Релив

Чтобы отвлечься, Ольга начала пить чай, и рассматривать бумаги, разложенные на столе Георгия ровными стопками – гроссбух, какие-то счета, записки, планы встреч с писателями и участие в выставках и прочее, прочее. Стол был очень большим, и с боков его располагались два ряда ящиков. Один из них был приоткрыт, и из него торчал уголок той самой папки, которую так поспешил убрать Георгий при её появлении. Желая получше заправить папку в ящик, Ольга приоткрыла его. Но папка оказалась полной бумаг, и не хотела влезать – листы были в полном беспорядке. Ольга вытащила папку из ящика, чтобы всё поправить и вернуть на место. Но едва её глаза скользнули по обложке папки, как пальцы её замерли. Это не была рукопись книги.

На папке ровным размашистым почерком Георгия было написано «Ольга Сапфирова. Эксперимент по Mortem-Zero(Nulla)». Она не понимала значения этих странных слов, однако кровь отхлынула от её лица. Дрожащими пальцами она развязала папку.

На первом листке она увидела какую-то схему – там были нарисованы точки, и линии, эти точки соединяющие. Заголовок гласил, что это – граф реальности. Точками были обозначены события, а линиями – переходы между событиями. Две из точек имели названия Zero и Mortem. Ольга провела пальцем по карандашному рисунку, пытаясь понять, что же это такое. Прочитав пояснения рядом со схемой ей стало ясно, что речь, по-видимому, идёт о человеческой жизни. То есть Zero – начало жизни, Mortem – окончание жизни. При этом каждая точка (то есть любое событие жизни) может иметь бесконечное количество связей с другими точками – то есть и бесконечное количество вариантов развития событий, последствий. То есть судьба человека может развиваться по бесконечному количеству сценариев!

После этой схемы, следовали листы, на которых были формулы, объясняющие, насколько смогла понять Ольга, процесс обратного перехода от одной точки графа до заданной. То есть если человечество привыкло к тому, что события развиваются прямолинейно (то есть нельзя вернуться в прошлое), то эти формулы доказывали, что возврат возможен. При чём речь шла не просто о возврате к предыдущему событию, а к событию заданному, и не важно, как давно оно произошло. Можно даже вернуться к точке Zero! Некоторые формулы были сокращены для удобства чтения и на полях были написаны пояснения, что всё это – лишь выдержки из общего научного обоснования. Затем шла запись о том, что впервые было решено соединить не просто точку Mortem с одним из предшествующих узлов, но пойти дальше. Судя по первой схеме, между графами реальности одного человека существует связь – точки его конца одной жизни и начала другой – взаимосвязаны. Это говорит о том, что, умирая, человеческая душа «переселяется» в любую подходящую оболочку и так начинается новый граф реальности. Суть же описываемого эксперимента заключается в том, что новый граф реальности был уничтожен, а человек возвращён сперва в точку Mortem, а затем уже и в некоторую точку N. Эта точка – некоторое событие, с вполне определённой датой, участниками, и вариантами развития событий. На отдельном листке Ольга вновь заметила почерк Георгия. Им было написано «точка возврата – вечер в доме графа Фон Штайна, в 1839 году».

«Странно» – подумала Ольга – «Этот вечер был совсем недавно! Я же сама была на нём!»

Далее следовало описание подробностей жизни некоей женщины, которую почему-то звали точно также, как и её саму – Ольгу. Она не могла поверить, что речь идёт именно о ней, так как события жизни, сухо изложенные в этом досье не походили на её собственную жизнь. Но вот что касается описания её детства, ранней юности – всё в точности соответствовало! Как такое могло быть!?

Ольге потребовалось не более пяти минут, чтобы изучить досье. Далее опять следовали листы с математическими расчётами, формулами, уравнениями. Затем шли записи графического изображения связи ключевых событий описанной в досье жизни. Ольга припомнила, что однажды Георгий ей что-то рассказывал о матрицах жизни, и о том, как многовариантна жизнь, и даже делал для наглядности несколько рисунков, но она тогда не предала его словам никакого значения. Она ничего не поняла из того, что он так старательно ей рассказывал. Но сейчас, взглянув на эти замысловатые схемы, изображающие огромные трёхмерные матрицы, на эти математические выкладки, на эти зачёркнутые старые и проведённые кроваво-красными чернилами новые пути, она начала что-то понимать… это была… её собственная жизнь! От осознания этого, Ольга едва не потеряла сознание. Она почувствовала, как к горлу подтупила дурнота. Но, взяв себя в руки, она решила прочитать дальше так много, как только успеет.

В записях речь шла о какой-то машине, и, как поняла Ольга – именно с её помощью и реализовалось управление графом реальности. «Машина времени!» – догадалась Ольга. В углу на листе была приписка – «Господин Азовцев, разрешите напомнить Вам о том, что запуск машины возможен только при наличии всех частей составного ключа. Одна часть хранится у меня, вторая – у Вас, а третья – у Вашего доверенного лица.» Здесь же был небольшой эскиз странного предмета, который, судя по тому, что состоял он из трёх частей, и был тем самым ключом, о котором говорилось в этой записи. Рядом с каждой из частей были подписи: «Георгий Ильич. Ф.Ф. Zero». Ольга внимательно рассмотрела изображение, и вдруг поняла, что ту часть ключа, у которой было написано имя Георгия, кажется ей знакомой! Но где она могла видеть её? Где!?

Мысли её сменяли друг друга с молниеносной скоростью. Она задрожала всем телом, на глазах выступили слёзы. Как безумная заходила она быстрыми шагами по кабинету, лихорадочно соображая, что же ей делать теперь, когда она об этом узнала. Она метнулась к столу. Папку она завязала и положила в ящик ровно так, как она и лежала до сих пор. Схватив листок бумаги и карандаш, она написала быстрым почерком:

«Георгий, дорогой!

Я вспомнила, что у меня сегодня примерка свадебного платья! Поэтому прости, но мне нужно бежать! А вечером я уезжаю с подругой за город – не забудь!

Целую, твоя Ольга»

Оставив записку на столе рядом с почти полной кружкой чая, она стремглав выбежала из кабинета. Поймав извозчика, она помчалась домой.

Тем же вечером. В доме Ольги Сапфировой

Ольга ходила кругами по ковру в своей спальне, обдумывая всё, что свалилось ей на голову. Теперь ей стало совершенно ясно, что Георгий Ильич – совсем не тот человек, каким она его себе представляла. Очевидно, человек он могущественный и не честный, раз он позволяет себе вершить судьбы других людей. Она с ужасом поняла, что она не просто возвращена им в прошлое! О, нет! Он не только вернул её обратно, чтобы быть с ней, но и уничтожил тем самым всё, что было создано ей, что было ей дорого! Где-то здесь же – в этом графе реальности – находился её муж, их дети, её книги и картины, добрые дела! Но теперь она возвращена к тому моменту, из которого она не знала, как ей попасть на тот же путь! И это сводило с ума!

Конечно, она ещё любила Георгия… она не станет врать, что это чувство ещё теплится в её груди… Но открывшиеся ей обстоятельства говорят против него. Рядом с таким человеком она просто не может быть счастлива! Она не может быть даже уверена в завтрашнем дне! Что бы ни случилось, но мысль о том, что в любой момент жизнь её могут повернуть вспять, будет сводить её с ума. Она не сможет больше доверять Георгию! А без доверия, как она считала, отношений быть не может, и брака тоже. Подумав так, она сняла подаренное им кольцо, и положила на каминную полку.

Любил ли Георгий её по-настоящему? Нет, она так не думала. Разве любящий человек не должен был бы принять её такой, какая она есть? Разве не должен он был смириться с её решением оставить его навсегда и посвятить свою жизнь и сердце другим людям? Ради любви ли он вернул её к себе? Да, в этой точке жизни она любила его, но ведь опыт прошлого пути говорит о том, что она любила и другого мужчину – своего мужа!

Обняв себя за плечи и зябко поёжившись, она подошла к окну и встала, разглядывая оживлённую улицу. В досье называлась фамилия Епанчин. Это русский граф, ставший на том жизненном пути её супругом. Но существует ли он сейчас? И как ей встретиться с ним? И возможно ли, что он полюбит её вновь? Не изменил ли Георгий и его жизненный путь, чтобы они с Ольгой никогда не встретились? Ответы на эти и другие вопросы она не знала.

Она знала только то, что у Георгия есть некая установка – машина – которая запускается неким ключом. Очевидно, что в планы Азовцева входит жениться на Ольге и тогда её жизнь пойдёт по другому пути – пути, который избрал для неё Георгий. Тут у Ольги возникла мысль, что раз в прошлый раз они расстались то, может быть, если она уйдёт из его жизни сейчас, то ей удастся каким-то образом вновь попасть на тот прежний путь. Но машина… пока у Георгия есть такая власть над управлением графами реальностей, он может вернуть Ольгу в любой момент и впредь будет уже осторожнее, и она никогда уже не узнает о том, что он сделал с её жизнью! Он может вернуть её снова и тогда шанс вернуться на тот путь будет потерян навсегда!

– Я должна найти ключ Георгия! – произнесла Ольга вслух, поравнявшись с растопленным камином, и посмотрев на огонь. Эта мысль её окрылила новой надеждой. Ведь если не будет части ключа, то Георгий не сможет запустить свою машину, не сможет вернуть её обратно!

Она закрыла глаза и вновь представила себе этот составной ключ. Три части, одна из которых хранится у Георгия, и Ольга, в чём она была абсолютно уверена, уже видела её. Устав от размышлений, она прилегла на кровать и откинулась на подушки. У неё в запасе есть несколько дней. Пока Георгий уверен в том, что она уехала с подругой за город. Ей необходимо вспомнить где и при каких обстоятельствах она видела ключ у Георгия, а потом украсть его. Украсть… Боже, она прожила до сего дня соблюдая заповеди, и вот, вынуждена нарушить одну из них, чтобы вернуть себе жизнь, в которой, как она поняла из досье, она была счастлива и любима… голова её тяжелела, веки закрывались, и ей очень хотелось спать… как вдруг, словно откуда-то из подсознания, с её уст сорвалось одно слово… «Распятие», прошептала она… и тут же вскочила, словно громом поражённая. Распятие! Ну, конечно! У самой двери в кабинет Георгия висит распятие из металла и чёрной эмали. Эта изящная вещь привлекла внимание Ольги ещё в первый раз, когда она сидела в ожидании аудиенции с господином Азовцевым. Тогда она не рискнула разглядывать его вблизи, однако и с дивана, что стоял у противоположной стороны двери, она могла оценить строгую красоту этого изящного изделия. Она не знала точно, что это был за металл, однако, как она могла понять, вещь эта была дорогая.

И вот как раз позавчера, когда она пришла к Георгию, то стала свидетелем неприятной сцены. Уборщица, наводившая порядок в приёмной, решила стереть пыль с распятия, и оно соскочило со стены и упало. При этом к удивлению, как самой уборщицы, так и Ольги, которая в тот момент появилась в приёмной, распятие словно бы раскололось. Если же говорить точнее, то откололась верхняя часть креста вместе с центральной частью нимба, окружавшей голову Иисуса Христа. Удивление девушек было тем сильнее, чем яснее обе понимали, что металлическое распятие просто не могло расколоться! Услышав шум, Георгий вышел из своего кабинета. Увидев, что крест раскололся, он пришёл в ярость. Лицо его потемнело, и он набросился на уборщицу с проклятиями. Собрав каким-то таинственным образом распятие воедино, он повесил его обратно на стену, приказав плачущей уборщице не прикасаться больше к этому предмету.

И вот только сейчас, вспоминая в полудрёме изображение составного ключа, позволяющего запустить машину времени, она вспомнила это самое распятие. И в её сознании слились воедино – часть ключа, хранящаяся у Георгия и та часть распятия с нимбом, что откололась от распятия при падении! Выходит, что Георгий хранит свою часть ключа в самом лучшем из тайников – там, где никто и не подумает искать – прямо у всех на виду! Выходит, что распятие не раскололось тогда, а на самом деле состоит из двух частей, одна из которых и есть та часть ключа, что так нужна Ольге! Удовлетворённая этим открытием, и совершенно выбившаяся из сил, Ольга закрыла глаза и уснула.

Утром, сидя за столом во время завтрака, Ольга была погружена в свои мысли. Она размышляла о том, как ей раздобыть распятие из приёмной Азовцева. Пойти туда сама она не могла. Её все знают там и моментально сообщат хозяину о том, что она приходила. Да и просто столкнуться она может с ним в издательстве. Нет, так рисковать она не могла. Ей нужно было что-то придумать, но мыслей в голове не было. В конце концов, она решила, что ей стоит действительно уехать за город на несколько дней, чтобы всё обдумать. Позвав свою служанку, она дала распоряжение относительно сборов и багажа, а сама решила принять ванну перед дорогой.

Где-то в подземелье под Варшавой

В гробовой тишине каменного коридора со сводчатым потолком гулко звучали быстрые шаги. Двое полицейских в штатском быстро шли по тускло освещённому коридору. Они направлялись к главному хранилищу секретной информации – здесь под землёй полиция хранила свои самые важные сведения.

Один из офицеров – Запольский Савва Степанович – был по виду лет тридцати пяти, со светлыми и приглаженными прямыми волосами, и такими же светлыми усами. Его стройная фигура была одета в чёрный костюм и белоснежную сорочку с изящным галстуком, в руках он держал шляпу и трость. Походка его была быстрой и твёрдой. Он служил в полиции в Варшафе уже пятнадцать лет, и за это время не только поднялся по карьерной лестнице, но и заслужил признание как один из самых толковых сотрудников – смелый и умный. В серых глазах его сейчас читалась решимость.

Второй был бывшим русским офицером. Царская Россия знала много героев, и это был один из них. Он прибыл в Варшаву сегодня ночью и сразу же отправился на встречу со своими коллегами, как и было заранее условлено. Звали его Елагин Константин Панкратьевич. Участник войны на Кавказе в качестве капитана 15го егерского полка, теперь он служил в полиции более двадцати лет и был одним из самых засекреченных её сотрудников. Это был очень высокий, крепкий мужчина пятидесяти лет. Твёрдые черты лица его говорили о решительном характере. В серых глазах, глядевших из-под слегка опущенных век, читался проницательный ум. Тёмный пиджак его льнул к мощным мускулам его спины, рук и груди. Белоснежная сорочка была небрежно расстёгнута у самой шеи. Мощный торс со стройной талией скрывался за застёгнутым на все пуговицы жилетом. Крепкие ноги были одеты в плотно прилегающие брюки, а на ступнях красовались блестящие кожаные ботинки. На голове его была кепка, лихо и небрежно наброшенная им немного искоса так, что почти полностью скрывала его коротко остриженные седые волосы.

Он прибыл в Варшаву под видом заводчика собак, куда приехал со своим верным псом алабаем по кличке Амир. Первого щенка этой породы он получил в подарок от одного своего друга, ещё во время Кавказской войны – тогда друг купил двух щенков у какого-то заезжего казаха и решил подарить одного из них Константину. С тех пор Елагин уже не представлял себе жизни без такой собаки. Амира он купил два года тому назад, находясь по делам службы в Казани. Этот белый пёс был тогда совсем крошкой. На правом ухе и хвосте его красовались большие тёмно-коричневые пятна, а очаровательные карие глаза уже тогда смотрели на него с преданностью. Сейчас же, два года спустя, Амир превратился в очень большого, высокого и сильного пса, мощные мускулы и челюсти которого не раз уже помогали Константину в трудный момент. Сейчас же пёс находился под присмотром в его номере в гостинице, где и ожидал своего хозяина.

Мужчины остановились перед массивной металлической дверью. Запольский отпер сложный замок, и они вошли в просторный кабинет, напоминавший библиотеку или городской архив.

В центре тускло освещённой комнаты располагался длинный дубовый стол, окружённый строгого вида стульями. Вдоль стен размещались стеллажи с книгами и картотеки. Учитывая, что потолок был очень высоким, а кабинет – длинным, то вошедшим казалось, что здесь хранятся миллионы книг и карточек. Включив дополнительные лампы над столом, Савва жестом пригласил своего коллегу присесть за стол. На столе уже лежали несколько папок с материалами, которые полиция приготовила для ознакомления коллеге, прибывшему для проведения совместного расследования в Варшаву. Офицеры сели друг напротив друга. Елагин снял кепку и положил на стол рядом с собой.

– Здесь всё, что нам удалось собрать по делу издательского дома «Релив» на текущий момент, – сказал Запольский, подвигая папки с бумагами к своему коллеге.

Елагин протянул руку, и, подвинув папки к себе, развязал шнурок на первой из них, сразу углубившись в чтение. Покончив с этим, он обратился к Савве:

– Савва Степанович, скажите – а что известно о судьбе этой госпожи Сапфировой? Я так понимаю, что сейчас вы её рассматриваете как основную ниточку, ведущую нас к раскрытию тайны «Релив»?

– Да, госпожа Сапфирова – наша основная цель сейчас. Благодаря секретности, удалось сохранить документальные свидетельства того, что она была похоронена в Санкт-Петербурге, где жила с момента расставания с «Релив» и господином Азовцевым. Однако, не так давно стало известно, что благодаря своей хитроумной машине, с помощью которой Азовцев управлял так называемыми графами реальности, она вновь вернулась к тому месту, откуда всё началось – к точке расставания.

– Граф реальности? – переспросил Константин, желая уточнить терминологию.

– Да, граф – это математический термин. По сути все события жизни можно представить в виде точек. – Савва взял лист бумаги и карандаш, и начал рисовать на нём пояснения. – Вот, а связи между событиями отображаются линиями. Так вот, если представить всю жизнь человека в виде такого графа, то точек – то есть вершин – в нём будет великое множество. Но Азовцев, который всю свою жизнь увлекался математикой и физикой, придумал устройство, с помощь которого любой человек может вернуться из любого узла этого графа к любому предыдущему, согласно пройденного пути. Попав в этот новый узел человек может избрать новый путь…

– И прожить жизнь заново, – закончил за него фразу Константин.

– Совершенно верно! – откликнулся Савва.

– А как же свидетельства, документы?

– Их уничтожают – вплоть до последней копии – агенты Азовцева. В сущности, конечно, его гениальности нельзя отрицать. Но дело в том, что его мозг работает только в области уголовно наказуемых деяний. Сам он ни разу не проходил ни по одному делу. Для всего общества он кристально чист. И только нашему управлению известно кто он такой на самом деле.

– А как Вы считаете, госпоже Сапфировой что-нибудь известно о том, что её насильно вернули к определённой точке её графа реальности?

– Нам это пока не известно. Мы ведём наблюдение. На текущий момент нам известно, что Азовцев объявил об их помолвке и они планируют в скором времени пожениться.

– Жениться? То есть Вы хотите сказать, что целью Азовцева было вступить с ней в брак? И ради этого он вернул её в точку расставания?

– Совершенно верно! Это может показаться удивительным, но что-то в его чёрном сердце дрогнуло, когда он узнал о её кончине в Санкт-Петербурге, и ему захотелось её вернуть в свою жизнь. Нам доподлинно известно, что госпожа Сапфирова была неравнодушна к Азовцеву. Однако, в прошлый раз он спровоцировал разрыв их отношений, и она прекратила с ним всяческие отношения и уехала в Санкт-Петербург.

– А сейчас, когда она вернулась, она ничего этого не знает, ведь так?

– Мы предполагаем, что ей ничего не известно. Азовцев ревностно хранит свои секреты. Однако …

– Да? – Елагин прищурил глаза и внимательно посмотрел на Запольского.

– По оперативной информации, вчера произошло нечто подозрительное.

– Что именно?

– Наш агент сообщил, что Сапфирова находилась в «Релив» вместе с Азовцевым. Он отлучился из издательства на двенадцать минут. Спустя примерно шесть минут после его отъезда, наш агент увидел, как Ольга стремительно покинула здание «Релив» и направилась к себе домой. По его словам, она была чем-то очень сильно взволнованна и расстроена. Если учесть, что все сотрудники Азовцева считают её уже его супругой, мала вероятность того, что её кто-то обидел в его отсутствие или сказал ей что-нибудь. Ведь Азовцев скор на расправу, и никто не будет рисковать. Поэтому есть предположение, что она узнала что-то сама. Но что именно ей стало известно мы пока не знаем. Собственно, Константин Панкратьевич, мы очень надеемся на Вашу помощь в этом деле.

– Разумеется, – коротко ответил Елагин.

– Кроме того, – начал Савва, – у нас есть приказ. Устройство, разработанное Азовцевым, необходимо будет разыскать и сохранить в целостности. Правители нескольких союзных европейский государств, включая Российскую Империю, считают, что оно может послужить на благо человечества и имеют виды на это устройство. Ведь в случае, если начнётся война, всё можно вернуть назад и провести дополнительные дипломатические действия, чтобы избежать вооружённого конфликта. Мы пока не располагаем сведениями о том, где это устройство находится. Однако, есть предположение, что запуск его осуществляется с помощью нескольких ключей. Один из них должен храниться у самого Азовцева. Другие же хранятся у его доверенных лиц, личности которых мы пока не выяснили.

– Ясно. А что касается Ольги?

– Сейчас главное – выйти с ней на контакт, выяснить – известно ли ей что-нибудь о ключах. У нас есть предположение, что ей может быть что-то известно об этом. По оперативной информации стало известно, что она купила билеты на поезд и собирается сегодня ночью выехать из Варшавы на несколько дней по приглашению своей подруги. Вы можете воспользоваться этим, чтобы выйти с ней на контакт. В случае, если она согласится сотрудничать с полицией, Вам надлежит вывести её в Санкт-Петербург. Более конкретная информация будет предоставлена Вам позже.

– Но ведь Азовцев наверняка попытается вернуть её, когда узнает, что она уехала. И ему ничего не стоит вернуть её вновь к той точке, где они расстались.

– Дело в том, что устройство, разработанное Азовцевым, может быть запущено только один раз в полгода. Именно столько времени нужно ему для накопления нужного для его работы объёма энергии. Даже при наличии всех ключей, он ничего не сможет сделать – не сможет запустить устройство. За эти полгода мы рассчитываем получить в своё распоряжение ключи и само устройство. Если к окончанию этого срока нам не удастся этого сделать, Азовцев будет уничтожен. Но тогда мы можем упустить ещё более крупную рыбу, и не хотелось бы так рисковать. Единственное, что Азовцев может попытаться сделать, если Сапфирова вдруг ускользнёт от него – это либо вернуть её силой, либо уничтожить.

– А что, если госпожа Сапфирова откажется сотрудничать с полицией? Что, если она не поверит во всё это? Согласитесь – все эти графы реальности – это похоже на безумие! Что, если она, в конце концов, откажется выдать Азовцева потому что любит его?

– В таком случае её надлежит уничтожить.

– Уничтожить главного свидетеля?

– Да. Таковы указания свыше. Она будет опасна для следствия больше, чем полезна. Для нас важнее не столько добиться суда для Азовцева за уголовные преступления, сколько захватить его уникальную машину.

– Но это же превращает всё дело в политическое…

– Константин Панкратьевич, не нам с Вами решать…, – со вздохом сказал Запольский. – Ваша задача сейчас – госпожа Сапфирова. Остальное мы берём на себя.

Елагин встал из-за стола и заходил по кабинету, задумчиво почёсывая небритый подбородок. Кто же эта госпожа Сапфирова – друг или враг? Если верить обстоятельствам этого дела, она испытывает по отношению к Азовцеву тёплые чувства. Однако, доподлинно не известно – насколько эти чувства сильны. Если она узнает о том, что Азовцев – человек опасный, и что в сущности она находится в его полной власти, то как она поступит? Согласится ли она сотрудничать с полицией? Сплошные вопросы, и пока ни одного ответа.

Запольский встал из-за стола, собрал папки с документами и положил их в сейф:

– К сожалению, я не могу Вам предоставить материалы этого дела для изучения вне стен этого кабинета. Это не безопасно. У Азовцева уши и глаза повсюду. Ему подчинён весь криминальный мир Варшавы, и вы никогда не можете быть уверены в том, кто рядом с вами – его агент или, скажем, обычный дворник.

– Да, разумеется – я понимаю, – отозвался Елагин.

Офицеры заперли кабинет, и вернулись по длинным коридорам на поверхность земли. Елагин вышел к вокзалу, и, наняв экипаж, отправился в свой гостиничный номер. Запольский же вышел двумя кварталами севернее и пошёл в своё управление.

Вечер того же дня. Гостиничный номер Елагина

Вернувшись в отель после встречи с Запольским и сделав распоряжения относительно своего багажа, Константин взял своего пса и вместе с ним отправился наводить справки о текущем положении дел.

Весь день они с Амиром рыскали по городу, уже присыпанному первым снегом, и выясняли что слышно про отношения Азовцева и Сапфировой, а за её домом они некоторое время следили. От прислуги стало известно, что нынче же ночью госпожа Сапфирова действительно намерена сесть на поезд и направиться куда-то под Варшаву к своей подруге. Так что сведения о её отъезде подтвердились, и Константин решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы лично встретиться с Ольгой и узнать, что ей известно. Но сперва, решил он, ему и Амиру стоит хорошенько отдохнуть. Они ехали несколько дней без остановок, и основательно подустали, и запылились. Именно поэтому, сейчас в его номере был жарко растоплен камин, неподалёку от которого растянулся и похрапывал Амир, а сам Константин лежал в ванне, наполненной горячей водой.

Константин расслабился и прикрыл глаза, откинув голову назад. От горячей воды шёл пар, и на лбу у него блестели капли воды и пота. Его мужественное лицо было спокойно. Волосы его были мокрыми, и он небрежно откинул их пальцами к затылку, глубоко вздохнув аромат, исходящий от горячей воды. Она пахла апельсином и розмарином.

После долгой поездки было так приятно остановиться и перевести дух. Он не о чём не думал, но просто наслаждался тишиной и покоем. Он знал, что уже совсем скоро у него уже долго не будет возможности так посидеть и расслабиться. Он вообще считал ванную комнату лучшим местом для того, чтобы расслабиться. Горячая вода и ароматное мыло творили чудеса и после ванны он чувствовал прилив сил.

Константин открыл глаза, и, протянув руку к стоявшему неподалёку стулу, на спинке которого висело полотенце, взял с него небольшую книгу, которую он купил сегодня в одном из книжных магазинов. Это была книга Ольги Сапфировой. Елагин пока не решил, как именно он представится ей, и поэтому решил на всякий случай почитать одну из её книг, чтобы в случае чего представиться ей поклонником её творчества. Открыв книгу на месте заложенной им закладки, он углубился в чтение.

«Да, определённо у госпожи Сапфировой неплохой стиль письма», – заключил он, перелистнув очередную страницу. Елагин вздрогнул – вода в ванне уже основательно остыла. Он отложил книгу, закончил купание и вышел из ванной, обернув вокруг талии полотенце.

Подойдя к зеркалу, он причесался и, внимательно изучив своё отражение в зеркале, остался удовлетворён увиденным. Сейчас, будучи гладко выбритым, он более походил на джентльмена. Он чувствовал себя превосходно, а старая рана, начавшая было болеть во время путешествия, перестала напоминать о себе. Он обернулся спиной к зеркалу и, обернувшись, изучил розовый шрам, шедший наискосок от поясницы на правую ягодицу. Впрочем, этот огромный шрам ничуть не портил вид его широкой сильной спины. Сняв полотенце, он оделся для выхода. Перекусив сам и накормив Амира, он сосредоточенно посмотрел на карманные часы. Пора выдвигаться в дорогу.

Варшава. Ночь. Где-то на полпути к центральному вокзалу.

Ольга отправила свой основной багаж в деревню вечерним поездом, а сама решила ехать на ночном, опасаясь, как бы Георгий Ильич не увидел её в городе. Наняв экипаж, она направлялась к вокзалу, как вдруг карету подкинуло на каком-то булыжнике, и она остановилась. Извозчик с сожалением сообщил ей, что колесо повредилось и ехать дальше не представляется возможным. Ольга была рада тому обстоятельству, что она выехала из дома заранее, однако, оказаться одной посреди ночного города ей совсем не нравилось. Она забрала из экипажа свой саквояж и, оглянувшись по сторонам хорошо освещённой и почти пустынной улицы, получше закуталась в тёплую накидку и направилась сторону, указанную извозчиком. Хорошо ещё, что у неё с собой была карта города. По ней она наметила себе кратчайший путь к вокзалу. Собрав всё своё мужество, она тронулась в путь.

Елагин следил за Ольгой от самого её дома, и ехал на приличном расстоянии позади её экипажа. Заметив, что экипаж сломался, первым порывом его было предложить ей воспользоваться своим. Однако, от тут же отказался от этой идеи, так как был уверен, что она не примет подобного предложения от незнакомца. Тогда он решил так же продолжить свой путь пешком, поравнявшись с экипажем Сапфировой.

Елагину было не впервой бродить по ночному городу. Он не опасался нападений, так как прекрасно владел навыками ведения рукопашного боя, неплохо умел стрелять из стрелкового оружия. Сейчас с собой у него были заряженные пистолеты, которые покоились у него за пазухой, а в под штаниной правой ноги он скрывал небольшой нож. К тому же – Амир был с ним. А когда рядом был этот пёс, редко какой дурак отваживался приблизиться с дурными намерениями к его хозяину. Хотя Амир не мог быть служебной собакой в виду своенравности, но он был в первую очередь другом и помощником Елагина, и его защитником. Константин не учил его брать след или выслеживать преступников, но зоркие пастушьи глаза и острый нюх Амира не раз помогали ему в работе.

Ольга свернула в арку под домом.

– Не самый лучший путь Вы выбрали, сударыня, – задумчиво прошептал вслух Константин, ускорив шаг. Увидев отделившиеся от темноты тени, он остановился и спустил с поводка Амира, после чего ускорил шаг. Пёс держался рядом с хозяином, и пристально всматривался в темноту. Выпавший утром первый снег растаял, превратив все дороги в потоки грязной воды.

Елагин продолжал быстро идти, а услышав женский визг, пустился бежать. Амир также бросился на голос женщины и, благодаря своим длинным лапам и росту, прибыл на место раньше своего хозяина, первым начав схватку, бросившись на одного из мужчин, грубо державшего Ольгу за руки. Это были грабители. Безусловно, одинокая женщина с саквояжем показалась им привлекательной добычей. Она так спешила, что и не заметила, что под аркой стоит группа подозрительных мужчин. Едва она вошла под арку, скрывшись от спасительно света уличных фонарей, как один из них выхватил саквояж у неё из рук, а второй схватил её саму. С ними были ещё трое подельников. Они решили сперва выяснить что у неё в сумке, а после позабавиться с ней. Им не хотелось упускать такую удачу, и ограничиваться только грабежом.