На большой дороге

Степка.

А вон дьячковы дети летось воронье гнездо раззорили.

Дементий.

Потому, они кутейники. Нешто они могут понимать? А вы, ребята, гнезда не трогай. Грех великий, ежели кто гнездо раззорит. Коли найдешь гнездо с яичками – не тронь, пущай выводит. А кутейники эти, вестимо, голодные: они не токма яйца – они и голубей лопают.

Матрена.

Тьфу! как это им в душу-то лезет!

Дементий.

Жрать хочется!

Матрена.

Да ведь голуби-то непоказанное?

Дементий.

Мало ли что непоказанное! А вы, ребята, коли ежели мне приятели, – коли кто приметил гнездышко: сейчас покажи мне. (Молчание). А вот, братцы, Бог даст, полая вода придет, рыбу пойдем ловить. Как занятно!

Матрена.

Ну, этим рыбакам-то спать пора. Снуют, снуют день-то деньской, умаются.

Дементий.

Что ж скажи, ребята: за нами дело не станет, мы и спать можем. (Встает и почесывается). Погода, значит, самого-то задержала… Оченно уж вьюга-то. Теперешнее дело, как раз с дороги собьешься. Беда, тетушка Матрена, об эту пору в дороге! Не приведи-то Господи! Стужа! Глазыньки тебе это все залепит, борода обмерзнет, злой сделаешься, животину бьешь, ровно бы она причинна! Все это, значит, Божья власть, а ты в ту-пору ничего этого чувствовать не можешь, потому сердце в тебе больно раскипится. (Потягивается).

Матрена.

Хозяина-то дома нет, словно бы и страшно одной-то.

Дементий.

Точно что одной-то жутко.

Матрена.

Да мне ноне целый день что-то не по себе, ровно бы я что потеряла, аль так душенька ноет.

(С улицы в окно слышится стук).

Дементий.

Не сам ли?

Матрена.

Кому ж, опричь его. (Выходит из избы).

Дементий (к ребятам).

А вы что ж не ложитесь? У меня спать чтобы, а то ведь я сердитый, наказывать стану.

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же и ВАВИЛОВНА.

Вавиловна.

Пустите, православные, душу на покаяние. (Садится в изнеможении на лавку).

Дементий.

Ишь ты, как тебя занесло-то! В самую мятель-то ты, значит, и попала…

Вавиловна.

Ох, батюшки мои!..

Дементий.

Ты ноги не ознобила ли?

Вавиловна.

Моченьки моей нет!

Матрена.

Разденься, голубка. (Помогает ей раздеться). Ишь ты, на тебе одного снегу-то пудов пять будет.

Вавиловна.

Не чаяла я уж живой-то быть; думала, помру, в чистом поле, не замоливши грехов своих.

Дементий.

Что хитрого помереть в экую стужу! В экую стужу и мужику только в пору, а уж вашей сестре где. Ты теперича на печь ступай.

Вавиловна.

Ноженьки-то в снегу-то вязнут, идти-то неспособно, а тороплюсь поспеть засветло.

Дементий.

А ты далеча ли пробираешься-то?

Вавиловна.

В Москву, батюшка. Сыночек у меня в Москве живет.

Дементий.

По какой части?

Вавиловна.

По пачпорту ходил, а теперича приписался.

Дементий.

А вы господские были?

Вавиловна.

Господские, батюшка, господские.

Дементий.

Чьих?

Вавиловна.

Семен Иваныча Батурина. (Продолжительное молчание).

Дементий.

От господ-то отошли теперича?