Наваждение

ТРИДЕСЯТОЕ ЦАРСТВО

Косте сказали, что привезли его в детский дом. В этом странном доме он должен был остаться без бабушки, сам! Он не соглашался, просил вернуть его домой, но те дядьки и тётка, которые привезли его сюда, куда-то убежали, а он остался один, в окружении новых тёток, которые не позволили ему убежать.

После странного мытья в большой светлой комнате, наполненной тёплым мокрым туманом, Костю вытерли большим пушистым полотенцем. Он таких полотенец никогда не видел, и сначала отскочил в сторону, а потом ему даже понравилось вытираться мягкой пушистой тканью.

В той мокрой и душной комнате, в которой из потолка по железным трубкам струйками текла вода, было много загородок, а из потолка, за каждой загородкой, торчали такие же странные трубки. На концах у этих трубок были какие-то нашлёпки с множеством чёрных дырочек. Он рассмотрел: из этих-то странных дырочек, по мановению волшебной палочки, очень тоненькими струйками текла вода, как будто дождик шёл, и спрятаться от такого дождя было невозможно. Нашлёпки походили на подсолнухи в бабушкином огороде, только лепестки у этих подсолнухов были водяные, а не жёлтые. Вода начинала течь из нашлёпок, как только, тётка в промокшем халате касалась чего-то такого, что можно было покрутить. Ему не разрешали прикасаться к блестящей ручке в самом начале трубы. А как хотелось, что было силы, крутануть эту ручку!

Эти трубки, с вытекающей из них водой, какие-то тётки, что сопровождали его в помоечную комнату, назвали душем. Но там же, в каждой загородке, Костя успел подсмотреть, была прилажена ещё одна толстая трубка, в самом начале которой, тоже было прилажено что-то блестящее. Костя тайком крутанул это «что-то», и из толстой трубки мгновенно толстой, тугой струёй хлынула холодная вода. Он даже взвизгнул от неожиданности, попытался заткнуть трубку пальцем, но ничего не получилось. Вода потекла сильной струёй в проход, и на него прикрикнули, потрогали это «что-то», и трубка вздохнула, а вода перестала течь. Ему пригрозили и повели вытираться.

Потом ему выдали совсем новый комплект одежды. У него никогда не было новых и таких красивых вещей. Ему даже совсем коротенькие штанишки выдали, которые для красоты он надел поверх новых, длинных штанишек! Его остановили и заставили переодеться.

Косте очень понравились и наглаженные чёрные штанишки, и белая мягкая маечка, и чистая белоснежная рубашечка, и тёплое пальтишко без бабушкиных заплат, которое было ему впору, и не болталось у самых носков красивых ботиночек, которые могли видеть все, кто смотрел в эти минуты на самого Костю. Самое главное, у него появились совсем новые, никем не ношенные, блестящие чёрные ботинки, остро пахшие кожей. Такого запаха Костя никогда раньше не ощущал. Валенки пахли совсем не так. Ботиночки же ярко сияли при свете солнца, обильно лившего свои лучи в огромное, как ворота, окно спальной палаты. Он ещё не привык к новой одежде и не уставал её рассматривать, любуясь сам собой.

Новая одежда слегка стесняла, а новая обстановка вокруг пугала и смущала. Большие окна и высокие потолки комнат вселяли неуверенность в маленькую душу больше всего. Мальчишке казалось, что он так и остался под открытым небом, хоть и не выходил на улицу, и если случится дождь, то обязательно намочит его. Но небо в тот день было густо-голубым, и дождя не предвиделось, а, всё равно, было страшно.

От страха он хотел спрятаться под одну из широких лавок, покрытых какими-то гладкими, светлыми тряпками. Но его удержала какая-то новая тётка. Она оказалась доброй и разговорчивой. Страх постепенно прошёл, но напряжение осталось. Хоть тётка и не собиралась причинять ему вреда, а стала рассказывать обо всём, что его окружало в той большой комнате, которую она назвала спальной палатой, Костя всё время ожидал от неё подвоха.

– Ты ещё новичок, позже освоишься и привыкнешь, – сказала ему тётка и вдруг погладила по голове. Впервые в жизни чужая тётка погладила его! От неожиданности он отшатнулся, и собрался, было, юркнуть под ближайшую лавку. – Ой, не спеши под кровать! – услышал он вдогонку, и приостановился. – Извини, если напугала тебя. Прости, я больше не стану к тебе прикасаться.

– Я не Новичок, я – Костя! – сказал он, остановившись и насупившись, будто утверждаясь в новой обстановке.

– Ладно, Костя, давай знакомиться дальше. Ты ничего не бойся. Ничего страшного больше не случится в твоей жизни, пока ты находишься здесь. Понял?

– Му-гу… – пробормотал Костя, и, на всякий случай, кивнул. Он не верил её словам, но ему больше не хотелось прятаться под незнакомую лавку, которую тётя назвала кроватью. Ему стало интересно, что же будет дальше. Значит, так тут живут, в тридесятом царстве…

Потом, после того, как они с доброй тёткой определили его место в спальной палате, эта добрая тётка повела новичка в библиотеку. Костя уже знал, что такое библиотека. В его прошлой жизни в старой школе тоже была библиотека, но там было совсем не интересно. Книжек было мало, и никто их не читал, а сам Костя читать, пока, не научился. Интереснее было на переменках и после уроков играть в тряпичный мяч на лужайке. А те ученики, что жили по соседству, стремились после уроков удрать домой, или бродили по лесу до самого вечера. Девчонки шили себе кукол из старых тряпок, а потом придумывали одёжки к ним. Мальчишки до самой темноты не уставали играть тряпичным мячом в невиданную игру, которую они называли футболом.

Здесь же, в тридесятом царстве, всё выглядело совсем другим, ярким, солнечным, праздничным. И книжек было много в этой новой библиотеке. Такого количества ярких книжек, Костя никогда в своей жизни не видел. Он даже не понимал, как такое может быть.

У него дома была одна-единственная книжка сказок, зачитанная до дыр и отлетевших по старости листов, забытая им на лавке в светлице. Зимней порой, греясь на печи в ожидании бабушки, Костя бережно складывал книжные листы и снова и снова просил бабушку прочесть ему очередную сказку. Он знал эти сказки наизусть, но не мог побороть желание услышать полюбившиеся сказочные истории ещё, и ещё раз, и каждый раз он находил для себя что-то новое в каждой старой сказке. Бабушка никогда не отказывала внуку. Ночами, при свете лучины, читала она внуку про славные подвиги героев-победителей из разодранной, но такой интересной книжки, на потёртой обложке которой мальчик уже сам умел прочитать едва проступавшее слово «Сказки». Он опять и опять бережно складывал в стопку уже прочитанные листы, чтобы потом бабушка смогла ещё раз прочитать внуку очередную сказку на сон грядущий. Но бабушка куда-то уехала, так тётя сказала, которая увезла его из родного дома, и больше никогда он бабушку не видел.

Здесь, в большом, светлом и просторном доме жили такие же дети, каким был и он. Костя совсем потерял направление, в котором мог бы находиться его родной дом. Только по ночам ему часто снились картинки из прошлой жизни. Бабушка часто оказывалась рядом и улыбалась ему своей ласковой и доброй улыбкой. Но постепенно, с годами, картинки из прошлого тускнели, стираясь из памяти, а лицо бабушки становилось нереальным, далёким и прозрачным, будто кто-то невидимый и злой пытался стереть из памяти дорогие сердцу воспоминания ученической резинкой, но Костя снова и снова восстанавливал в душе дорогие сердцу воспоминания.

Мальчик постепенно начал забывать всё, что окружало его в прошлой жизни, только фанерный грузовик, да своего безликого и голого солдата-командира, оставленного на крыльце, а самое главное, бабушку, советницу и защитницу, он так и не смог забыть никогда. В самые тяжёлые моменты жизни он звал на помощь бабушку, упрямо восстанавливая в мозгу дорогие сердцу черты: и лицо бабушки, до мельчайших подробностей, вдруг всплывало перед ним.

– Бабушка, бабушка, это же я, твой внучек, твой Костя! Я же здесь! Приди ко мне, помоги мне!

И бабушка обязательно помогала. Неприятности отступали, а Костя продолжал свой жизненный путь на Земле…

Он старался вспоминать и своего друга-солдата без лица, оставленного на крыльце родного дома, и синий грузовик, устало застывший в талом снегу двора. Когда воспоминания всплывали в памяти, и бабушка ласково улыбалась в мыслях, трудные ситуации сами собой разрешались в нужном Косте направлении.

В самом начале его пребывания в тридесятом царстве, его привели в одну из волшебных комнат. Он уже знал, что она называлась библиотекой, и, что такое библиотека, Костя тоже уже знал. У них в интернате в такой комнате готовили уроки и читали неинтересные газеты об ударных стройках на просторах страны, и называли её избой-читальней, а не библиотекой.

Эта же библиотека в его новой жизни совсем была не похожа на ту, что осталась в районном центре его края. Но здесь было тридесятое царство, здесь всё должно было удивлять рыцаря-путешественника…

В этой комнате, которую называли библиотекой, куда его привели, в самом начале пребывания в детском доме, было так много книг, что глаза ребёнка разбежались в необъяснимом удивлении и восторге. Он даже вообразить не мог, что бывает на свете такое количество самых настоящих книг, и их ему обязательно сможет прочитать бабушка, когда приедет за ним. А пока он не мог сконцентрировать своё внимание ни на одной из книг. Ему хотелось сгрести в охапку сразу все книжки, затащить их на печку и, без устали, смотреть картинки, пока бабушка не погасит керосинную лампу. Но ни бабушки, ни печки здесь, в тридесятом царстве, не было и в помине. Тут и так было слишком жарко от яркого солнца, которое нещадно жарило в огромное, как ворота, окно комнаты и нагревало воздух до пота под мышками. А снега на улице тут и в помине не было, будто никогда и не бывало. Там, за огромным, открытым настежь, окном, пышно цвели какие-то другие деревья и летали такие же пчёлы. Он видел их за окном. Он и представить себе не мог, что в домах тридесятого царства такие огромадные окна, что кажется, будто ты гуляешь на улице, а на самом деле, ты в доме похаживаешь!

– Костя, тебе надо забрать учебники и сложить их в свою тумбочку у кровати. Ты знаешь, где твоя кровать? – неожиданно строго спросила библиотечная тётя, тыча, ему в руки, стопку учебников и тетрадей, ручку и чернильницу, тем самым, возвращая его к реальности.

– Не-е… Дома я на печке спал… – растерялся мальчик. – А это, что, всё для меня? И взять можно? Так много… – несказанно удивился он, указывая на стопку книг, и никак не решаясь взять их в руки. Костя испугался, он никогда раньше не обладал таким богатством. Он боялся, что за дверью этой волшебной комнаты злые разбойники попытаются отнять у него его богатство, а он ещё не нашёл меча-кладенца, чтобы их победить.

«А вдруг кто-то отнимет моё богатство, а бабушки нет рядом, и заступиться некому. Лучше не брать, чтоб, случаем, не побили. Пусть их… с ихними книжками…» – пришла спасательная мысль, и он постарался взгромоздить учебники на стол библиотечной тётки.

– Ну, что же ты делаешь?! Ты же должен учиться! Книжки не кусаются. Бери их, и учись хорошо. Тут всё для вас устроено. И на печке ты больше не будешь спать. У нас нет печек. Тоже ещё мне Емеля нашёлся! У нас для вас удобные кровати есть, а не печка! Ты же уже был в спальной палате!.. – рассержено-удивлённо воскликнула библиотечная тётя, а Костя даже присел от страха. Он так тогда и не понял, чему злая тётка так удивляется и почему сердится и кричит, и почему он Емеля? Его же Костей зовут! А сердитая тётка не обратила внимания на его изумление и страхи, и продолжала: – В конце учебного года ты сдашь учебники мне. Слишком мало у тебя времени. Постарайся, чтобы книги выглядели такими, какие ты взял в руки сейчас, понял? Чернила не разлей, ученик-горе-мученик! Перо в ручке береги, не сломай, ты же в тетрадях пальцем писать не стаешь, а чернил уже мало осталось. Я тебе в чернильницу из своих личных запасов налила.

Чего налила тётка в эту белую, наверное, стеклянную, штучку, и из каких своих запасов, Костя не понял, но закивал головой в знак согласия, потому, что отныне он невольно становился обладателем несметного богатства в виде стопки книг, нескольких тетрадей и чернильницы с ручкой. Ему даже альбом для рисования выдали, и карандаши разноцветные в придачу, среди которых даже белый был. Им можно было нарисовать и снег, и то заветное облачко! Можно было рисовать, сколько захочется, а ему уже хотелось нарисовать те облака, которые он видел из иллюминатора большого настоящего самолёта, который привёз его сюда, в тридесятое царство.

– Понял, – радостно воскликнул мальчик, осознав, что всё это богатство уже никто у него не отнимет. Оно действительно предназначается только ему одному, и никому больше.

Принимая драгоценный дар в виде стопки книжек, тетрадей и чернильницы, он не понимал решительно ничего, особенно, о каком времени говорит тётка, и зачем отдаёт ему в руки целое богатство. – А посмотреть картинки можно? – Уже восторженным шёпотом спросил он, собираясь тут же, на месте, сесть прямо на пол, и открыть одну из книжек.

– Нет, не здесь рассматривать учебники будешь в учебной комнате, там и учиться по ним будешь. Понял? – запротестовала тётка, и строго посмотрела на малыша, который был росточком чуть выше её стола. – Ты должен старательно и прилежно учиться по этим учебникам. Насмотришься ещё. Будь с книжками аккуратным. Понимаешь меня? – тётя почему-то сердилась. Костя совсем не понимал, что такое «быть прилежным, быть старательным, и быть поаккуратнее». Его испугали новые непонятные слова. Захотелось снова удрать в свою «халабуду», или в лес, чтобы тётка больше не сердилась на него. Там, в лесу, на одной из полян, раскинув широко руки и ноги, в сочной траве лужайки, он «прилежал» бы хоть до самого позднего вечера и смотрел бы в небо, чтобы увидеть, как мама летит на блестящей звёздочке и пикает, чтобы он, Костя смог её рассмотреть. Но ни леса, ни «халабуды» в новой жизни пока не было, и нового солдата сделать было не из чего, да, и не умел ещё сооружать кукол Костя. Надо было черпать мужество из глубин собственного сознания. Чтобы не убежать прочь от сердитой тёти, надо было быть сильным и стойким, как те рыцари из сказок, про которых читала ему долгими зимними вечерами бабушка в прошлой жизни. Ведь не убежал же Иван-Царевич от Бабы-Яги, не струсил! Следовало походить на любимых героев, иначе справиться с новыми непонятностями было слишком трудно.

Костя уже тогда умел поймать настроение собеседника и определить для себя: следует убегать в «халабуду», или можно продолжить разговор. Этому научили его братья, часто и густо колотившие малыша, почём зря, когда бабушки не было дома. Но сейчас его бить никто не собирался, а, всё равно, было страшно, потому, что тётка за столом сильно сердилась.

Новшества, так неожиданно свалившиеся на голову, пугали, заставляя дрожать ноги в коленках. Библиотечная тётка почему-то была недовольна и часто срывалась на крик, но тётя, с которой он пришёл в библиотеку, казалась доброй и внимательной. Она стояла рядом и не кричала напрасно, она даже защищала его! Мальчик был уверен в том, что сейчас его не побьют, добрая тётя не позволит злой тётке махать руками. А, если, что, он убежать успеет…

– У-гу… – на всякий случай кивнул головой Костя, так ничего до конца не поняв из слов сердитой тётки. Неожиданно для себя, на одной из полок, он вдруг увидел ту самую, родную книжку сказок! Здесь Она выглядела очень красивой, ярко-синей, не растрёпанной, а совсем новой, настоящей, и красовалась на полке в третьем ряду стеллажа. Он сразу узнал знакомый переплёт любимой книги, и, пугаясь самого себя, указал на книжку пальцем. – Тётя, а можно мне вон ту книжку взять вместо этих всех? – Спросил он, снова пытаясь положить стопку выданных книг на стол библиотечной тётки.

– Глупый дикарёнок, забери сейчас же книжки, они же тебе для учёбы необходимы!.. – сердито воскликнула библиотечная тётка, но их забрала тётя, с которой он пришёл в библиотеку. – По учебникам ты учиться будешь. Как тебе без них? Тебе же в школу ходить надо! Это обязательный комплект первоклассника, а то – сказки, для внеклассного чтения, а ты пока читать не умеешь. Научишься читать, тогда возьмёшь. Таких книг у нас много в наличии.

– Тётя, я умею читать ту книжку. Дай мне её… – настаивал мальчик. От досады он чуть не плакал, но сумел окончательно не расплакаться, пот ому, что добрая тётя пришла ему на помощь, потребовав книгу сказок…

Сердитая библиотечная тётка, молча, но очень нервно, сняла книгу со стеллажа и положила её перед Костей на свой стол. Она специально не развернула книгу правильно к мальчишке. Буквы для него оказались «вверх ногами».

– Читай! – коротко приказала тётка.

Костя был совсем мал ростом. Плоскость стола вредной тётки была на уровне его плеч, но мальчишка яростно боролся за право обладания волшебной книгой. Он поднялся на пальцах ног, упёрся рантами красивых ботинок в пол, и стал немного выше ростом. Затем развернул книгу к себе и прочёл на титульном листе слово «Сказки». Тётка безжалостно перевернула страницу, и перед Костей возник текст первой сказки. Он знал эту сказку наизусть, и всегда поправлял бабушку, если она случайно ошибалась во время чтения. Мальчишка бегло и протяжно стал пересказывать текст первой сказки. То, что было написано на первой странице книги, Костя мог повторить на память, слово в слово, с закрытыми глазами.

– Лида, дай мальчишке книжку, он заслужил! – не выдержала добрая тётя, которая привела новичка в библиотеку. – Ты же видишь, он знаком с ней!

– Вот, ты такая умная! Дикарёнок порвёт книжку, а мне отвечать за потрёпанность книги перед директором, – почему-то ещё больше рассердилась библиотечная тётка.

– Не будь такой злой, Лида, Это тебе не к лицу. И не называй ребёнка дикарёнком. Он же первый день в детском доме! Дай ему эту книгу под мою ответственность. Ты же видишь, он её наизусть знает. Если мальчишка книжку растреплет, я сама тебе заплачу из своей зарплаты! Ему же так легче будет освоиться. Ведь он – сирота, никого из родни у него не осталось!

– О, ещё одна сердобольная и богатая благодетельница нашлась, сироту пригрела. Знаешь, сколько их у нас? Всех не пережалеешь! – сердито воскликнула библиотечная тётка, но книгу на полку не положила, и Костя смог забрать свою драгоценность с собой в палату и сложить её в тумбочку вместе с учебниками, которые только, что выдала ему сердитая библиотечная. Потом, уже повзрослев, он подружился с тётей Лидой, с Лидией Петровной, потому, что часто захаживал в библиотеку за книгами о воздухоплавателях. Тогда он всё ещё продолжал мечтать, и, желая научиться летать как птицы, с интересом читал любые книг на нужную ему тему. Но это было потом. А сейчас…

Костя сидел на своей новой кровати, совсем не похожей на бабушкину печку и на широкие лавки в интернате, куда его увозили на всю неделю в первом классе, пока бабушка дожидалась его дома. Она просто куда-то уехала, и ничего не сказала Косте. Бабушка обязательно скоро вернётся, а пока… Сидя на предназначенной для него кровати, он долго рассматривал яркие картинки в книжках, которые выдала ему строгая библиотечная тётка.

ПЕРВЫЕ КОНФЛИКТЫ

Костя успел рассмотреть картинки во всех учебниках, сложил книжки в тумбочку стопкой, как научила его добрая тётя, которая сопровождала его весь тот первый и самый трудный день пребывания в детском доме. Как раз, в тот момент, когда в палату ворвались дети, вернувшиеся из школы, он рассматривал яркие картинки в новой, совсем не потёртой, книжке сказок, которую с таким скрипом и под большую ответственность доброй тёти, библиотечная тётка дала ему вместе с учебниками. Но Костя ещё не знал, что такое «под большую ответственность».

– О, у нас новый Буратин! – вдруг поросёнком тёти Нюши, соседки по подворью из старой жизни, завизжал какой-то толстый и очень большой мальчишка, и, с завидным проворством неуклюжего толстого медвежонка, подлетел к Косте, с любопытством заглядывая через плечо, в книжку, которую тот спокойно и с интересом рассматривал, сидя на кровати. Этот толстяк, похожий на поросёнка тёти Нюши, вдруг решил вырвать книгу из рук новичка. Он был намного крупнее и сильнее Кости, и ему удалось ловко выхватить книгу.

– О, дай позырить! Клёво вставляет! Где прибарахлился?! – жизнерадостно завопил толстяк, и принялся небрежно листать книгу, не заботясь о том, что рвёт листы.

В тот момент, Костя и не подозревал, что противостояние между ним и этим, ещё совсем не знакомым, толстым мальчиком окажется долговечным и постоянно проявляющимся в каждый момент малейшей слабости, которую допускал в жизни именно он, Костя. Толстяк мастерски умел пользоваться слабостями противника, но это знание созрело у Кости с годами.

В ту, первую их встречу Костя впервые подрался, яростно отбиваясь от толстяка, всеми фибрами своей неокрепшей души стремясь защитить дорогую сердцу книжку и желая, чтобы его, Костю, наконец, оставил в покое этот юркий жирун.

Книга, до драки, спокойно лежавшая у Кости на коленях, разорвалась почти на две части, отлетев далеко под чужую кровать. Её следовало достать, и толстый мальчишка ждал момента, когда Костя опустится на четвереньки, чтобы дотянуться до порванной книги. Костя почувствовал подвох, и накинулся на толстяка с кулаками. Неожиданно он вспомнил, как старший брат обычно ставил его на колени, и повторил те же действия, изо всех своих силёнок ударив толстяка под коленку ногой, обутой в сверкавший чёрным боком, совсем новенький ботинок.

Острый рант врезался в мякоть толстой ноги противника. От неожиданности, толстяк, взвизгнув поросёнком в очередной раз, как подкошенный, рухнул на четвереньки и завопил, что было мочи, будто его избивали все мальчишки, находившиеся в это время в палате. На шум прибежала воспитательница, та добрая тётя, которая водила Костю по большому и светлому детскому дому с огромными, как ворота, окнами в стенах и множеством волшебных комнат. Тётя терпеливо и увлекательно рассказывала обо всех премудростях, новой жизни. Водила по детскому дому, чтобы ознакомить новичка с правилами и условиями пребывания в этом доме, похожем на дворец сильного рыцаря из тридесятого царства. Этот удивительный дом был совсем не похож на их перекошенную избу в деревне. Он очень понравился Косте и он решил, что обязательно должен был позвать сюда бабушку, когда она вернётся из своих путешествий.

И тётя, водившая его по дому, тоже была очень доброй. Она в библиотеке помогла снова обрести, утраченную на дорогах прошлой жизни, любимую книжку. Он обязательно познакомит её с бабушкой, когда бабушка приедет за ним. В том, что бабушка обязательно его найдёт, Костя ни минуты не сомневался.

– Что у вас тут происходит?! – строго крикнула Тётя, но Костя почему-то знал, что она не будет ругать нового мальчика. Он верил ей, ведь Она была доброй и справедливой королевой тридесятого царства, в которое волей Судьбы попал Костя. Так он решил, когда впервые познакомился с ней. В тот день Костя научился делить события и людей на «плохих» и «хороших». А разорванная книжка пока так и оставалась лежать под кроватью.

– Это он всё. Он дерётся, Фундрик недоструганный! Ой, ой, как больно! – завопил толстяк ещё громче, всё ещё, стоя на четвереньках, растирая грязной рукой ушибленные места под коленками, и тыча в Костю жирным пальцем, перепачканным в чернилах. Костя потрясённо молчал. Он ещё не привык к откровенному вранью и коварству своего первого противника.

– Славик, какого зверя ты сейчас изображаешь?! А, слово-то какое выбрал: Фундрик. Что это слово обозначает? – не обратив должного внимания на нытьё толстяка, вдруг рассмеялась Тётя. Вместе с ней рассмеялись другие мальчишки, окружившие их.

– А, вона, сычом сидит и изображает! – снова ткнул пальцем толстяк в сторону Кости. – Я не зверь, а он – фундрик! Я книжку доставал из-под кровати. Завалилася она туда случайно. Я только посмотреть хотел, а она сама вдруг и завалилася, – снова соврал мальчишка, и опять безжалостно ткнул грязным пальцем в Костю. – Это Фундрик виноватый, шо она завалилася…

– Даже сама завалилась, или от тебя убежала?! – рассмеялась Тётя.

– Не-е, не сама! Этот придур книжку под кровать запулил, и меня сильно покалечил! У меня чёрные синяки будут и температура поднимется! Меня в изолятор надо положить, ножки перебинтить и конфетками покормить!

– Это правда?! – строго спросила Тётя у Кости, не обращая внимания на нытьё толстого мальчишки. Выглядела она немного удивлённой, но строгой. – Ты его ударил?

Костя, молча, опустил голову, и ничего не ответил. Врать он ещё не научился, а признаваться не хотел. Ударил же!

– Видите, видите, он меня, чеснок на полку, ударил, и книжку под кровать запулил по чесноку. Это Фундрик недоструганный сделал, а не я! А вы мине не верите, а мине бо-ольно! Это он драчун фундрячный, а не я! Я хотел только книжку посмотреть, а он полез драться, а у меня чёрные синяки будут под коленками из-за его пиняков! В изолятор меня надо, я – раненый, меня надо усиленно кормить!.. – ещё громче взвыл толстый мальчишка, безжалостно тыча пальцем в сторону Кости, а Костя не мог сообразить, как можно так долго врать. Откуда и слова берутся у этого толстого нытика? Крупные слёзы прозрачными и дрожащими шариками обильно и «честно» покатились по румяному, перепачканному чернилами и грязью лицу толстяка. Наглец, таким образом, старался убедить Тётю в своей правоте. Он, всё ещё, не поднялся с колен и, для большей убедительности, яростно размахивал грязными руками. – Хотите, ща, покажу синяк?! Ща, только штанину задеру!..

– Так, раненый, ты куда лез, до моего прихода? – строго спросила Тётя, обращаясь к толстяку, и, своим неожиданным для толстяка, вопросом, прекращая закатывание штанины и нытьё отчаянного вруна.

– Не-е, я не лез! Это он меня повалил!

– Ого, такой маленький, и повалил такую глыбу?! – весело рассмеялась Тётя.

– Ага, а вы как думали? Это он должен полезть за книжкой, а не я! – уже, совсем нахально, врал, и продолжал «добросовестно» плакать мальчишка. «Искренние» слёзы горохом катились по грязным щекам, а толстяк продолжал размазывать мокрую от слёз грязь по лицу такими же грязными руками, и вскоре лицо нытика превратилось в уродливую маску страшного монстра. Но он же почти и не врал! Подрался же с ним Костя! – Сам же закинул, сам пусть и лезет под кровать! Нечего было у меня книжку из рук шарпать. Я бы позырил, и отдал бы её этому Фундрику…

– Бедненький, в ножку раненный боец! – рассмеялась Тётя, будто, жалея толстяка. Но вдруг лицо её стало серьёзным. – Ты же только, что сказал, что книга сама случайно упала под кровать, и ты полез её доставать. Так, достань, и прекрати паясничать! Или не пролезешь?!

– Не поле-езу, сам пускай ле-езе-ет! – с негодованием взревел вдруг толстяк.

– Ах, ты, бессовестный! – возмутилась Тётя. – Книга – это драгоценный дар. Она нужна вам, чтобы вы, а не кто-то другой, учились познавать мир, который вас окружает. Под кроватью книга однозначно валяться не должна, не место ей там. Доставай её оттуда, Славик, да, поживее! – строго прикрикнула на толстого мальчишку Тётя. Лицо её стало не таким приветливым, даже сердитым и красным, и толстому, неповоротливому, на первый взгляд, Славику, ничего другого не осталось, как встать на четвереньки снова и залезть под кровать, чтобы достать запавшую под неё порванную и растрёпанную книгу. Косте, до боли и чесания в пятке, захотелось изо всех сил снова пнуть новеньким ботинком под толстый зад отчаянного вруна. Тот, как раз, стоял в удобной позе для удачного пинка, и Костя еле сдержал свои порывы.

– Не я кидал эту книжку! Этот Буратин недофундренный первый начал! Пусть сам и лезет! – заупрямившись, неожиданно зло завопил толстяк, сдав немного назад и сделав попытку подняться, но Тётя не смягчила наказания, и толстяк всё-таки достал книгу из-под кровати, но продолжал держать боевой трофей в руках, будто и не собирался отдавать книжку Косте. Костя даже к окну отвернулся, чтобы не пнуть своего обидчика побольнее. Он не хотел видеть, как порванную книжку с особым интересом продолжает рассматривать толстяк.

От злости горячие слёзы навернулись на глаза, когда Костя увидел, во что превратилась новенькая яркая книга сказок, которую он так выпрашивал у сердитой библиотечной тётки всего полчаса назад, но он сдержался, не заплакал. Костя уже знал, что бабушка обязательно поможет ему справиться с неразрешимой задачей. Надо только тихонько позвать её на помощь, а добрая Тётя, зря ругать, не станет и поможет в его беде.

– Я не буду разбираться, кто из вас первый, а кто второй затеял драку. Вы оба порвали книгу, и оба виноваты.

– А чего это я виноватый?! Книжку Фундрик закинул, а я виноватый?!

– Славик, а ты уступать не пробовал?

– А с какой это капусты я должен уступать?! Он первый начал! – бессовестно врал толстяк.

– За то, что не уступили друг другу, оба и будете наказаны. Сейчас Славик пойдёт к умывальнику, и тщательно умоется, а потом берёт тряпку, швабру и ведро с водой. Славик, ты меня услышал?

– Ага… – еле выдавил из себя Славик.

– Протрёшь пол в палате перед тихим часом, понял?! До обеда чтоб успел! Все остальные идут в класс делать уроки. Обед уже скоро, поторопитесь, скоро горн на обед протрубит. А ты, Костя, пойдёшь со мной в учительскую. Там обсудим, что делать с книгой, и с твоим поведением. – они уже почти вышли из палаты, но вдруг Тётя остановилась, обернулась, и пригрозила пальцем толстяку, который что-то шептал остальным мальчишкам, собравшимся в тесный кружок возле него. – Только попробуй своё задание перебросить на кого-нибудь из мальчишек, спать будете в чулане! Стоя будете спать! Ты меня услышал, Славик?

– Ага…

– Занесёшь книжку в учительскую, и приступай к выполнению задания. И помни, будешь строго наказан, если ослушаешься! – пригрозила Тётя толстяку, который так и не выпустил растерзанную книжку сказок из рук.

Толстяк победно расхохотался, услышав последние слова доброй Тёти, и Костя не удержался, набросился на обидчика с кулаками. Он с негодованием вырвал растрёпанную драгоценную книгу из рук растерявшегося противника, напоследок больно ткнул его в бок и, с гордо поднятой головой, отправился вслед за Тётей. Сейчас она казалась ему уже не такой доброй, как полчаса назад. От волнения его даже начало предательски подташнивать, будто он летел в маленьком четырёхкрылом самолёте…

– Я сам понесу свою книжку! – сказал он, догоняя учительницу в коридоре. Она ничего ему не ответила, просто утвердительно кивнула.

В комнате, куда привела Костю Тётя, никого не было. Было тихо и душно, а за огромным, как ворота, окном назойливо жужжала какая-то муха. Сама комната, по понятиям Кости, была невероятно большой, просторной и светлой, но в ней было почему-то очень жарко. В огромное окно уже по-летнему светило яркое солнце, наполняя комнату жаром и ярким светом. Было видно, как пылинки весело плясали в солнечных лучах, и Костя даже зажмурился от неожиданной яркости. Воздух в комнате нагрелся на столько, что дышать было нечем. Здесь было слишком неуютно, и он не спешил войти в эту большую, как их лужайка у школы, в старой жизни, комнату. Огромное пространство яркого света и жаркого воздуха напугали его. Поэтому он и не спешил откликнуться на зов Тёти.