Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая

– Да все как всегда! И не со мной они ехали… – вот уж не хочется мне это обсуждать.

– Ясно, отвисают уже… И как девки? – Алена перелезла на кровать, завалилась наискосок и нервно теребит ногой сумку.

На хрен он ей нужен такой!? Алена Савицкая созрела уже не пионерской красотой, а знойной, вот-вот Викушины бастионы возьмет, не глядя. И это не моя ревность, а озадаченность, ведь Ромка Валевский никогда не выделял Аленку как девушку, меня-то тоже, но я и «не вскрылась» ни разу, а об Аленкиной страсти знают все, и если Бабочка его перманентная подружка, то Алена даже не «в списке»! Может, он идиот? Или тупо боится ее темперамента и не связывается? Ну, зачем ей это? Добить недобитого? Зачем, если у нее есть не «просто парень», а настоящие отношения!?

– Ален, я в девках не разбираюсь! На хрена тебе? – не нравиться мне все это.

– Она дело говорит: на хрен он тебе? Или этот твой постоянный «того»? У вас разлад? Сашк, «бутер»? – Наташка раздает советы и бутеры задаром.

– Да не «на хрен», а так просто… И все у меня океюшки, мой еще и женится на мне, у нас совместные планы.

– Ну и гуляй тогда без нервов, а то ни себе пользы, и нам атмосферу перезаряжаешь!

Наташка Аленку понимает лучше, чем я, они вместе учились и друг друга с яслей знают. Она, наверно, единственная, кто с «нахрапа» может Аленке рот заткнуть, если ту заносит, а заносит ее часто, так что Наташка бдительна, всегда начеку, ведь Аленке ни черта не стоит все испортить и кинуть «за раз» все свои достижения в тартарары. Может, Наташке удастся ее вразумить?

– Ты лучше про этого, Маслова-вожатого расскажи! Неужели Сашка парня зацепила? И сразу такого! Учти, он при «исполнении», посадят парня, если застукают! – и Наташка переключилась на живопереданную тему.

– Давай, давай, рассказывай, а то неохота у подруги-то отбивать, – Алена тоже строится «в списки», неужели и ей Женькино внимание польстит?

– Мы немного поболтали в автобусе… Что случилось-то? Так и не поняла ничего! – что за бред, думаю.

– Он всем сказал в отряде, что встретил девушку своей мечты, умеющую владеть ситуацией, а ты оказалась пионеркой, и он расстроился… – Наташка откровенно подсмеивается.

– Вот так взял и сказал? – сегодня «день приколов», у меня уши уже вовсю горят.

– Может, и не совсем так, но это Пенки-Бабочки передали, наверно, все было сильно краше, они хорошего не скажут добровольно, думаю, это самый скромный вариант. Ну, он, правда, нереальный какой-то! – Аленка закатила глаза. – На хрена он в вожатые полез? Сиди себе в «спортивном» лагере и мути с кем хочешь, а тебе Малая с ним нельзя, ты его по-любому подставишь!

– Тебе значит можно с парнем жить с семнадцати лет, а Сашке на свиданку сходить нельзя? Она ж не спать с ним сразу будет, ты че, Сашка же девственница!

Наташка всегда за равнозначность возможностей, даже в таком неоднозначном вопросе, а я еще не целовалась ни разу, куда мне за ними? Как бы девки мои из-за парня не перессорились! Вон как Наташка тяжелым темным потоком вытряхивает переливающие волосы, это означает что ее сексуальность «в ударе», и она вся начеку, а раскосые глаза, не имеющие преграды-переносицы, сузились и сосредоточились в точку. У Наташки отношений уже давно нет, она ищет чего-то особенного, а просто «тискаться по кустам» ей уже не интересно, но и как Алена строить личное она не станет. Алена раньше постоянно завидовала Наташке из-за нескромных возможностей ее отца, одного из боссов «Десятки», а теперь сама имеет гардероб, достойный «жены дипломата», а Наташку материальное вообще не колышет, да и популярность парня тоже, она ждет любви.

– Слушайте, вот честно, он пошутил, ну не было такого! – я не собираюсь обманываться по поводу этого Женьки Маслова.

– «Кто что мутит, тот на то и шутит», знаешь такое выражение? Так всегда и бывает, а не то, что ты там себе думаешь, у тебя опыта нет! – ну прямо мудрость тысячелетий из уст кореянки с сибирским замесом!

– Девки, мне фиолетово, я в этом не участвую! Да у него вообще подружки есть, Полинка или Надька, кто-то из них точно. И отстаньте! У меня другое дело, я в «команду» хочу попасть… Ален, а? Протащишь меня через Викушу поначалу, потом потренируюсь на «Открытии» лагеря, я не подведу!

– Да знаю я, что ты хочешь в «команду», но «блат» тут ни разу еще не сработал! Не хочу тебя огорчать, но Викуша нам «мозги промыла и гайки закрутила», ей нужен только «Кубок» в этом сезоне! И она всех разровняет, если мы этого не сделаем! Для нее это такой позор, что столько лет мы ничего не выигрываем, а на следующий год играть-то некому. Викуша теперь сама все контролирует! Не возьмет она тебя, сама знаешь! – говорит Алена без нервов, словно у меня железное мужество и я никогда не расстраиваюсь.

– Да ни хрена она не контролирует! Отдаст «поручение» построже и отваливает! Она напрягаться не будет ни «за раз» – Викуше надо, чтобы все было сделано! И как, неважно! – Наташка меня защищает уже, а мне холодно от страха, что и шанса мне не дадут. – Ну Сашк, не парься ты так, еще что-нибудь придумаем! Пошли спать! И потом, как они без тебя выиграют хотя бы «первый тур», если ты все тексты пишешь? Откажись свои идеи отдавать «задаром», и Викуша сама уговаривать тебя начнет! – и Наташка выключила свет.

Алена ничего не сказала, я ей тексты пишу, это, значит, я ей не должна эти тексты отдавать?

Глава 2. Ночной костер

Утро вырывает из сна гонгом подъема, горлопанящим на всю тайгу. Встать в семь и стоять на «зарядке» посреди огромного спортполя всем лагерем дело абсолютно обязательное. Впрочем, это же правило касается и «линейки», которая требует нашего присутствия исключительно с красными галстуками на шее, необходимыми для поднятия по древку своего прародителя – «всесоюзного красного флага». И потом все, можешь даже не появляться на завтраке и отсыпаться до последующих обязаловочных мероприятий, но этих мероприятий столько, что сегодняшний ночной сон, возможно, был последним из нормальных. И я очень надеюсь на это, на то, что кто-нибудь мне спать больше не даст, и что это будут не «плакаты» и не мои «пустые» мечты. Викуша возглавляла «Линейку» как военачальник, стоя перед всем лагерем натянутой строгой струной. Подойти к ней после мероприятия и поговорить о моем месте в «команде» вот так, нахрапом, я так и не решилась, хотя плелась следом почти до самой «административки». Но времени у меня нет, сразу после завтрака наши будут собираться и программу выбирать, распределять роли тоже будут сегодня, так что если я сейчас не буду зачислена, то и места мне в «команде» нет.

Ну почему меня так пугает эта женщина? Что в ней такого? Почему от нее у меня стынет кровь? Это какой-то детский страх? Вырастая внешне, все равно остаешься маленьким внутри, а Викушу я начала побаиваться еще на нашей совместной лестничной клетке, впервые я ее там увидела, мне было лет пять. Викуша со своим звездным сыном хоккеистом Антом Горленко живет у нас с Зоей за стенкой, соседка она наша, и никакого соседского панибратства у нас с Викушей не вышло, только особая припахаловка, раз она меня знает вроде как лучше всех. А это значит, она же первая меня и завернет из «команды» по той же причине, ей ли не знать, сколько лет я ходила «отмороженная», то есть, читай, «сумасшедшая»! Может, мне Викушу к стулу тайно приклеить, а потом помочь оторваться, и тогда в благодарность она зачислит меня хотя бы в «список запасных»?! Или пусть ее украдут инопланетяне, препятствие испарится, а потом они ее обязательно вернут, помолодевшую и довольную, но я-то уже в «команде» и давно оправдала все мыслимые и немыслимые надежды!

Вот в таком раздрае и самоедстве я приволоклась в столовую, никого не видя и не слыша поначалу, и, конечно, позабыла снять этот душащий галстук, завязанный впопыхах прямо на голую шею – рубашкам я предпочитаю майки, и тут же раздался издевательский смешок Ленок-Пенок. Ну, у нас «по статусу» с атрибутами советской власти на досуге появляться не стыдно только алебастровым пионерам, это значит, я упала «ниже плинтуса» в рейтинге общественного мнения. Так еще сижу на лавке за общим столом, озираясь как дура под общий смех, и никак не пойму, что со мной не так? Со спины ко мне подошел Ванька, развернул на мне галстук, развязал его, сунул себе в карман и пошел по своим делам. Мой молчаливый герой, он обиделся на меня за то, что я на него вчера обиделась, и спасает от ляпов, которыми богато украшена моя социальная жизнь, теперь, молча. Горелке Ванькино благородство очень не понравилось, он вроде как ее кавалер, а я как «кость в горле», никак она не может от меня избавиться.

Так он сам, я к нему и не лезу, к этому Ваньке! С тех пор как мама погибла, он меня опекает, не стесняясь, мы действительно за это время стали друзьями, и пока я была в «малышовой» категории, это никого не смущало. Но последние пару лет напряжение вокруг наших отношений у общественности нарастает – все Ванькины невесты, а он парень непостоянный, стали мне вдруг врагами, и временами они открыто проявляют свою агрессию. И я их понимаю, мне будет дико неприятно, если мой парень станет так себя вести с какой-то там девицей, вот честно! Потому я Ваньку вразумляю, что это неправильно, все-таки я ему не родная сестра, но ничего не меняется, дистанцию меж нами он принципиально не держит, его чрезмерное внимание ко мне по-прежнему всех напрягает и особенно меня.

Валевского в столовой вообще нет и не было, наверно он питается «духом святым», не иначе. Егор, взъерошенный с утра, взял на раздаче свою порцию завтрака и уселся рядом, повернулся ко мне глаза в глаза:

– Ты чего хмурная? Из-за этого, Маслова, нашего вожатого? Слышал вчера этот прикол, про «девушку моей мечты», кстати, поздравляю, лихо ты начала сезон! – он схватил граненый стакан за самый ободок – уж слишком чай горячий, а подстаканников нам не выдают, таких, как принято в поездах дальнего следования. Жаль, мне нравятся серебром кованные пахнущие железом подстаканники, и уехать куда-нибудь прямо сейчас тоже понравилось бы.

– Это не я начала, и при мне все было без приколов, ровненько… – я скукожилась, хотелось стать меньше, высохнуть в невидимку. Представляю, как все хохотали, когда Женька это говорил, и не над ним смеялись, а надо мной, да он практически шутку сезона сварганил!

– Да ты не бери в голову! Женька хороший парень, они, спортсмены, которые «со сборов» не вылезают, все немножко недоразвитые в плане отношений, он сам еще не совсем вырос. Ну не умеет он с толпой подростков обращаться, да и с девушками видимо тоже!

Егор жевал, играя желваками на скулах, поросших мелкой еще щетиной, рядом с ним, несмотря на все смешки за моей спиной, я уже слышу фразу «девушка моей мечты» в перевертыше-издевке, мне спокойно, словно я защищена ото всех невидимой стеной. Егор рядом, но всю жизнь он меня стеречь не станет, так что пора отбиваться от насмешников самой.

– Этот Маслов мне говорил, что с детьми общаться не умеет, так чего в вожатые пошел?!

«И сидел бы в «спортивном», – про себя продолжила я, вот на хрена мне такая слава, теперь так засмеют, что ни один парень ко мне не подойдет.

– Так я его уговорил! Сама знаешь, с бабами мне тяжело работать, и толку от них в «старшем» отряде как от педперсонала всегда мало, а то и проблемы одни. И сама забей на «дур», столько их еще будет с их сплетнями! – Егор встал, собрал посуду, он успел закинуть в себя завтрак и куда-то сорвался.

И правда, история с Егором случилась очень некрасивая в прошлом году, девица одна, наша на тот момент вожатая, сильно в него втрескалась, а как я понимаю, он с ней даже не встречался, его постоянная пассия – Полина Соболева. Так вот, эта наша вожатуха доставала Егора и доставала, и конечно ни хрена не делала из-за расстройства психики, только истерила, а потом и вовсе срезала себе вены… Выжила. Но осадок остался у всех. Так что получается – весь сезон мы будем наблюдать Женьку, для Егора совершенно неопасного, но, оказывается, он парень с вывертами из-за дикости своего горнолыжного воспитания.

Наташка вытащила меня из столовой прямо в радиорубку, и только на винтовой лестнице уже в башне я поняла ее план:

– Там Аленка с Валевским, он что-то с аппаратурой делает, а эта уже музыку для шоу у него клянчит, словно это все, что нужно сейчас команде! Короче, ее понесло! Но при нем она не сможет тебя выпихивать «без шанса»! Зуб даю! Возьмется и замолвит слово перед Викушей! Аленка же тоже ее боится, но это слишком, отказать тебе перед Валевским, точно захочет перед ним повыпендриваться! Ты ж ее знаешь, она «своего» не упустит, и на этом можно сыграть, раз поддержки от нее не дождешься! И чего мы с ней такой дружим?! Пошли!

Наташка и тактик, и стратег – всем угодила, а Аленку мы просто любим, хотя знаем, какая она… и без стука мы ворвались в рубку, и я сразу заметила, что Аленка очень этим недовольна, мы нарушили такую интимность! Мне стало неловко… Японке по фигу эти сантименты, она реализует план спасения «обездоленной души», то есть меня. Ромка сидит под тумбой в проводах на полу, а Аленка ему голыми коленками торчит почти в нос.

– Привет, а мы за вами, все ждут в «актовом зале», пошли, а то разбегутся! Давай Сашку на прогон возьмем сразу? Викуша не заметит, а потом оставит… Да у Сашки все получиться, она в «Березке» все-таки танцует… – Наташка включила святую невинность, словно не было вчерашнего разговора. Алена недовольна.

– Мне Викуша лично сказала: «Зарецкую не брать», – Алена выдала какую-то новую особую информацию, заставившую меня застыть в холодке предчувствия полного провала.

– Отчего такая конкретная дискриминация? – Ромка высунулся из проводов.

– Да Сашка каждый год просится, а Викуша… считает, что на сцене должны быть только яркие девицы, без «сиротства»… Это Викуша так сказала, я не хотела тебе говорить! Ну что я сделаю? Викуша меня пропечатала по полной! Ты посмотри, какие у тебя штаны! – Алена тряханула в меня рукой, а я покрылась инеем от стыда, может, я и правда никуда не гожусь? Ну да, на мне не «левайсы» сейчас, а «просто штаны», но и крутые версии тоже ничего не меняют, все мои страхи оправдываются, даже если я вся «в золото отольюсь», перемен во мне никто не заметит.

– Вот Викуша «стерва»! Сто раз «стерва»! Причем тут штаны, если у нас театральные костюмы! Да я Сашке все свои вещи отдам в носку! Даже у Викуши таких нет! Сашка, забирай все! – Наташка покраснела от негодования, а я примерно такого и ждала от Викуши, видимо я хорошо ее чувствую, от того и не смогла ни о чем ее просить, зачем, если она уже приняла решение?

– Викуша – дура! Зачем ей Сашкины коленки, их и так слишком много на команду, твои, Савицкая, тоже годятся! А вот кто ей программу сделает? Планку-то пора поднимать, если Викуша «Кубок» так хочет, это Викушина «заветная» мечта, не наша, нам-то всем потусоваться достаточно! Так что режиссировать пора Сашку ставить, только «текстов» явно недостаточно, – он не поднимался от своих проводов, и я озадачена, чего у него там на лице при этом написано, и «посвященность» его меня смущает.

– А ты откуда знаешь, что Зарецкая тексты пишет? – Алена сначала обрадовалась, когда он про «коленки» заговорил, но быстро посерела, просела лицом.

– Последние три года стиль сильно изменился, значит, Егор это дело совсем забросил. Ну, так понятно, Савицкая, что это не твое… – я совсем обалдела, что Валевский отслеживает мою тайную карьеру.

– Ты ему сказала? Вот сука, я и не ожидала, что ты такая… сука! – это Алена адресовала мне.

– Савицкая, я ж все объяснил, тут нет подстрочного текста! Вот поэтому я и понял, что пишешь не ты… И Викуше пора сказать, тогда, может, и выйдем хотя бы в «финал». В «Факеле» очень крутая программа, я «кусок» видел нечаянно, они-то еще неделю назад из своей Игарки приехали и сразу пахать. И вообще, Зарецкая, нельзя так к своей интеллектуальной собственности относиться, я свои песни задаром никому…. – я его уже не слышала, а видела, что делалось с Аленой, что-то не очень хорошее…

Она вдруг сорвалась с места, резко отбросила меня толчком в стену и выскочила вон! Наташка не ожидала такого поворота никак и с круглыми глазами побежала за ней, а я присохла к табуретке, на которую стекла от невыносимости произошедшего.

– Ничего, отойдет… Ну не тянет она, кто-то же должен ей это сказать! И как-то это гнусно, не брать тебя в команду… Сильно зашибла? Извиняюсь, не думал, что Савицкую так снесет! Вы же подруги… Мне твой Ветров голову оторвет! – Ромка стоял надо мной во весь рост.

– Ты ему не говори, и я не скажу… с Аленкой я никогда в жизни еще не ссорилась! А теперь она меня ненавидит…

Знал бы он, какие ставки в игре, и все на него. Алена мне этого никогда не простит, такого позора, я ее знаю… От стресса я и забыла, что тут «тот самый», нереальный Валевский, он вдруг стал человеком.

– Пора начинать ссорится, она на тебе «воду возит»… Пошли, пока эта ее выходка не переросла в мелкие пакости, – и мы вместе появились в «актовом», где уже собрались все.

Алена тоже была в зале вместе со всеми, словно и не было выходки гнева, меня она в упор не увидела, между нами выросла не стена, а межконтинентальная возвышенность, и конечно я буду наказана, я замахнулась «на святое», на ее «святой образ» перед Валевским! И пусть все вышло само, все равно я виновата! Уверена, что Алена оценивает все именно так, я ее знаю как никто… Что делать? Горечь отравления ситуацией кисло-зловонна, как исправить ее, вернуть все обратно? Но вдруг пришло понимание, трезвое, как морозное утро: нельзя исправить то, чего не было, я не предавала Алену… Села я в дальнем ряду, мне хотелось забиться в безызвестность, обезличенность, чтобы не тащить этот груз, не отвечать за него. Валевский прошел в центр, занять свое привычное место. Наташка пересела от команды ко мне:

– Викуша такая стерва! Как она могла!? – от Наташки так и исходит волна праведного возмущения, наэлектризована и током бьется, ее волосы намагнитились об искусственный чехол кресла.

– Ну и как она? Земля «шатается», или она просто со мной не разговаривает? – я кивнула на Алену, сидящую к нам спиной в первых рядах.

– Да полезнее будет, чтоб Алену совсем ушатало! Все равно это должно было случиться, если бы не Ромка, я бы этот вопрос сама подняла! Так я решила и сказала вчера об этом вслух! И с Валевским согласна, она «не тянет»… Ну, а эта ее любовь… не верю я ей, нечего на пустом месте трагедию играть, это ее болезненное самомнение и ничего больше! – никогда я не думала, что в таком споре Наташка возьмет мою сторону, всегда считала, что это они со мной дружат, а я «третья», но меня это не радует, зачем нам нужен такой разлад?

– Что Алена сказала? – спрашиваю, хотя и так знаю ответ.

– Сказала, что тебя ненавидит, и это нормально, чего от нее ждать-то?!

Не успели договорить, в зал приплыла царствующей манерой Викуша, она сразу обратилась к Алене, игнорируя всех других за ненадобностью, но Ванька подошел к ним, и через секунду Викуша обернулась, посмотрела на всех и на меня в частности:

– Ко мне тут поступила информация, Савицкая, ты использовала тексты Зарецкой? – и Викуша повернулась снова к Алене.

– Не совсем, много «моего», ну брала что-то, она ж «учитанная», – члены команды не были потрясены и даже засмеялись.

– Зарецкая не может работать «на сцене», мы все знаем это, поэтому поступим так, раз нам нужен «Кубок». Зарецкая «режиссирует» и готовит «тексты», все остальное как обычно, Савицкая – «капитан»! – и Викуша повернулась к команде, оповещая своим решением всех, естественно не спрашивая ничьего мнения.

Викуша меня потрясла своим решением, оказывается, так все просто! Ура! Я счастлива! Это же то, что нужно! Да еще без пыток выступлений на сцене! Но Алена сказала свое веское слово:

– Я с ней работать не буду! У меня, может, личная жизнь пропадает, а я тут торчу, приехала в лагерь, только чтобы вас всех поддержать! Это вы меня просили, Виктория Павловна, не бросать команду в последний сезон, и что? Да «ради бога», я уеду и все! Но с ней я работать не буду! Надо же, нашли талантище! Это я сама все делала, где она была, когда я отдувалась на «капитанском зачете»? Так что вот так, берите Зарецкую, а я сразу и отваливаю!

Алена меня «закопала», упало внутри все, и уже тряслась губа предательски, ну не готова я к такому, а Пенки-Горелки откровенно надо мной насмехались, развернувшись в мою сторону. Викуша слегка подняла бровь, дивясь такой Алениной наглости – она царице посмела выставлять условия, ухмыльнулась уголками красного рта и выдала:

– Хорошо, Алена, раз это я тебе все навязала, давай сделаем иначе, – Викуша обернулась снова к команде. – Савицкая готовит к «Открытию лагеря» свою программу, но вообще без участия Зарецкой! Все материалы верни, ясно?! – она снова обратилась к Алене персонально. – А там и посмотрим, что у нас вышло! Все, работаем! – Викуша похлопала командно в ладоши, распорядилась еще о чем-то и ушла.

Алена торжествовала! Над кем? Надо мной? Что это такое? Мы же лучшие подруги столько лет! И она знает, зачем мне нужно в команду, это не каприз, не самоутверждение, я с ней не соревнуюсь! Мне по фигу кто где «первый», это не мои категории; глаза уже щиплет, веки отекают и мешают «держать удар».

– Ну, ты и стерва, Савицкая! – это Муха, неожиданно для меня его заступничество…

– Вот зараза! Совсем границ не сечешь? – это Наташка на нее наезжает, а девицы Пенки-Горелки смеются, их радует такой публичный разлад меж нами, они-то часто собачатся, а мы впервые. – Как ты так можешь! – Наташка уже соскочила с места и устремилась в первые ряды, она прямых конфликтов не избегает, не то, что я, так и сижу, вжавшись в стул.

– Да Савицкая так одна останется, и командовать будет некем! – это ощетинился Ванька. – Я пас, в такие игры не играю.

– Ну и вали, Аленка не заслужила, чтобы ее сливали! – это Бабочка, а Горелка смотрит на меня зло.

– Ага, как вы можете «бездарностью» меня выставлять!? Я три года капитан, это я тут все делаю! И никто из команды с Зарецкой работать не станет! Правда!? Никто не захочет позориться… – я уже не стала это дослушивать, сил никаких нет, я убежала.

Слезы стояли в глазах, набухшее рыдание уже перекрыло горло, выскочила я не на площадь, только бы не наткнуться на толпу, а за кухни, туда, где кучкуются подсобки хозяйственные. Ну и уперлась в Женьку Маслова, которого так и не видела со вчерашнего общения в автобусе. Вот очень он мне сейчас нужен!

– Ты куда? Ты чего такая? – он задержал меня на выходе из предбанника столовой.

– За картошкой! – ляпнула первое, что легло на язык, только бы не зареветь.

– За какой картошкой? – и уже вместе вышли через распашные двери и двинулись к складу.

– За обычной! Ведра «два» не меньше, надо выписать, а то нечего будет жрать на «костре» всему отряду! Эти «кастелянши» после смены уже ничего не дают принципиально, и картошки вечером уже не светит достать! – я говорила чистую правду, и под ней моя трагедия улеглась, спряталась от чужих глаз.

– Сама что ли потащишь? – Женька от меня не отставал.

– Зачем? Главное, картошку выписать и получить со склада! И пусть стоит, кто-нибудь притащит потом…

– Ну и заберем сразу, а то я все еще не понял, что должен делать! – выглядит он и правда растерянно, а я вроде как уже знакомый человек в чужом коллективе.

– И где ты был тогда? Еще вожатым называешься? – это я так, не подкалываю, а просто болтаю, нос то у меня все еще слезно-мокрый, надо себя отвлекать, как угодно.

– Так в «Спортивном» и был, программу тренировок собирал, с тренером договорился, но теперь все, туда буду только по утрам уходить, так что я вовремя тебя встретил и сразу в дело!

– Да уж, вовремя…

– Вчера я, кажется, что-то не то ляпнул? Ты не обижайся, сам не понял, что сказал…

– Слушай, столько обрывочных версий дошло, что неохота и разбираться, не до обид… – ну вот, пореветь он мне не дал, и в горле застрял нереализованный сухой комок.

Подошли к хозяйственной части, девки «поварешки» и «кастелянши» курили на улице, при проявлении Маслова в зоне видимости все разом стали менять свои размазанные позы на «стратегические». Одна выгнула бедро и взяла сигарету в руку «томно», как представительница старого Голливуда, другая быстро стянула колпак, раскидав по плечам действительно очень красивые, локонами волнующиеся волосы, третья сплюнула, видимо, это и есть ее коронный трюк с парнями, действующий от обратного.

Женька, как и положено, ничего не заметил, но на радость девицам вести переговоры решил сам, он же вожатый!

– Так, мы из «первого» отряда, нам бы выписать два-три ведра картошки на запланированный «костер», – он строго посмотрел на девушку, ну он же на работе.

– Хорошо, – плевальщица понежнела лицом. – Только ведер нет, даю мешками, – она сказала это так нежно, как будто ее стихия не овощи в комьях грязи, а тюльпаны и версальские сады.

– Мешками берем? – Женька задал мне вопрос на полном серьезе, ну не знает парень, как берут картошку на «костер», а девицы разом заулыбались такой милой шутке.

– Берем! Пойду я бумажки позаполняю для бухгалтерии, накладную возьму, а ты тут сам с девочками пообщайся! Картошку к нашему корпусу можно отнести, под пожарную лестницу до вечера можно и там бросить, – я побыстрее ушла и действительно в бухгалтерию.

После ужина весь отряд собрался на веранде со всеобщим ожиданием-предвкушением в глазах – что еще лучше ночного костра с печеной картошкой и купанием в ледяной воде Маны может открыть сезон!? Костер до утра!!!

Мне всегда сложно собираться в тайгу, пока ночи не прогретые, очень я мерзлявая, потому одета как «капуста», потеплее, и армейские сапоги на ногах впридачу, травмы обычно достаются мне, и такая обувь просто сущая необходимость. Пенки-Горелки-Бабочки нарядились, как и положено профессиональным красоткам – все самое лучшее сразу, что подразумевает отсутствие теплой одежды; греет их счастье всеобщего внимания, а к нарядам прилагаются всякие ужимки с соответствующей театрально-кружковой жестикуляцией. Конечно все на своих местах: Валевский с Бабочкой, Ванька с Горелкой, Муха с Пенкой, стоят парочками во главе процессии, как женихи с невестами на массовых студенческих свадьбах, а мы все их гости, только одеты мрачновато для такого случая.

Конечно, Ванька принялся меня жалеть после собрания, но мне было стыдно перед Ромкой, что я так бездарно профукала свой «интеллектуальный труд», ведь я весь год готовилась к этому «Фестивалю», так заодно лишилась и лучшей подруги. И я не стала слушать их жалости! Вот стремлюсь от жалости избавиться, но все равно постоянно становлюсь жертвой, так не только мне самой, а еще и другим все про меня понятно, не могу так больше! Ну их всех с их жалостью…

Женька Маслов меня сильно порадовал, объявился не с барышней, а сразу с тремя – ни одной «красоте» возле склада не смог отказать! Девчонки не конкурировали, счастливы и все время чирикают, прижимая к себе чайники и всякие другие костровые полезности, хорошие девчонки! Егор тоже натащил невест три штуки: Надька-Полина-Светка, вожатухи из «малышового отряда» еще не сдали свои позиции, так, пока лагерные «звездени» гуляют до утра; правда, Егоровы девицы всегда сами по себе, обычно он занят рабочими вопросами, а не пионерлагерными прибаутками.

Из корпуса вышла Алена и стала общаться с нами как ни в чем не бывало! Наташка на нее злилась даже больше, чем я, но я не хочу противостояния, и обиды во мне нет, только глубокое сожаление, что так все вышло, сама Алена, как умеет круто заварить скандал, так способна его и игнорировать:

– Ну, ты и оделась, Малая, кошмар! Ты так никого себе не найдешь! Думаешь, на «костер» картошку жрать ходят? Ночной «костер» нужен, чтобы парня зацепить, не зря там так много кустов! – конечно, она меня задирает, но так она общается со мной всегда, в такой наставнической и издевательской манере одновременно.

– Ну что, Алена, типа, победителей не судят? Только ты «по своим» идешь, ты Алена такая дура, Сашка-то тебя любит…

– Наташка никогда не ищет удобных моментов, говорит все и сразу.

– Мне не нужна ее любовь, не надо меня было унижать при Ромке! Но сейчас все на месте, и я не в обиде, а вы как хотите, можете отмораживаться, – она сделала лицо показушно-независимым.

– Да не собираюсь я отмораживаться, никто такого не хотел, я такого не хотела! Никто не собирался тебя унижать! – я не оправдываюсь, это мои чувства.

– И я так не хотела, так получилось! У тебя так, у меня вот так! Квиты? – Алена абсолютно собой довольна.

– Алена, ты такая дура! Глобальная! Но морозить тебя игнором, как любишь делать ты, мы не будем, – Наташка закрыла тему.

Колонна двинулась сначала вдоль ограды вниз, под холмы, там через восточные ворота уже прямиком в лес, короткой дорогой к отростку-ручью, что ответвился от Маны. Здесь потрясающий вид на несколько одиноких «столбов» из красного гранита метров в двадцать высотой. Каменные глыбы словно выросли прямо из земли не по геологическим законам, а как обычные елки и сосны, стоят как живые, одухотворенные существа, подсвеченные подслеповатой луной. Ручей со студеной водой плещется на плоских валунах, стекая в очень глубокую заводь, а лихие выпендрежники непременно ныряют в хмурую яму оголтелой головой. Впрочем, кто бы говорил, меня все равно в лихости никто не переплюнул, без страховки по скалам никто не лазает! Может, я из какого обезьяньего рода, и его базовые навыки торчат у меня иглами в генах как насущная потребность и требуют: «Лезь на скалу, лезь»!

Это Зоя во всем виновата, после того, как мой дед пропал в тайге, а их экспедицию так и не нашли, у нее сформировалась потребность рисковать без толку, а у нас в «крае» такие богатые возможности с нашим заповедником «Столбы» открываются, так еще и фильм «Высота» сделал свое дело; бабушка втянулась, и альпинизм стал ее страстью, примиряющей с жизнью без деда. Именно поэтому она так и не вернулась в Москву Скалы и дед, дух которого явно где-то тут, держат ее в жизни прочно; у Зои за тридцать лет увлечения альпинизмом не было ни одной хоть какой-то травмы серьезнее растяжения. В повседневности бабушка занимается делом по профессиональному призванию, работает в самом большом архиве Сибири и Дальнего Востока, она «Институт Востоковедения» когда-то закончила и знает языки, которых на Земле уже нет. Так получилось, потерять и бабушку после смерти мамы я никак не могла, замолчала я тогда не потому, что «тронулась от горя», а хотела, чтобы меня оставили в покое и дали быть всегда с ней рядом, с бабушкой. Всегда и везде! Несколько лет я ходила за Зоей по пятам, и даже «сезон» в лагере в тот год пропустила, но оставить ее наедине со стихией неведомого, непонятного мне зла, которое так искалечило мою семью, я не могла. И этот опыт принес свои побочные плоды, теперь я ориентируюсь в любой документации как заправский «архивариус» и ползаю по скалам дико, как обезьяна! Веревки, крючки и страховки мне только мешают, так что даже сейчас, в темноте, подсвечивающийся лунным светом гранитный бок скалы не дает мне покоя, привлекает уступами и впадинами, и я внутренне выстраиваюсь на его абордаж – руку сюда, ногу туда… Говорю же, у меня «генетическое» расстройство! Но лихо я забираюсь только вверх, вниз спуститься получается не всегда, и с вертолетом меня со скал снимали не раз, так что сегодня я воздержусь от сумасбродства. Этот конкретный «столб» вообще не имеет пологого склона, сидеть на его верхушке всю ночь мне неохота, и я отвернулась от него, чтобы он меня не соблазнял.