Бесёнок по имени Ларни

Глава 66. Назойливые демоны

-А-ы! А-ы! А-ы! Бу-у!

– Хак благодарит маленькую герлу и говорит, что ему совсем не было больно.

Это был уже четвёртый брат, которому понадобилась медицинская помощь. Первый приковылял на одной ноге, завывая от боли. В руках он нёс свою отрубленную по колено ногу, словно надеялся, что её пришьют обратно. Второй лишился кисти левой руки, когда неудачно блокировал ей удар демонического меча. Третьего проткнули насквозь, и Ларни думала, что он не жилец, но, пришедшая в себя, Кейни объяснила, что такая рана для тролля не смертельна, да и потерянные конечности отрастут снова, только будут при этом больших размеров.

Поэтому Ларни оставалось только заговорить троллям боль и остановить кровь, чтобы они не ослабли. И в самом деле, едва она заканчивала перевязывать очередного тролля, он тут же рвался в драку, не желая отдохнуть даже лишнюю минуту.

С последним троллем по имени Хак, ей пришлось повозиться, хотя его рана была несравнимо более лёгкой – у Хака из зада торчала длинная, как дротик демоническая стрела.

Это был самый младший из братьев, который к тому же не умел говорить и плохо маскировался. Конечно же, сунув голову за камень, он решил, что спрятался, ну и получил стрелу в мягкое место, выставленное наружу.

Беда была в том, что стрела, которую он так "удачно" поймал, была с шипами, не позволяющими выдернуть её из тела. Пришлось вырезать, а чтобы незадачливый Хак не слишком дёргался во время операции, брат, который привёл его в пещеру, огрел младшего со всей дури по затылку поленом, от чего у бедняги глаза съехались к переносице.

– Бу-у! – повторил Хак, но Ларни сомневалась, что это было выражением благодарности.

Когда они ушли, девушка разогнула, наконец, усталую спину и вымыла руки, по локоть перемазанные тролличьей кровью. Она ещё раз обошла, наскоро сооруженную линию обороны, состоящую из мешков с мукой и горохом, которыми были заложены окна. В каждой такой баррикаде, (их было три), была оставлена узкая щель – бойница, возле которой стояла заряженная винтовка. Со стороны двери их охраняли два оставленных при особе командира, тролля, которые сейчас скучали во дворе.

Вообще-то тролли оказались отличными бойцами – уже более полусотни демонов со сломанными хребтами, скрученными шеями или попросту разорванные пополам, были сброшены в пропасть. На пещеру пока нападения не было, но Ларни не теряла бдительности, ведь кто знает, сколько вокруг ещё врагов и, что у них на уме? По поводу последнего, они с Кейни строили разные догадки, но так и не пришли к единому мнению.

Кейни было уже намного лучше, но Ларни запретила ей вставать. Девушка-лепрекон была ещё слаба и мало чем могла помочь подруге, разве что советом.

– Ты откуда знаешь, как обращаться с ружьём? – задала Ларни вопрос, давно вертевшийся у неё на языке.

– А я и не знала до сих пор, – ответила Кейни. – Я же говорила тебе, что считала эти штуки музыкальными инструментами. Просто мы – лепреконы, народ способный. Когда ты рассказала мне, что это такое, я, конечно же, заинтересовалась и стала вертеть ту здоровенную дудку, тем более что по двору шлялись два тролля, и я не хотела привлекать их внимание. Пока они не ушли, я успела раскумекать, что к чему, только не ожидала, что эта штука такая шумная. А тут вдруг появляется, как ниоткуда, этот гад с мечом в руке и таращится на меня, как волк на козу! Постоял так пару мгновений, всё принюхивался, а потом сказал: "Не та!", и, как ткнёт меня остриём в плечо, да ещё так быстро, что ни увернуться, ни отскочить! Но на спуск я всё-таки нажала. А отличная оказывается штуковина! Раз, и дырка в нём, как бревном мужика проткнули.

Ларни промолчала. Владение оружием ей давалось легко. Пугающе легко. Она знала, что превосходит в этом, например Стефана, но… Это не заставило её полюбить оружие, как любила его Маранта. А тем более она не могла полюбить убийство, и потому восторги подруги по поводу действия дробовика при стрельбе в упор, не разделяла. Но одно дело твои мысли и чувства, а другое жизненная необходимость. Ангелы Ада были нападающей стороной, и церемониться с ними никто не собирался.

Снаружи пещеры раздался топот и возбуждённые голоса сразу нескольких троллей. Внутрь ворвался Хрык, старший из братьев. Он был самый уродливый, зато самый умный – умел даже читать и писать.

– Надо уходить! – крикнул он с порога. – Демонов целое войско, они ищут кого-то одного, но убивают всех, кто им встретится.

Ларни и Кейни переглянулись.

– Но как мы прорвёмся, если их там так много? – возразила Кейни. – Не проще ли остаться здесь, как в крепости и принять бой?

– Мы не пойдём по верху горы, – ответил Хрык. – Здесь есть другой выход.

С этими словами он подошёл к очагу, упёрся в него руками и с видимым усилием сдвинул с места, открыв широкий чёрный люк с лестницей, уходящей в темноту. Только девушки вытянули шеи, чтобы с любопытством заглянуть туда, как из темноты выскочили два непонятных чёрных существа и с неистовым лаем принялись носиться по пещере! Кейни взвизгнула, Ларни отлетела к стене и прижалась к ней спиной, нащупывая одну из винтовок, тролли схватились за дубины.

– Стойте! Стойте! – вскрикнула вдруг Кейни. – Я знаю их! Это собаки моей подруги! Монсеньор, Мадемуазель, ко мне!

Удивительно, но собаки перестали бегать по комнате и подбежали к ней, виляя хвостами. Монсеньор сел рядом с Кейни с видом часового на посту, а Мадемуазель подошла к Ларни, обнюхала её, заглянула в глаза снизу вверх, после чего заскулила и завиляла хвостом, предлагая дружбу. Ларни понимала, что может остаться без руки, но всё же погладила её по голове и умная псина расплылась от счастья!

Недовольными здесь остались только тролли. Они никогда не держали никаких домашних животных и в любой твари видели только опасность, либо источник пищи.

– Если собаки здесь, значит и Сато, где-то неподалёку, – сказала Кейни. – Это же здорово! Она ведь такой ценный союзник, какого и представить себе невозможно.

– Раз так, то нам лучше не медлить, – веско заявил Хрык. – Собирайте, все, что может пригодиться, но лишнего не берите, демонам всё равно не нужно ничего из наших вещей. И пошли, пока ещё это можно сделать по-тихому!

Глава 67. Учение Инци

– И всё-таки, я не уверен, что мы поступили правильно!

Руфус, как настоящий мужчина, тащил теперь большой мешок, в котором побрякивали миски, сковородки и котелки.

– Я считаю, что всё надо было сказать Порфирию, попрощаться со всеми, поблагодарить…

– И остаться в форте навсегда!

Мара шла на шаг позади него, хотя именно она указывала направление. Она взяла на себя заботу о его охотничьем луке, который неудобно было тащить вместе с тяжёлым мешком. Ещё, когда они были в форте, девушка показала, что умеет обращаться с этим оружием лучше самого Руфуса. Парень был немного раздосадован этим обстоятельством, но, в конце концов, махнул рукой и смирился. Он уже привык к мысли, что ему никогда не стать хорошим охотником.

– Почему остаться? Почему навсегда? – спросил Руфус, который никак не мог понять, зачем они ушли тайком.

– Просто ты плохо знаешь Порфирия, – пояснила Мара. – Это же настоящий медведь-пестун! Нет, они бы никогда не оставили нас насильно, но ты бы и сам рад был бы остаться, лишь бы не слушать его бесконечных проповедей о том, как за стенами форта страшно и опасно! А ещё, он окружил бы тебя такой заботой и вниманием, что уйти от него было бы чёрной неблагодарностью!

– Но ведь я так себя и чувствую! Он ко мне со всей душой, а я… а мы…

– Ты записку оставил?

– Да.

– И всё там объяснил?

– Всё объяснил, извинился, поблагодарил и карту нарисовал, как дойти до Междустенья.

– Последнее я бы на твоём месте делать не стала. Из твоих рассказов видно, что живёте вы там неплохо. Нет ни обмана, ни воровства, ни подлости. Небось и замков на дверях нет? Так вот, теперь или в ближайшем будущем, эта счастливая жизнь закончится, и начнётся другая, а случится это тогда, когда к вам станут регулярно захаживать чужаки. Только вот насколько хороша будет эта новая жизнь, неизвестно. Ну да ладно, не буду тебя пугать. В конце концов, у нас всякие люди живут, сам видел, но совсем уж поганцев нет – всех, каких выявили, давно передавили. Диана с подлецами крута, да и Порфирий, хоть и мягкий, но душегубов и подлецов не любит. Кстати, ты насчёт него не беспокойся, он человек отходчивый, и Альмери тоже. Они всё поймут и зла держать не будут. Самое главное – нам с тобой надо было уйти. Ведь надо?

– Надо!

– Ну, вот мы это и сделали! А теперь давай рассказывай, что там ещё прикольного сказал твой Инци?

– Не прикольного, а мудрого!

– Хорошо, хорошо! В прошлый раз ты говорил, что он забрался на гору и стал оттуда учить людей уму-разуму. И что дальше? Гора-то хоть была высокая?

– Да нет, не очень. То есть это вообще была не гора, так, пригорок или холмик небольшой. Он встал туда для того, чтобы его было всем видно и слышно, а народу собралось много, разные люди пришли, не только одни его ученики. Так вот! Он сказал, что многие люди, которые соблюдают Десять Заповедей, (помнишь я тебе о них рассказывал?), думают, что они безгрешны и чисты перед Богом.

– А разве не так? Что же ещё надо?

– Дело даже не в том, что надо, а в том, что человек, думающий, что он безгрешен, уже совершает грех, потому что представляет себя равным Богу!

– Это что же получается – не грешить, это грех, потому что человек при этом слишком хорошо о себе думает?

– Ну, как-то так. Пытаться сравняться с Богом, это грех, страшнее которого быть не может. Все другие можно отмолить, а этот… ну, наверное, тоже можно, только очень-очень трудно!

– М-мм, надо запомнить. Не грешить – это грех… Интересно!

– Кроме того, он сказал, что люди, даже соблюдающие Десять Заповедей, всё равно грешат этими грехами, сами не зная того.

– Как это?

– Очень просто – Господь сверху видит всё, что творится в человеческих душах, читает мысли, знает желания людей, даже если они сами человеком не осознаны.

– И что?

– А ты сама подумай. Разве ты не желала в своей жизни смерти кому-нибудь?

– Это я то? Хотя погоди! Когда Лия, (это моя подруга), поставила, как-то тяжёлый ларь мне на ногу, я от души пожелала ей сдохнуть.

– Вот-вот! А кто-то может и убил бы, да боится ответственности перед людьми, а если нет свидетелей, то перед Богом. Но ведь он же желает смерти ближнему своему, а значит, уже нарушает заповедь – "Не убий!".

– Круто! А если я жуть, как хочу серьги той же Лии, ну прям, стащила бы! Это я нарушаю заповедь – "Не укради!"?

– Совершенно верно.

– И так со всеми заповедями?

– Со всеми.

– А что он ещё сказал по этому поводу?

– Например, он сказал: "Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своём!"

Мара остановилась.

– Это что же, – сказала она голосом, в котором потрясение смешивалось с желанием расхохотаться, – если соседский парень таращится на меня так, что едва глаза не выпрыгивают, то мне впору бежать к Альмери, чтобы проверить, не следует ли ждать через девять месяцев маленького гостя?

Тут уж расхохотался Руфус, хоть и сильно покраснел при этом.

– А если на меня, г-мм, с вожделением пялятся, чуть ли не все мужики, проживающие в форте? – продолжала Мара развивать всё ту же тему. – Тогда кто же я при этом, если такая прорва народу со мной прелюбодействовала, да ещё и одновременно?! Такое даже Альмери не снилось!

Руфус уже не знал, куда девать глаза и шёл красный, как рак, ругая себя за неосторожные слова, которые можно было бы и не говорить. По крайней мере, сейчас не говорить…

А с другой стороны, чего он стесняется? Священник всегда говорил ему: если веришь – не стесняйся! Даже если вокруг тебя гогочущая толпа и все считают тебя дураком или сумасшедшим, всё равно не стесняйся не единого слова из учения своей веры! Однако сейчас он промолчал, так-как говорить с Марой на такие темы было для него ещё слишком трудным испытанием.

– Вот я и говорю, приколист он, твой Инци! Я бы с таким пообщалась. Люблю, когда человек за словом в карман не лезет. И что он ещё сказал интересного?

– Сказал, что не следует надоедать Богу своими просьбами и выпрашивать у него что-то. Бог сам знает, что кому нужно и всё слышит, но даст только то, что посчитает действительно необходимым и только тому, кого сам выберет.

– Тоже правильно! Это нашим бабам надо рассказать. У них ведь чуть что – "Бог, дай!", да "Бог, помоги!". И стирать, значит, Бог помогай, и готовить, и за детьми присматривать, а ещё следить, чтобы муж к соседке не ушёл. Прямо больше делать Богу нечего, как во все такие дела, да случаи лезть!

– Вот видишь, это тебе понятно, а большинство думает, что Бога надо просить о чём-то почаще, глядишь он что-нибудь да сделает. Ещё хуже, когда люди считают, что с Богом можно договориться, вроде: ты – мне, я – тебе! Мы, дескать, ему соблюдение тех Заповедей, а он нам – здоровье, богатство и счастливую судьбу! Глупо до странного.

– Но зачем же верить в такого Бога, который всё равно ничем помочь не может или не хочет?

– В Бога верят не зачем-то, а потому, что он есть, потому, что он единственный, как отец. Да он и есть Отец всего сущего.

– Так, что же на самом деле является самым большим грехом?

– Ничегонеделание. Человек может ошибаться, делать всё неправильно или вообще делать то чего нельзя. Это всё плохо, но хуже всего, когда он вообще ничего не делает. Ошибки можно исправить и даже зло искоренить или превратить его в добро, если над этим хорошо поработать. Но, когда человек даже не пытается делать ни хорошее, ни плохое, то это оскорбляет самого Создателя, сотворившего человека по своему образу и подобию. Ведь Создатель всегда был деятелен и трудолюбив. Посмотри вокруг и увидишь, сколько всего он сделал и как всё тщательно продумал! Конечно, после всего этого, он не любит ленивых.

– Иногда мне кажется, что я разговариваю не с мальчиком двенадцати лет, а с очень мудрым и стареньким дедушкой!

Это замечание снова заставило Руфуса залиться краской. Он вспыхнул, как порох и покраснел, как помидор. К довершению всего, Мара вдруг нежно обняла его и прошептала в самое ухо:

– Извини, извини! Я не хотела тебя смутить. Просто хотела сказать – какой ты у меня умненький! А теперь давай-ка пообедаем. Умненьких надо хорошо кормить, вы ведь на вес золота! Всем подавай сильных да смелых, но если приглядеться, таких не так уж мало. А вот умненький, это редкая птица, её не часто встретишь и совсем не легко поймать…

Глава 68. Пасть земли

Пасть земли зияла чёрным, бездонным провалом, словно это и в самом деле была отверстая глотка чудовища. Впечатление усиливалось видом створок ворот, похожих на плоские жвала невиданного насекомого.

Маранта подошла к входу в тоннель. Здесь на полу, покрытом вековой пылью, ещё видны были две цепочки следов человеческих ног. Одна больших, мужских, обутых в сапоги, другая маленьких, босых, женских, а точнее девичьих…

Маранта почувствовала, как волосы шевельнулись у неё на затылке. Чувство безысходности, которое она всё последнее время загоняла подальше, вглубь своего сознания, вдруг вырвалось, накрыло её с головой, сжало сердце ледяными, бездушными тисками.

Если бы перед ней был противник, в сотни раз, превосходящий её по силе, она, не задумываясь, бросилась бы в бой. Если бы перед ней зияла бездна, на дне которой она могла бы надеяться найти дочь и сына, она полезла бы вниз, она нырнула бы в любую пропасть, даже если бы знала, что на то, чтобы достичь этого дна уйдёт весь остаток её жизни!

Но ни противника, ни пропасти не было, как не было и её детей. Их вообще не было на Земле, ни среди живых, ни среди мёртвых. Маранта пошатнулась, но большая рука Михала поддержала её. Она совсем забыла о муже, а ведь он должен был чувствовать то же самое, что и она, но он держался. Да, он держался, хоть снег почти выбелил его бороду.

– Я хочу войти туда, – вдруг сказала Маранта. – Я не знаю зачем, но я хочу туда войти.

– Ну, что ж, – ответил Михал, не раздумывая ни секунды, если у тебя возникло такое желание, значит это и впрямь зачем-то нужно.

– Но я!.. – попыталась оправдаться воительница.

– Не надо, – оборвал её муж. – Мне тоже хочется знать, как всё было. Я думаю, там, где прошли они, мы тоже пройдём, так что не будем терять времени!

Вскоре на пыльном полу заброшенного тоннеля протянулись ещё две цепочки следов, уходивших в пасть земли.

Глава 69. Специальная маскировка

Чёрные галереи, лестницы. Тёмные залы, заполненные хламом и пустые кладовые.

Путешествие, когда-то давно совершенное со Стефаном по длиннющему подземному тоннелю, было простым и прямолинейным по сравнению с этим блужданием по лабиринтам, где монстров нашлось в сотни раз больше.

Правда теперь Ларни была не со Стефаном, а с раненой подругой, которая уже поправлялась. К тому же справа и слева, спереди и сзади шагали здоровенные тролли с дубинами, тесаками и топорами. Они рвали монстров на части, если те имели неосторожность подойти слишком близко к их драгоценным "герлам".

Ларни ни один и ни два раза подумала, что они заблудились, но собаки уверенно вели их вперёд, и у девушек была теперь одна забота – следить, как бы собак втихомолку не сожрали тролли.

Всю поклажу, не считая оружия, братья тащили на себе, практически не замечая её веса. Если бы девушки захотели, то могли бы ехать на их могучих плечах, но им не улыбалось всё время стукаться о притолоки дверей и выступы на потолке.

Всё было бы неплохо, но вскоре они поняли, что оторваться от демонов не удалось. Первый демон, которого они встретили здесь, был занят – он стоял над тушей ящероподобного монстра и вытирал свой меч с видом настройщика с драгоценной скрипкой в руках.

В последний миг он обернулся и на его красивом, злом лице отразилось сначала недоумение, а когда его взгляд упал на девушек, то оно сменилось дикой, безумной радостью. В следующее мгновение дубинка, брошенная кем-то из троллей, стёрла всякое выражение с его лица, превратив его в сплошное кровавое месиво.

– Ему, что, нужна герла? – задумчиво произнёс Хрык, от которого не укрылась странная смена настроений поверженного врага.

– Демоны до сих пор никогда не проявляли интерес ни к моему народу, ни к… эльфам, – сказала Кейни, покосившись с опаской в сторону Ларни. Может быть, он принял нас за кого-нибудь другого?

Хрык посмотрел на неё с подозрением, но промолчал.

Следующая стычка произошла, где-то, через час. На сей раз, демонов было четыре, и дрались они отчаянно. Ещё двое из братьев лишились кистей рук, а одному выбили глаз, проткнув голову насквозь. Зато врагов буквально разорвали в клочья.

– Странно, – почти шёпотом сказала Ларни, когда всем пострадавшим была оказана помощь, – я всегда думала, что ангелы Ада очень сильны и уступают только Воинству Небесному. А теперь, что же получается, тролли сильнее?

– Тролли очень сильны в этих горах! – также шёпотом ответила Кейни. – За пределами своих владений они быстро теряют силы, становятся вялыми и сонными. Поэтому они покидают горы редко и ненадолго. С демонами же всё наоборот – они сравнимы по силе с людьми, пока не вырвутся отсюда. Хотя я всё равно не советовала бы никому из людей вступать с ними в открытое единоборство – девять шансов из десяти за то, что победа будет за демоном. Зато, когда они вырвутся, (а это уже было), каждый из них обретёт силу урагана и будет страшнее землетрясения, извержения вулкана и чумы, вместе взятых. И тогда берегись, живой мир!

– Ужас! И всё-таки, я представляла себе Ад по-другому.

– То, что ты называешь Адом, многие называют домом. Между прочим, многие народы, в том числе и мой, живут здесь совершенно добровольно. Но демоны здесь заперты, как узники, и выход отсюда им заказан на веки вечные.

– Что же заставило, например, твой народ покинуть Землю? Вы ведь когда-то жили там?

– Некоторые и сейчас живут, а ушли мы из-за людей. Да, да! Люди, гораздо более беспокойное и назойливое соседство, чем демоны! Демоны вообще никогда не совались в наши дела, и я не знаю, что их сейчас так взбеленило. Возможно, они почуяли тебя.

– Меня?

– Или Сато.

– А что, она тоже человек?

– Сато – антидемон, а вообще-то она дочь Князя Тьмы.

– Что значит "антидемон"?

– Антидемон, тоже демон, но своим сородичам не друг. Она их ненавидит, а они её. При этом изначальную причину этой ненависти найти почти невозможно. Взаимных обвинений хватает, но с чего всё началось, похоже, они сами забыли. Сато любит людей, лепреконов, эльфов, она в хороших отношениях с гномами и прочими народами, которые обитают здесь и в других мирах. А ещё она любит животных, прямо, как ты, и вообще любит жизнь, красоту и наслаждение. Всё, что демоны ненавидят. Странно, но вы с ней чем-то похожи. Здорово будет вас познакомить!

Их разговор прервал, подошедший Хрык.

– Надо уходить отсюда! – прогудел он и почему-то сверкнул глазами на Ларни.

– Что случилось? – спросила Кейни, незаметно становясь между ним и подругой.

– Мы во владениях ушедших матерей, – ответил Хрык, всё так же исподлобья поглядывая на человеческую девушку. – Это само по себе небезопасно, а сейчас кто-то возмутил здешних хозяек. Похоже, они очень злы и раздосадованы, что их покой нарушен. Мы нашли множество растерзанных монстров, а все обиталища матерей оказались брошенными.

– Может быть они недовольны вторжением демонов?

– Нет. Демоны до них ещё не дошли. Наверное, их покой смутила твоя подруга со своими псами, но есть ещё кое-что.

– И что это?

Хрык повёл носом, словно принюхиваясь.

– Запах! – сказал он. – Такой же, как от неё.

Он ткнул пальцем в сторону Ларни. Кейни незаметно положила руку на винтовку, и Ларни почувствовала, как она напряглась.

– Остальные не знают, – продолжал Хрык, от которого не ускользнули приготовления Кейни. – Если узнают, кто на самом деле эта герла, сама знаешь, что будет. Мне их тогда не остановить. Демоны, похоже, тоже за ней явились. Каша заваривается такая, что скоро будет непонятно, кто кого ест! Эх, спрятать бы вас, а с демонами мы, как-нибудь разберёмся.

Кейни оставила в покое винтовку и нежно погладила тролля по грубой лапище.

– Ты не говори остальным, – сказала она, имея в виду принадлежность Ларни к человеческому роду.

– Не скажу! – ответил Хрык, расплывшись в улыбке. – Только ты натри её чем-нибудь пахучим, чтобы запах отбить.

Хрык повернулся и пошёл к своим, оставив девушек в страхе и беспокойстве.

– Ну и чем же мне таким натереться? – спросила Ларни, у которой от всего этого изрядно подпортилось настроение.

– Ничего на ум не приходит, кроме помёта летучих мышей. И не делай такую гримаску! Дерьмо можно отмыть, а утраченную жизнь вернуть не получится!