Архив сочинений – 2017. Часть III

Николай Карамзин «История государства Российского. Том VI» (1818)

Иван III Великий с малых лет готовился занять место Великого князя, но волею судьбы был провозглашён Государем всея Руси. Его царствование длилось до 1505 года, он пережил двоих соправителей, передав права на власть своему сыну Василию III, отцу Ивана IV Грозного. При нём заново объединена Русь, чего не случалось со времён правления первых Рюриков, соседние государства трепетали перед могуществом Москвы, оказывавшей на них влияние и, благодаря здравому смыслу, позволявшей продолжать существование без уничтожения или поглощения.

Важным шагом в политике Ивана III стала женитьба на Софье Палеолог, дочери брата последнего императора Византии Константина XI. Являясь выходцем с осколка греческой империи – Мореи (средневековое название полуострова Пелопоннес, более известного в качестве части владений древних Спарты и Лаконии), Софья обязана была сохранить в своём нраве отголоски прошлого. Как это сказалось на её детях, Карамзин не сообщает, однако сей факт представляет определённый интерес.

Стремление к Европе обозначилось у Ивана III за счёт приглашения итальянских архитекторов и военного инженера Аристотеля Фиораванти. Много об этом говорить не имеет смысла, нужно только учесть склад характера царствовавшего государя, стремившегося находить примирение со всеми, если они ему более ничем не угрожали. Преображать страну допускалось по разному, поэтому одним из первых, кто считал необходимым привносить европейские ценности на Русь, безусловно был Иван III.

Внутренние проблемы решались таким же методом примирения. Без проявления насилия, играя словами и вынуждая совершать желаемое, Иван III сумел даже склонных на интриги новгородцев признать его власть над ними. Не было и особого военного противостояния, когда разрешился период превосходства Орды, вошедший в историю эпизодом, прозванным стоянием на Угре. Ливонский орден мог быть уничтожен, как и Казанское ханство, чего не случилось всё из-за той же политики примирения.

Карамзин о правлении Ивана III рассказывает широко и с подробностями, прежде всего вследствие важности понимания фигуры правителя, называемого современниками-европейцами Великим. Само это обстоятельство требовало пристального внимания. Во всём остальном, поскольку перед читателем не биография Ивана III, слог повествования неизменно продолжает оставаться у Николая сухим.

Какая информация имелась в распоряжении, той Карамзин и поделился. Он не стал создавать нечто большее, не примерял роли исторических лиц и не наполнял повествование красками. Затронутыми оказались важнейшие моменты, тогда как в остальном панорама тех дней осталась скрытой от внимания. Конечно, рассказывать о восстановлении влияния Руси приятно. Вместе с тем, трудно найти моменты, на которые следует опираться в повествовании. Ведь жизнь государства, насколько бы не была связана с правителем, зависит от разнообразия одновременно существующих факторов, влияющих друг на друга. У Карамзина всё исходит непосредственно от волеизъявления находящегося у власти человека.

В первых томах, где большей частью использовалась «Повесть временных лет», наблюдалось обязательное присутствие отвлечённых событий, почти никак не связанных с самой историей. Чем дальше приходилось погружаться, тем более неохватным оказывалось происходящее. Потребовалось сравнивать и соотносить, используя точную привязку между случившимся. Так «История государства Российского» отошла от понимания собственной истории через восприятие творящих её личностей к истории, где происходящее в стране зависит от внутренних дел иных государств и их правителей.

Это связано с обширностью доступных источников, позволяющих судить не так узко, как то допускалось раньше. Какой бы не делался теперь упор на личность царствующего правителя, от него зависит малое. Он сам – заложник истории. Посему остаётся показать, как ему удавалось справляться с трудностями. Согласно Карамзину, Иван III правил твёрдо и ни с чьим мнением не считался.

21.10.2017 (http://trounin.ru/karamzin6)

Людмила Улицкая «Даниэль Штайн, переводчик» (2006)

Какой лучше выбрать носитель информации? Неважное, главное, чтобы люди смогли с него читать. Какой веры следует придерживаться? Любой, главное, чтобы люди не переставали осознавать себя людьми. Как нужно жить, чтобы избежать конфликтов? Никак, поскольку человек всегда будет стремится обособиться от себе подобных по какому-либо надуманному принципу. Возможно ли достичь согласие, не находя понимания? Конечно, поскольку человек всегда об этом мечтает. Так почему не получается преодолеть разобщённость? Улицкая решила об этом рассказать на примере жизни Освальда Руфайзена: еврея, католика, переводчика.

Но как поведать о том, для чего нельзя найти собственных слов? Потребовалось прибегнуть к помощи других. Поэтому со страниц произведения звучат голоса разных персонажей, сообщаемые читателю в виде писем, аудиозаписей и прочих всевозможных документальных свидетельств. А как выстроить на этом материале хронологически последовательную историю? Улицкая решила такого не делать, разместив сообщения вразброс. Не возникнет ли повторений сюжетных линий? Обязательно возникнет. Даже допустимо сказать, что повторения встречаются в непозволительном количестве, порою заново пересказывая прежний текст, но другими словами.

Кто же представлен читателю? Человек сложной судьбы, имя которому Даниэль Штайн. Родился он незадолго до Второй Мировой войны и встретил её при не самых простых обстоятельствах, став переводчиком между поляками и немцами. Это не самый трудный период в его жизни, так как больше проблем он встретит после, когда столкнётся с нежеланием евреев признавать в нём соплеменника, а среди христиан к нему появится ряд претензий из-за своеобразного понимания догматов. Уже не переводчик между поляками и немцами, Даниэль остался переводчиком между конфессиями, а также между людьми и Богом. Понимая его, все продолжали стоять на своём, словно не желая уразуметь истину, что вера не имеет значения, когда важнее придти к согласию вообще, дабы не иметь разногласий.

Улицкой действительно требовалось найти особый подход к читателю. Всё сказанное ей на протяжении произведения – религиозный трактат с вкраплениями философии, подводящий к осознанию глупости общественных установок человека. В суете каждого дня кроется переходящее из поколения в поколение заблуждение, не дозволяющее довериться пророкам, подвергая сомнению их проповеди. Как некогда бродили евреи по пустыне сорок лет, так продолжает бродить остальное человечество, не находя покоя и умиротворения.

Писателю, решившему рассказать о людях, подобных Освальду Руфайзену, необходимо обладать аналогичным даром, поскольку иначе он не сможет доходчиво объяснить их мировоззрение. Но это не гарантирует того, что такие люди будут правильно поняты самим писателем, и не окажутся иным образом истолкованными. Для устранения возможных недоразумений требуется взять их взгляды за основу, показав читателю схожую историю, допустив в ней всё угодное личным представлениям о кажущемся правильным.

Посему откажемся от укоров в сторону Улицкой. Ею рассказана довольно правдивая версия имевших место событий, пропущенная через себя и многих других, имевших возможность лично общаться с прототипом главного героя произведения. Помимо самого жития, пришлось проанализировать ряд событий, начиная с библейских времён, понимая под ними нынешние страдания человека, не имеющего возможности вернуться к исходному состоянию райского блаженства. Ежели ранее евреи боролись с несправедливостью, вследствие неспособности сие уразуметь, так таковыми остались до наших дней, на свой лад трактуя ниспосланное им Богом, отказываясь верить в для них предустановленное.

Стена возводится в головах. Каждый народ на свой лад совершает с этой стеной ему потребное. Но стена остаётся нерушимой, возведённой ради демонстрации собственной уникальности, и даже особого указания на избранность. Важно понять, стена возводится именно человеком… не Богом. Для Высшей сущности все существа на земле равны. Главный герой произведения Улицкой это понимал, теперь это должен понять и читатель.

21.10.2017 (http://trounin.ru/ulitsky06)

Александр Сумароков «Новые лавры», «Прибежище добродетели» (1759)

Пока Европа велика, Россия вязнет в нищете? Но почему случалось так, что нищая Россия держала верх в войне? Откуда сила, почему такой напор одолевать врага? Зачем России дух Европы, зачем Европы русским суета? Не проще отвернуться, были бы заботы, кругом как окружали, подобно пчёлам мёда соты, так продолжают окружать, за дела чужие заставляя отвечать. Отринем это, вспомним о былом иначе, подобно Сумарокова словам, когда победа приходит за победой, пускай балет останется за горькое отрадой нам.

Зачем печалиться, что от печали будет? В печаль впадёшь, в печали горе разве позабудешь? Не так о горе принято судить, такое горе помешает счастье ощутить. И посему давайте объявим торжество, и в торжестве найдём награду мы за испытанное прежде всё. Вот победила армия России, вот пали Пруссии сыны: велико отныне положение, для чествования победителей важно новые лавры найти. По поводу сего правителю балет дадут, покажут государства власть, и правитель позволит такому государству чествовать победы сласть.

Какая музыка играла, как танцевали: увидеть не дано. Сохранились для потомков строчки, по ним каждый восстановит былое торжество легко. Сперва пролог – «Новые лавры» дают, славу императрице Елизавете Петровне со сцены поют. Величественно отзываются и о делах Петра, величайшего преобразователя и преобразований творца. Ода есть ода, Сумароков толк в них знал, поэтому не стоит дивиться, как шумно волновался собравшихся зал.

Минерва, Аполлон, Нептун, Марс и боги остальные, все рады россиян придти поздравить, пусть потомок о Семилетней войне малое может представить. Пришедших божеств воля добавит интерес, прогремит о России весть до небес, коли богам есть за чем с любопытством следить, значит любимчики могут в их среде быть. Сумароков посчитал, что важно показать проявление почёта, значит и о России у богов есть забота.

Что предваряли «Новые лавры» сейчас не понять. Иной балет в сочинениях есть, о нём важно знать. «Прибежище добродетели»: может сей балет следом поставлен был? Мощью представлений он безусловно глаз Елизаветы покорил. Показана Россия там за унижаемую Европой, глухо звучащей среди общего звука нотой, не принимаемую и воспринимаемую за лишнее звено. Так зачем России глотать обиду? Обида – не вино. Обида – слёзы горьких дум. От слёз не чувствуют себя бодрее. Зачем с добром идти в Европу, которой места на планете нету злее?

Где добродетели быть, как не в России? И потому, весьма понятно, откуда ненависть Европы и зависть Европы почему. Иных причин искать не станем, не тот достался момент нам, балет давался императрицы ради, придворных ради он давался дам. Одержана победа, важно это, о прочем судить другие будут, да только, как всегда, успехи русских, помощь русских и самих русских в Европе позабудут.

Печалиться? Отнюдь! Балет на сцене. Балет прекрасен. Прекрасны речи. Славят русских даже в Вене. Победа общая, в тот август Франкфурт видел битву, он россов видел – их ловитву. Он видел павших пруссаков, он видел пруссаков бегущих, и видел он австрийцев в плен противника берущих. Там мощь явила русская держава, достоин уважения решительной атаки шаг, но для Европы, как и прежде, Россия есть и будет враг.

Боролись страны, кровь лилась, и вот забыто. Потоком времени всё оказалось напрочь смыто. Утихли звуки, больше нет балета, осталось от потомков ждать ответа. Вновь воевать, бороться, кровью орошать поля сражений? И только ради важных ныне нам мгновений? Об этом позабудут уже завтра, и что тогда? Ведь не вспомнят о прошлом люди никогда.

22.10.2017 (http://trounin.ru/sumarokov59)

Сказание о Довмонте (середина XIV века)

Предания создаются не для того, чтобы в них верить, а для героизации прошлого, в чём люди остро нуждаются. Например, Пскову потребовалось найти среди предков достойного воспоминаний человека, оным стал Довмонт, бежавший из Литвы и принявший на Руси крещение под именем Тимофея. Псковичане сделали его князем над собой, и началась с той поры слава великая, памяти потомков достойная.

Прошлое Довмонта смутное. Он мог быть знатного рода, а мог и не быть. Мог быть изгнан в результате междоусобной войны, а мог спешно бежать, опасаясь смерти. Ясно другое, духа в Довмонте хватало, когда его окружали русские, готовые с ним идти разорять земли литовские и немецкие, и чуди земли. И вёл Довмонт русских, и жгли они поселения, и людей убивали, и в плен людей уводили, делая это, пока князья вражеские отлучались по делам государственным в пределы владений иных государей. И шли потом князья обиженные мстить за поруганные владения, и биты были, и возвращаясь ни с чем, ибо Довмонт сильнее оказывался.

Что деяния Довмонта действительно великими были? Шёл он ратью многотысячной, встречал сопротивление многотысячное, выходя из сражения с многотысячными потерями? Нет же. Откуда на Руси взяться люду, ордынцами незадолго до того истреблённому, ведь жил Довмонт в конце века XIII, аккурат после нашествия Батыя. Шёл Довмонт на врага числом воинов хорошо если в тысячу. И встречал враг его числом воинов хорошо если в такую же тысячу. И была сеча между ними, и выходил Довмонт победителем, ибо духа он сильного оказывался, не встречая организованного сопротивления.

Велик был Довмонт: под защитою Святой Троицы находился он. Молился Святой Троице и с именем Святой Троицы в бой ходил. Всюду его сопровождал успех, поскольку не имел враг защиты такой же славной силою. Так сказитель ведал, в том находя объяснение успехам княжеским и успехам псковичан в особенности. Всегда помогала Святая Троица, достаточно вспомнить о ней было. Вспоминал посему Довмонт Святую Троицу, но чаще вспоминал сказитель, вкладывая мысли свои в голову княжескую.

А правдиво ли сказание? Уникально ли оно? Представлял ли сказитель, о чём сказывает? Отчего в сказании заимствования встречаются, порою слово в слово записанные? Как пример ярчайший – битва Довмонта с Ливонским орденом. Бился Довмонт и бился отчаянно. С магистром ордена бился он и в лицо ранил его, словно Александр Невский, таким же образом бившийся и в лицо бивший врагов предводителя. Красками наполнилось сказание, но переполнилось недоверием внимающего.

Славными делами прославился Довмонт, жаль не удостоился рассказа о себе правдивого. Стал он человеком из легенд, собственной легенды достойным, и стал героем легенды собственной, понимаемой не иначе так, как понимаемой согласно сказанию о нём сложенному. Не умаляет то заслуг Довмонта, ибо не умаляет заслуг история, если не переписывает их, да основного не перепишет, дабы былое думающему яснее ясного становилось.

Прожил жизнь Довмонт опасную, правил долго он и почил от болезни в постели своей. Запомнился он современникам, летописи о нём напоминанием стали, и стал сказания достоин князь, и было оно написано глубокими правнуками, чьи предки из уст в уста передавали детям своим о некогда с ними происходивших событиях знаменательных, истинно героических.

Теперь мы, потомки, многажды раз многих глубоких правнуков живущие, внимаем сказанию о Довмонте и хвалим его.

22.10.2017 (http://trounin.ru/taleofdaumantas)

Галицко-Волынская летопись (XIII век)

При понимании истории России почти никак не воспринимаются события, происходившие в XIII веке, времени первого отпадения Киева, когда на обширной территории с севера на юг протянулось большое государство, называемое Галицко-Волынским княжеством. Его западное положение, относительно остальных владений русских князей, выделило его. Оно почти не было затронуто нашествием Батыя и потому вело политику в отношении прочих соседей, мирно соседствуя или воюя с Литвой, Польшей, Венгрией и половцами. Время расцвета этого княжества описано в Галицко-Волынской летописи, дошедшей до нас в составе Ипатьевской летописи.

Составителей исторической хроники прежде прочего интересовало происходящее с правившими князьями, войны и ярчайшие события на Руси. Поэтому в годы затишья в летописи так и написано, что ничего не происходило. Повествование начинается с 1201 года, а в 1203 году внук Мономаха Роман Мстиславич силой взял Киев, получив вследствие того титул Великого князя. Дальнейшие события запутывают читателя, учитывая частую ротацию владетелей княжеских титулов. Тот же Роман Мстиславич в разные годы правил землями новгородскими, галицкими, волынскими и объединёнными галицко-волынскими.

Батыево нашествие приводится в летописи согласно текста русских летописей. Многие описания повторяют друг друга, но чаще дополняют или с другой стороны смотрят на события. Как пример – сказ про умерщвление Михаила Тверского в Орде. Согласно Галицко-волынской летописи Михаил всего лишь отказался кланяться идолам, чем вызвал гнев хана и потому был казнён, без излишнего упора на религиозные мотивы.

Любопытным эпизодом выглядит именование Галицко-Волынских князей. Роман Мстиславич мог называться самодержцем всея Руси или царём Русской земли. Сын его, Даниил Романович, благодаря воле папы Иннокентия IV до конца жизни имел титул короля Руси.

После смерти Даниила Романовича история Галицко-Волынского княжества теряет единую нить, находя продолжение в отношениях следующих князей с Русью и Литвой. Само объединение княжеств не даёт представления об их единстве, ибо галицкие и волынские земли могли управляться разными князьями. К моменту окончания летописи у княжеств появится единый владетель – Лев Данилович, сын Даниила Романовича.

Почему же история Галицко-Волынского княжества ныне представляет малый интерес для читателя? Вектор развития был направлен в иную от нужд Руси сторону. Со временем территория княжества окажется поглощена Литвой, Польшей и Венгрией соответственно, окончательно выйдя из поля зрения исторических процессов самой России. Галицкие и Волынские князья в той же мере не интересовались происходившим на Руси, отдавая приоритет политике западных соседних государств.

Теперь, когда Галицко-Волынская летопись усвоена, необходимо переосмыслить понимание прошлого. Нужно увидеть ранний крах Руси, предварявший нашествие Батыя. Внутренняя раздробленность привела к глубоким изменениям. Но, поскольку разорение не коснулось северных частей (Новгород) и западных (Галицко-Волынское княжество), нельзя однозначно утверждать случившийся крах и впоследствии. Культура Руси не была уничтожена и не было полного вырождения морали, как о том может теперь думаться.

Галицко-Волынское княжество лучше считать составной частью Руси, ведшим собственную политику, так как соседствуя с европейскими государствами, правившие им князья испытывали обоснованную необходимость иметь отличное представление о политике вообще. Это в свою очередь позволяло русским княжествам враждовать с приходящими с юга кочевниками или с севера скандинавами и немцами, не заботясь об опасности с запада, где и располагались земли Галицкого и Волынского княжеств.

Теперь, дабы избежать укоров историков, следует сказать, что анализу подверглись не реально происходившие события, а описанное непосредственно в тексте летописи. У летописцев имелось собственное представление о происходившем, поэтому личным мнением может располагать каждый с ним ознакомившийся.

23.10.2017 (http://trounin.ru/gvhronicle)

Дмитрий Мережковский «Рождение богов. Тутанкамон на Крите» (1924)

Боги у Мережковского умирали и воскресали, теперь пришла пора им родиться. Для этого понадобится вернуться на несколько тысячелетий назад, к событиям, происходившим на Крите, принять участие в которых мог Тутанхамон. Впрочем, памятуя о делах его отца, боги уже умерли, уступив место в иерархии небесных созданий Атону. А дальше следует трактовать события в любом угодном каждому виде, поскольку знать историю Древнего Египта мало кому под силу.

Как относиться к богам древнеегипетского пантеона? Есть разные, согласующиеся с общеизвестной мифологией. Есть Атон – противопоставленный им единый бог. Что об этом мог знать Мережковский? Какого уровня достигла египтология к 1924 году? Непосредственно гробницу Тутанхамона начали раскапывать за год до этого. И самое основное, бросавшееся в глаза при чтение надписей, говорило о перемене имени с Тутанхатон на Тутанхамон, как результат отмены религиозных реформ Эхнатона и возвращения к почитаю Амона.

Мережковский не считался с этим. Он иначе смотрел на прошлое, примеряя его под собственные представления о действительности. Для Дмитрия важнее казался культ Великой Ма (читатель под нею понимает – Родительницу всего). На страницах встречаются ночные фантазии о Лилит (её читатель видит согласно мнению о существовании у Адама другой женщины – до Евы). В сюжете кажется присутствие мертвецов, вроде бы даже из древних, а может и не очень преданий.

Какой он был Египет тех далёких дней? Отчего он воевал с Ханааном и отчего с ним не воевал? Почему необходимо было отправить войска на границу, но фараон того не хотел? И какие были жертвоприношения, если в жертву никого не приносили? А ежели приносили, то обязательно людей. И почему не рассказать о Минотавре, некогда обитавшем на Крите? А может продолжавшем обитать. Обрывков сведений у Мережковского хватало – полную картину он создаёт с помощью фантазии.

Первые книги Дмитрий писал сугубо опираясь на фактический материал. Сюжет его произведений продвигался от одного факта к другому, без лишних размышлений о посторонних деталях. Древний Мир таковых сведений о себе предоставить не мог, посему требовалось домысливать самостоятельно. Только обильным на слова быть не получилось: «Рождение богов» – не роман, а повесть.

Как не рассказывай о фараонском Египте, не избежишь пафосной манеры речи. Писатели представляют действующих лиц неизменно надменными. Никого не беспокоит суета, по причине её отсутствия. Всё возвышенно и благородно, словно в лучших домах Европы. Монархи обязаны покорять воображение черни, хотя бы тем, что им не свойственно ничего низменного. Возведённый в абсолют образец знающих цену своей личности людей, без намёков на иное. Хотелось бы так думать, да почему-то кажется, будто и египетские фараоны не чурались грязных помыслов.

О чём же всё-таки рассказал Мережковский? Разумеется, о рождении Бога. Но почему новый бог должен был заменить старых богов, тем более самого Атона? Будем думать, что Дмитрий не до конца представлял, насколько тяжело обстояла ситуация вокруг правления отца Тутанхамона, даровавшего египтянам как раз культ единого Бога, которому одному следовало поклоняться и забыть о существовании всех прочих божеств.

Не представлял Дмитрий и самого Тутанхамона, если отправил его с посольской миссией на Крит, тогда как он к тому моменту в действительности не достиг ещё восьмилетнего возраста, ибо ему было именно восемь лет, когда умер Эхнатон, и лишь через два года Тутанхамон стал фараоном. Поэтому к произведению Мережковского лучше относиться как к некой легенде о прошлом, и не более того.

23.10.2017 (http://trounin.ru/merezhkovsky24)