(Не)курортный роман

Глава седьмая

– Помню, бабушка мне рассказывала, как она в своё время замуж выходила, – начала Света. – Тоже гуляли всей деревней. Она сама родом из Григоровки, а жених её жил чуть подальше. Дело было осенью, где-то в октябре. Дни стояли ещё тёплые, а ночью температура резко падала. Так вот этот самый жених, чтобы доказать невесте свою любовь, полез голым в озеро купаться. Ночью, представляете? Вода холодная! Он стал тонуть. Полез за ним его друг, потом ещё один. Троих потом сетями вылавливали. Замёрзшие, продрогшие. Из озера повезли в районную больницу скорой помощи. Неделю почти там провалялись с переохлаждением. Вот такая история.

– Очень весело, – кисло заметила Лида. – А по-хорошему как-нибудь можно было? Почему свадьбы обязательно заканчиваются происшествиями? То драки, то больницы.

– Необязательно, – возразил Макс. – Например, мой дядя, когда собрался жениться, должен был ехать за невестой в соседнее село. Там выкуп и всё такое. А машина утром сломалась. Единственная была на тот момент в деревне. Пришлось запрягать кобылу и ехать к невесте в телеге. Опоздал на свадьбу, выкупа не состоялось. Главное, что расписаться успели. Потом обратно на телеге из загса возвращались.

Таких историй в русских деревнях множество. Не только Григоровка на них богата. В любом районе, любой области найдётся что-нибудь интересное.

Но для Лиды это было самой настоящей дикостью. Её семья, хоть и переехала в Григоровку на ПМЖ, но до этого много лет жила в город. У отца там была квартира, своё дело. А сюда, как он выражался, «потянуло». Лида ходила в городскую школу, затем поступила в университет. Там подружилась со Светой, которая случайно тоже была родом из Григоровки. Девушки, совершенно не похожие друг на друга, тем не менее, нашли общий язык.

А сейчас Лиду интересовал этот молодой человек. И больше всего то, почему он её сторонится. Со Светкой свободно разговаривает. Ей же – ни полслова не скажет. Подруга, конечно, хороша. Но и она тоже ничего. Первый раз встретился неплохой с виду парень, и тот на неё даже не смотрит.

Если б Макс только знал, о чём думает Лида, бросая на него короткие взгляды!.. Но ему это в голову не приходило.

«Сейчас, – думал, – доведу их обеих, и попрощаюсь. Не в гости же напрашиваться».

Но всё опять пошло не по плану. Потому что дом Андреевых им попался первым. А пройти мимо него, не привлекая внимания родственников, для Макса было невозможно.

Только он дошёл до забора, как услышал знакомое: «Сынок!»

– Ну, вот, приплыли…

Елена Аркадьевна – крупная женщина выше среднего роста с выкрашенными в чёрный цвет пышными волосами. Одета в простое деревенское платье и резиновые тапки. Она вышла в сад посмотреть, как там её флоксы, которые она вчера посадила. И за забором увидела своего сына, шедшего с двумя девушками. И тут ей показалось, он собирается пройти мимо родного дома. Елена Аркадьевна решила, что это непорядок, и надо срочно вмешаться.

– Максим! Максим приехал! – и побежала в сарай, где в это время кормила кур старшая дочь Наталья. – Выходи скорее брата встречать!

Выбежала одна сестра, за ней – другая. Из дома, хромая на одну ногу и опираясь на костыль, вышел отец, Иван Петрович. Поднял голову кверху и гаркнул:

– Пронька! Ну-ка слезай! Максим приехал.

Дядя Проня, двоюродный брат Елены Аркадьевны в считанные секунды спустился по приставной деревянной лестнице вниз. Из дома вышла его жена – Мария Павловна. Последними выбежали их дети – племянники Макса – Людочка и Антоша.

Скрипнула калитка. Макс ступил за забор. Подошёл к матери, обнял.

– А вы чего там стоите, девочки? – через плечо Макса Елена Аркадьевна посмотрела на подружек, неловко переминающихся с ноги на ногу. – Заходите в гости.

– Нет, нам по домам пора, – отказалась Лида. – И так задержались в дороге.

– А что случилось, Максим? Автобус сломался? – поинтересовалась мама.

– Да. Но мы доехали на тракторе.

– На каком тракторе? – испугалась она. – У нас в Григоровке один тракторист. И тот с утра лыко не вяжет.

– Ага. Дядь Петя, он самый.

– И что – сам вас довёз? – Елена Аркадьевна всплеснула руками. – Господи!.. Спасибо, что не угробил.

– Не он, а его дочь, – поправил Макс. – Правда, я её сначала за мальчишку принял.

– Ваську-то? – и мама вздохнула с облегчением. – Ну, с этой девкой не страшно. Она скоро лучше отца своего будет трактором управлять. Тот, боюсь, совсем сопьётся. Мужик-то он хороший, Петька. В молодости даже за мной ухаживал, замуж звал.

– Эй, Елена моя Прекрасная! – Иван Петрович тут же отозвался. – Что это ты о молодости вспоминаешь? Жалеешь, небось, что не за того замуж вышла, а?

Мать периодически любила отца подразнить, вызвать у него ревность. Специально это делала. Иван Петрович знал об этом, и всё равно справиться с собой не мог. Любил свою жену и боялся потерять. Даже спустя столько лет. Женщина она видная, интересная, ещё и хозяйка хорошая. Такую запросто могут увести. Вот он и глядел в оба.

– Да я это так, Иванушка, – примирительно сказала Елена Аркадьевна. – Зачем же прошлое ворошить? Сколько раз тебе говорю!

И это она тоже любила делать. Обернуть всё так, будто Иван сам первый начал. А она ни при чём.

– Максим! – настала очередь сестёр броситься на шею к брату. Затем их сменили племянники. Мария Павловна расцеловала его в обе щеки со словами: «Подрос! Похорошел!»

А дядя Проня прибавил:

– Да где он подрос? Живот один только растет да лысина пробивается. Как у тебя, слышь, Вань? Наследственность!..

– Да нет у меня никакой лысины! – воскликнул Макс и на девчонок покосился. Вот ведь родня! В самом невыгодном свете тебя выставит перед чужими людьми. А ему, между прочим, хочется этим девушкам понравиться. Он, правда, ещё не решил, какой из двух больше. Обе они симпатичные. Если бы Лида была посмелее, как Света, он бы, не задумываясь, её выбрал. А так пока непонятно.

– Сынок, ты, небось, одной дрянью в своём городе питаешься? Готовить самому тебе некогда, а мать далеко. Может, я к тебе перееду временно? На кухне помогу, пока ты работать будешь.

Макс даже поперхнулся от такого предложения и закашлял. Дядь Проня смотрел на него, смотрел и как начал хохотать.

– Кто ж тебя, сестра, к себе пустит? Он же парень молодой. Подруг своих будет приводить. А там ты на кухне. Как посмотришь на них суровым взглядом, так все и разбегутся.

– Разве у меня суровый взгляд? – Елена Аркадьевна уперла руки в бока и взглянула на брата сверху вниз. – Ну-ка, докажи.

Тот со смеху совсем покатился.

– Вы только посмотрите на неё! Истинный прокурор! Пришла порядки наводить.

– Ой, Лен, ты его не слушай, – посоветовала Мария Павловна. – Пронька как что выдумает – так сам потом смеётся, остановиться не может. Дурачится он, в общем.

– Я и смотрю: сорок лет мужику, двоих детей нажил. А ума всё не прибавилось. Копия – наш покойный дед (царство ему небесное!), – и Елена Аркадьевна трижды перекрестилась, а потом зачем-то плюнула через плечо. – Тот вечно по поводу и без повода хохотал. А бабка его за это ухватом как прижмёт! Визгу-то было!..

Девушки молча переглядывались. Обеим хотелось уйти, да как-то неловко, не прощаясь. А вставить слово не получалось. Родственники у Максима оказались словоохотливые, ни на секунду не умолкали.

Сам же Макс готов был сквозь землю провалиться. Первый раз в деревне с девушками (с двумя, между прочим!), и тут родня покоя не даёт. Как бы от них улизнуть по-тихому?

– Вы меня подождите, – нашёлся он. – Я девушек, как обещал, провожу и сразу вернусь. А то у них чемоданы тяжёлые.

– Это хорошее дело, – одобрил отец.

Дядь Проня добавил:

– Проводи, Максим, проводи. Раз обещал – значит, надо.

А Елена Аркадьевна вышла за забор, к девушкам подошла, обеих за плечи обняла (благо, рук хватило) и прошептала:

– Ну, девочки, скажу я: повезло вам обеим! Максим у меня – идеальный ребёнок. Дальше всё только от вас зависеть будет. Какая себя с лучшей стороны покажет – ту он и выберет.

– Мама, ты что там говоришь? – к счастью, Макс не расслышал и половины, а то бы со стыда сгорел.

– Ничего, сынок, всё в порядке. Я девочек к нам в гости позвала. Прямо сегодня вечером.

– Я сегодня не смогу. Юрке Михееву обещал.

– Так Юрка твой послезавтра женится.

– Знаю. Мы его полчаса назад видели. Он нас на свадьбу пригласил.

– Ну, это не удивительно, – сказала Елена Аркадьевна. – Я его ещё в детском саду на горшок сажала. Сам-то он не хотел никак. И ты тоже, Максим, между прочим выкобенивался. Так всё мимо и получалось…

– Мама!.. – это был провал.

– А что такого? Все через это прошли, – невозмутимо заявила бывшая воспитательница.

Макс решил, что сейчас самое лучшее – это уйти. Пока мама ещё что-нибудь не вспомнила из его тёмного детского прошлого. Взял в руки чемоданы и только собрался идти, как Елена Аркадьевна снова остановила.

– Девочки, вы всё равно к нам в гости приходите. Можно и без Максима. Стол накроем, чаю с вареньем попьём. С прошлого года знаете, сколько у меня запасов? О-о-о… А потом мы все на свадьбе встретимся. Ваших ведь тоже небось пригласили?

– Не знаю, – Лида пожала плечами, – пойдут ли мои родители.

– Пойдут, – уверенно заявила Елена Аркадьевна. – Отбиваться от коллектива нехорошо. Такое событие не каждый день случается. Кстати, Максим, ты знаешь, на ком твой Юрка женится?

– Он мне не сказал.

– На Гальке, твоей бывшей возлюбленной.

Вот ещё одна новость! Так они точно до завтрашнего утра с места не сдвинутся. Максу это порядком надоело. Но сказать матери своё твёрдое «я» он не мог. Слишком хорошо был воспитан.

– Мам, не было у меня никакой возлюбленной.

– Как же – не было? За Галькой ты ещё в школе волочился. И хорошо, что она тогда тебе отказала. Непутевая девка выросла. С кем только ни была!.. Юрка бы её так просто в жёны не позвал. Да ведь беременная она! На девятом месяце. Считай, на сносях. Он ведь не хотел сначала жениться. Даже сбежать пытался в другую область. Но пришлось вернуться. Дитё своё родное бросать нельзя.

– Это точно, – согласился Иван Петрович.

Макс подумал, что на этом, наконец, всё.

Как бы не так!

Из окна в доме напротив высунулась женщина с бигудями по всей голове и заголосила:

– Врёшь ты всё, Ленка! Ой, врёшь!

«Это же мать Гальки, – Макс сразу узнал её. – В гости, наверное, к соседям зашла. Ну, всё, нам капец!..»

Глава восьмая

Люська Котова – мать Гальки, нынешней невесты, была женщиной скандальной и склочной. С матерью Макса они когда-то дружили. Потом Елена Аркадьевна замуж вышла, и дружба распалась. Поговаривали: это потому что Люська сама на Ивана претензии имела. А он, кроме своей Ленки, ни на какую другую не смотрел. Вот Люська и затаила обиду.

Сама замужем была трижды. С первым мужем развелись спустя год. Она его в измене уличила. Со вторым в браке двенадцать лет прожили. Дочь Гальку родили. А как похоронили мужика, Люська в третий раз замуж вышла. Этот муж вообще пропал куда-то и уже два года на глаза никому не показывался. «Сбежал!» – смеялись соседи. А после сами же Люську жалели.

– Не везёт тебе с мужиками, – говорили. – Видишь – нет счастья.

– Будет! – сквозь слёзы твердила Люська. – Дочь только сперва пристрою. А потом и себе пару найду.

А пока пары не было, Люська в свободное время всё прихорашивалась. Мужики-то они, как птицы, рассуждала она. Остаются там, где есть, чем поживиться. И на приманку летят. Вот она и пыталась их приманить своей неувядающей красотой.

– Ты что это на меня наговариваешь? – Елена Аркадьевна обратилась к бывшей подруге. – Ну-ка, где я вру? Покажи.

– Ты про мою дочь всё врёшь, – говорила Люська. – Что значит «она непутёвая»? Кто тебе это сказал?

– А мне не надо говорить. Я сама вижу, – Елена Аркадьевна держалась на удивление спокойно. – Твоя Галька каких только ухажёров ни водила в дом.

– А тебе бы всё высматривать! Чужая красота покоя не даёт.

Елена Аркадьевна прыснула со смеху.

– Да какая там красота? Три волосинки на голове, нос в веснушках и ноги кривые. Что в ней вообще можно найти?

– А то, чего в тебе нет.

– Ой, да пожалуйста, – Елена Аркадьевна махнула рукой. – Во мне, слава Богу, уже давно всё нашли. Это ты мечтаешь четвёртый раз замуж выйти. А я – один раз и на всю жизнь!

Поставив таким образом жирную точку в этом диалоге, Елена Аркадьевна снова вернулась к своему сыну.

– Иди, Максим. Проводи девочек до дому. Да не спеши назад. Если тебя на чай позовут, ты оставайся. С людьми познакомишься, – и демонстративно ему подмигнула.

В общем, все её прозрачные намеки поняли. Да Елена Аркадьевна и не собиралась ничего скрывать. Прямая и честная женщина, иногда острая на язык, иногда беспардонная. Но не злобивая и не жадная.

– Елена, отпусти ты уже детей, – посоветовал Иван Петрович. Он был менее разговорчивый, но слово своё имел и вставлял периодически, когда жену начинало заносить. – Они взрослые, сами разберутся.

Ещё раз обняв и расцеловав Макса, будто он собирался уезжать далеко и надолго, Елена Аркадьевна, наконец, ушла за забор к своим любимым флоксам. А Макс с двумя чемоданами пошёл дальше.

* * *

Следующим на очереди был дом Серафимы Семёновны, Светкиной бабушки. Предпоследний, совсем рядом с тропинкой, ведущей к озеру. Если его обогнуть, можно прямиком попасть в лес. Не очень густой. Там возле озера мужички поставили две скамейки, чтоб отдыхать, кому понадобится, в тишине и наедине с природой. А по другой стороне озера – мост, частично затопленный, но ещё не рухнувший окончательно. Вода его размывает, а он стоит. В марте этого года мост затопило. А после вода, как обычно, сошла. И отдыхающие снова повадились сюда ходить. Хорошо у Григоровского озера! И людей почти никого нет.

Светкина бабушка давно жила одна. Мужа похоронила, дочь. Так уж вышло. Осталась внучка. Вертлявая, вся из себя. Только и думает о кавалерах да о нарядах. В городе ей живётся лучше всего. А сюда приехала только потому что бабка попросила. Помочь Серафиме есть кому. Вон сколько соседей. А не хочется.

В прошлом году, когда картошку сажали, повадился к ней дед Матвей. Всё, говорит, сделаю: борозды нарежу, землю пропахаю. Ты, Серафима, только вёдра подавай.

Ага, как же.

С самого утра ждала его, в окно высматривала. Нет Матвея. Вышла на улицу посмотреть – может, идёт.

Какое там!

Сидит на завалинке возле своего дома в одних трусах и валенках (ночи-то прохладные были. Ноги побоялся отморозить). Курит папироску и песни распевает. Увидел её, руки протянул: «Серафима!» и брякнулся лицом вниз. Носом своим землю не хуже плуга пропахал. Там и уснул, бедняга. Серафима плюнула на него и пошла к себе. С тех пор ни к кому из соседских мужиков за помощью не обращается. Своим силами справляется.

А в этом году Свету позвала. Девушка этому не обрадовалась. Но и отказать родной бабушке совестно. Всё-таки, она её растила. Помогала, чем могла. Да и сейчас не обижает.

Света не глупая, в институт поступила. На социальных условиях. И стала учиться в одной группе с Лидой. Той, конечно, проще. Родители есть, притом обеспеченные. Ей о будущем переживать не надо. А Светке, кроме бабушки, держаться не за кого. Поэтому она и старается нарядиться покрасивее, причесаться, чтобы внимание привлечь. Вдруг замуж удастся выйти? Тогда на плечи мужа можно будет заботы переложить.

Макс ей понравился. Лицо у него простое, доброе, честное. Такого легко взять в оборот. А мама его, хоть и громкая очень, но сына во всём поддержит. Так что если он выберет Свету, перечить она не будет.

– Вот мы и пришли, – сообщила Света. – Спасибо, Максим, что проводил нас, – она нарочно так сказала, будто им с Лидой в один дом надо. А сделала это, потому что не хотела Макса одного с Лидой отпускать. Это пока они подруги. А как дело дойдёт до дележа, то и дружба врозь. Бабушка её всегда этому учила.

«Не верь, Света, никому. Бабы – они хитрые и продажные. А мужики – ещё хуже».

– Что, Максим, зайдёшь к нам?

Это было неожиданно. Макс захлопал глазами. Первый раз его девушка в дом пригласила.

– Я… это…

– Пойдём, – решила за него Света и за руку потянула. – Там у меня одна бабка Серафима. А она не будет против.

– Ну, раз так, – Лида взяла свой чемодан, – то я пойду к себе.

– А вы разве не вместе живёте? – спросил Макс.

– Нет, – сухо сообщила Лида. – Мой дом – у озера, третий с конца. Ворота синие и лужайка перед домом. А рядом плакучая ива. Всего хорошего! – и, не прощаясь, ушла быстрым шагом в сторону озера.

«Ворота, лужайка, ива… – Макс мысленно повторил. – В гости, что ли, она меня так позвала? Странная девушка. Надо бы с ней пообщаться как-нибудь… отдельно».

Но Света, похоже, вцепилась в него мёртвой хваткой. И на себя потянула. Макс стал прикидывать, как бы из этих нежных девичьих объятий аккуратно так освободиться, чтоб не нанести ущерб никому.

– Света! Внученька, приехала!

Это Серафима вышла на крыльцо и увидела у своего забора молодых людей.

– А кто это с тобой? – сослепу не сразу узнала. Потом присмотрелась. – Андреев что ли?

– Он самый, – подтвердила Света. – В гости к нам пришёл.

– Ну, заходите. У меня как раз чайник скипел.

Ох, как Максу этого не хотелось! Но отказать Серафиме Семёновне – значит, оскорбить её. А она его с самого детства, считай, знает. И с мамой его знакома. Только он почему-то внучку её впервые увидал. Ну-да, она больше в городе с тёткой жила. Вот и не пересеклись ни разу.

В общем, делать нечего. Макс шагнул за порог. А Свете только это и надо. Скинула туфли (ноги устали на каблуках по разбитым дорогам ходить). Стала на стол накрывать. Бабка Сима смотрит на неё и удивляется:

– Что это ты, Света, так резво за дело взялась? Прежде я за тобой не замечала такого.

– Бабушка, у нас же гости.

Светка – хитрая лиса. Серафима улыбнулась и дальше ничего говорить не стала.

– Максим, ты с каким вареньем чай будешь?

– Я с любым могу. Мне всё равно.

А тут неплохо, осмотрелся Макс. Рук только мужских не хватает.

– Света! – скомандовала бабушка. – Достань из погреба сливовое.

– Самой мне, что ли, туда лезть? В таком платье?

– А ты сними его, – посоветовала Серафима.

– Не надо! – испугался Макс, подумав о другом. – Давайте я сам в погреб залезу.

– Как хочешь, – Серафима взяла большой кухонный нож, нагнулась к полу, поддела крючок и вытащила его. – Потяни посильнее, – попросила Макса. – У нас погреб только так открывается. Надо бы ручку нормальную приделать, да я всё никак. Приходится такими методами.

– А давайте я вам ручку сделаю, – предложил Макс. – Там всего-то делов!

– А давай.

Макс спустился в погреб по лестнице. Темно!

– Ой, я тебе свет забыла включить! – бабка Сима побежала к выключателю. Но не успела.

В погребе раздался грохот. Как будто что-то тяжёлое упало. А потом булькнуло.

Света испуганно вскрикнула.

– Ну, всё, – Серафима схватилась за сердце. – Убился парень.

– Бабушка… – Света потянулась к ней.

– Я ж там бочку прямо посередине поставила. Забыла совсем. Вот он на неё и налетел.

– А что в бочке-то?

– Сама как думаешь? Вино самодельное. Градусов пятьдесят будет. Ну, если он её пробил…

И тут Макс подал голос.

– Не бойтесь, не пробил. Только крышку надо плотнее закрывать. Я с налёта в неё головой окунулся.

– И как тебе на вкус? – Серафима, услышав это, успокоилась.

– Да ничего. Сахару только маловато.

И Света и бабушка – обе рассмеялись.

– Может, вы всё-таки свет включите? – напомнил Макс. – А то я ещё куда-нибудь попаду.

– Если только в мышеловку. У меня их там несколько, – между делом сообщила Серафима.

– Бабушка!

– Так извините. Я на гостей сегодня не рассчитывала.

Глава девятая

Стук в окно – негромкий. Зато голос зычный:

– Серафима Семёновна! Ты дома?

– Опять Матвей припёрся! – недовольно проворчала бабка Сима. – Чтоб его!

– Жених твой? – недолго думая, выпалила Света.

– Скажешь тоже! Сосед. Горе-помощник. Навязался на мою голову. Теперь не знаю, как отвадить.

Макс, захмелевший после окунания в бочку с пятидесятиградусным вином и ещё добавивший сверху горячего чаю, развеселился, осмелел. Захотел откинуться на спинку стула (спина что-то устала), да забыл, что на табурете сидит. Так и повалился на пол с криком: «Ой!»

– Максим! – Света ахнула и бросилась его поднимать. Тяжёлый парень оказался. Не для хрупких женских плеч.

– Это Матвей, бляха-муха, с собой неприятности принёс! – Серафима сплюнула три раза и по лбу себя постучала. – Где он, там везде проблемы случаются. Живой, Максим?

– Живой, – простонал он. Что копчик ушиб при падении, говорить не стал. Поднялся с помощью Светы и Серафимы, спину потёр.

– Давай я тебя мазью разотру, – предложила бабка Сима. – Вмиг полегчает.

– Спасибо. Я как-нибудь перетерплю.

– Зачем же терпеть? Тебе завтра с утра на огороде корячиться, – убеждала Серафима. – Давай, тебе говорю. Иди, в мою спальню проходи, на постель ложись и рубаху задирай. А я пока мазь поищу.

– Серафима! – снова постучал в окно дед Матвей.

– Да пошёл ты!

Опять Максим сдался. Позволил себя увести. Вино, конечно, подвело. Ослабил он бдительность. Если б знал, что так будут события развиваться, ни за что бы к Светке не пошёл. А теперь поздно. Его уже на постель уложили, как будто он больной.

– Вот, нашли, – Серафима вошла в спальню, увидела Макса, совсем готового к её процедурам, и обрадовалась. – Сейчас я тебе, Максим, здоровье-то поправлю. Рубаху задирай.

Макс послушный. Всё сделал, как просили.

А Света стояла рядом и смотрела на него. Серафима-то всё подмечала, но делала вид, будто её это не касается. Намазала Максу поясницу какой-то пахучей мазью и стала растирать. Когда закончила, сказала:

– Полежи в таком положении, не шевелясь, минут пятнадцать. Мазь должна впитаться. А я пойду посмотрю, что этому старому дуралею от меня надо.

На самом деле Серафима прекрасно знала, что Матвею надо. Но также она знала, что молодёжь лучше оставить вдвоём. Светка – девка очень вертлявая. Чуть ли не каждому глазки строит. Опасно это. А вот Максим Андреев – парень неплохой. Может, у неё с ним что-то получится, и она, наконец, остепенится.

Так думала Серафима. А у Макса были совсем другие мысли в голове. Шумело слегка, но это, он знал, поправимо. Надо чуть-чуть полежать…

– Говорю ж тебе: нет никого!

Серафима напрасно пыталась сдержать рвущегося в дом Матвея. Тот почуял неладное. И только она дверь открыла, рывком – в террасу и по комнатам, как заправский сыщик.

– Матвей, ты обнаглел совсем? Кто тебе разрешил в моём доме хозяйничать? – возмущалась Серафима.

Матвей – высокий, жилистый дед с огромной лохматой шевелюрой взглянул на Серафиму обиженно и сказал:

– Не надо мне, Сима, зубы заговаривать. Соседи видели, как к тебе мужик какой-то входил. Вот почему ты меня долго не пускала. Где спрятала его, говори?

– Ещё чего не хватало, чтобы я перед тобой отчитывалась. Ты мне не муж. И вообще проваливай отсюда, если без дела пришёл.

Но Матвей не собирался так просто сдаваться. И, как бы Серафима, ни упиралась, он в её спальню всё же прошмыгнул. А там Максим – распростёрся на постели с оголённой спиной кверху.

– Ах, вот же он! – торжествующе воскликнул Матвей. Поискал глазами, нашёл забытую у стены швабру, схватил её и на Макса замахнулся. – Вот я тебя!

– Ой, бабушка! – Света испугалась и мигом к окну отбежала, подальше от деда. Ещё заденет её ненароком.

– Стой! – подоспевшая Серафима схватилась за другой конец швабры. – Не смей его трогать!

Дремавший до этого Максим затылком ощутил опасность. Понял, что дело явно его касается. И очень резво на ноги поднялся. Нижняя часть спины, кстати, почти перестала болеть. Увидев Серафиму, пытающуюся вырвать из рук деда Матвея швабру, Макс быстро оценил ситуацию и принял решение ретироваться. Только куда? Проход к двери закрыт. В окно, если только.

А Матвей застыл на месте, разинув рот. И несколько секунд беззвучно губами шевелил, не мог выразить мысль.

– Максим… – с трудом выдавил он. – Андреев. Ты… здесь?

Окинул его взглядом. Лицо помятое, волосы слегка взъерошены. Рубаха расстёгнута, штаны приспущены. Хорош парень, ничего не скажешь!

– Дядя Матвей… – Макс был растерян не меньше, – вы чего?

– А того, – Матвей окончательно сориентировался, – что нечего по чужим домам шляться! Ладно бы твой отец сюда пришёл, я не удивился. Тот ещё голубь перелётный! Но ты! – схватился за сердце. – Ой, что творится, Серафима!.. Да как же ты могла до такого дойти?

– Что ты мелешь, идиот? – Серафима, всё-таки, забрала у него швабру. – Парень моей внучке помог чемодан донести. Спину сорвал. Я его мазью намазала. А ты чего придумал? – и замахнулась на него кулаком. – Больше чтоб сюда ни ногой! Надоел ты мне со своими домыслами и проблемами вечными!

Матвей понял, что переборщил. Но что поделаешь, если Серафима ему нравится, и он её к любому столбу ревнует? А она словно нарочно дразнит. Делает вид, будто намеков его не понимает. Мимо проходит, только один взгляд бросит и всё. А он надеется.

Лет уже немало. Одному жить совсем не хочется. А Серафима женщина видная. Была бы посговорчивее, давно бы у них всё сладилось. Так нет же, голову морочит. Издевается, в общем.

– Ты чего хотел-то? – спохватилась Серафима. – Или просто так решил зайти?

Матвей в гневе забыл, зачем сюда шёл. Теперь вспомнить бы.

– Да я насчёт завтрашнего дня узнать. Картошку как будем сажать – вместе или порознь?

Серафима состроила недовольную гримасу. Взяла его за плечи, развернула к выходу и повела.

– Вот завтра и поговорим об этом.

Проводив их глазами, Макс решил, что ему тоже пора идти. Стал рубаху застёгивать. Но пальцы не слушались. Он торопился, и пуговицы выскальзывали у него из рук. А ещё Света смотрела на него, не отрываясь, и смущала. Что за девушки пошли! Ничего не боятся и никого. Нет, ему от таких лучше держаться подальше. А то огреет кто-нибудь шваброй. И разбирайся потом, кто прав, кто виноват.

В окно постучали. Ставни были открыты, и в спальню с улицы заглянуло знакомое лицо с любопытными карими глазами.

– Ого! Кого я вижу!

– Васька? – Макс даже не удивился. Только проворчал. – Ещё тебя тут не хватало.

– А где твой трактор? – усмехнулась Света. – Или заглох где-нибудь на дороге?

– С трактором всё в порядке, будь спокойна, – в тон ей ответила Васька. – А у вас, я смотрю, весело. И как я вовремя подошла! – многозначительно посмотрела на Макса, который всё ещё боролся с пуговицами. – Поздравляю, Максим! Твой первый день в Григоровке удался.

Не стала ждать ответа. Сама захлопнула ставни и ушла. А Максу вдруг стало совестно перед ней. Да и вообще, перед всем миром. Как-то всё через ж… одно место получается. Домой надо идти. Это будет лучше всего.

Рубашку оправил, волосы пригладил (всё равно торчком будут стоять, если водой не смочить), сказал Свете: «Спасибо. До свидания» и на выход пошёл. А она кусала губы, сдерживая смех, провожая его взглядом.

«Чудной ты, Максим. Может, зря я на тебя внимание обратила?»

* * *

Когда он вышел на улицу, ни Васьки, ни Матвея уже не было.

«Вот и хорошо, – подумал Макс. – Хотя бы минуту затишья».

День только-только к середине подходил, а уже столько приключений пришлось пережить. Сегодня 30 апреля. Завтра по традиции посадка урожая. Первомай – святой день. В Григоровке его особенно чтут. И отступать от правил нельзя. Сразу будешь объявлен врагом народа.

Но Макс и не собирался этого делать. Для работы на огороде он и приехал. Только кто ж знал, что помимо картошки тут столько всего ещё будет?

Мама встретила его на крыльце. Не иначе, специально стояла, высматривала.

– Ну, что, сынок, как настроение? Как самочувствие твоё?

Макс хорошо знал свою маму. И в этом вопросе почуял подвох. Неспроста она так сказала.

– Нормально всё, мам, – ответил он, открывая калитку и проходя во двор.

– Да? А мне тут донесли, что ты покалечиться успел. Причём настолько, что к Серафиме Семёновне в постель лёг. Это как понимать, сын? Может, врут люди?

– Матвей заходил… – обречённо покачал головой Макс. – Не успокоился, значит. Понёс по деревне слух.

–– Нет, Максим, не успокоился, – согласилась мама. – И я теперь успокоиться не могу. Всё пытаюсь взять в толк, зачем моему двадцатилетнему сыну понадобилась бабка старая.

– Мне двадцать четыре, мам.

– Это не принципиально. А вот как тебя угораздило в её постель лечь – это я хочу знать. И, пожалуйста, побыстрее, Максим, и подоходчивей объясни. А то у меня давление уже поднимается. Так и до инсульта недалеко. Угробишь мать свою дурацкими выходками.

Тут Елена Аркадьевна схватилась за сердце (она всегда так делала, когда надо было к Максовой совести воззвать), на стену оперлась, а потом на ступени присела. И Макс с ней рядом сел.

– Рассказывай всё, сынок. Это на тебя город так повлиял, да? Я слышала, что сейчас в моде, когда молодые парни со старухами живут.

Максу бы возмутиться, начать оправдываться, заклинать, что он ничего такого не делал. А его смех разобрал. Да такой, что остановиться невозможно. И Елена Аркадьевна по-своему это истолковала.

– Значит, правду говорят про тебя… Ох-ох… испортился мой ребёнок окончательно. А таким хорошим мальчиком был, когда на горшке сидел!..

– Мама!

– Что – мама? Не надо мне теперь ничего говорить. Я тебя слушать не хочу. Пропащая ты душа. А я так на тебя надеялась!..

И смех и грех. А Макс всё никак не может остановиться.

Елена Аркадьевна укоризненно покачала головой, встала на ноги и пошла в дом. Что с непутёвым разговаривать.

И только, когда она ушла, Макс успокоился. Посмотрел вокруг – хорошо! Сады цветут, птички поют.

– Какая же у нас в деревне красота!

Махнул рукой на сплетни и следом за матерью пошёл в дом. Что-то есть захотелось.