ПОЭЗИЯ КАМНЯ: ТРОПАМИ ПОТАЕННОГО СТАМБУЛА

Кошки и боги

Нынешний Стамбул, – настоящая столица кошачьего царства. Кошек здесь, как и по всей Турции, можно встретить где угодно. Обычно такое уважение к ним объясняют особым расположением Пророка, который как-то даже отрезал полу собственного халата, чтобы отлучиться, не потревожив священный сон хвостатой особы.

Однако, котики «рулили» еще задолго до появления ислама. И тут мы опять возвращаемся к уже упомянутой могущественной и таинственной повелительнице природы Кибеле. Странному и безжалостному существу.

Далеко от Стамбула, в скалах, затерянных в безжизненной и безбрежной анатолийской пустыне, вырублены врата. Они стоят между жизнью и смертью, между нашей реальностью и иными измерениями. Жуткий переход в безмолвии вечности. И здесь мы сталкиваемся с ней, с Кибелой. Самой древней, божественной и зловещей. Ее «род» появился еще 10 тысяч лет назад в Чатал Хююке. Она – мать гор и покровительница Константинополя. В 205 г. до н.э. ее могущество признал сам Рим. Он просил защиты, когда армия Ганнибала стояла «у ворот» и судьба будущей империи висела на волоске.

Мало кто в мире мог сравниться с ней. Но даже всемогущей Кибеле нужны защитники. Ими стали… кошки. С тех пор они – сакральные животные. Еще тогда, на самой заре цивилизации, была замечена их связь с потусторонним миром. С тех пор она всегда вызывала почтение, и даже страх. Сакральная и несколько неземная часть кошачьего существа внушает уважение и поныне.

Боги и собаки

При входе в Черное море, на азиатском берегу пролива на небольшом полуострове, находился храм Иерон, который ныне скрывается под византийской крепостью Йорос. На другом берегу Босфора легендарный Ясон, перед отплытием в Колхиду построил другой храм, – земное пристанище бога Сераписа и богини Кибелы. Им приносили жертвы сильные мира сего. Например, царь Дарий перед вторжением в Скифию. Здесь же находилась глубокая гавань (ныне бухта Макар, а в эпоху античности – гавань Фрикса), последняя остановка перед длительными путешествиями.

В IV в. до н. э. у Византа появился такой могущественный покровитель как Геката. Иногда так называют Артемиду, богиню лунного света, преисподней, тайн, магии и колдовства. Ее очень почитали на Западе Малой Азии (достаточно вспомнить Эфес с одним из чудес света – храмом Артемиды). Поскольку сфера ее «ответственности» представляла собой своеобразный перекресток обычного и сверхъестественного миров, то ей в жертву приносили тех, кто сторожит земные ворота и границы, – собак. По ночам эта бледная женщина с черными волосами выходила на свою адскую охоту в сопровождении огромных псов. В честь Гекаты воздвигли статую, которая возвышалась над Босфором и называлась «Факелоносица».

А в IV в. до н. э. собаки спасли Визант, как несколькими веками раньше гуси спасли Рим. Только на этот раз от Филиппа Македонского, солдаты которого ночью попытались захватить город. Говорили, правда, что это не собаки залаяли, а богиня мрака, ночных призраков и кошмаров пришла на помощь. Она же зажгла факелы, осветив ими всю округу.

Филипп еще немного поосаждал, но уже без особого энтузиазма. «Отбыв номер», пришлось уйти не солоно хлебавши. Правда, даже в этой незнаменитой войне Византий умудрился возвеличить свою роль второго плана. Пока папа-Филипп вел бесконечную возню с местными жителями, Гекатой, собаками и прочими сущностями, гарантирующими бесславие походу, его юный, мало кому известный 16-летний сын Александр, оставшись «на хозяйстве» впервые получил реальный опыт управления государством. Отец терпел первое в своей карьере поражение, а на родине начинался стремительный взлет его сына, одного из самых ярких военно-политических гениев за всю историю человечества.

В память о спасении Византия символы покровительницы города, богини Гекаты – ночь, звезда и полумесяц, – стали символами сначала Византийской, а позже – Османской империи. Сегодня их можно увидеть… на турецком флаге!

Глава 3. Крушение мира. Заря Новой эры

Крест вознесся над пожарищем, чтобы через тысячу лет стать поверженным

А вот в какой обстановке занималась заря славы Византийской империи. Контекст эпохи.

В 476 году командир преторианской гвардии Одоакр сверг последнего императора Римской империи и отослал знаки его власти – инсигнии – в Константинополь. Так закончилась эпоха европейской античности. Рим – «золотой якорь человечества» – канул в лету. Началась жизнь в катастрофе. Вот в каких обстоятельствах пришлось отстаивать свое право на жизнь новорожденной Византии.

Все города Италии разрушены. Милан снесен до основания. Рим лежит в руинах. Из миллиона человек, населявших столицу мира, в живых осталось едва 50 тысяч. На некогда прекраснейших площадях варварское племя лангобардов сеет хлеб и выпасает свиней. Римское право повсеместно отменено, государственная и административная системы – уничтожены.

Утонченных аристократов либо убили, либо превратили в рабов. Хозяевами земли стали варвары. При всех своих различиях, они сходились в одном, – радикальной бесчеловечности, как в поступках, так и во внешнем облике. Готы были подобны «диким зверям, сломавшим свои клетки». Лангобарды представляли собой звероподобных существ с огромными всклокоченными бородами и лицами, измазанными зеленой краской. Столь же дикими были вандалы. Еще хуже – гунны. По свидетельству Аммиана Марцеллина, «своей дикостью гунны превосходили все мыслимое. Они покрывали щеки новорожденных глубокими шрамами, чтобы на лице не росли волосы. Они уродливы, шириной своих плеч внушают ужас и их скорее можно принять за двуногих животных. Пищу они не готовят, питаясь кореньями и сырым мясом, которое лишь согревают, положив на лошадь наподобие седла. С лошадей же они не слезают почти никогда, даже если едят или спят. Одеждой служат сшитые шкурки полевых мышей, которые они носят, не снимая, пока те не истлеют от ветхости… этот невиданный дотоле род людей, поднявшийся как снег из укромного угла, потрясает и уничтожает все».

Варварские воины с песьими головами неукротимой лавой неслись в атаку, неистово рыча и сметая все на своем пути. Они не были людьми, нет, они превращались в своих тотемных предков, диких зверей, а потому рычали по-медвежьи или лаяли, в неистовом раже вгрызаясь зубами в край своего щита. А потом, на пиру победителей пили хмельное зелье из чаш, сделанных из черепов поверженных врагов. Они были неуязвимы, свирепы, бесстыдны, не стесненные никакими нравственными представлениями, а также весьма пристрастны к оргиям.

Разгромив остатки Римской империи, варвары приступили к истреблению друг друга. Война всех против всех, уничтожение государств, экономики, инфраструктуры вызвали повсеместный голод, а вместе с ним и эпидемии. Вот как выглядела Испания в описании епископа Иллирия: «На Испанию набросились варвары, с не меньшей яростью обрушились заразные болезни… Голод свирепствует столь жестокий, что люди пожирают человечину. Матери режут детей, варят и питаются их плотью. Дикие звери, привыкшие к человечине, набрасываются даже на живых и полных сил людей, не довольствуясь мертвечиной, они жаждут свежей плоти. Война, голод, болезни и звери как четыре бича неистовствуют во всем мире, и сбываются прорицания Господа нашего и пророков его».

А вот что писал о Галлии того же времени епископ города Оша: «…Немало гибло в засадах врагов, но не меньше – из-за насилия, творимого народом. Те, кто сумели устоять перед силой, пали от голода. Господин вместе со своими рабами сам оказался в рабстве. Многие стали кормом для собак, другие сгорели в домах, охваченных пламенем. В городах, деревнях, виллах, вдоль дорог, здесь и там – повсюду смерть, страдание, пожарища, руины и скорбь. Лишь дым остался от Галлии, сгоревшей во всеобщем пожарище».

В сердце некогда прекрасного античного мира – на территории нынешней Италии – дела обстояли не лучше. Как пишет хронист Павел Диакон, «многолюдные некогда деревни и города оказались погруженными в полное безмолвие из-за всеобщего бегства. Бежали дети, бросив непогребенными тела родителей, родители же бросили еще теплыми своих детей. Если кому-то случалось задержаться, чтобы погрести ближнего своего, то он обрекал себя самого на смерть без погребения… Время вернулось к тиши, царившей до сотворения человека: ни голоса в полях, ни свиста пастуха… Земля тщетно ждала жнеца, и виноградные гроздья оставались висеть до зимы. Поля превратились в кладбища, а дома людей – в логовища диких зверей».

А вот Англия. – «Печальное зрелище! – восклицал современник. – Повсюду на улицах, среди камней поверженных башен, стен и святых алтарей лежали тела, покрытые запекшейся красной кровью, словно их раздавил некий чудовищный пресс, и не было для них иных гробниц, кроме развалин домов или внутренностей диких зверей и птиц небесных… Иные из несчастных, – продолжал он, – были загнаны в горы и безжалостно вырезаны. Другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте. Некоторые отправлялись за море, громко сетуя… Другие остались на своей земле и, охваченные страхом, вверили свои жизни высоким холмам, укрепленным и неприступным, густым лесам и приморским скалам».

Но даже на фоне длительной катастрофы после распада Рима особняком стоит VI век. А в нем чудовищные полтора десятилетия 536—551 гг. Многие ученые их считают худшими за всю историю человечества!

…Все началось с сильнейшего извержения гигантского супервулкана где-то в Исландии. За полтысячи лет до этого Везувий похоронил Помпеи, но та давняя трагедия казалась лишь небольшой неприятностью на фоне развернувшегося апокалиптического действа. По свидетельству Прокопия Кесарийского, потрясенным народам явилось величайшее чудо: «весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно потеряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть».

На целых полтора года Европа и Ближний Восток погрузились в непроглядный мрак. Солнце почти исчезло, что стало очевидным свидетельством наступающего конца света; говорили, будто оно больше никогда не будет сиять, как прежде. На земле воцарились страшные холода, подобных которым не знала античность. Сегодня такое воздействие на климат вулканических выбросов ученые называют «эффектом ядерной зимы». Последствия были поистине ужасны. Толпы нищих людей кутались в жалкое тряпье, жались друг к другу, пытаясь хоть как-то согреться. Но тщетно. На место цветущего праздника античности пришла ледяная пустыня. Дул нескончаемый заунывный ветер, время от времени его сменяла вьюга, и только поземка в сумерках заметала окоченевшие трупы, руины городов и едва заметные следы немногих уцелевших обитателей этих развалин.

Сегодня мы забыли, какое это страшное испытание – холод. Ужасно, но к нему невозможно привыкнуть. К голоду еще можно, а к холоду – нет. Только подчиниться. Он проходит через тебя насквозь, не задерживаясь, и помутневшее сознание чувствует его каждой клеточкой, каждым органом, каждым миллиметром замороженного словно бревно, но по-прежнему пронзаемого болью организма, который еще недавно был Тобой. От Тебя же не осталось ничего. Одни инстинкты. И то самые примитивные. Надо выжить. Но как? Главное – не дрожать. И не терять надежду.

О, эти страшные зимы тех лет… Сошедший по весне снег обнажил жуткую реальность: в городах и селах, по одному и целыми группами повсюду валялись неубранные трупы. Ночью их обгладывали одичавшие собаки и забегавшие из леса, ошалевшие от холода и бескормицы волки.

Результатом беспрецедентных заморозков стал тотальный неурожай и голод, угрожавший окончательно стереть с лица земли род человеческий. Вскоре к нему добавился еще один всадник Апокалипсиса – мор. Точнее, чума. Начавшись в Египте, она очень быстро достигла Константинополя, после чего распространилась по всей тогдашней ойкумене. Вымерло от трети до половины населения Византии, поэтому чуму назвали Юстиниановой, по имени тогдашнего императора ромеев. В иные дни только Константинополь лишался 10 тысяч жителей. Живые хоронили мертвых и беспомощно шептали строки из Откровения Иоанна Богослова: «Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух… Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней – как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера… От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей…».

А вот что пишет о той чуме очевидец, – известный историк Прокопий Кесарийский, волею судеб оказавшийся в Константинополе:

«Когда все прежде существовавшие могилы и гробницы оказались заполнены трупами, а могильщики, которые копали вокруг города во всех местах подряд и как могли хоронили там умерших, сами перемерли, то, хоронившие стали подниматься на башни городских стен. Подняв крыши башен, они в беспорядке бросали туда трупы, наваливая их, как попало, и наполнив башни, можно сказать, доверху этими мертвецами, вновь покрывали их крышами. Из-за этого по городу распространилось зловоние, еще сильнее заставившее страдать жителей, особенно если начинал дуть ветер, несший отсюда этот запах в город». Торговля прекратилась, ремесленные мастерские закрылись. Город обезлюдел. Следом за вспышкой болезни пришел голод.

«В это время трудно было видеть кого-либо гуляющим по площади. Все сидели по домам, если были еще здоровы, и ухаживали за больными или оплакивали умерших. Если и доводилось встретить кого-нибудь, так только того, кто нес тело умершего. Всякая торговля прекратилась, ремесленники оставили свое ремесло. В городе, обычно изобилующем всеми благами мира, безраздельно свирепствовал голод».

Впрочем, природные катаклизмы вовсе не остановили войн. Жизнь шла своим чередом. Та же Византия, несмотря на голод, мор и отсутствие Солнца, на западе вела яростные битвы с готами, а на востоке – с сасанидским Ираном. Франки завоевали Южную Бургундию и Прованс. Привычно бесчинствовали гунны…

Всего же за несколько лет только от чумы погибло более 100 миллионов человек, на территории Ближнего Востока – 66 миллионов, в Европе – 25 миллионов. Византия лишилась половины населения, Константинополь – 2/3. Даже отдаленная Ирландия была опустошена, в ней погибло не только множество граждан, но и короли и святые. В 540 и 547 годах опять произошли мощнейшие извержения вулканов с эффектом, аналогичным 536 году. Хаоса добавили землетрясения, одно из которых в 539 году полностью уничтожило Антиохию.

Глава 4. Исламская эра

Голубая мечеть, Стамбул

Мы ищем и находим в Стамбуле следы великого византийского прошлого, и все же он уже больше половины тысячелетия мусульманский город. Был и остается им. На каждом шагу мы сталкиваемся с наследием Османской империи. Малоизвестной большинству из нас цивилизации, о которой стоит сказать несколько слов.

Мехмед II Завоеватель в 1453 г. уничтожил Второй Рим, как тысячу лет назад варвары уничтожили Первый. Но в обоих случаях гибель великих, но порядком обветшавших империй дала жизнь новой эпохе.

Османская империя. Загадочная и таинственная даже для современников. Европейцы с их иерархией аристократии не могли понять, как может существовать государство, в котором нет наследственных привилегий, где имущество чиновников – вплоть до великого визиря – после их смерти возвращается во владение государства. Где султан обладает абсолютной властью над каждым человеком. «Да они все рабы!», – восклицали в один голос послы и путешественники. Отчасти это верно, но в таком рабстве не было ни позора, ни унижения. Султан и сам был сыном рабыни, и в то же время сакральной личностью. Подобно Христу, он соединял в себе два начала. Можно ли унизиться, подчиняясь воле самого Пророка? Так что звание раба султана не только не бесчестье – это самая великая честь, какой мог похвастаться житель Османской империи.

Подданные были, в сущности, большой и послушной семьей монарха. «Судьба и счастье их поистине зависят от него самого. Все они рабы одного хозяина, от которого только и получают награды и богатство и который, с другой стороны, один волен наказывать их и предавать смерти – стоит ли удивляться, что в его присутствии и в соперничестве друг с другом они способны на изумительные свершения? Они подбирают людей, как мы подбираем себе лошадей. Именно поэтому они владычествуют над другими народами и с каждым днем расширяют границы своей империи. Нам такие идеи не свойственны; у нас способностями высокого положения не добиться; все определяется происхождением; благородное происхождение – единственное условие для того, чтобы сделать карьеру».

Благодаря тщательно разработанной системе отбора, люди, занимавшие значимые посты на всех этажах иерархии, сочетали в себе знание простой жизни (их набирали в деревнях, нищих местечках, маленьких городках) с природными талантами и трудолюбием. И они обеспечивали колоссальное конкурентное преимущество Порты в период расцвета.

Так что турецкие султаны еще в XV веке прекрасно понимали, что «кадры решают все»! Они были единовластными правителями, и тем не менее свои важнейшие решения принимали, опираясь на религиозно-государственную доктрину, в частности, идею о Круге Благоденствия. Она заключается в следующем:

Чтобы владеть страной, правитель должен иметь войско и верных людей;

Чтобы иметь войско, он должен распределять богатство;

Чтобы иметь богатство, ему нужны богатые подданные.

Богатство подданных растет только там, где чтут закон.

Если одно из этих условий не соблюдается, значит, не соблюдаются все четыре;

Если не соблюдаются все четыре, государство рушится.

Османское государство-1: жизнь как война

Добавим к этому, что вся страна на протяжении веков представляла из себя единый военный лагерь. Даже школьник превосходно умел обращаться с копьем и луком, владел приемами борьбы. Каждый чиновник был готов в любой момент оставить свой кабинет и вскочить в седло. Обычные люди знали, как научить лошадь ржать по команде или зубами поднять с земли упавшую саблю и передать ее всаднику. Который через мгновение уже несся галопом и метал копье с такой силой, что оно пробивало лист железа. Обернувшись назад, наездник стрелял из лука по движущейся мишени, выпуская с величайшей меткостью три стрелы в секунду. Даже в XIX веке, когда империя находилась в стадии распада, а турецкий султан носил сюртук и говорил по-французски, он без труда с семисот метров положил стрелу между ног американского посла. Просто так, на спор. Чтобы тот не сомневался в османских султанах.

Империя воевала всегда. Война была ее сутью, смыслом существования. Но неудержимое стремление к расширению диктовалось вовсе не примитивной жаждой обогащения. В основе ее лежало распространение ислама, и, как следствие, спасение людей, стран и народов, принесение на эти земли мира. Т.е. любая успешная война приближала наступление «золотого века» для все большей части человечества. Ведь спасутся только правоверные! Проблема была в том, что ровно такой же точки зрения придерживались христиане. Они тоже хотели освободить «таких славных людей», страны и народы от наваждения, «волшебства кудесника», как говорил султану Египта плененный во время крестового похода Людовик IX. Так что компромисса здесь быть не могло.

Чтобы добиться успеха, османы поставили в строй всех или почти всех. Даже сумасшедшие были объединены в отдельный полк. Обычно его использовали как живой таран, поскольку «жалеть чокнутых» никому и в голову не приходило. Хотя и во вполне нормальных добровольцах для выполнения смертельно опасных заданий недостатка не было. Как отмечалось, «на войну они идут с великим воодушевлением; многие вызываются идти вместо своих соседей, и те, кого оставляют дома, чувствуют себя несправедливо обиженными. Они утверждают, что лучше умереть на поле боя под градом стрел и копий врага, нежели дома, под слезы и причитания старух». Неожиданный мир вызывал роптание, ибо лишал жизнь смысла. Больные приказывали нести себя на войну в постелях, грудных детей привозили в люльках.

Эти люди на сто процентов следовали призыву Ницше, разнесшемуся над полями Европы спустя столетия: «Вы должны возлюбить мир, как средство для ведения новых войн. И короткий мир больше долгого. Мой совет вам – не работа, а сражение. Мой совет вам – не мир, а война. Вы говорите: хорошо ли это освящать войну? Я говорю вам: хорошая война освящает все. Война и храбрость совершили больше великих дел, нежели любовь к ближнему. Восстание – это доблесть раба. Вашей доблестью да будет повиновение! Для хорошего воина „ты должен“ звучит приятнее, чем „я хочу“. Итак, живите своей жизнью повиновения и войны! Что пользы в долгой жизни? Какой солдат хочет, чтобы щадили его!».

Так и османы «в бою никогда не проявляли ни малейшей заботы о своей жизни; …долгое время обходились без хлеба и вина, питаясь ячменем и запивая его водой». Это были настоящие конкистадоры Востока.

Военная организация пронизывала весь быт. Самая быстрая в мире курьерская служба – от системы конных этапов до скороходов, передвигавшихся пешком с изумительной скоростью. Невероятная для того времени система снабжения, благодаря которой армия в походе могла обеспечивать себя, не опустошая земли, через которые проходит. Всеобщий учет и контроль. Стандартизация всего – от шатра в лагере до системы финансирования войн и каждого бойца за счет раздачи земельных участков.

Темпы строительства даже по нынешним временам были фантастическими. Так мост через немаленькую реку Саву великий визирь Ибрагим в 1526 году построил за четыре дня, – притом, что его инженеры уверяли, что на это уйдет три месяца! Столько же времени потребовалось для наведения переправы через реку Прут. В августе 1570 г. начали рыть Волго-Донской канал, чтобы прорваться в Каспийское море и выйти в тыл Персии. Потом, правда, забросили. Но к октябрю, всего за пару месяцев, успели вырыть почти треть! Был проект строительства Суэцкого канала, чтобы «захватить все порты Индии», и много чего еще.

Всего за пару дней, после того как войско Кара-Мустафы подошло к стенам Вены, был разбит лагерь, «столь совершенный и стройный, что людям, стоящим на стенах австрийской столицы, казалось, будто турки воздвигли рядом с их городом свой собственный». Но Вена создавалась тысячу лет, а османский город затмил ее великолепие за пару дней. Он совсем не напоминал современный военный лагерь. Так перед входом в резиденцию Кара-Мустафы был посажен роскошный сад, а сама она, сотворенная из шелка, хлопка и драгоценных ковров, великолепием не уступала любому дворцу.

Осажденные, пораженные внезапно возникшим великолепием, начали столь активно проявлять свой интерес к османам, что коменданту пришлось их даже строго предупредить. Особенно жительниц Вены, которые так и норовили превратить серьезное мероприятие – войну – в смесь базара и цирка-шапито. Но те все равно разными путями выбирались из города, чтобы заняться меновой торговлей с османами. Так что активный торг на разных языках в любых, самых неожиданных местах стал неотъемлемой чертой этого лагеря-города. Благодаря ему, тогда впервые Европа познакомилась с кофе, а война приобрела дополнительное и весьма неожиданное измерение ярмарки и инноваций.

Гуси, как известно, спасли Рим, Константинополь – собаки, а Вену – пекари. Ранним утром, стоя у своих печей, они услышали, как турки роют туннель, и предупредили об этом военных. Те приняли контрмеры. Впоследствии, чтобы увековечить это событие, венские хлебопеки придумали маленькую булочку в форме турецкого полумесяца, ныне всем известную как круассан.

Войну, однако, принято было вести в теплое время года. С октября по апрель горы и моря закрывались, как базар на ночь, и империя впадала в спячку. Но не полностью. Во дворцах не прекращалась напряженная подготовка к новой войне. «Мир, как средство для ведения новых войн»…