Как гончар Хани решил жениться

V

На пыльном перекрёстке, невдалеке от ворот Верхнего Города ждал на следующий день гончар доверенных ему сестёр. Показалась в полуденном мареве вереница ярких повозок, и Хани понял, что никакого, пусть даже минутного уединения не выйдет. Каждую из девушек сопровождала служанка, а за ними охрана несла опахала, прохладительные напитки и ковры на случай, если госпожи устанут от пешего пути и захотят сделать остановку на какой-нибудь лужайке. Вся хитрость заботливого отца была как на ладони, потому что от ворот до дворца Визиря было всего шагов двести, и притомиться за такое короткое время две молодые и резвые девушки вряд ли могли бы успеть. Хани приветствовал всех прибывших и помог дочерям Хафиза спуститься на дорогу.

Шамсия первая не выдержала степенности церемонии и начала расспросы, скорее всего приготовленные заранее:

– Всё будет по правилам?

– Конечно, о госпожа! – улыбнулся ей Хани.

– И ты собираешься сохранить слово, данное батюшке, и скрыть от нас свой выбор?

– До поры до времени, моя госпожа.

– У тебя ничего не получится! – от нетерпения старшая дочь купца притопнула ножкой. – Знаешь ли ты, что девушке надо подарить знак своего внимания?

– Ты так хочешь получить подарок, моя госпожа? – продолжал улыбаться Хани, внешне сохраняя спокойствие, хотя сердце его так и прыгало в груди.

– Я? Почему я? Нет… Просто, – смешалась вдруг всегда уверенная в себе Шамсия: видимо, редко кто мог позволить себе вопросом отвечать на ее колкости и шутки. – Просто ты уже попался, гончар! Та, кому ты приготовил подарок, и есть твоя избранница!

Сто раз мысленно поблагодарив Учителя за мудрые советы и не переставая спокойно улыбаться, Хани отошел к обочине. Там под кустом в тени дожидался прикрытый шёлковым платком подарок. Гончар скинул шёлк и поднес сестрам две плетённые из прутьев клетки, в каждой из которых сидело по маленькой певчей птице.

– Шамсия и Шахрият, прошу вас принять мои скромные дары. Это простые птички, песни которых вы наверно много раз слышали, но вряд ли когда видели вблизи. По моей просьбе сегодня на рассвете их специально для вас поймал мой приятель-птицелов. Передавая их мне, он сказал: «Попав в клетку, они сразу перестают петь. В редких случаях могут вспомнить они свои напевы в неволе, но для этого нужно очень много времени и заботы. Так что подарок этот можно использовать по-разному. Или сразу же вернуть певуньям свободу, даря всем окружающим радость от их трелей. Либо новая хозяйка должна будет набраться терпения, и тогда, возможно, когда-нибудь птичка станет радовать песнями только её одну, но будет это очень нескоро!»

Девушки припали к клеткам, рассматривали своих пленниц, стучали ноготками по прутикам, привлекая их внимание, восхищались переливами перьев и сами непрерывно щебетали от радости. С подарком Хани угадал.

– Посмотри, какая это прелесть, Шахрият! А какие у неё малюсенькие глазки! Как она все время вертит головкой. Что ты думаешь об этом подарке, сестра?

– Я думаю, что надо поблагодарить дарителя. Спасибо, Хани! Что бы мы ни решили, твой подарок уже порадовал нас, как видишь. Он нам нравится, – она настойчиво и выжидательно смотрела на сестру. – Ведь так, Шамсия?

– Да, да. Нравится. Спасибо, спасибо. А ты хитрый, гончар! – она улыбнулась и вновь обратилась к сестре. – Но я не об этом. Что ты думаешь о своей птице?

– Я думаю, что ещё сегодня утром она была свободна, – задумчиво размышляла вслух Шахрият. – Что она могла выбирать, куда лететь и как провести свой день, а теперь всё это в прошлом. У меня тоже уже нет выбора, как и у неё – я могу её только отпустить.

– Ты так странно рассуждаешь, сестра, – Шамсия скривила уголок рта. – Сказала бы просто: «Мне её жалко».

– Думай как хочешь, но я не испытываю жалости, я просто чувствую, как правильно для меня, – оторвавшись от клетки, выпрямилась Шахрият. – Но если мне и «жалко» птичку в клетке, то тебе, видимо, жалко её отпускать. Так, сестра?

– А я вот не готова расстаться с этой красотой! Я ещё не нагляделась на неё. Я так мало времени провела с ней, чтобы отпустить куда-то в неизвестность, – старшая сестра всё ещё гладила пальцами прутья решётки. – А так я смогу заботиться о ней…

– Ну и решено! Теперь давайте отправимся в путь наконец, а то Великий Визирь, наверно, с удивлением уже заметил нашу задержку. Нехорошо заставлять ждать такого занятого человека, поспешим.

И Шахрият, открыв клетку, на ладони вынесла свою птичку на волю. Та, помешкав всего мгновение, расправила крылышки и взлетела. Но устроилась совсем недалеко на ветвях и тут же радостно запела свою птичью песню. Вся вереница путников с улыбками на лицах проследовала мимо неё, а птица всё не улетала. То ли засиделась в клетке и ещё не обрела былую силу, то ли таким образом благодарила за своё освобождение.

VI

Великий Визирь сам приветствовал приглашённых у ворот своего дома и проводил их в залы дворца. Одет он был в праздничную, но не роскошную одежду, чтобы не смущать своих гостей. На этот день он постарался отменить все городские дела, но заранее извинился, если ему придётся отлучаться на неотложные визиты посетителей. Он и на самом деле выходил пару раз на зов слуг, оставляя гостей предоставленными самим себе, но те быстро привыкли к радушному отношению хозяина и вскоре чувствовали себя в его доме легко и просто. Визирь Инсар предложил им осмотреть сокровищницу, в которой много лет собирались различные дары Городу и его правителю. Хани там восхитило богато украшенное оружие, а девушек больше впечатлили тончайшие ткани невиданных расцветок да заморские диковины – изделия рук иноземных мастеров. За этим занятием прошло несколько часов.

В очередной раз отлучившись на срочное городское дело, требующее немедленного решения, Инсар возвращался к гостям. На минуту он замер на пороге… Визирь внимательно разглядывал своих подопечных через неплотно прикрытые портьеры в проёме двери, и отчего-то невольный вздох вырвался у него из груди. Он стал уговаривать себя, что это всего лишь навеянные ему обществом молодых людей воспоминания о минувшей уже юности и что невольные мысли об утраченных возможностях вызвали такую не свойственную ему реакцию. Затем он подумал, что переживает за своих гостей, потому как взялся решать их дальнейшую судьбу, и, возможно, его страшит возможность ошибки. Но что-то новое, неуловимое так и осталось невысказанным самому себе. Он отогнал недостойные испытанного воина переживания прочь и с приветственной улыбкой вошёл в зал. Он позвал гостей в соседнее помещение, где уже были накрыты столы для лёгкой трапезы. Когда все яства, плоды и напитки были испробованы, заботливый хозяин предложил гостям совершить небольшую прогулку.

– Верхний Город построен на скале и сам весь практически состоит из камня. Разбить здесь сад было делом нелёгким и трудоёмким, зато сейчас я приглашаю вас посмотреть на результаты этой многолетней работы. Некоторые из растений я выращиваю сам. Ухаживая за ними, я отдыхаю от государственных забот, и, отвлекая меня временами от тяжёлых дум, живые ростки помогают мне сохранять ясность ума и души. Посмотрите, насколько мой сад отличается от пышных фруктовых садов Нижнего Города, и постарайтесь без насмешки отнестись к гордости его хозяина.

– Мы и в мыслях не посмели бы посмеяться, о Великий Визирь, но садик и правда бедненький, – Шамсия оглядывала невысокие деревца и редкие кустарники. – У нас такими же обрамляют дорожки в саду, только там они все усыпаны цветами.

– Тогда, возможно, на госпожу произведёт более благоприятное впечатление мой розарий? – ответил слегка задетый Визирь. – Для этого нам надо проследовать на солнечную окраину сада. Прошу!

– Нет особого превосходства в наших садах, повелитель, ведь там, где много воды и помогает сама природа, остается только следовать её предпочтениям и следить, чтобы сад не зарос сорняками. А тут каждое растение – плод человеческих каждодневных усилий, – Хани решил немного приободрить расстроившегося хозяина.

Шахрият вторила ему:

– Отец привозит из своих странствий немало редкостных семян и саженцев. Многие из них прижились у нас в кадках и вазонах, а значит, не требуют много земли и пространства. Уважаемый повелитель Инсар, когда вы посетите батюшкин дом, прошу выбрать из них любые, что вам понравятся. Быть может, так мы сможем хоть немного отблагодарить вас за гостеприимство.

Инсар молча принял предложение наклоном головы, но смотрел в этот момент почему-то не на Шахрият, а вслед Шамсии, уходящей вперёд по тропинке. Вскоре все они вышли на окраину сада, где вертикальные кипарисы замыкали его пространство неплотной стеной, позволявшей цветам избегать прямых палящих лучей солнца. Розы были необыкновенно хороши! Нежные бледно-розовые крупные цветы в капельках полива; тёмно-свекольные, с плотными тяжёлыми бутонами; кустовые, сплошь усыпанные мелкими пунцовыми розочками – и ещё сто разных видов. Цвета лосося, белые с алой окантовкой, чайные, цвета лимона и цвета граната. Аромат их кружил голову.

Вдоволь насмотревшись на это разнообразие и красоту, гости заметили невдалеке от розовой клумбы свободное пространство. За кипарисами виднелись две поляны разной величины. Вокруг той, что была больше и длинней, незамкнутым полукольцом шёл насыпной земляной вал, который при желании можно было застилать коврами и превращать в зрительные места. Вокруг меньшей поляны были вкопаны мраморные скамьи.

– Это место тоже подготовлено под посадку каких-нибудь диковин, повелитель? – спросил Хани, указывая на большую площадку.

– Скорее это что-то напоминающее античный цирк, гончар, – высказала свою догадку Шамсия.

– Совершенно верно! – обрадовался Визирь, – Обе эти арены предназначены для зрелищ. На большом кругу можно устраивать вывод лошадей, я бы и сегодня мог порадовать вас представлением всей моей конюшни. Но если выбирать под себя благородное животное из целой вереницы ему подобных, а плохих лошадей я не держу, то после этого надо бы и опробовать его на ходу, чтобы не нанести обиду. Значит, после левады должен был последовать выезд из Города, а на это мог бы уйти целый день. Так что в другой раз, друзья мои. А малая площадка предназначена для физических единоборств. И, если желаешь, Хани, мы могли бы сразиться в баншай¹⁰ или бандо¹¹. Для первого ты можешь выбрать любое оружие из виденного сегодня. А для второго нужны исключительно собственные ловкость и сноровка. И не только умение наносить удары, но и способность уходить от них и избавляться от захватов.

Ещё раз с благодарностью вспомнив Учителя, Хани не стал отнекиваться, а честно признался:

– О Великий воин и повелитель! Я совсем не владею оружием и не посмею сразиться в баншай. А из бандо я знаком с базой девяти, но опыт мой настолько мал, что мне неловко выступать соперником бойцу такого высокого ранга. Но попробовать я не откажусь.

– Вот и отлично! Мы можем договориться даже о «мягком» поединке, когда соперники не касаются друг друга, я понимаю, что силы не равны.

– Нет, нет! Пусть поединок будет настоящим, я надеюсь, что моих знаний и силы достаточно для трёх минут боя, – улыбнулся гончар.

– Почему только один бой? – покачал головой визирь. – Будем сражаться до первого падения на землю. На моей стороне – опыт, а на твоей – молодость. Я пойду, распоряжусь, чтобы позвали начальника дворцовой стражи, он будет судить поединок. И пусть нам принесут пояса и масло для натирания кожи. Пояс из шерсти какого животного ты предпочитаешь?

– Пусть это будет тигр, мой повелитель.

– Тогда я выбираю чёрную пантеру, – и Визирь отошел к слугам, отдавая приказания.

Обе девушки удивлённо смотрели на смелого гончара. Все в Городе знали, какой степенью мастерства владеет Великий Визирь практически во всех известных способах борьбы, равных ему в этом не было. Но как по-разному сказалось в сёстрах это удивление.

– Зачем вступать в бой, если результат его заранее предрешён? – изумилась Шамсия. – Подобная смелость граничит с глупостью, как мне кажется. Зачем подвергать себя унижению, если знаешь, что сил твоих недостаточно, а соперник – великий воин?!

– Именно из-за соперника, сестра! – горячо возразила ей Шахрият. – Подумай, какому малому количеству людей выпадает право сразиться с самим Великим Визирем Инсаром! Упустить этот шанс – вот ошибка. Случай дарует Хани такую возможность, о которой можно будет вспоминать всю последующую жизнь: «Я боролся с самим Инсаром и выстоял…» Да пусть он выстоит хотя бы три трёхминутных боя. Да хоть один! Это уже большая победа, ведь она именно в достоинстве противника!

После таких слов Хани выстоял пять поединков.