Духовные учителя сокровенной Руси

Огнепальный протопоп

В Даурии дикой пустынной

Отряд воеводы идет.

В отряде том поступью чинной

Великий страдалец бредет.

Жена с ним и малые дети

Изгнание вместе несут.

За правую проповедь в свете

Жестокий им вынесен суд.

Старообрядческий духовный стих «Аввакум в изгнании»

В истории старообрядчества что ни человек – то яркая личность. Но и на фоне других старообрядческих деятелей Аввакум выделяется своей исполинской фигурой, приближающейся в проповеди к новозаветным апостолам, а в «огнепальной ревности» по вере – к ветхозаветным пророкам. Поистине, вся его многострадальная жизнь, прошедшая в беспрестанной борьбе за правду, была мученическим подвигом за Христа. Не только словом, но и жизнью своей доказал «богатырь-протопоп» преданность христианскому учению.

Аввакум Петрович родился 25 ноября 1620 г. в селе Григорове Закудемского стана Нижегородского уезда (ныне – Большемурашкинский район Нижегородской области) в семье священника сельской церкви во имя святых Бориса и Глеба Петра Кондратьева. Основные деятели движения боголюбцев были земляками Аввакума: патриарх Никон, протопоп Иоанн Неронов, епископ Павел Коломенский, архиепископ Илларион Рязанский. Со всеми этими людьми в дальнейшем была тесно связана его жизнь.

Воспитанием детей в семье занималась мать, Мария (в иночестве Марфа) – большая постница и молитвенница, сумевшая передать детям свою горячую веру во Христа. Под ее влиянием у Аввакума с юных лет развивается стремление к аскетической жизни. Матери он обязан и своей любовью к чтению книг.

Аввакум рос впечатлительным ребенком. Как-то раз, увидев у соседа умершую скотину, он был настолько сильно потрясен, что встал среди ночи перед образами и долго плакал, помышляя о своей душе и о предстоящей смерти. С тех пор он привык к ночной молитве – самой благодатной, по словам св. Иоанна Златоуста.

Пятнадцати лет Аввакум остался без отца, а в семнадцать, по настоянию матери, женился на скромной односельчанке – дочери кузнеца Анастасии Марковне, которая стала его верной помощницей и соратницей. На двадцать первом году он был рукоположен в диаконы, а в 1643 г. (или 1644 г.) поставлен в священники в селе Лопатицы (Лопатищи).

Став священником, Аввакум вел поистине подвижнический образ жизни. Вся его жизнь превратилась, по сути, в непрерывное богослужение. Перед тем, как служить Божественную литургию, он почти не спал, проводя время за чтением. Когда подходило время заутрени, сам шел благовестить в колокол, а когда на звонницу прибегал проснувшийся пономарь, передавал колокол ему и шел в церковь читать полунощницу. Продолжительная заутреня сменялась правилом ко Святому Причастию, которое Аввакум также вычитывал сам. На службе он учил прихожан стоять с благоговением и до самого отпуста не выходить из храма. После обедни читалось душеполезное поучение. Пообедав и отдохнув два часа, Аввакум снова брался за книгу. Затем служились вечерня и павечерница, а после ужина еще читались дополнительные каноны и молитвы. С наступлением ночи, уже в потемках Аввакум клал земные поклоны: сам делал 300 поклонов, говорил 600 молитв Исусовых и 100 молитв Богородице; супруге же, которая была такой же строгой подвижницей с юных лет, делал снисхождение: «понеже робятка у нее пищат» – 200 поклонов и 400 молитв.

Столь добросовестное и ревностное исполнение своих священнических обязанностей и строгость нравственных требований к себе и к пастве, с одной стороны, привлекали к Аввакуму множество людей, желавших быть его духовными чадами; а с другой стороны – нажили ему немало врагов, негодовавших на его суровые обличения. Аввакум смело обличал недостатки и нравственную распущенность прихожан, невзирая на их богатство и знатность. «Нищим подати не хощет, – говорил Аввакум про одного своего прихожанина, – а что подаст, ино смеху достойно, денежку и полденежку, или кусок корки сухие. А имеет тысящи серебра и злата, и на псах ожерелья шелковые».

Первый конфликт произошел уже в Лопатицах. Укоряя местного начальника за неправду, Аввакум был жестоко избит и волочен по земле прямо в священнических ризах. Другой начальник его избил и даже пытался застрелить. Наконец, в 1646 г. у Аввакума отняли все его имущество и выгнали из села…

Изгнанный Аввакум бежит в Москву. Здесь он находит покровительство у царского духовника отца Стефана Внифантьева и у отца Иоанна Неронова. Он был представлен самому царю Алексею Михайловичу и с царской грамотой возвратился в Лопатицы. Однако в 1648 г. он вновь был изгнан оттуда местными властями и вновь появился в Москве.

На этот раз Аввакум пробыл в столице до 1652 г., принимая самое активное участие в кружке ревнителей благочестия. Одной из настойчиво проводимой боголюбцами идей становится идея так называемого единогласия. Дело в том, что в богослужебной практике того времени был распространен принцип «многогласия», то есть одновременного отправления различных частей службы с целью сокращения времени богослужения. Часто это приводило к злоупотреблениям, когда смысл читаемых одновременно богослужебных текстов просто не доходил до сознания молящихся.

В 1652 г. Аввакума назначили протопопом в Юрьевец Повольский, куда он прибыл, вдохновленный идеями ревнителей благочестия об исправлении церковных нравов. Однако не прошло и двух месяцев, как Аввакум своею обличительной проповедью, требовательностью к пастве и настойчивым проведением единогласного пения восстановил против себя юрьевецкое духовенство и народ. «Дьявол научил попов, и мужиков, и баб: пришли к патриархову приказу, где я духовныя дела делал, и вытаща меня ис приказу собранием, – человек с тысящу и с полторы их было, – среди улицы били батожьем и топтали. И бабы были с рычагами, грех ради моих убили замертва и бросили под избной угол. Воевода с пушкарями прибежал и, ухватя меня, на лошеди умчал в мое дворишко, и пушкарей около двора поставил. Людие же ко двору приступают, и по граду молва велика»³⁰. Ему снова пришлось спасаться в Москве.

Как раз к этому времени патриархом становится Никон, активно взявшийся за проведение церковной реформы. Его новшества вызвали широкий протест, в ответ на который незамедлительно последовали репрессии. В 1653 г. на Кубенское озеро под строгий «начал» был отправлен выступивший против Никона Иоанн Неронов. В августе того же года Аввакум (заменивший его в должности настоятеля Казанского собора на Красной площади в Москве) и костромской протопоп Даниил подали челобитную царю, прося за Неронова. Начинается открытая борьба членов кружка ревнителей благочестия с новым патриархом.

Аввакум проповедует неприятие никоновских «новин». «Ну-ка! Воспрянь и исповедуй Христа Сына Божия громко предо всеми! Полно таиться. А хотя и бить станут или жечь, ино и слава Господу Богу о сем. Не задумывайся! С радостью Христа ради постражди! Освятилась земля русская кровью мученическою. Я бы умер, да и паки умер по Христе Бозе нашем».

Его голос звучит властно, но понятно, и проникает в сердца простых людей. Свою убежденность и образы он черпает из Священного Писания и из творений святых отцов. «Аз есмь ни ритор, ни философ… Простец человек и зело исполнен неведения… Подобен я нищему человеку, ходящу по улицам града и по окошкам милостыню просящу. День той скончав и препитав домашних своих, на утро паки поволокся. Тако и аз… У богатова человека, царя Христа, из Евангелия ломоть хлеба выпрошу; у Павла апостола, у богатова гостя, из полатей его хлеба крому выпрошу, у Златоуста, у торговова человека, кусок словес его получю; у Давыда царя и у Исаии пророков, у посадцких людей, по четвертине хлеба выпросил. Набрав кошел, да и вам даю, жителям в дому Бога моего»³¹.

Не подчинившись приказу Никона молиться по новым книгам, Аввакум вынужден был оставить Казанский собор и продолжал служить по старому чину в сушиле во дворе Иоанна Неронова. «Ибо в иную пору, – говорит он, – и конюшня лучше церкви бывает». За Аввакумом переходит и значительная часть его паствы.

13 августа 1653 г. Аввакум, обличая нововведения, «чел поучение на паперти… лишние слова говорил, что и не подобает говорить» (из письма священника Иоанна Данилова Иоанну Неронову от 29 сентября 1653 г.). В тот же день по доносу Иоанна Данилова Аввакум был взят под стражу Борисом Нелединским со стрельцами из сушила во время совершения всенощного бдения и доставлен на Патриарший двор, где ночью был посажен на цепь. Взятые вместе с ним 60 человек были посажены в тюрьму и «от церкви отлучены».

На следующий день, в воскресенье, Аввакума, закованного в цепи, отвезли в Андроньев монастырь (на Яузе), где он находился около месяца. Истязания не сломили железную волю протопопа. 15 сентября в Успенском соборе Кремля было назначено расстрижение Аввакума. Однако по личной просьбе царя Алексея Михайловича протопопу оставили его духовное звание, а сам он был сослан в Тобольск.

Через два года, когда до Москвы дошли вести о том, что Аввакум не прекратил своих обличений никоновских реформ и что его проповеди пользуются успехом, пришел указ об отправке опального протопопа еще далее – на Лену, в Якутский острог. Но перевод Аввакума туда не состоялся – в 1656 г. его отправили с экспедицией воеводы А. Ф. Пашкова в далекую Даурию…

Поход Пашкова был сопряжен со всевозможными лишениями и опасностями. Приходилось переносить и холод, и голод, подвергаться нападениям туземцев и диких зверей. «О, горе стало! Горы высокия, дебри непроходимыя, утес каменной, яко стена стоит, и поглядеть – заломя голову! В горах тех обретаются змеи великие; в них же витают гуси и утицы – перие красное, вороны черные, а галки серые; в тех же горах орлы, и соколы, и кречаты, и курята индейские, и бабы, и лебеди, и иные дикие – многое множество птицы разные. На тех же горах гуляют звери многие дикие: козы, и олени, изубри, и лоси, и кабаны, волки, бараны дикие – во очию нашу, а взять нельзя! На те горы выбивал меня Пашков, со зверьми, и со змиями, и со птицами витать… Потом доехали до Иргеня озера: волок тут, – стали зимою волочитца… А дети маленьки были, едоков много, а работать некому: один бедной горемыка-протопоп нарту сделал и зиму всю волочился за волок. У людей и собаки в подпряшках, а у меня не было; одинова лишо двух сынов, – маленьки еще были, Иван и Прокопей, – тащили со мною, что кобельки, за волок нарту. Волок – верст со сто: насилу бедные и перебрели. А протопопица муку и младенца за плечами на себе тащила; а дочь Огрофена брела, брела, да на нарту и взвалилась, и братья ея со мною помаленьку тащили… Робята те изнемогут и на снег повалятся, а мать по кусочку пряничка им даст, и оне, съедши, опять лямку потянут… Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошедей не смеем, а за лошедьми идти не поспеем, голодные и томные люди. Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, – кольско горазд! На меня, бедная, пеняет, говоря: „долго ли муки сея, протопоп, будет?“ И я говорю: „Марковна, до самыя смерти!“ Она же вздохня, отвещала: „добро, Петрович, ино еще побредем“»³².

Кроме всего прочего, отношения у Аввакума с Пашковым не сложились. Воевода был человек буйный по отношению к подчиненным, и это приводило к резким столкновениям. Не раз протопоп испытывал на себе гнев «озорника» -воеводы, который однажды избил его до потери сознания. Но настал конец и сибирским мучениям протопопа, чему способствовало удаление Никона с патриаршего престола. За время 11-летней сибирской ссылки Аввакуму с семьей пришлось вытерпеть немало мучений, пережить смерть двоих сыновей.

Но даже в столь нечеловеческих условиях благочестивый протопоп не оставлял молитвы и своего келейного правила. Аввакум обладал прекрасной памятью. «И в полунощи, во всенощное, чтущу ми наизусть Святое Евангелие утрешнее, над ледником на соломке стоя, в одной рубашке…»³³ В своих произведениях он приводит на память целые тексты из Маргарита, Палеи, Хронографа, Толковой Псалтыри. «Егда в Даурах был… идучи, или нарту волоку, или рыбу промышляю, или в лесе дрова секу, или ино что творю, а сам и правило в те поры говорю, вечерню и завтреню, или часы – што прилучится.. А в санях едучи, в воскресныя дни на подворьях всю церковную службу пою, а в рядовыя дни, в санях едучи, пою; а бывало, и в воскресныя дни, едучи, пою… Якоже тело алчуще желает ясти и жаждуще желает пити, так и душа – брашна духовного желает»³⁴.

Не чужда была Аввакуму и практика «умной» молитвы. «Лежа на печи, умом моим глаголющу псалмы… Всяку речь в молитвах разумно говорю, а иную молитву и дважды проговорю». Молитва была для него наиболее важным видом не только духовной, но и телесной деятельности, направленной на достижение спасения. В таком понимании молитвы Аввакум близок к традициям византийского исихазма. Главный представитель этой традиции восточно-христианской мысли святой Григорий Палама обосновал положение о том, что космос и жизнь человека пронизаны Божественной благодатью. Приобщение же к благодати осуществляется посредством молитвы. О том же учил и Аввакум: «Во время молитвы, – окружит меня дух, и распространится ум, и радости неизглаголанныя исполнится сердце».

Вообще исихазм очень сильно повлиял на мировоззрение средневекового русского христианина и, следовательно, на мировоззрение русских старообрядцев, продолжавших оставаться носителями средневековой русской культуры. Исихазм во многом сформировал на Руси тот образ отношения человека к окружающему миру и образ познания мира, который исследователи называют «кардиогносией» (то есть «сердцеведением»). Именно этот образ определяет отношение к бытию как системе определенных обрядов. Подобное мировоззрение неизбежно должно было вступить в конфликт с чуждым ему европейским гуманизмом, ценности которого активно насаждались в ходе «реформ» XVII в.

Кроме молитвы, путь к спасению открывали истинная вера, покаяние, страдание, и, в равной степени, благодать, добродетель и истинные, «неразвращенные» таинства. Однако в связи с никоновской реформацией и отступлением епископата от веры невольно возникали вопросы: а где же истинная Церковь? Где же истинные таинства? С одной стороны, истинная вера была для Аввакума немыслима без Церкви и таинств. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что «не всех Дух Святой рукополагает, но всеми действует, кроме еретика». А потому и истинную Церковь Аввакум не связывал лишь с официальной иерархией: «Церковь бо есть небо… Не стены, но законы церковь».

Теперь, когда епископат и высшее духовенство отступили от учения и практики древней Церкви, человек оказывался предоставлен самому себе в выборе пути спасения. Поэтому особый смысл получала идея личной ответственности христианина в миру и церковной жизни. Независимо от своего места в социальной и духовной иерархии человек лично отвечает перед Богом за свои деяния и веру. «Глаголют в безумии человецы… не нас де взыщет Бог законное дело и веру; нам де что? Предали патриархи и митрополиты со архиепископы и епископы, мы де творим так… шлюся на твою совесть, зане разумное Боже яве есть в тебе».

В 1661 г. по ходатайству московских друзей Аввакуму было дозволено возвратиться из сибирской ссылки. Обратный путь занял около трех лет! Воодушевленный надеждой на восстановление старой веры, Аввакум на всем протяжении своего пути выступал с горячей проповедью против никоновых новин. В городах и селах, в церквах и на торжищах раздавалась его страстная речь, имевшая огромное влияние на народ. «Аввакум всегда и всем проповедовал о гибели православия на Руси вследствие церковной реформы Никона, о необходимости всем истинно верующим стать за родную святую старину, ни под каким видом не принимать никонианских новшеств, а во всем твердо и неуклонно держаться старого благочестия, если потребуется, то и пострадать за него, так как только оно одно может вести человека ко спасению, тогда как новое – никонианское ведет к неминуемой вечной гибели. Эта проповедь святого страдальца и мученика за правую веру и истинное благочестие везде имела успех, везде Аввакум находил себе многочисленных учеников и последователей, которые всюду разносили молву о великом страдальце и крепком поборнике истинного благочестия»³⁵.

В 1664 г. он, наконец, добрался до столицы и был ласково («яко ангел») принят боярами, противниками Никона. Достаточно милостиво отнесся к нему и царь Алексей Михайлович. «Велел меня поставить на монастырском подворье в Кремли, и, в походы мимо двора моево ходя, кланялся часто со мною низенько-таки, а сам говорит: „благослови-де меня и помолися о мне!“ И шапку в ыную пору, мурманку, снимаючи с головы, уронил, едучи верхом! А из кореты высунется, бывало, ко мне. Таже и все бояря после ево челом да челом: „протопоп, благослови и молися о нас!“ Как-су мне царя тово и бояр тех не жалеть?»³⁶

Однако пути Аввакума и его покровителей резко разошлись. Если бояре боролись лично против Никона, то Аввакум шел против никонианства: против церковных новшеств, подлинным автором которых был сам царь и его ближайшее окружение. Бояре убеждали опального протопопа примириться с новой верой, обещая высокое общественное положение и какое угодно место, вплоть до места царского духовника. Но компромисс в делах веры был для Аввакума невозможен.

В столь тяжелую минуту Аввакум находит поддержку в своей жене, Анастасии Марковне, мужественно разделявшей с ним все его лишения. «Жена, что сотворю? – в сомнении спрашивает он. – Зима еретическая на дворе: говорить мне или молчать? Связали вы меня». На это его верная спутница отвечала: «Что ты, Петрович, говоришь? Аз тя и с детьми благословляю: дерзай проповедати слово Божие по-прежнему, а о нас не тужи. Дондеже Бог изволит, живем вместе; а егда разлучат, тогда нас в своих молитвах не забывай. Поди, поди в церковь, Петрович, обличай ересь». Ободренный женою, он ревностно продолжает обличать «еретическую блудню».

До возвращения Аввакума из сибирской ссылки вождем московских староверов был отец Иоанн Неронов. Однако он был уже достаточно стар, и силы покидали его. Через год после ссылки в Спасо-Каменный монастырь он был отправлен еще далее на север – в Кандалакшский монастырь Рождества Богородицы (ныне Мурманская область), откуда в августе 1655 г. ему удалось бежать в Москву к Стефану Внифантьеву. Некоторое время он жил тайно в келии отца Стефана, а затем был пострижен в иноки с именем Григорий. Дальнейшая его судьба трагична. Отправленный под «строгий начал» в Иосифов Волоколамский монастырь, он вынужден был на соборе 1666—67 гг. принести покаяние и отречься от дела, за которое боролся и страдал всю жизнь. В дальнейшем его поставили архимандритом Данилова монастыря в Переяславле-Залесском. Там он в самом начале 1670 г. и скончался. Протопоп Аввакум весьма болезненно переживал малодушие отца Иоанна Неронова, но при этом не смел его осуждать: «не могут мои уши слышать о нем хульных глагол ни от ангела»…

Время пребывания протопопа Аввакума в Москве можно считать самой горячей порой его проповеднической деятельности. Пользуясь в это время большой свободой, он действовал и устным словом, и писаниями. Аввакум не мог молчать. Он снова пишет проповеди и послания, обличая «мерзость никоновских исправлений», призывая твердо стоять за древлее благочестие. Самому царю он подает особую челобитную, в которой высказывает свой взгляд на положение церковных дел того времени. «Эта челобитная показала государю, что Аввакум крепкий, убежденный сторонник русской церковной старины, и что он добивается собственно полной отмены произведенной церковной реформы и всецелого возвращения к старым церковным порядкам, при которых „никоновы затейки“ не имели бы места»³⁷. Попытка царя Алексея Михайловича примирить Аввакума хотя бы с частью никоновских реформ потерпела поражение.

Царь и бояре были сильно смущены огнепальной ревностью Аввакума. «Не любо им стало, – замечает он, – как опять я стал говорить. Любо им, как молчу, да мне так не сошлось». Успех проповеди Аввакума в московском обществе привел духовные власти в самую настоящую ярость. Они решили принять меры против него и попросили государя о его высылке, так как он «церкви запустошил». 29 августа 1664 г. Аввакум был отправлен в ссылку в далекий Пустозерск, но благодаря заступничеству московских друзей так до этого острога и не доехал, а более года прожил с семьей на Мезени.

В 1666 г. Аввакума привозят в Москву для большого соборного суда и помещают в Боровском Пафнутьевом монастыре. «И привезше к Москве, козновав и стязався со мною у крутицкого митрополита Павла, отвезли в Пафнутьев монастырь и посадили на цепь». Здесь многострадальный протопоп пробыл девять с половиной недель. Чтобы склонить его к новой вере, в Боровск прислали ярославского дьякона Косму с подьячим патриаршего престола. Однако вместо того, чтобы «вразумлять» Аввакума, Косма всячески поддерживал его, ободряя следующими словами: «Не отступай ты старого того благочестия! Велик ты будешь у Христа человек, как до конца потерпишь!»

Из Боровска Аввакум был возвращен в Москву для соборного суда. На этот раз для придания собору большей помпы к участию в нем были привлечены восточные «вселенские патриархи» Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский. Как выяснилось позже, это были сверженные со своих престолов авантюристы, только впоследствии занявшие патриаршие престолы благодаря вмешательству русского правительства и с помощью турецких властей. На соборе Аввакум не покорился, обратясь к восточным «патриархам» с такой речью: «Вселенские учители, Рим давно пал. Ляхи с ним же погибли. И у вас православие пестро стало от насилия турскаго Махмета. На Руси же до Никона было православие чисто и непорочно и церковь не мятежна».

13 мая 1666 г. в Успенском соборе Кремля Аввакум был расстрижен и проклят вместе со своим сподвижником диаконом Феодором. Его друзьям священнику Лазарю и иноку Епифанию были отрезаны языки. После суда Аввакума привезли в Никольский Угрешский монастырь и поместили под церковью в отдельную «палатку студеную над ледником». Здесь в праздник Вознесения Господня ему было видение: в полночь, во время чтения наизусть утреннего Евангелия, явились ему Богородица и Христос с «силами многими». И Христос сказал, укрепляя страдальца: «Не бойся, Аз есмь с тобою!».

5 сентября 1666 г. Аввакум снова был доставлен в Боровский Пафнутьев монастырь, а в следующем году его уже отправили в Пустозерск, у Полярного круга, где вскоре по прибытии заключили в «земляную тюрьму» – сруб, закопанный в земле. Жена Аввакума и двое его сыновей также были посажены на Мезени в яму.

В «земляной тюрьме» Аввакум провел пятнадцать лет, терпеливо снося жестокие страдания. Но несмотря на тяжелейшие условия заточения в Пустозерске, «в месте тундряном и безлесном», огнепальный протопоп продолжал бороться за старую веру. Из этого глухого уголка раздавалась его горячая проповедь: послания, трактаты, целые книги рассылались на Мезень, в Москву, в заволжские скиты и другие края России. За годы пустозерского заключения Аввакум написал свыше 40 сочинений, в которых то обращался к властям с увещанием вернуться к старой вере, то писал к своим единомышленникам и духовным чадам, ободряя их, возбуждая их ревность, увещевая их к страданиям за истинную веру, наставляя их, как устроить свою жизнь, разрешая различные их недоумения. Обращался протопоп с посланием и к новому царю Феодору Алексеевичу, призывая его вернуться к заветам родной старины. Однако молодого царя, женатого на польке и активно внедрявшего в государстве западные порядки, речи Аввакума о «родной старине» лишь приводили в раздражение.

В 1681 г. во время Крещенского водосвятия, когда на кремлевском холме и по берегам Москвы-реки собрались сотни тысяч людей, в присутствии царя Феодора Алексеевича на «иордани», один старообрядец с колокольни Ивана Великого «метал» в толпу свитки с политическими карикатурами и «хульными надписями», порочащими царя, светские и духовные власти. Как выяснилось, оригиналы на берестяных хартиях изготовил сам протопоп Аввакум. Такого публичного позора власти простить не могли, и вскоре последовало решение о казни Аввакума и его сподвижников.

14 апреля 1682 г., в Страстную пятницу, формально – за «великия на царский дом хулы», а фактически – за свои религиозные убеждения, по настоянию патриарха Иоакима Аввакум был сожжен в срубе вместе со своими единомышленниками и соузниками – священником Лазарем, дьяконом Феодором и иноком Епифанием. В пламени костра Аввакум высоко поднял руку с двуперстным крестным знамением и закричал народу: «Будете этим крестом молиться – во веки не погибнете!».

Перед своею смертью Аввакум предсказал скорую кончину царя Феодора Алексеевича. Пророчество это в точности сбылось: 27 апреля 1682 г. молодой царь неожиданно скончался. Народ увидел в этом событии воздаяние за казнь пустозерских страдальцев.

Протопоп Аввакум глубоко почитается всеми старообрядцами. Еще в конце XVII в. появились первые иконописные изображения Аввакума, предстоящего Спасителю (в собрании Государственного исторического музея в Москве), а в начале XVIII в. была составлена служба святым исповедникам и новым российским страдальцам – протопопу Аввакуму, епископу Павлу Коломенскому и другим.

В XVIII в. Пустозерский острог пришел в запустение и постепенно исчез с лица земли. Последние жители покинули это место в 1960-е гг. Сегодня на месте Пустозерска голый песок, мох да низкий кустарник. Лишь кое-где можно обнаружить останки деревянных восьмиконечных крестов. В 1989 г. краевед М. Фещук вместе с товарищами собственноручно изготовили и установили памятный знак в честь мучеников за древлее благочестие; в 1991 г. группа староверов-поморцев из Рижской Гребенщиковской общины установила восьмиконечный крест в память мучеников за веру, а недавно у нарьян-марских староверов появилась идея создания часовни-памятника на месте казни пустозерских страдальцев. И в наши дни к этому поистине святому месту не иссякает поток паломников со всех концов России.