Ничего

Эта фривольность не понравилась Александру, и он почувствовал злость и презрение. Как этот хипстерский щенок смел с ним заговорить в таком тоне. Он даже забыл, что этот человек может с ним сделать.

– Это ты зря, отец. – Громко перебил его мысли Павел, лицо и тело которого стало меняться. Руки его огрубели, а тело высохло, приняв старческую жесткость монаха, который много лет постится. Кучерявые волосы поседели как мел, а лицо стали покрывать мелкие и глубокие шрамы морщин. Взгляд стал холодным и волевым, как у судьи пред вынесением приговора. Только на губах его играла все та же добродушная улыбка.

– Не стоит хаметь, отец. – Весело прервал тишину Павел. Внешний вид которого возвращался в первоначальное состояние. – Давай ближе к делу. Ты можешь изменить некоторые ключевые фрагменты свой жизни. Один фрагмент за один заход. Ты живешь свою новую жизнь, а после мы окончательно прощаемся. Как-то так в общих чертах. Время у тебя есть, но лучше не затягивай, думай. Только хорошо думай, о важном.

Почему-то Александр успокоился и глубоко задумался, вспоминая всю свою прожитую жизнь. В юности он хотел стать экономистом, но как-то не сложилось, не срослось. Он не поступил в ВУЗ с первого раза. От армии откосил, потом пошел работать, семья и мечты об учебе испарились как роса после рассвета.

Только он подумал «что, если», как тут же оказался в одной из аудиторий института. Поступил, с первого раза и все шло просто супер. Напрочь забыв о том, что некогда был стареющим человеком, который стоял на пороге смерти. Теперь для него существовала лишь эта реальность.

Пять лет специалитета пролетели, плавно перейдя в два года магистратуры. А дальше аспирантура, преподавательская деятельность и все в этом духе. Редкие потуги влиться в бизнес, через редкие запросы на консультации по сложным финансовым вопросам. Долгие годы все шло успешно, но привкус победы быстро сменился вкусом поражения.

Ему все время чего-то не хватало. Как бы все было хорошо, все было замечательно, а главное спокойно. Поэтому он решил поправить свое финансовое положение и начал рисковать и влезать в мутные истории. Попытки подняться через махинации с биржей он пропускал мимо, не тянул он такие решения. Не было в нем волевого стержня. Вот только для себя он не мог найти ответа, кто в этом был виноват. Ответ, что это он сам, его категорически не устраивал.

Виновными оказались все, родители, жена, дети, любой, на кого можно было переложить ответственность за свои действия. Неудачи, долги и глупости привели его к лёгкому и простому выходу – наркотики. Он уже не помнил, кто именно его угостил и где. Скорее всего это случилось в очередной раз, когда он пытался, как он думал, найти себя. В начале это была трава, так посмеяться и затуманить свой разум. Потом предложили порошок и понеслось. Его поведение не могло оставаться долго не замеченным для семьи и вскоре он совсем погряз в долгах.

Скорости, с которой он падал на социальное дно, позавидовали бы даже японские электрички. Люди всё замечали, на работе он стал как прокаженный, но его еще терпели. О бизнесе можно было забыть навсегда. Сложнее всего было его жене и детям. Только сам он не видел и не чувствовал, как медленно, но верно он превращается в мерзкого наркошу. Для него существовали лишь приходы и отрыв от реальности, которые с каждым разом становились все дольше и дольше, пока он совсем не потерял связь с реальностью.

Не помня себя, он шатался по улице полностью обдолбанный. Его забеги по волшебным долинам длились по несколько месяцев. Он нюхал, колол, курил, втирал и пил всё, что горело. Так менялся день за днём, пока он не открыл глаза и не увидел белый холодный свет больничной палаты.

Он медленно умирал и ему было совершенно все равно где он и кто он. Его мысли были похожи на хлебный мякиш, а ум практически рассыпался на тысячи осколков.

Широкий силуэт закрыл собой свет, расплываясь непонятным пятном в его глазах. Он не мог разобрать что это, или кто это. Да ему и не хотелось, но почему-то понемногу образ стал очерчиваться, и он смог разобрать, что перед ним стоит здоровенный врач в больничном халате. Маска была надета на нос и топорщилась внизу из-за густой бороды.

– Александр Александрович, как вы до такой жизни-то докатились? Ведь были такие перспективы, могли стать академиком, большим ученым, отечественной, да и не только, науки. Эх, жаль, очень жаль.

– Люди говно. – Промямлил Александр, плавая в забвении, которое постепенно захватывало его как в клещи. – Все говно и мир тоже говно.

– Ну хватит, хватит. – С нотками грубости остановил его доктор. – Значится, первую попытку я засчитываю как удачную.

Только он это сказал, как окружение Александра поменялось. Теперь он уже не был Санькой шнырем, а вновь оказался на своей кухне в теле стареющего мужчины.

– Ах, хм, ах. – Тяжело дыша и хватая ртом воздух выдавил из себя вернувшийся с того света человек. – Не-не-невозможно. Как? Как?

Слезы брызнули у него из глаз, и он попытался встать со своего места. Ему очень хотелось встать и забиться в истерике. Александр хотел бежать, он боялся всего и вся.

– Помоги мне. – Сквозь слезы начал он.

– Ну уж нет. – Твердо и без грамма сострадания ответил ему уже не доктор, а Павел. – Второй вариант, уважаемый Алесандр Александрович. Тут уж давай без шуток. Второй сценарий и точка. МЫ тут с тобой не в бирюльки играем.

Как только мужчина это услышал, вновь встал в ступоре и задумался о прошлом. О том как было и как могло случиться. Ему впилась мысль о том, что зря он отказался тогда пойти в армию. Эта навязчивая мысль гвоздем засела у него в голове и вновь вокруг него все завертелось. Кухня куда-то пропала, и он вновь оказался в теле молодого парня, у которого все еще было впереди.

Не поступив с первого раза, Саша уверенной походкой отправился в военкомат, где его с радостными объятьями приняли и записали на грядущий призыв. Военная врачебная комиссия, распределительный пункт, и вот он уже лысый и напуганный стоит в строю зеленых человечков.

Срочная служба показалась ему по началу не сахаром. Постепенно старшие сослуживцы дали понять, что честная служба – это удел лохов. Пусть сапоги шагают и бегают с автоматами, нормальные пацаны кайфуют и мутят дела. Главное четко знать свое место и границы дозволенного и не забывать делиться с теми, с кем надо. Мути дела и никогда не отказывай в помощи старшим, а своих стриги как овец.

Вот он уже подписал контракт, потом курсы офицеров на девять месяцев и вуаля, он уже офицер родной армии. Дальше больше, главное всегда знать кому надо служить, этого нельзя забывать ни в коем случае. Познакомившись с нужными людьми и вот, он уже переведен с пехоты на склады. Попав на склад горюче-смазочных материалов Алесандр К. развернулся по полной.

У начальников начали строиться коттеджи за городом и квартиры в центре города. В ход шло все, что могло унестись и то, что унести было нельзя тоже шло в дело. Солдатиков на стройку за печенье и варенье, горючку на бензозаправки, детали в магазины.

Сила денег опьяняла, а крепкие связи давали понять, что ты твердо стоишь на ногах. Он стал считать себя чуть ли не пупом земли, что там генералы, которые зависели от его откатов и жадно потирали ручки от счастья иметь такого подчиненного. На Александра начался ажиотаж и в столице не могли проглядеть такой талант. Попав в штабы армии начались ложные учения, главное технику выгнать и сделать фото. Горючку списать, патроны списать, форму списать, продовольствие списать. Бизнес есть бизнес, главное грамотно все отрапортовать и не забыть поделиться.

Хорошо зажил Александр и весело гулял, тратя деньги налево и направо. Пить приходилось много. Проставы за выполненные дела, поляны проверкам из генштаба. Постоянный стресс и нервы из-за некомпетентных посредников, которые так и норовили попасться кому-нибудь, заставляли тянуться к бутылке. Она была с ним в печали и радости, в горе и веселье.