Опальный маг. Маг с яростью дракона

– Жмоты! Жадины! Я же так себе ревматизм заработаю. Чтоб вас всех жаба задушила, – рассерженно ругался злосчастный узник. – Ну, дайте мне только выбраться отсюда.

От нечего делать он припомнил всех своих многочисленных врагов и каждому пожелал много-много самых разнообразных неприятностей и козней. Но как долго ни длилось это увлекательное занятие, а враги, недруги и просто противные герцогу люди в конце концов закончились. Да и память что-то подводила.

В воспоминаниях попадались весьма раздражающие белые пятна. Припомнить многие события отчётливо не удавалось. Как ни напрягал он память. В целом картину событий, предшествующих его пленению, ещё помнил, а вот многие детали были сокрыты пеленой тумана, пробиться через которую никак не удавалось. От попыток вспомнить события более отчётливо начинало ломить голову. И перед глазами появлялись противные радужные круги, которые плавали перед глазами герцога, выписывая весёленькие па, что поначалу доводило до неконтролируемых вспышек ярости.

Некоторое время спустя, немного поостыв, Маргелиус бросил мысленно пережёвывать события давно минувших дней, переливая из пустого в порожнее. Толку-то. Жизнь на такой ерунде не заканчивается, бывало и похуже.

Правда, когда именно бывало хуже, чем сейчас, он вспомнить никак не мог. Возможно, когда он однажды нализался какого-то незнакомого пойла в одном из трактиров города, где был проездом, и пара предприимчивых юных гоблинов воспользовалась этим. Видя невменяемое состояние могущественного мага, они сначала ограбили его, а затем, весело хохоча, дотащили до рва, куда сливались все нечистоты города, и, распевая веселые частушки про незадачливых путников, столкнули в вонючие канализационные воды. После Маргелиус, свирепо скрипя зубами и кровожадно ухмыляясь, нашёл тех весельчаков и сам повеселился на славу, несколько часов гоняя их в солнцепёк по городу, чтобы научились уважительно относиться к путешественникам. Сей метод оказался очень эффективным: парни не только приобрели первоклассные манеры, как если бы окончили институт благородных девиц, но и на протяжении ряда лет всегда выигрывали соревнования по бегу, завоевав целую кучу золотых медалей и удивляя матёрых спортсменов выносливостью и скоростью.

Градоправитель того города, прослышав о данном происшествии и восхитившись новым действенным методом воспитания в молодёжи чувства прекрасного и изящного, наградил Маргелиуса Кубком Почётного Гражданина города. А спортклуб «Юный Витязь» предложил стать ведущим тренером, от чего герцог Маргелиус Альгвардский, придя в спортзал и увидев перепуганные физиономии парней, тренирующихся в клубе, благородно отказался. За что в благодарность юные витязи бесплатно насобирали харчей герцогу в дорогу и погрузили его пожитки на самую быструю лошадь, которую, скинувшись всей ватагой, подарили Маргелиусу – чтобы быстрее убирался из города, пока не передумал. Почётным эскортом проводили воинственного герцога до ворот, внимательно проследив, чтобы у него не было предлога вернуться. И долго махали ему на прощание руками и, неискренними голосами, предлагая заезжать ещё.

Попытки наладить мысленный контакт с трубадуром тоже ничего не дали. То ли мешали магнитные бури, участившиеся в последние дни, то ли слишком большое расстояние, но возобновить связь через астрал не удавалось. И Маргелиус отбросил эту мысль, решив не тратить попусту время и силы. Контакты на больших расстояниях сильно выматывали, но самым неприятным побочным эффектом было то, что они вызывали жажду и волчий аппетит, утолить которые Маргелиус никак не мог в силу отсутствия еды и питья. Он Бессмертный, но это не значит, что он не может умереть от истощения. Восстанавливать силы требуется даже Бессмертным.

Чтобы хоть чем-то заняться и не подохнуть от скуки, он выпустил мысленные щупы и несколько дней подряд обследовал окрестности, выискивая хотя бы пауков или каких-нибудь других тварей в пределах замка, раз крупных животных в округе не водилось. Наткнувшись в замке на мышей, которых, похоже, общество мага не смущало, он занялся исследованием их норок. Через пару недель он досконально изучил все повадки и привычки серых зверьков, начал отличать их друг от друга и присваивать им имена. Затем пришла очередь различных насекомых, букашек и местных лягушек.

Когда его уже начало просто тошнить от всех этих исследований, Маргелиус решил бросить это занятие, пока окончательно не повредился умом, подсчитывая, сколько мух сегодня поймал какой-нибудь жабёныш. Где-то на краю сознания забрезжил проблеск идеи, как освободиться из плена.

Он радостно ухмыльнулся и принялся за дело. О трубадуре он, увлёкшись идеей, не вспоминал.

Глава 5.
Случай попинать королевских особ, да ещё и за дело, выпадает не каждый день

1

– Слушай, а мы сегодня жрать будем? У меня уже от голода кишки свело, – жалобно заныл Ясень, ёрзая на плече трубадура. Они шли уже не первую неделю, и собранные заботливыми родичами насмешника съестные припасы давно закончились благодаря прожорливому Ясеню. Пройдоха оказался самым ужасным охотником, которого насмешник видел в своей жизни, из-за чего они оба больше питались добытыми Ясенем грибами, ягодами и кореньями, которые не слишком утоляли голод.

– Если бы кое-кто не обозлил жителей деревни на Лысой горе, оскорбляя всякими гадкими репликами и смачно комментируя их недостатки, то у нас уже были бы ночлег и еда. А вместо этого нам пришлось спасаться бегством, пока жители деревни не сделали из нас отбивную, – высказался Пройдоха, у которого тоже нещадно бурчало в желудке. Он уже начал прокручивать в уме самые разнообразные способы, как избавиться от нового спутника. – Вынужден признать, что, улепётывая из деревни во весь дух, мы заблудились. Я не имею представления, где мы теперь находимся.

– Извини, – прошептал незадачливый сын короля. – Я не знал, что они юмора не понимают.

– Юмор?! – вскипел Пройдоха, свирепо уставившись в невинные глаза Ясеня, чистые, как капли росы на рассвете.

– Тихо. Там кто-то есть, – испуганно пискнул тот, ткнув лапкой в направлении кустов впереди.

Трубадур замер, пытаясь рассмотреть, кого учуял насмешник в высоких зарослях. Вытащил кинжал из ножен и бесшумно двинулся к кустам.

– С ума сошёл? – взвыл тоненьким шёпотом Ясень, вытаращив глаза. – Поворачивай назад, дубина, пока он нас не заметил.

Пройдоха остановился, внимательно глянул на перепуганного Ясеня – тот на самом деле буквально посерел от ужаса, больно вцепившись коготками ему в плечо, – мысленно чертыхнулся и стал осторожно пятиться назад. Но было поздно. Своей перепалкой они привлекли внимание того, кто притаился в кустах и, похоже, задремал. В следующий миг оттуда показалась здоровенная голова дракона. Пройдоха охнул и уронил кинжал на землю.

Дракон упёрся мордой в лицо трубадура и злобным изучающим взглядом окинул нарушителей спокойствия. Оглядел костлявую фигуру Пройдохи, залатанные штаны, зачем-то понюхал гитару. Широко разинул пасть и…

– Тьфу! – фыркнув, смачно сплюнул под ноги певцу, затем виртуозно выругался.

Пройдоха стоял, боясь пошевелить даже пальцем. Он не понимал необычного поведения огромной рептилии. По всем правилам дракон уже должен был сожрать путников.

– Ну, чего уставился?! – рявкнул дракон. – Пошёл вон! Я несварение желудка зарабатывать себе не собираюсь. Ходят тут всякие, охоту портят. Всю живность мне распугали, теперь жди, пока кто появится, – продолжая рассерженно бурчать, выпуская дым из ноздрей, дракон уполз обратно в кусты.

– Это мы-то несъедобные? – взвился Ясень. – На себя посмотри, ящерица облезлая, образина занудная!

Дракон злобно зашипел, выскочил из кустов, проявив недюжинную прыть для такой туши, сбил трубадура с ног и придавил лапой.

– Всё, доходяга, подавлюсь, а съем! – грозно зарычал дракон, обдавая лицо музыканта облаком горячего дыма.

– Обалдел? Он-то причём? – Ясень выполз из кустов, куда свалился при нападении дракона.

– Ты?! Это ты на меня наехал? – изумлённо уставившись на насмешника, вопросил дракон. Затем убрал лапу с трубадура, грохнулся на землю и заржал так, что с ближайших деревьев посыпались листья. А певчие птицы, с осуждением глянув на дракона, поспешили перелететь на другое дерево.

– Ой, не могу! Очуметь! Блин, парни, вы вообще кто? Таких чудиков, как вы, мне давно не попадалось, – ржал дракон, невежливо тыкая лапой в Ясеня.

– Хорош граблями махать. Зашибёшь же, – возмутился насмешник, уворачиваясь от лап припадочно трясущегося дракона.

– Послушайте, сударь дракон, раз жрать вы нас передумали, то не могли бы подсказать заблудившимся путникам, как дойти до тракта? – спросил Весёлый Пройдоха, поднимаясь с земли и отряхивая одежду. Затем подобрал кинжал, который валялся рядом, и вложил в ножны.

– Наглости вам не занимать, ребята, – весело хмыкнул дракон. – Ну да ладно, настроение у меня сегодня сытое. Так и быть, пошли – провожу.

Дракон повернулся и первым направился в сторону леса. Переглянувшись с Ясенем, трубадур пожал плечами и пошёл вслед за необычным проводником. Дракон оказался превосходным следопытом, и они быстро продвигались по лесу, минуя непроходимые чащобы.

– Я трубадур Весёлый Пройдоха, а мой мелкий спутник – сын короля насмешников Ясень.

– Трубадур – это стихоплёт, что ли? Хотя пофиг кто ты, был бы человек хороший. А меня зовут Огнедышащий дракон, будем знакомы, – вежливо отозвался дракон.

– А что, драконы бывают какими-нибудь другими? Твои предки явно оригинальностью не отличались, и так понятно, что ты дракон, притом огнедышащий, – принялся ёрничать Ясень.

Ласково глянув на насмешника, Огнедышащий дракон наклонился к уху Пройдохи и ещё более миролюбиво спросил:

– Ты не будешь возражать, если я отвешу парочку подзатыльников твоему больно разговорчивому спутнику?

– Нет, – ухмыльнулся Пройдоха. – Я и сам не прочь. Буду вторым в очереди. Попинать королевских особ, да ещё за дело, случай выпадает не каждый день.

– Да ладно, ладно вам, уже заткнулся, – обиженно протянул Ясень, с опаской глядя на них и на всякий случай отходя подальше. – Извиняюсь, если обидел кого ненароком, не хотел. В качестве возмещения морального ущерба могу веточек для костра насобирать – если, конечно, мы всё-таки собираемся сегодня хоть чего-то пожрать. От голода у меня уже желудок ссохся.

– Жрать? Хорошая мысль, – рыкнул дракон. – Пока твой маленький зелёный друг собирает хворост, если траву жрёте, могу нарвать вам вон тех вкусных плодов, что мне отсюда видны.

Он подошёл к одному из высоких деревьев и несколькими ударами когтистых лап посшибал плоды с его вершины.

Трубадур, ловко увернувшись, поймал плоды, оказавшиеся крупными апельсинами.

– А это вам жаркое, парни, – присовокупил дракон, снайперски дыхнув пламенем из одной ноздри на парочку пролетающих мимо жирных птичек. Через несколько секунд пара подгоревших рябчиков рухнула к ногам трубадура.

– Слушай! Тебе только шеф-поваром быть! – восхитился драконовыми организаторскими способностями Пройдоха, когда полчаса спустя они ужинали добытым драконом провиантом. – С тобой не пропадёшь. У тебя вообще какие-нибудь срочные дела есть? А то пошли с нами.

При этих словах Ясень начал усиленно пинать его лапками в бок. На что Пройдоха не обратил ни малейшего внимания, сыто икнул и блаженно растянулся на земле, положив руки за голову.

Дракон задумчиво посмотрел на трубадура и покачал головой:

– Вам же к людям. А мне к ним никак нельзя: они меня что-то недолюбливают с некоторых пор и, скорее всего, откроют сафари.

– Почему? Ведь драконы теперь большая редкость, они занесены в Зелёную книгу, не то что насмешники. И убивать драконов можно только в порядке самозащиты, если толщины кишки хватит, конечно, – удивился Ясень, обглодав последнюю косточку, и аккуратно вытер жирные лапки о штанину Пройдохи. Тот вяло ругнулся и попытался отпихнуть наглеца.

– Точно, Ясень прав, – подтвердил он, с хрустом потянувшись.

– Это другие драконы занесены в Зелёную книгу, а я исключение. Там даже отдельный пункт есть, который разрешает охотиться на меня в любое время года, – тяжко вздохнул дракон. – Если хотите, могу поведать вам эту грустную историю.

– Валяй, – разрешил Ясень.

2

Компания гоблинов неторопливо продвигалась на север через лес. Они заходили в попадающиеся по пути городки и деревеньки, где благодаря братьям Твердолобам быстро разживались съестным. У Тугодума и Тугомысла оказался настоящий талант – выигрывать в карты. Придя в какое-нибудь селение, братья сразу направлялись в местное игорное заведение, где предавались своей страсти. Там, благодаря умению виртуозно блефовать и жульничать, они умудрялись обыгрывать в карты заядлых игроков и шулеров, приводя тех в немалое негодование: дилетантам не положено обыгрывать профессионалов. Это вульгарное нарушение правил игорного кодекса. Но, взглянув на чересчур внимательные физиономии братьев-богатырей, дружелюбно поглядывающих на них исподлобья, всё красноречие у господ-шулеров вдруг пропадало, а возражения застревали в глотках. И, скрипя сердцем, проигравшиеся в пух и прах мастера игорного бизнеса предпочитали платить, расставаясь с содержимым своих поясов и карманов.

На прощание братья показывали ребятишкам различные фокусы при помощи карт, чем приводили тех в немалый восторг и восхищение. А их мамаши и папаши, в благодарность за бесплатные развлечения для своих чад подкидывали братьям и их спутникам харчей в дорогу.

Гоблины дошли до Белой реки и задумались, как переправиться на другой берег. Ничего умного в голову не лезло, и Нэдфилд решил, что следует разбить лагерь и ждать, пока кому-то в голову придёт какая путная мысль.

Проныра, выслушав предложение Нэдфилда, пожал плечами и занялся обустройством ночлега. Твердолобы, недолго думая, засели за своё любимое занятие – игру в карты, с переменным успехом выигрывая друг у друга орехи. Попутно обсуждали, что следовало бы больше тренироваться в шахматы и шашки, так как севернее играют больше в интеллектуальные игры. Старую деревянную доску с потёртыми мраморными фигурками, немного поеденную червями-древоточцами, они обменяли на часть кувшинов в одном из городков, о чём постеснялись уведомить своих спутников, опасаясь их гнева. В целом же братья были вполне довольны жизнью и о цели своего путешествия почти не вспоминали.

Лысый тролль Овгард направился к реке, искупался в прохладной воде и задумался. Он уже жалел, что дал гоблинам уговорить себя идти в это глупое кругосветное путешествие. Ничего привлекательного и романтического в нём он уже не находил. Забираться дальше на Север совсем не хотелось, лысая башка, в отличие от голов его более волосатых спутников, уши от ночного холода не защищала. А в последней деревеньке Забавново ему приглянулась одна симпатичная тролльша, и он был не прочь познакомиться с ней поближе.

– Слушайте, мужики, вам не кажется, что становится холоднее? – зудел Овгард, ёжась от холода на следующее утро. Он твёрдо решил, что поворачивает обратно, несмотря на принятое Пронырой решение строить плот.

– Да нет, – буркнул Проныра, который искренне недоумевал, чего так разнервничался Овгард. – Давай строить плот. Идти вниз по реке в надежде найти брод, как сначала предлагал Нэд, – не самая лучшая затея. Я с ним и стройматериал уже присмотрел.

– Я возвращаюсь! – набравшись храбрости, выпалил Овгард, с вызовом глядя прямо в глаза Проныре.

– Почему? – спросил Нэдфилд, который стоял возле Проныры и лениво ковырялся в носу. Он внимательно следил за трудовым процессом братьев Твердолобов, которых, не теряя времени, уже запряг обтёсывать ветки под плот.

– Потому, что я хочу жениться на Розе, а пока я тут с вами шляюсь, она выйдет за кого-нибудь другого, кого не надо ждать, – заявил Овгард, от волнения выдёргивая последние волоски на своей и без того лысой голове.

– Какая ещё Роза? У тебя же нет невесты, – рассеянно отозвался пузатый гоблин, прикидывая в уме, успеют ли они построить плот до вечера, если перестать трепаться и заняться исключительно делом.

– Наш шустрый Овгардик в деревне Забавново времени не терял. И вместо того, чтобы заниматься добычей пропитания, как остальные члены отряда, торчал в баре и строил глазки одной смазливой официанточке, – охотно пояснил Проныра, который лихорадочно думал, как отговорить Овгарда.

– Дела…, – почесав затылок, изрёк Нэдфилд.

– Послушай, Овг, у тебя много бабок есть? – спросил Проныра. – Может, у тебя хотя бы есть приличная ферма, приносящая стабильный доход, или на худой конец ты любимый племянник богатой престарелой тётушки?

– Нет, – задумчиво протянул Овгард, не понимая, куда клонит гоблин.

Нэдфилд, бросив ковыряться в носу, сочувственно посмотрел на тролля и весело хмыкнул, поняв, куда гнёт Проныра.

– Ну, если у тебя ни шиша нет, и ты не красавец, то скажи, с какой стати тролльша пойдёт за тебя замуж? – поинтересовался Проныра, с превосходством глядя на Овгарда.

– Что же мне тогда делать? – искренне расстроился Овгард. В тролльшу он влюбился с первого взгляда и теперь не мыслил существования без неё. Гоблин своими жестокими словами поразил его в самое сердце, разбив надежды.

– Не горюй. Я знаю, как тебе добиться расположения неприступной красавицы, – утешил Проныра, лукаво блестя глазами.

– Как? – с надеждой спросил Овгард.

– Как-как? Разбогатеть, простофиля, пока мы идём вокруг света!

– Точно! – радостно вскричал Овгард, окрылённый таким простым решением проблемы. – Строим плот!

Резво развернувшись, он со всех ног бросился помогать братьям Твердолобам.

3

– Мой род берёт начало из долины Гор тогда, когда ещё человек был легендой, – старательно прочистив горло, начал Огнедышащий дракон. – Драконы были великим кланом, сильным и свободным. Мы вели вольную жизнь, парили над реками и равнинами. Мы были одними из самых могучих и красивых существ на земле. Нам принадлежал весь мир. Мы любили независимость и стремительный полёт. Это была эра правления Драконов, их славы на земле. С расой Воителей мы жили в мире очень долго, те тоже предпочитали отшельничество. Но если мы селились больше на Севере, те предпочитали климат потеплее и выбирали центральные и южные районы материка. Между нашими расами много тысячелетий царило хрупкое равновесие.

На этих словах дракон вздохнул, с болью в глазах посмотрел на своих слушателей и, сверкнув взглядом, яростно произнёс:

– А теперь представьте себе то время, когда появились люди, тролли, гоблины, гномы и эльфы. Эти маленькие разношёрстные жалкие существа обладали воинственным характером. Но нет! Сначала могучая раса драконов вас всерьёз не приняла. Что для нас, драконов, самых мудрых существ на земле, значили жалкие людишки и нелюдишки с их крошечными амбициями? Не больше, чем какие-нибудь букашки. Но очень скоро мы убедились, что вы очень противные и злобные букашки. Вы начали мешать нам, нагло поселяясь на наших землях, а плодились, несмотря на короткий срок жизни, с невероятной быстротой. Но даже когда возникли первые случаи нападения людей и троллей на драконов, мы были настолько самоуверенными и глупыми в своём тщеславии, что не встревожились. Мы недооценили вас и жестоко за это поплатились. Когда драконы решили вступить в битву, было слишком поздно: почти все были мертвы. Мы не заметили надвигающуюся опасность – да и кто мог себе представить, что наш мир завоюют какие-то люди? Драконы любили простор и селились чаще поодиночке, редко бывая друг у друга в гостях, чем и воспользовались люди. Наша любовь к свободе стала нашей гибелью. Люди перебили нас по одному, и некому было оплакать наши могилы, – грустно произнес дракон. – Мы вынуждены были уйти дальше в леса и горы, спасаясь от человеческой ненависти: люди боялись нас и убивали. В это воинственное время между драконами, людьми, троллями и прочими новыми существами мира Воителей родился я. Тогда земля дрожала от битв и магии. Так я рос, впитывая сказания о духе свободы, мощи и былой славе века драконов. Я был юн и глуп. Когда я жил в пещере в горах, уже отселившись от матушки с батюшкой, ко мне приходили рыцари, но только для того, чтобы вызвать на поединок во славу какой-нибудь толстощёкой принцессы, не умеющей даже читать. Я не смог убедить их в своих мирных намерениях: они приходили сражаться, и я убивал всех тех несчастных влюблённых дураков и идиотов, мечтающих прославиться, желая освободить мир от этой заразы.

– У тебя не было выбора! – вскричал трубадур. – Ты не несёшь за это ответственности. Это была самооборона. Очень давно люди поняли своё заблуждение и жестокость. Уже много веков на драконов запрещено охотиться, тем более убивать.

– Я не закончил, – тихо, но твёрдо прервал этот поток красноречия Огнедышащий дракон. – Это ещё не всё. Много веков я прятался от людей в лесу, как жалкая гиена, не зная покоя. Я умирал от безысходности и горя, поняв, что мне нет места в этом новом мире. Тогда я встретил его. Это был один из Бессмертных. Он не боялся меня и говорил со мной, как дракон с драконом; он возродил во мне веру в себя, вернул уверенность. Предложил пойти с ним. Я был молодым и глупым, я жаждал отомстить людям и нелюдям за все унижения, которым они меня подвергли, желал им смерти, горел жаждой отмщения и желанием вернуть землю драконам. Я не понимал, что нельзя повернуть время вспять. Я согласился. Я объединил с ним разум и кровь. Он стал моим другом и хозяином. Свободный и гордый герцог, не покорившийся никому, правитель Страны Гор и Северного ветра, Маргелиус Альгвардский.

– Что? Маргелиус был твоим хозяином?.. И ты служил этому гаду добровольно?

– Подожди, – произнёс, бледнея, Ясень. – Если Маргелиус твой хозяин, то у него, как я учил на уроках истории, если это не враки, был только один дракон-ренегат, прозванный Лютым. Но тогда ты…

– Угу, – понуро кивнул дракон, – это я и есть.

– Ты нас до сих пор ненавидишь? – тихо спросил Пройдоха, с отвращением глядя в глаза дракона.

– Мамочки, – взвизгнул Ясень, трясясь от страха. – Кончай рассусоливать, уносим ноги, стихоплёт!

– Нет, конечно, нет. Это была ошибка, – с горечью произнес дракон. – Я же объяснил. Ужасная роковая ошибка! Уходите! Убирайтесь! Всё равно не поймёте. Но теперь-то поняли, почему мне не видать Зелёной книги как своих ушей? Можете открыть на меня сезон охоты.

Дракон устало поднялся и, тяжело ступая, направился в лес. Подальше от людей, от этого нового и такого чуждого мира людей.

– Стой! – крикнул Пройдоха, сгорая от стыда. Неизвестно отчего, но ему стало до боли стыдно. Кто дал ему право судить дракона? И как бы он сам повёл себя, окажись в его ситуации? – Тьфу, да подожди же! – трубадур бросился за драконом и ухватил его за кончик хвоста.

– Офигел?! – обалдело спросил дракон.

– Нет, это он всего лишь месяц назад хорошенько башкой приложился о землю в гостях у короля насмешников. Вот и чудит. Вы можете идти своей дорогой, сударь дракон, а мы пойдём своей, – выдал Ясень, хватая Пройдоху за штанину и пытаясь оттащить того от дракона. Затем, обращаясь к юноше, прошипел тихо, так, чтобы его не мог расслышать дракон:

– Очумел? Ты часом не из этих рок-музыкантов долбанутых, которые, когда умные люди делают ноги, наоборот лезут туда, где им обязательно набьют морду?

Пройдоха подошёл к дракону и сказал:

– Прости, твоё заявление было слишком неожиданным. Я тебе верю.

На этих словах насмешник хлопнул себя по лбу и выругался сквозь зубы.

– Да меня, похоже, не в спутники тебе отдали, а в няньки. Какое доверие? Ты взгляни на этого урода! Он ведь пахал на монстра и, небось, зверски убивал невинных людей!

– Неправда! – вскричал дракон. – Не было такого!

– Хочешь сказать, Маргелиус держал тебя просто так, за здорово живешь, чисто для услаждения своего экзотического вкуса? – насмешливо протянул Ясень, показывая козу дракону.

– Для устрашения. В мою задачу входило лишь отпугивать особо назойливых людишек от замка герцога. Я ненавидел людей, но просто так, ради развлечения, никого не обижал. Злился, но не убивал. С врагами Маргелиус предпочитал разбираться сам, в трусости его обвинить никак нельзя, – Лютый потер лоб. – Хотя нет, проклятый склероз! Теперь припоминаю, что как-то я всё-таки сожрал парочку настырных магов, особо сильно досаждавших моему господину.

– Вот! – вскричал Ясень, победоносно посмотрев на трубадура. – Эта гнусная, лживая морда уже признаётся в людоедстве!

– Ясень, заткнись, пожалуйста, – морщась как от зубной боли, оборвал словоизлияния насмешника Пройдоха. – Драк, присоединяйся к нам.

– Ты серьёзно? – недоверчиво глядя на него, спросил дракон, боясь показать свою радость: он так устал от одиночества и уже не чаял обрести друзей.

– Конечно. Ясень тоже рад, только в силу паскудного характера никак не может найти подходящих слов, – подначил Пройдоха Ясеня, который сделал вид, что ничего не услышал.

– Хорошо, я готов. Только много веков назад я дал обещание – освободить одного человека из плена – и до сих пор не сдержал слова. Время уже пришло, а я до сих пор никак не решусь. Поможете мне его выполнить? – с мольбой в голосе попросил Лютый.

– О чём разговор, запросто, – легко согласился Пройдоха – отказывать кому-либо в помощи было не в его правилах. – Какую прекрасную принцессу освобождать будем?

– Почему принцессу? Никаким принцессам я обещаний не давал. А освобождать я иду Маргелиуса Альгвардского.

– Что?! Кого мы освобождаем? – у него от неожиданности даже голос сел. Насмешник только пальцем у виска покрутил, он уже ничему не удивлялся.

– Много лет назад, когда я служил Маргелиусу, я дал ему обещание: если его пленят, освободить его. Теперь он очнулся от сна, и я должен вызволить его, – хмуро ответил дракон.

– Откуда ты знаешь, что он проснулся? – вклинился в разговор Ясень, в глубине души уже жалея, что в благодарность за спасение согласился на целый год стать спутником музыканта. Он думал, что его ждут приятная прогулка и увлекательные приключения, но настолько увлекательные приключения – это слишком даже для него, а приятной прогулкой что-то и не пахнет.

– Он мысленно связался со мной, позвал на помощь. У меня с герцогом кровная магическая связь, я её не ощущал, так как он был, считай, мёртв, а я – свободен все эти века. Но сейчас я его чувствую. Маргелиус успел сообщить, что заключён в каменном мешке и самостоятельно освободиться не может.

– Ты понимаешь… – начал было трубадур, но дракон перебил его.

– Думаешь, я не понимаю, кого должен освободить?! Думаешь, я не мучился, пытаясь решить – идти или не идти? – горячо произнёс Лютый, пытаясь показать всю глубину сомнений и боли, мучивших его. – Я давал обещание и должен его выполнить.

– Ты же говоришь, что не сдержал его раньше. Что же тебе мешает и дальше не сдерживать его? – въедливо уточнил Ясень.

– То, что он очнулся несколько недель назад. Когда он спал, это было одно – он не мучился, и я мог оттягивать этот миг до парада чёрных дыр. Но теперь он страдает. Слишком жестоко оставлять его похороненным заживо, каким бы он ни был. Он спас мне жизнь, я не могу этого забыть. Как и не имею права бросить его беспомощным. Это бесчеловечно. Я обязан откликнуться на его Зов… – грустно заключил дракон, ковыряя землю когтями передних лап.

– Он прав, – согласился Пройдоха, – оставлять кого-либо замурованным заживо – это нонсенс. Бросать его там нельзя. Значит, идём в замок мага.

Однако глубине его души царил настоящий хаос – всё так сложно и запутанно. Как принять верное решение меж двух огней – когда нельзя всё оставить так как есть, а если освободить, то можно сделать ещё хуже.

«Надо, пока идём в замок, срочно что-нибудь придумать», – решил он про себя, шагая за драконом на Север.

– О, моя горькая доля! Богиня Удачи, на что ты покинула меня! – горестно возопил Ясень, воздев лапки к небу и плетясь вслед за ними. – Теперь моим спутником, помимо придурковатого хиппи, будет и полоумный дракон-убийца. И в довершение всех бед я иду вместе с ними освобождать из плена спятившего чародея, которого умные люди давным-давно определили туда, где ему самое место. Определённо с годами род людской окончательно поглупел, предкам такое и не снилось!

– Кончай стенать. И давай шевели лапами, а то и до следующего тысячелетия не дойдём, – прервал горестные вопли Пройдоха. Жалующегося на злую долю насмешника ещё никто не видел, обычно бывало наоборот – те, кому выпадало несчастье столкнуться с ними на одной дороге, проклинали всё на свете.

4

– Гляди, цветочки! Какие красивчатые! – воскликнул Тугомысл, тыча толстым волосатым пальцем в направлении островка, мимо которого они проплывали. – Давайте нарвём.

– Это белоснежники, – пояснил Нэдфилд. – Рвать их нет смысла.

– Почему? – полюбопытствовал Проныра, чеша за ухом шестом.

– Несъедобные! С виду красивые, аромат восхитительный, а на вкус гадость. Так-то, – меланхолично отозвался пузатый гоблин, налегая на шест. В глубине души он искренне сожалел о несъедобности островных цветов.

– А мне для гербария, – заявил Тугомысл, от мысленного усилия наморщив лоб. – Я цветы не жру!

– Гребём к острову, – поддержал брата Тугодум.

– Нет, не гребём! – возмутился Овгард. – Я с вами не всякие цветочки-лютики отправился собирать, а бабло на свадьбу зарабатывать. И на всякие глупости отвлекаться не намерен, – он возмущённо глянул на братьев, утёр пот со лба и снова принялся грести, тщательно налегая на шест, поднимая вокруг себя капельки сверкающих на солнце брызг.

– Зря.

– Почему это зря? – не удержался от вопроса лысый тролль, бросая грести, и исподлобья глядя на толстого гоблина.

– Ну, если братья насобирают и засушат этих цветочков, то ты потом вполне можешь преподнести парочку из них в дар своей невесте. Когда она узнает, что, добывая их, ты героически рисковал жизнью на самой коварной и опасной реке, то будет сражена наповал твоей мужественностью. И сразу упадёт в твои жаркие объятия, – глубокомысленно произнес Нэдфилд, подумав: «Блин! Вот это я речь двинул, аж сам тащусь».

Тролль задумчиво почесал затылок, покрепче обхватил руками шест и… начал яростно грести к острову.

– Эй, Овг! Смотри, пуп не надорви! – весело подначил тролля Проныра, крутя пальцем у виска.

– Кончай ржать! Лучше помогай грести! – ткнул Проныру шестом в бок Нэдфилд, но не сильно. Поведение влюблённого тролля его самого немало забавляло.

– Да я чё, гребу, гребу, – ответил Проныра, икая от смеха, осторожно отводя от себя шест Нэдфилда и помогая грести товарищам.

Высадившись на острове, гоблины нарвали белоснежников для гербария братьев и невесты Овгарда. Затем насобирали на берегу вкусных жирных улиток, развели костер, зажарили и решили во время еды спокойно обсудить план действий.