозрачной голубой жидкости, сбрызнула ей все вокруг. Закончив со всеми приготовлениями, она встала перед зеркалом, скрестила руки на груди и быстро забормотала на старославянском языке древнее заклинание. Зазвенело, запело зеркальное стекло.

От кадильницы пошёл дурманящий, тяжёлый аромат, и постепенно маленькая комната стала наполняться голубоватым, слоистым дымом. Казалось, что все предметы в комнате слегка покачиваются, теряют чёткие очертания. Блёкнут и размываются цвета. И – чудо: комната наполняется тихими поющими голосами! Все здесь происходящее могло бы поразить любого человека, если бы он заглянул в эту комнату, но только не Анну Ростиславовну. Она внимательно следила за происходящим, как следит дирижёр за репетицией оркестра: в нужный момент то останавливает кого-либо из музыкантов, то делает знак играть тише или громче, – так и она, то, в нужный момент, понятный только ей одной, бросала в кадильницу то щепотку травы, то порошки. То открывала один из флаконов и брызгала из него на кадильницу и вокруг себя. То она брала один из камней и бросала его в гущу дыма, и камень в мгновение рассыпался в песок, а песчинки превращались в серебристые искры и, сверкая, разлетались в разные стороны. Наконец комната наполнилась дымом так густо, что уже ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки, и тогда Анна Ростиславовна быстрым движением сорвала с головы платок.

И как будто молния заплясала и засверкала вокруг. Смолкли голоса, а сама Анна Ростиславовна превратилась в древнюю старуху с длинными седыми волосами, как иней покрывавшими все вокруг. Но глаза оставались молодыми, яркими и пронзительными, они сверкали изумрудным огнём.

От этих глаз исходит магический свет.

– Вечные хранители тайн, я обращаюсь к вам! – громко произнесла старуха. – Поговорите со мной! Придите, я открою вам двери.

В ответ на этот призыв послышались голоса, но такие тихие и неясные, как будто они исходили из-за толстой дубовой двери.

– Говорите громче, я не слышу вас! – приказала старуха.

– Мы повинуемся тебе, госпожа, – услышала она в ответ. – Скажи, кого из нас ты хочешь призвать к себе?

– Я хочу увидеть самого мерзкого из вас, того, кто скрывает под своим чёрным плащом тайны подлости и коварства! Явись мне! – с этими словами она провела рукой по зеркалу и вместо зеркального стекла увидела вход в длинный тёмный туннель. Там, в темноте жались к стенам маленькие существа, несуразные и уродливые, с лицами серыми, жёлтыми, и мертвенно-бледными. Они испуганно прятались друг за друга и старались закрыться крыльями своих, мрачного цвета, плащей.

– Я не привыкла долго ждать, – с угрозой произнесла старуха.

– Я иду, иду, моя госпожа, – низким хриплым голосом отозвалось одно существо и, быстро перебирая маленькими кривыми ногами, поспешило к ней. Добежав до рамки зеркала, существо на мгновение задержалось, но, увидев гневный взгляд, который метнула в него старуха, быстро перепрыгнул через рамку зеркала и оказался прямо на столе напротив глядящей на него старухи.

– Что тебе угодно узнать от меня, моя госпожа? – заискивающе проговорило существо. Старуха ответила не сразу, она видела его впервые, и была несколько удивлена видом этого коротышки. Эти существа назывались тайнимами, и были хранителями всех тайн и секретов на земле. Их было много, и все они были разными. Были среди них благородные, они хранили тайны влюблённых, и тех несчастных людей, которые хоть и совершили плохие поступки, но сделали это не нарочно и не со зла, а по глупости, по незнанию или по ошибке. И потом раскаивались за ими содеянное, очень страдали, и старались сохранить в тайне свои прегрешения. Но были и другие тайнимы, они хранили тайны воров, бандитов, и прочих подлецов и негодяев. И поскольку таких тайн развелось очень много на земле, то тайнимы разделили их между собой – один отвечал за тайны лжецов, другой за тайны воров, третий – за тайны предателей и так далее. Тот, который стоял сейчас на столе, отвечал за тайны коварных людей, и потому считался самым хитрым из всех тайнимов. Потому что, как всем известно – с кем поведёшься от того и наберёшься. Надо сказать, что тайнимы могли изменять свою внешность, так они делали, когда выходили из своих подземных лабиринтов, чтобы побродить среди людей и подслушивать их разговоры, ну и заодно и подглядывать – кто что делает. Но когда тайнима призывали с помощью магии, он терял на время такую способность, и даже не мог лгать тому, кто его призвал, а это было для них самым мучительным. И потому они спешили побыстрее рассказать, что от них хотели услышать, и вернуться в свои родные тёмные лабиринты. Тайним нетерпеливо подёргал своими маленькими тонкими ручками, напоминавшими птичьи лапки, но сказать что-либо не решился. Только его костлявое угловатое лицо, бледное, с желтоватым оттенком, чуть дёрнулось, крохотный безгубый рот приоткрылся, и тут же закрылся. Старуха не спешила с расспросами, она привыкла вначале оценить и понять, с кем ей придётся иметь дело, а уж потом начинать разговор.

– Как тебя зовут? – наконец спросила она.

– Я Ужлин, моя госпожа, – с низким поклоном ответил Тайним.

– Я впервые разговариваю с тайнимом. Я всегда считала общение с вами ниже своего достоинства, но сейчас особый случай.

Ужлин нисколько не обиделся на слова старухи, он хорошо знал, что относится к низшему сословию, а эта женщина, он остро чувствовал, из самых высших и могущественных колдунов на земле. Ужлин раскрыл, насколько это было возможно, свои и без того огромные чёрные глаза, и приподнял в знак особого внимания свои немыслимо большие воронкообразные уши, отчего стал ещё более уродлив и гадок.

– Я хочу знать, и ты мне скажешь, кто виновен в том, что случилось с моей дочерью и внучкой? Отвечай! – обжигающий взгляд колдуньи был беспощаден. Ужлин застыл от страха, он не мог даже моргнуть, потому что к своему ужасу понял, что не знает, о чем его спрашивают. Он не знал того, что должен был узнать первым, после тех, кто подлость совершил. Но он не знал! Не знал! И теперь не знал что делать.

– Ты не знаешь?! – ахнула ведьма, прочитав его мысли. – Для чего тогда вы вообще нужны? Какой же будет в мире порядок, если даже в таинственном мире происходит черт знает что?! – бушевала в негодовании ведьма. – Может быть, знает кто-то другой из тайнимов?

– Нет. Это должен был знать я. Никому другому эта тайна не досталась бы.

– Так что же произошло? – допытывалась колдунья.

– Объяснение может быть только одно – эта тайна скрыта за багровым туманом, а туда ходу нет никому, кроме того, кто тайну спрятал. И зная, что создать такой туман под силу только очень могучим колдунам, могу сказать лишь одно, либо это сделал кто-то из ваших врагов равных вам по силе, либо, и я думаю это более правильный вывод… – Тайним замялся и умолк, не решаясь продолжать.

– Либо это сделано кем-то из членов моей семьи, – закончила фразу старуха. – Но чего они добивались? Надо подумать – кто и что приобретёт оттого, что не будет моей дочери и моей внучки…

– Не смею вам мешать в ваших раздумьях. Позвольте мне уйти к себе, госпожа? – обрадованно затараторил Ужлин. – Ведь я вам больше не нужен.

– Уходи. Я отпускаю тебя. Прощай, – ведьма взмахнула рукой, выход открылся, и снова закрылся, как только тайним перескочил за рамку, и ринулся бежать в свой лабиринт. После его ухода ведьма открыла флакон с золотисто-розовой жидкостью и, вылив немного себе на ладонь, сбрызнула все вокруг. И все стало как прежде, исчез дым, все предметы приобрели свои обычные очертания, и сама женщина стала прежней Анной Ростиславовной, только теперь лицо её стало смертельно-бледным, а под глазами залегли тёмные круги. В дверь тихо постучали.

*****************************************

Оле опять снился странный, пугающий сон. Она где-то в огромном зале, таком отполировано -сияющем, что невозможно рассмотреть всё как следует. Оля осматривается, и ничего не может понять. Но ей не страшно. Есть какое-то ощущение, что это место ей не чужое, и не враждебное. Оля идёт по огромному залу, ходит по бесконечным коридорам, и наконец попадает в просторное помещение, где находятся три огромных зеркала, высотой до потолка и шириной не менее двух метров. Оля подходит к первому, и видит себя, такой, какая она есть, в своей любимой одежде, розовой кофточке и джинсах. Во втором зеркале она видит себя, но что-то начинает происходить, и Оля в отражении растёт, становится старше. И вот из зеркала на Олю смотрит девушка лет семнадцати. Стройная, красивая, с каскадом золотисто – рыжих кудрей и добрыми фиалковыми глазами. Оле понравилась она в будущем.

– Это ты такая, какой станешь для людей.– услышала Оля незнакомый женский голос, – А в третьем зеркале, ты увидишь себя, какой должна быть по сути! – негромко добавил неведомый голос.

Оля с интересом заглянула в третье зеркало. Она опять была в своём отражении семнадцатилетней девушкой. И что-то начало меняться. Исказились прекрасные, нежные черты лица. Всё начало изменяться: тело, руки, ноги, цвет кожи! Невероятное чудовище стало проявляться вместо красивой девушки. Оля замерла. Дыхание остановилось. Холодом сковало тело.

– Не надо! Я не хочу! – что есть сил закричала Оля. И проснулась.

**************************************************

– Входи, Ирина, – ответила Анна Ростиславовна на раздавшийся стук в дверь, а сама обессилено откинулась в кресле.

В комнату вошла Ирина Михайловна. В руках у неё был поднос, на котором стояла большая чашка с горячим чаем, несколько кусков ягодного пирога с аппетитной золотисто-поджаристой корочкой, и небольшая бутылочка с эликсиром жизни. Ирина Михайловна присела рядом с Анной Ростиславовной и, посмотрев на её лицо, укоризненно покачала головой. Анна Ростиславовна только устало улыбнулась в ответ.

– Нет, Анна, так дело не пойдёт, – мягко, но решительно начала Ирина Михайловна, – этак ты себя измотаешь вконец…

– Ничего, Ирина, я быстро восстанавливаюсь, – попыталась успокоить её Анна Ростиславовна.

– Восстановишься… – вздохнула Ирина Михайловна. – Меру надо знать во всем. Вот, возьми пирожков к чаю с моим эликсиром жизни. – Она поставила на подлокотник кресла поднос, придерживая его рукой.

– Хорошо, но чуть позже. Я сейчас не хочу…

– Нет. Сейчас. А потом ты ляжешь спать. Я принесу тебе ещё одну подушку, набитую травами. Это тебе поможет быстрее восстановить силы. И пожалуйста, не спорь, – почти властно заявила Ирина Михайловна.

– Хорошо, хорошо… Не сердись, – миролюбиво согласилась Анна Ростиславовна и принялась за пирог, запивая его чаем.

Ирина Михайловна, успокоенная тем, что ей удалось настоять на своём, немного помолчав, спросила:

– Тебе удалось что-нибудь узнать?

– Ничего… – тяжело вздохнула Анна Ростиславовна. – Опять багровый туман… Я вызвала тайнима, но и он ничего не знает…

– Ох, Аня, ты уже не знаешь, что тебе предпринять, и хватаешься как утопающий за соломинку, за любую возможность хоть что-то выведать. Но если это укрыто даже от нас, то откуда знать ничтожному тайниму?!

– Да, это было глупо… Хотя, может быть, и нет… – Анна Ростиславовна задумалась, и отложила недоеденный кусок пирога. – Этот тайним, бестия, конечно, но и в уме ему не откажешь… Он сделал предположение, что багровый туман мог создать кто-то из нашей семьи…

– Да-а-а… – озадаченно протянула Ирина Михайловна и выпрямилась в кресле. – Такая мысль нам самим вряд ли бы пришла… Но, если рассудить здраво и без эмоций: багровый туман – это очень сложная магия, и под силу это только очень сильному колдуну. Чрезвычайно сильному! Таких на всей земле – по пальцам перечесть. Но багровый туман – он же не просто так… Он скрывает тайну исчезновения твоих девчонок, и кому-то было нужно, чтобы они исчезли…

– Вот и давай подумаем – кому это может быть выгодно, – предложила Анна Ростиславовна. – Кто от этого выиграет?

– Твоя дочь должна была унаследовать от тебя главенство нашего колдовского дома. А после неё твоя внучка… Если их не будет, то силы нашего рода, колдовское могущество и магическая власть, должны перейти к кому-то другому из нашей семьи, к кому-то нашей крови, – осторожно начала Ирина Михайловна.

– К кому?

– Это будет решаться на общем совете. И невозможно сейчас с уверенностью сказать, кого выберут… – Ирина Михайловна задумалась, – но таких кандидатов будет немного. Человек пять могут хоть как-то сравниться с тобой колдовской силой… Хотя, нет… До тебя не дотягивает никто…

– И никого из них я не могу подозревать… Всех люблю, и всем верю, – твердо сказала Анна Ростиславовна. – Нет, наверное, наши подозрения ошибочны. Мы свернули на ложный путь…

– А если предположить, что главенствовать в доме очень захотелось тому, кто этого недостоин? Кому-нибудь из тех наших родственников, кто не наделен могучей силой верховного колдуна?!

– И что? Продолжай свою мысль, – сразу насторожилась Анна Ростиславовна. – Как он, не имея силы, этого сможет добиться?

– Если объединит свою силу с другой силой, более могучей… Я имею в виду перстень Анастасии, – ответила Ирина Михайловна. – Помнишь, перстень загадочным образом исчез из нашего дома, а когда мы стали его искать, то тоже наткнулись на багровый туман…