В одной тональности…

Игра воображенья

Сутулят небо хлопья облаков,

И, начертив пощёчины движенья,

У города взлетел и был таков

Твой самолёт – игра воображенья.

Пусть так. Решил?! Но вот зачем привык?

Как смел с неутолённостью расстаться?

Живём так мало, всё решает миг,

А ты рискнул с мгновеньем не считаться.

Тебя смутил мой утомлённый взор,

Но стать ничьей не каждой удаётся.

Влюблённых вздор, как мимолётный сор,

На головы летит, кому придётся.

Не знаю я – близка иль далека

Расплата за утехи роковые

Звучит во мне струна, твоя строка

И все слова, и добрые, и злые.

Сутулят небо хлопья облаков,

И, начертив пощёчины движенья,

У города взлетел и был таков

Твой самолёт – игра воображенья.

И, если он тебя к себе вернёт,

Переступи в объятия немые.

Не так уж страшно, то паренья гнёт.

Страшнее не найти меня впервые.

Кто-то ей ответил…

Сползает прочь, то тихо тянет ветер,

Прозрачная, в узорах кисея.

Луна сияет! Кто-то ей ответил

Взаимностью. Но это был не я.

Но всё же был мой взгляд. Немного жадный, -

Жемчужный блеск не сомкнутых ланит

Пленит, волнует, словно дверь в парадной,

С волшебным звоном, тем, что в недрах спит.

Кивок спустя, как убран холст заката,

Ажурный плат потянет прочь с лица…

Овал был мил. Давным-давно. Когда-то.

Да и сейчас. Сквозь тучи и с крыльца.

Теперь же он… волшебно бел и светел,

И незаметен утром. Тешит ночь.

Тех, кто в пути, взбодрил, увлёк, приветил,

И указал дорогу, чтоб помочь.

Сползает прочь, то тихо тянет ветер,

Прозрачная, в узорах кисея.

Луна сияет! Кто-то ей ответил…

Взаимностью. Но это был не я.

Куда-то летят журавли

Куда-то летят журавли

Летят они в дальние страны

Летят за моря океаны

Подальше подальше от грешной земли

Куда-то летят журавли

Куда-то летят журавли

Туда, где их песня не спета,

Туда, где ушедшее лето

И солнца пожар затухает вдали

Куда-то летят журавли

Куда-то летят журавли

Их крылья прощально нам машут под солнцем

Они улетают, а мы остаемся,

А мы остаемся внизу и в пыли

Куда-то летят журавли

Куда-то летят журавли

Летят перелетные птицы

Они улетают, как жизни страницы

но память о них мы в себе сберегли

Куда-то летят журавли

Куда-то летят журавли

Уносят с собою мечты и рассветы

и прошлое счастье, и песни куплеты

прощальный их крик замолкает вдали

Куда-то летят журавли

Мартовский лёд

Мартовский лед, и примятые снега подушки

Молча луна затмевает искусственный свет

Звезды стоят, словно днем у подъезда старушки

Греют меня, пусть самих их давно уже нет…

Стук струны ласковой песни.

если быть, то быть вместе.

Что-то случилось? сердиться не надо.

просто со мной побудь рядом.

Мартовский лед, и примятые снега подушки

Молча луна затмевает искусственный свет

Звезды стоят, словно днем у подъезда старушки

Греют меня, пусть самих их давно уже нет…

Вздрогну я от звонка телефона

Щёлкну по клавише магнитофона,

Чтоб не вторгалась в мелодию чувств,

Музыка та, что срывается с уст…

Мартовский лед, и примятые снега подушки

Молча луна затмевает искусственный свет

Звезды стоят, словно днем у подъезда старушки

Греют меня, пусть самих их давно уже нет…

Ласковым словом тебя обнимаю.

Все же чужого тепла не бывает.

Если обижен – попробуй не злиться.

Мне без тебя не смеется, не спится…

Мартовский лед, и примятые снега подушки

Молча луна затмевает искусственный свет

Звезды стоят, словно днем у подъезда старушки

Греют меня, пусть самих их давно уже нет…

Маски

Ветер месит злое тесто из снежиночной махры,

То погонит резким всплеском,

то присядет на бугры,

То заставит куст клониться всё кудрявой головой, Не даёт остепениться ни былиночке одной…

Ну, ещё четыре взмаха – он ворвётся прямо в дом.

Ожиданье – символ страха,

только дело-то не в том.

Вот и я, подобно вьюге, расшвыряла всех и вся.

Без тебя поддаться скуке мне сейчас никак нельзя.

Без тебя замёрзло сердце, и пылает голова.

А во тьме всё время снятся: ты и все твои слова.

Звёздный свет омыт росою,

всем прохожим смотрит в лица.

Что его-то беспокоит? И кого найти стремится?

Раздаёт чужие ласки,

жив одним лишь только прошлым.

Щурит светленькие глазки,

не боясь казаться пошлым…

Своего тепла не тратя,

притворяясь лунным светом,

Он чужим сердечком платит

за холодные советы.

Если сам всё время в маске,

спать и то он в ней ложится.

То к кому в небесной тряске

может он расположиться?

Мы идём с тобою рядом,

маски скомканные в сумке.

И, давай, накормим ядом

все неискренние сутки…

Все!

Меж бредом и явью

Меж бредом и явью. В мороке¹³, дарованной печью.

Когда мне не спится. И если занять себя нечем.

Порывами ветра, что в мире живёт заоконном.

И тени скользят, и не кажутся чем-то знакомым.

Меж явью и бредом, порывами сорваны краски.

Я в поезде еду, по свету той лунной указки.

И те остановки, в которых лишь тамбура грохот,

И запах стекла, и раскидистый храп или хохот.

А путь недалёк, по следам остывающим следом.

И тот огонёк,что играет с огнём, непоседа,

Глядит сквозь костёр, обожжённое мимо пространство, -

Цветастый шатёр, с путеводной звездой постоянства.

Подсветка заката, пролились ручьём первоцветы,

То позднего марта банальные в чём-то приметы.

И речи надменны Скворцов прилетевших на лето

И таянья пена, то эхо зимы, как примета.

Снег – то нега волшебства.

Три не три – стекло обледенеет

К ночи небо побледнеет

Но неверно то, как дважды два.

Может быть…

Выключен свет, слышен храп за стеною соседа

Слишком громко автобус по улице едет один

Середина рабочей недели считается в среду

Я с гитарой напротив полжизни зачем-то сидим

Все не спят, может быть, или спят… только раньше

В кроне пыльного лета впустую замечу весну

Постаревший листок досуфлирует

ветру без фальши,

А потом упадёт, или я, вдруг, случайно засну.

Может ждём, но кого – кто обнимет меня и гитару

Улыбнётся и скажет: "За ваши полжизни в долгу""

И настроит – её и меня, мы не строили в пару

Пусть он только войдет, я ему никогда не солгу

Все не спят, может быть, или спят…только раньше

В кроне пыльного лета впустую замечу весну

Постаревший листок

досуфлирует ветру без фальши,

А потом упадёт, или я, вдруг, случайно засну

Надоело стучаться ногами в неверия двери

Места нет от заплат на одежде моей из надежд

Пусть вокруг говорят,

будто всё мне дозволено в меру

ВСЕ МОЁ

перевесит пятак не сомкнувшихся вежд

Все не спят, может быть, или спят…только раньше

В кроне пыльного лета впустую замечу весну

Постаревший листок

досуфлирует ветру без фальши,

А потом упадёт, или я, вдруг, случайно засну

Наскучило…

Я жду другого дня, как оправданья

Своих поступков – добрых и дурных

И ненавижу речи с придыханьем

И взоров неоправданно больных…

Вы меня не узнали?!

Ну, что ж, поделом!

Вы кусаться устали,

Мне – биться наскучило лбом!

Перед собой притворство и покорность

Извечно переменчивой судьбе,

Топорность черт, и взбалмошность, и вздорность,

Милее сладкой искренности мне.

Вы меня не узнали?!

Ну, что ж, поделом!

Вы кусаться устали,

Мне – биться наскучило лбом!

Вы все меня воспитывать спешили

Не так живёшь, тем более не с тем

Но проповеди злили и смешили

Решёткой исправительных систем!

Вы меня не узнали?!

Ну, что ж, поделом!

Вы кусаться устали,

Мне – биться наскучило лбом!

Глоток трясины, суп переперчённый

И торсом перехваченный удар…

Жизнь без пороков – хлеб недопечённый!

Кипит вода, а обжигает пар!

Недра

Прижавшись к небу, обними порывы ветра,

И оттолкни ногой земные недра

Оставь побольше метров до земли

Подольше думай, делай и смотри!

Земные недра, словно дети, тянут в рот

Всё, что на край их зыбкий попадёт.

И чем же им твой друг не угодил?

Ведь от него ты глаз не отводил.

Ты не последний. Ты же – и не первый

Кто треплет так Земле упрямо нервы

Но это, право, тот нечастый случай

Пока есть силы мучить – лучше мучай!

Оставь нытьё: "Зачем? К чему? И – как?!"

Всё что вокруг, – и важно, и пустяк.

И на пределе – сонм из добрых дел.

Не тот, иной, а ты того хотел!

Не могу…

Протёрся до света

унылый декабрьский пейзаж.

Лоскутьями снега

Его обернулся кураж.

Витражные стёкла

В ветвях обрамленье небес.

Округа промокла

И солнечный вымыло блеск.

Не треск перламутра,

глазурью облупленный снег,

Да инея пудра,

что слаще которой и нет.

Плакучая ива

Вдали от поспешности рек,

Не станет счастливой

в положенный дереву век.

И место, и время -

тому, что положено быть.

капелям – в апреле

приличнее хныкать и ныть.

А хрупкие скрипы

и снега алмазный покров,

Как стоны и всхлипы, -

лишь трата напрасная дров.

Мы просим прощенья,

за то, что должны совершить.

Любовь – ощущенье?

Единственный способ, как жить.

Просыпать снежинки

у Див не прошу на бегу.

Не сделать ошибки?

не делать я их не могу…

Не спится…

Близорукий в тумане прищурился месяц.

Беспечно…

Он бывает таким не всегда,

устремляется в вечность

Утомлённый, сердит. И ему наверху одиноко

Под ногами, глядит, и прозренье его однобоко

Семеня, в суете, распыляются пылкие люди

Подменяя собой возвращенья которых не будет.

Сетки сот и домов, как авоськи,

а в них подозренье,

Как кефир и батон, – эхо дома, уюта, прозренья.

От того ли теперь нам не спится

иль грустное снится?

Всё, что было – прошло,

но навеки уже не простится.

Месяц щурит глаза неспроста, повидавши немало,

И звезда, как слеза, чуть вздохнула

и тут же пропала…

Облако!

Облако! Пенкой варенья на блюдце заката!

Вот она, жаркого дня невесомая плата!

Сладко и душно от вишен. В объятиях лета,

Пусть всё плохое пройдёт. Ты надейся на это.

А луны серебро всем на радость за так.

Если рядом поют, то не так и не в такт.

Почки сосны как в меду… тают капля за каплей.

Слёзы-росинки утру и обрадуюсь цапле…

Странные люди, привыкли всё временем мерить.

Проще прощать и любить, и в хорошее верить.

А луны серебро всем на радость за так.

Если рядом поют, то не так и не в такт.

Утро и вечер – две стрелки. Короткие сутки.

Долгие взгляды, мгновения, страхи, минутки.

Спелые маки скромны, сбросив алые юбки,

Крепко сжимают сухариков маковых губки.

А луны серебро всем на радость за так.

Если рядом поют, то не так и не в такт.

Облако! Пенкой варенья на блюдце заката!

Вот она, жаркого дня невесомая плата!

Сладко и душно от вишен. В объятиях лета,

Пусть всё плохое пройдёт. Ты надейся на это.

А луны серебро всем на радость за так.

Если рядом поют, то не так и не в такт.

С ветки на ветку, белкой, кленовый листочек.

Правят синицы рассвет, понаставили точек.

Крутят колёса на юг отъезжающих клином

Третий мороз обещает варенье калины…

А луны серебро всем на радость за так.

Если рядом поют, то не так и не в такт.

Однажды детством…

Однажды детством в книжный шкаф

я расставляла книги тесно,

Мили герои, интересны

мне были: Овод, Грэй, Фальстаф.

И каждый раз меня вплетали,

в венок надуманных вещей:

Поступков искренних, очей,

открытых душ и дальней дали…

Не вдруг став взрослой, чуть устав,

и не на шутку рассердившись,

И разобраться враз решившись,

меняю жизненный устав

С открытой книгою в начале,

где обещаниям верны,

К любимым трепетно добры

и умирают от печали…

Но я весёлый человек!

Ну, что ж, что вы не замечали!

Не растеряйся дня в начале,

а то не встретишь первый снег.

Лишь потому грубее мы,

что правильней – не значит проще.

Ассоль из корабельной рощи

не видит времени стены!

Припев:

Так трудно перевоспитать,

того, кто верит в Провиденье,

Как поведенье приведенья

нам не дано предугадать.

Как поведенье привиденья

немыслимо предугадать.