Читать книгу: «Циркадные рифмы», страница 5

Рост

Медной поволокой октября

через призму озера большого

смотрят жизни потаённые края

на тебя уже совсем другого.

Дымкой серой над водой завис,

у судьбы не требуешь, не молишь,

лодка у причала, вёсла вниз

и в сухой траве упрятал боли.

В низком синем небе, как в окне

представляются немыслимые дали,

отражаются желания во сне,

сердце погрузилось в созерцание.

Ради чего

Ради чего горит этот уголь осенний ночной?

Ради чего хранит этот дождь нескончаемый боль?

Ради чего умолк лета прощальный аккорд?

И почему навзничь пала печаль под луной?

Раскрепостился лес и уснул в прохладе сырой

и утомлённый пресс гибнет листвы золотой,

и очевидность явлений искажена хворотьбой,

а иллюзорность мгновений следует вновь за мечтой.

Качели

А потом растопили качели

со скрипом и свистом снега

и по ветру вновь полетели

молодые земные года.

И простым карандашиком чертят,

словно мудрые учителя,

ветви гордые, строгие, верные

нам тропинки с вами друзья.

И глоточек пьяной свободы

взволнует наши сердца,

и уснёт на коленках у Бога

наша юная крошка весна.

Восемь

Восемь теней, остывших в пространстве,

восемь ночей, ускользающих шансов.

Восемь. А больше тебя и не спросят,

уносят любовь, как тело и в осень.

Уныние – грех, но печаль, что отрада,

глушит все чувства, обманом лаская.

Восемь парадных, восемь постелей,

восемь недель, обрадуй соседей.

Свойство

Людям свойственно гибнуть в огне,

они сами себе злое пламя,

покорёженный холст на стене

и улыбка натянута ада.

И кровавое море в котле,

и спросят, – а кто без изъяна?

Ответят, – лишь птицы во сне,

парят, словно ангелы рая.

Весенний луч

Едкая души пронзает чернь,

словно ветром дьявольским пороки

множат естество угрюмых дней

и тревоги крошат, прям под ноги.

А осколок солнечного света

взвился хором до благих небес

и в эфире нежного завета

обнимает ласково отец.

Прелюбодеяние

Елейный враг души покорной,

он ждал явления ночи,

когда в усладе обнажённой

коснётся стана, сей любви.

И песни сладкие исполнив,

собою возгордится он

и словно камень обрамлённый

осветит весь во мраке дом.

А красота исчезнет сразу,

лишь тень луны напомнит им,

как возгорались реки в яви,

как осыпались розы лжи.

Скачки

Уйди, холодная печаль,

уйдёт и пусть сырая хвора,

я к жизни пламенным брегам,

готов как лошадь мчать галопом.

И я отныне на века

свершеньям рад под облаками,

словно чарующая мгла,

несусь в неведомые дали.

Пусть солнце сыплет всюду пыль,

она блестит, являя грани

и пусть блаженны станут дни,

и пусть не видно будет края.

Отступники

В череде погоды многоликой

не забыться бы в пучине дней

и в стране, как водится, великой

не скрывать блистающих очей.

И в чужом туманном Альбионе

не найти себя в таких тонах,

разувериться и в радости и в горе,

только волею родной хотеть дышать.

Непутёвый сын я ваш, рождённый

в муках, у судьбы, взявший кредит,

жизни я свободной не достоин,

ото всюду мне гомном смердит.

Свидание с ветром

Лишь ветер держал меня за руку

и он же меня целовал,

когда я ходила по берегу,

когда я ждала тебя там.

Ты звонил. Оправдания сыпались,

словно крошечный бисер на пол,

я сыта ими, больно и видимо

уже не прощу ни за что.

А ветер всё громче, порывистей,

страстнее тебя во сто раз

и с ним мы предались той близости,

которой желала б для нас.

Шаг

Перья пара над землей,

на восходящую луну

жизнь, кажется мгновением,

верит в ту же чепуху.

В глиттер озера помпезный

погружаюсь в бездну, тьму,

колыбельная роса

растворяет блики времени.

Я любовью, как могла,

я любовью в чудо верила,

злая ненависть, как мгла

заплела мне косы бремени.

Из чарующих лесов

паруса белеют,

крепче камень завяжу,

шаг вперёд,

вселенная…

Мольбы

Я на колени встану,

и буду валяться в грязи,

лишь бы вернуться к тебе,

мой ласковый луч,

сквозь штакетник.

В этом затхлом тоннеле

не видно ни зги

и я закрываю сердце своё

для смертных.

И, пока господствует плесень

в этой странной игре,

питаясь горбушкой души

прекрасного гения,

я засыпаю, прижав

вдохновенье к груди,

я музе своей пою

колыбельную.

Я знаю

Я знаю, вечер будет долгим,

а ночь бессонна и темна

и сердце ёжиком в иголках

в клубок свернётся у меня.

Зачем я жизнь эту грею?

Зачем она так холодна?

Зачем надеюсь, я и верю?

Зачем любовь всегда права?

Зачем упрямый снегопад

весне дорогу не уступит?

Слова и мысли невпопад,

теряю образы и сути.

Уставший март, еле дыша,

в вуали времени растаял,

болит, язвит моя душа,

зачем ты здесь её оставил?

Рай

Облаков стремится карнавал

(их расшиты перьями наряды),

небо застилает шум и гам,

чайки машут мощными крылами.

В летнем воздухе шалит Зефир,

освежают волны берег рая,

я бы здесь остался, я бы жил,

каждый миг, на чудеса взирая.

Что же мне лишь уповать на Бога?

Я и сам настойчив и богат,

у меня в душе сидит глубоко

всего мира, собранная страсть.

Связь

Земля без неба не мила и глух

без соловьиных трелей воздух,

и бесполезен шёлка нежный тюк

без очарованных искусством.

Струя воды без жаждущего блажь,

без сна и явь не место для свершений.

Огонь без дыма и тепла лишь шанс

покорного безлюдного мгновенья.

Всему и вся пребудет благодать,

когда очей не уведёт от солнца,

когда душа стремглав сорвётся в даль,

тогда и путь ему осветят звёзды.