Весеннее полнолуние

– Загубили державу, великую и легендарную державу, Вадимушка. История не простит никогда нам такого злодеяния, – с горечью подытожил Игорь Алексеевич обсуждение сложившегося положения в стране.

Вадим был полностью согласен с ним, молча кивнул в ответ. В душе никак не мирился с возможным распадом страны.

Разгоряченный от выпитой водки, но не потерявший рассудительности, бывший партиец – он прекратил членство в партии в знак протеста против необдуманных и пагубных реформ, за которые, как объяснил, не намерен нести ответственность перед народом – дал волю требующим исхода мыслям.

– У нас есть, Вадимушка, замечательная поговорка: «Всему должна быть голова». Если голова не в ладах с самой собой, то что путного можно ожидать от нее. Абстракция приятна для слуха, но она не согласуется с трезвым расчетом, – принялся рассуждать собеседник. – Согласись, что партия не выстояла перед вызовом времени и поэтому лишилась главенствующего положения. А знаешь, в чем кроется коренная причина поражения? Я тебе скажу, и ты этот трюизм вознеси в девиз всей своей жизни. Запомни, первейший мотив, нет, главная цель у руководителя страны заключается лишь только в его истинном служении народу. Он обязан прислушаться к пульсу собственной страны, а не к чужой. Сынок, самоотречение во имя интересов народа всегда приносит хорошие плоды. И всегда, если руководитель отдает всего себя, но взаймы ничего требует, не ищет личной выгоды, то всегда народ простит ему ошибки и просчеты, на века будет чтить его. Сталин, чтобы сейчас о нем ни говорили, был тоже отцом, и он, как любой родитель, должен был позаботиться о будущем своих детей. Возможности у него на сей счет были такие, каких не было ни у кого другого в мире. И что же? Печальную судьбу его детей ты знаешь. Он, Вадимушка, не задумывался о благополучии ни собственной судьбы, ни судьбы своих детей. Сложись все по-иному – народ предал бы его анафеме, как пить дать. Кстати, я хочу выпить за великого человека, наливай, Вадимушка.

Вадим наполнил рюмки. К Сталину он относился с осуждением после ошеломляющих разоблачений его деятельности, но пойти наперекор пожеланию почитаемого собеседника не позволил себе.

– За Сталина, – произнес тост Игорь Алексеевич, выпил до дна.

– За благополучие страны, – пригубил рюмку Вадим. В честь тирана не хотелось пить.

«Эти закаленные духом жестокого времени, прошедшие ад на земле, не спасуют и перед алкоголем», – отметил в уме Вадим. Сам он ограничивался мелкими глотками: спиртное не привлекало никогда.

– Вадим, мы с твоим отцом воспитывали и готовили тебя к тяжелой, но благородной службе. Вся эта… нарушила наши планы. – В отличие от отца он не брезгал крепкими словечками. – Ничего, пройдут смутные времена, придет спаситель, поднимет отечество с колен. Эти временщики дело до добра не доведут – разрушители не способны строить. Ветер истины сметет зловредную пыль! На нашей улице будет праздник!

Изрыгнув желчь, перешел на спокойный тон:

– Вадим, я верю в твой звездный час, но до лучших времен не доживу. Ты честный, правдивый, но учти, в политике эти качества не в почете. Политика, пожалуй, единственная профессия, лишенная романтики напрочь. Я хочу поделиться с тобой своими соображениями. Пусть они послужат тебе моим напутствием.

Перво-наперво, запомни хорошо: политик, для того чтобы сделать успешную карьеру, должен, попросту говоря, уметь искусно лгать. Правда всегда колючая, она рушит призрачные надежды, а ложь питает их, тем она и лестна.

– Да, но у лжи короткие ноги, со временем все прояснится, и тогда несдобровать горе-политику, – возмутился Вадим.

– Вадимушка, не забегай вперед. Все состоявшиеся политики врали и будут врать. Это называется красивым словом «дипломатия». Ничего не поделаешь, существует такой неписаный закон. Только тут есть одно существенное различие – врать ради корыстной цели, или – во имя блага отечества. Наверное, слышал такое выражение: ложь во спасение. Главное в том, что политика судят не по словам, а по его делам.

Да, Вадим, все для народа и ради народа! Но тут есть подводные рифы. У народа, как и у обычного человека, может неожиданно поменяться настроение. Я тебе расскажу одну сказку, которая послужит тебе наставлением.

Он рассказал притчу, которую впоследствии Вадим пересказал Валентине.

– Видишь, как все некрасиво обернулось. – Игорь Алексеевич смотрел на Вадима, по-старчески досадливо покачивая головой. – Как ты думаешь, почему все так трагично закончилось?

– Алексеич, думаю, это исключительный случай. Странно, ведь делал все для народа и ради народа. Все-таки, мне кажется, тут больше надуманности, чем логики.

– Не соглашусь, тут больше мудрости, которая часто не согласуется с человеческой логикой. Правитель не учел одной вещи, ставшей решающим фактором. Как это ни парадоксально, но он не умел хитрить. Вещь простая, оказывается. Но главная правда в том, что судьбу страны решает сам народ, а не отдельные личности.

Вот скажи мне, в чем состоит уникальность нашего народа? На Западе постоянно твердят о загадочной русской душе, но никак не могут разгадать ее. Ты не задумывался над этим?

– Нет, потому что считаю, что каждый народ в душе мечтает жить счастливо, свободно, без тирании и войн. Общеизвестная истина.

– Правильные слова говоришь, Вадим. Только счастье понимает каждый по-своему. Выдвинули лозунги: «Демократия», «Либерализм» – и кричат, что в них заключено счастье, процветание людей. К чему привели красивые слова, сам видишь – страна разваливается. Я против демократии ничего не имею, но она, как и счастье, бывает разной. Я сейчас выскажу одну мысль, за которую пресса пригвоздит меня к позорному столбу. Да, и ты сочтешь ее дикой. Я долго думал, и в итоге пришел к такому выводу: Сталин был не только великим реформатором, но и великим демократом.

Прозвучавшая мысль неприятно поразила Вадима

– Ну, ты выдал, Алексеич, извини, конечно, – произнес он в ошеломлении. – Знал, что ты восхваляешь его, но такого не ожидал. Сталин и демократия – это несовместимые понятия. Диктатор – да, но не демократ. И никаких сомнений, он остался в истории как тиран. Невозможно согласиться с тем, что репрессии он проводил во имя демократии. Он, не задумываясь, уничтожал собственный народ. Ты знаешь, Алексеич, я тебя глубоко уважаю, однако то, что ты сказал, – звучит чудовищно.

– Вадим, выслушай старика, я повидал многое на своем веку, – отреагировал спокойно оппонент. —Раскрою тебе один секрет: на Руси никогда не ценилась человеческая жизнь. Такое отношение издревле стало общественной нормой, узаконенным правилом. Горько звучит, но у меня нет другого мнения, поэтому не надо во всем чернить Сталина – вина лежит на нас всех. И пока мы это не поймем, история снова повторится. Его целью было расправиться с прямыми врагами страны, коих было немало. А то, что последовало потом в связи с этим, нужно спросить с его ближайшего окружения – короля делает свита. А если рассуждать по-философски, то надо спросить с эпохи, с жестокой эпохи. Царствуют времена, а не цари, – это тебе хорошо известно. Но не об этом речь.

Вадим, демократия – это народовластие, или же исполнение желания народа, уточню – сокровенного желания. У нас, у русских, на первом плане всегда стояла мощь государства, державы, и только на втором – личное благосостояние. Ради отчизны мы готовы пожертвовать всем, это у нас сидит в сознании, течет в крови. Мы такие, и нас не изменить. Тут и счастье, тут и загадочность русской души. Наш народ – народ-державник. И поэтому Сталин подлинный демократ. Он делал то, что хотел народ. Сталин укрепил страну, расширил ее границы, создал сверхдержаву, о которой и мечтать не могли русские цари. Он поднял гордость русского народа на небывалую высоту. Он осуществил вековую мечту народа, за что и чтят его. Не те, которые пожинают его урожай, едят его хлеб, при этом поругивают его. Их мало, и они ответят за свои деяния перед историей и народом.

Не знаю, Вадимушка, плохо это или хорошо, но такой у нас менталитет. Для нас вначале государство, отечество, – а после – мы сами.

– Алексеич, выходит, что мы нация самоубийц?! По-иному не понять.

– Вадим, ты переборщил – самоубийцы не способны созидать. Возьми статистику довоенных лет, факты говорят об обратном. При Сталине отмечался рост населения, так как люди считали себя счастливыми. На их глазах вживую становилась вековая мечта.

Мы такие, Вадим, хорошо это, или плохо, покажет будущее.

– Да, Алексеич, задал ты задачку. А в отношении Сталина, скажу тебе, вышло недоразумение. Он ни при каких условиях не заслуживает прощения.

– Молодость судит строго, но необоснованно, как всегда. Настанет время, и ты многое оценишь по-другому. Сталина надо мерить историческими мерками. Пакостливым моськам, Вадим, никогда не свалить титана, хотя он и мертвый. Он – монументальная фигура, поэтому в него легко попасть комком грязи. Но я убежден – история все расставит на свои места.

Было над чем поразмыслить Вадиму. Утверждения почитаемого человека он не принял на веру, но и не проигнорировал их: Игорь Алексеевич не принадлежал к числу тех, кто поверхностными, необдуманными суждениями жаждал произвести эффект. Обстоятельно взвесить все «за» и «против» Вадиму помешала личная драма. Сам Игорь Алексеевич, к своему счастью, не дожил до смутных дней, не стал очевидцем крушения любимой великой державы. В памяти Вадима он остался большим патриотом, примером для подражания.

Вадим на чужбине тайно от Валентины ностальгировал по родине. Жизненные обстоятельства складывались благоприятным образом, вдохновляющие успехи в личностном становлении благоприятствовали его неистребимому предчувствию.

В любви с Валентиной он одерживал победы, что льстило мужскому самолюбию и являлось хорошим знаком. Вадим уверенно держал поводок судьбы в своих руках. Он готовился, надеялся, ждал.

ГЛАВА 18

Гостиничный бизнес оказался Валентине под силу. Впервые в жизни она испытывала удовольствие от работы.

Каждое утро она бодрым шагом направлялась в гостиницу. Там ее ждала Катерина со свежеприготовленным бутербродом и горячим кофе. С совместного легкого завтрака они зачинали совместную трудовую деятельность.

Катерина (так, только по имени, сама попросила Валентину обращаться к ней) оказалась кроткой, доброжелательной старушкой. Она проявляла заботу о Валентине, из дому приносила обед и завтрак на двоих. Теплые отношения между ними сложились не в одночасье, но и не пришлось им обеим предварительно испытать долгую и нервную «притирку», хотя и не обошлось без «выяснения отношений».

Столкновение взглядов случилось после того, как Катерина по прошествии первых дней принесла из дому еду для них обеих. Из вежливости и желая соблюсти приличия, Валентина составила работнице компанию, но поела немного, несмотря на настоятельные просьбы Катерины и вопреки слезливым мольбам собственного желудка.

Инициативу старушки Валентина восприняла как вызов личной репутации. На следующий день она с трудом донесла до гостиницы две большие хозяйственные сумки, полные всяческой снеди. Катерина оскорбилась по данному поводу. Состоялся откровенный разговор. Доводы мудрой старушки перевесили. Она уверила Валентину в том, что ей в радость заполнять одинокие вечера приготовлением пищи. Готовка связана с приятными хлопотами, интересно вспоминать старые рецепты, что-то добавлять от себя, в результате долгие часы одиночества проходят незаметно. Еще сказала, что Валентина молодая девушка и нечего ей в таком возрасте носить тяжести, ибо, согласно бытующему поверью, таким образом можно навлечь на себя нелегкую долю – жизнь станет обузой. Призналась и в том, что с мучением наблюдала, как она, Валентина, во вред себе на протяжении всего дня довольствуется лишь холодным кофе и сухими печеньями. Первое время не решалась на поступок, ибо боялась, что услуга будет понята превратно, однако в конце концов не выдержала. (Действительно, Валентина, не помышляя о еде, но памятуя о сервисе, в первые дни лихорадочно носилась по номерам, спрашивала постояльцев, хорошо ли им живется).

Ситуацию прояснили. Впоследствии между ними установилась крепкая женская дружба.

Валентина извлекала весомую пользу из бесед с Катериной. Она постигала языковые обороты, училась правильно ставить ударения – акцент не на тот слог иногда менял смысл всего слова.

Катерина в роли чуткого педагога изощрялась в речевой стилистике, усердствовала в употреблении идиоматических выражений. Лучшего учителя было не сыскать.

Чистоту в помещениях наводили совместно. Впереди выступала Катерина, которая размахивала помелом или щеткой на длинной ручке. За ней следом с тряпкой в руке усиленно трудилась Валентина. Такой режим работы обеим пришелся по нраву.

Если первоначально Валентина чувствовала неловкость, смущалась – властное положение было ей в диковинку – то со временем она свыклась с ролью вольной и полноправной хозяйки. Дело ладилось. Дружеская атмосфера в гостинице предопределяла успех в предпринимательской деятельности. Общение с постояльцами Валентине было интересно и познавательно. Иностранцы, в недавнем прошлом загадочные обитатели иного мира, при ближайшем рассмотрении оказались похожими на обычных людей. Они так же мечтали, искали любовь, заводили семьи и…ссорились, естественно. То есть были подвержены общечеловеческим страстям. При этом Валентина находила и отличительные черты в их образе жизни. Например, те старались скупо проявлять внешне душевные чувства – если упоминали о личных затруднениях и бедах, то вскользь. Замечалась в поведении разумная сдержанность в отношениях со знакомыми, да и с близкими. Выглядело странно, если не смешно, то, что друзья при встрече здоровались, как будто знакомились, а при расставании прощались, будто извинялись. Наблюдались различия и в восприятии юмора. Порой Валентина в душе недоумевала по поводу их шуток, хотя и «смеялась от души». В то же время случалось, что и она не находила у них должного отзвука: в ответ на ее какое-либо шутливое замечание лица иностранцев вытягивались, но в рамках приличия. Одним словом, с ними можно было запросто дружить.

(Различия между народами и самими людьми есть непременное условие бытия. При данных обстоятельствах у людей сохраняется способность удивляться. Удивление служит уникальным ключом к самопознанию, то бишь к постижению вечной истины (познай себя – познаешь мир). Значит, в один прекрасный миг, раскрыв великую идею, мы распахнем двери в бессмертие. Следовательно, несходства нужно приветствовать.

Как прекрасно, что мир такой разнообразный! Какая радость, что мы все такие разные! Выходит, будем жить вечно.)

В круг общения Валентины входил и незабвенный друг – непорочный фонтан, которому она поверяла свои сокровенные помыслы. Ежедневно с наступлением сиесты, когда аборигены —по их примеру постояльцы также —погружались в сон, она поднималась наверх, к площадке – шла на свидание к нему.

Фонтан встречал восторженно. Под приветственный шум она привычным взмахом руки отвечала ему взаимностью. Садилась на скамью под пальмой. Под шум фееричного танца серебряных шариков исповедовалась другу. В минуты ее тайных признаний фонтан умерял свой пыл, внимал ее мыслям. В нем она находила понимание и поддержку.

Делилась Валентина мыслями о Вадиме. Она сердцем чувствовала, что он любит ее. В радостном ожиданий во всех тонкостях представляла себе тот счастливый момент, когда Вадим преподнесет ей обручальное кольцо и произнесет нужные, волшебные слова – ведь сожительство с любимым необходимо узаконить браком. Мечтала о том дне, когда закрепят союз записью в церковной метрической книге в России. Она обретет каноническую семью, законного мужа. Она надеялась, что к тому времени с помощью свыше докажет ему всю опасность его антирелигиозных убеждений, обратит в лоно церкви.

Валентина часто рисовала в воображении семейную жизнь. Пример родителей дал много пищи для раздумий, жить по их образцу откровенно не желала.

Мать и отец, сколько помнит Валентина, постоянно не ладили друг с другом. Скандалы в семье были привычным явлением. Маленькое разногласие, безобидное расхождение во взглядах могли привести к громкой ссоре, к взаимным оскорблениям. Порой отец срывался, допускал рукоприкладство. В такие моменты маленькая Валентина с расширенными от ужаса глазами становилась между ними и успокаивала мать, которая, в свою очередь, не оставляла без ответа ни один выпад. Конец скандалу наступал тогда, когда мать, беря ее за руку, с проклятиями в адрес отца уходила к соседке. Там, распаленная, она бранила «скотину», при этом не принимала в расчет присутствие дочери. А оцепеневшая Валентина, стыдливо потупив взор, с жалостью к родителям представляла себе, как соседка, с сочувствием соглашавшаяся с матерью, после их ухода непременно поспешит поделиться новостью с другой приятельницей по дому. Знала, что «подвергнут критике» не только отца, но и мать.

Особо больно переживала она тягостное затишье, которое следовало после ссоры.

Но какую неописуемую радость испытывала маленькая Валентина, когда приходили дни примирения. Мама, напевая одну и ту же мелодичную песню, хлопотала по хозяйству. Папа, не отходя от нее, без умолку что-то рассказывал. Она же периодически прибегала к родителям, намеренно говорила какую-нибудь смешную глупость и уносилась вприпрыжку в свою комнату, довольная тем, что увидела их улыбающиеся лица. В детстве она мечтала о том, что, когда повзрослеет, обязательно найдет корень зла во взаимоотношениях родителей. Рассадит их за столом, сама сядет между ними, возьмет их за руки, объяснит обоим, кто в чем виноват, и подскажет, как следует им поступать впредь.

Окончательное затишье в семье настало после смерти отца. При последнем издыхании, прощаясь с женой, он поднес к губам ее руку. Мать тяжело переносила утрату. Замкнувшись в себе, впала в глубокую депрессию. Осуждала ли себя, винила мужа или проклинала судьбу – ее думы остались для Валентины неразгаданной тайной. После скорбной годовщины она переехала жить в деревню к одинокой сестре.

Парадоксально, но в семьях, где хотя бы один из супругов скрытно изменяет другому, конфликты либо отсутствуют, либо происходят значительно реже, чем в иных, в которых соблюдается взаимная супружеская верность.

Безусловно, понятия о семье, о роли жены и матери у Валентины складывались из того обширного и противоречивого материала, что предоставляла жизнь, точнее окружающая ее среда. Поучительный урок преподала ей Замира, новая соседка, с мужем и двумя маленькими сыновьями переехавшая жить в квартиру напротив.

Вселившиеся жильцы были выходцами с Кавказа. Замира являлась ровесницей Валентины. В головной цветной повязке, с двумя прямыми косами, в длинном платье внешне резко отличалась от женщин многоквартирного дома. Она оказалась гостеприимной хозяйкой, часто приглашала Валентину к себе.

Домашний быт новых соседей поражал основательностью, которая свойственна пустившим глубокие корни семьям. Секреты их благополучного уклада стали предметом внимания и размышлений Валентины. Однажды, в очередное посещение, она утолила любопытство.

– Замира, за вашей дверью слышны только детские голоса, – намеренно заметила она за чашкой кофе, когда дети затеяли игру в другой комнате.

– Мешают, да? – в голосе просквозило сожаление.

Валентина засмеялась:

– Нет, они не мешают – ваши голоса не слышны, твой и мужа.

– Почему же? Когда муж дома, мы всегда разговариваем. Зачем мне одной с собой разговаривать, – выразила недоумение Замира.

– Я не об этом. Неужели тебя ни разу не подмывало прикрикнуть на детей? Или твой муж…никогда не слышала его окрика.

– А зачем нам кричать? Мы совсем не глухие.

– Извини, я не то говорю. Я никогда не замечала, чтобы вы ссорились, поругались с детьми или между собой.

– А-а, а зачем нам ругаться?

– Да, по всему это так. Вы идеальная пара, вам просто завидовать хочется.

– Нет, почему же, иногда ссоримся. Кто ж не ссорится? Не ругаемся же.

– Вы, наверное, быстро приходите к согласию, без шума и крика?

– От крика ума не прибавится. Зачем люди потом должны над нами смеяться?! И дети, вон, страдать будут. У нас если есть проблема, то решать должен он, не я же, он мужчина. Я совет могу дать. Вместе подумаем, поговорим.

– А вот, скажем, вы посмотрели фильм. Обсудили, но разошлись во мнениях, поругались, ну, не поругались, а поссорились – случается у вас такое?

– Просто так? – не поняла Замира.

Валентина промолчала, ибо не знала, что ответить.

Для Замиры нелепость вопроса была очевидной.

– Что мы, сумасшедшие?! – возмутилась она. – Вон, о детях нужно думать, а не об артистах каких-то. Их надо на ноги поставить, они будущие мужчины. Не хватало еще на пустяки тратиться.

– Ты права, – Валентина опустила взгляд в смущении. – Вы прекрасно уживаетесь потому, что понимаете друг друга с полуслова. Замира, знаешь, я слышала как-то такую фразу: когда супруги живут в ладу с друг другом, то черный хлеб им кажется слаще любой сладости.

– Нет, почему же, бывает, не понимаем друг друга. Иногда мне что-то не понравится, а ему – понравится, или наоборот. Сядем, подумаем, – понизила голос. – Скажу тебе одну тайну: часто я оказываюсь права. Он хмурится, но поступает так, как я советую, – самодовольно улыбнулась. – А я делаю вид, будто он придумал. Вот так помогаю мужу. А у вас, ты не обижайся, женщины любят качать права – а кто выигрывает?! Разойдутся по разные стороны. Хорошо, если нет детей, а если есть? Они же отнимают у ребенка много радостей, а неизвестно, сколько Всевышний дал счастья ребенку. Может, даже очень мало.

Валентина слушала собеседницу с нескрываемым вниманием. Расположение гостьи льстило хозяйке.

– Вот подумай, начну я делать все так, как я хочу, стану дурой вдруг, понимаешь?

Ему все надоест, и он разведется со мной, у нас это быстро делается. Оставит детей у себя – зачем мне жить тогда? У меня они останутся – что я могу одна им дать? Нет! Семья должна быть полная. Наши деды и прадеды завещали правильный порядок: муж – первый, жена – вторая. Очень легко и хорошо. Муж знает, что он обязан делать, жена знает свое место.

– Замира, у вас женщине отведена приниженная роль. Муж перед ней и бог, и царь. Не должно быть так, – объявила протест недемократическим заветам Валентина.

Замечание доставило неприятность Замире.

– Э-э, Валя, неправильно говоришь, – с обидой проговорила она. – Тысячи лет прошли, как наши мудрецы установили такие правила. Я что, умнее их, придумаю лучше? Встану и крикну: «Я выше мужа!» – люди начнут смеяться. Кто меня станет слушать? Ты не знаешь наших обычаев, Валя. Скажу тебе еще одну вещь. У меня, если хочешь знать, большая роль, главнее, чем у мужа. Я родила ему двух мальчиков, и только я – никто кроме меня – буду растить и воспитывать их, они станут честью и гордостью рода мужа. На самом деле я первая. Неправильно говоришь, Валя, женщин у нас очень даже уважают.

Получилась неувязка: Замира, не моргнув глазом, самовольно лишила мужа лидирующего положения. Вопрошающий взгляд Валентины развеселил хозяйку:

– Какая ты смешная, настоящий комик,– и вдруг вскричала: – Вай, слушай, зачем тебе интересно стало? Замуж собралась, да? – тут же обрадовалась своей догадке.

– Хочу, да никто не берет, Замира. – отшутилась Валентина.

– Хитришь, Валя. Ты девушка видная, красивая. Наверное, миллион мужчин за тобой гоняется?

– Ну, ты преувеличила, Замира. В нашем городе столько людей вместе с женщинами и детьми не наберется.

– Значит, чуть меньше. Ты девушка честная, меня не обманешь. Обязательно выйдешь замуж. Хочешь, одну тайну открою, как с мужем счастливую жизнь прожить?

– Хочу, научи как.

– Слушай! Ты должна всегда встречать мужа как редкого и очень уважаемого человека. Как будто он неожиданно пришел и ты очень рада увидеть его, счастлива, понимаешь? Знаешь, что он подумает тогда? Он так подумает: «Есть у меня проблемы, зачем я должен портить настроение жены? Она так хорошо меня принимает. Не она виновата в том, что у меня что-то не получается». Потом, через час или еще раньше, он еще подумает: «Может, у нее тоже есть какие-то проблемы, но она не жалуется. Какая у меня хорошая жена, какие хорошие дети, семья у меня замечательная. Ради них я завтра же решу все свои дела». Видишь, Валя, как можно просто и хорошо все сделать.

Ответная реакция Валентины не совпала с ожиданием Замиры.

– Замира, ты опять завела ту же песню: все для мужа, все ради него, – с недовольством отнеслась к совету Валентина. – Тебя послушать, муж пуп земли? Это еще можно понять, если он полностью берет обеспечение семьи на себя. А что мы видим в большинстве случаев? Жены работают, порой в две смены, чтобы свести концы с концами. А «уважаемые» мужья отщелкают за игрой в домино рабочее время, после либо в магазин за водкой или в пивной ларек, либо разлягутся на диване перед телевизором, и никаких забот. Перед такими тоже прикажешь распинаться? Другой пример, если муж пьяница. Так твои ухаживания он примет черт знает за что. Одни непристойные подозрения возникнут в пьяном мозгу.

Замира выслушала Валентину со снисходительностью.

– До свадьбы тоже пил? Тоже был лентяем? – спросила.

– Не знаю, не расспрашивала, – прозвучал ответ.

– Не знаешь, а говоришь. Если он до свадьбы пил, не любил работать, то куда смотрела она, ее родители, родственники? Слепые были, да?

– Нельзя так строго судить, Замира. Полюбила – и все тут.

– Утром полюбила, вечером выскочила замуж, а потом жалуется на жизнь, да?

– Вот ответь мне, существует любовь с первого взгляда или нет? – на вопрос Замира недоверчиво улыбнулась. – А я верю, существует. Влюбляются мгновенно, не зная друг о друге ничего толком, а после, глядишь, живут счастливо. Я знаю, случается такая любовь.

– Просто повезло, – «аргументировала» оппонентка.

Валентина, поняв, что ее доводы не находят должного отклика, решила не обострять полемику.

– Может быть, – отозвалась она.

Замира, приняв ответ Валентины за согласие с ее мнением, вновь воодушевилась. Она подалась телом ближе к Валентине и таинственным шепотом поведала:

– Скажу тебе еще кое-что. У мужчин в голове большой тормоз: не понимают, что такое семья, что делать с ней. Все делает жена. Она многое может. Негодная жена сделает из мужа пьяницу, дундука, а умная поднимет честь мужа, видишь, как? А ты говоришь: «Приниженная роль». Неправильно думаешь, Валя.

Валентина беззлобно усмехнулась:

– Замира, извини, но я запуталась вконец. Не соображу, кто в семье главный и первый.

– Я же тебе все объяснила, – ответила та с озадаченным видом.

– Если, как ты говоришь, жена решает все в семье, то с чего ей лебезить перед мужем, чуть ли не с поклонами встречать его? А вот скажи, если благоверный загуляет, тогда тоже нужно его обласкать? Интересно, как ты поступишь в такой ситуации? Все мужики, сама знаешь, в душе бабники.

Замира внезапно изменилась в лице, от вдохновения не осталось и следа.

–Кто тебе это сказал? – впилась глазами она в Валентину.

– О чем ты? – от неожиданности смутилась.

– Ты видела моего мужа с чужой женщиной?!

– Фу ты, при чем тут твой муж? Я его толком-то и не разглядела. Увижу где-нибудь – не распознаю. Я для примера назвала его, понимаешь? Честно говорю, без всякой задней мысли, Замирочка.

Сложно было определить: поверила замужняя женщина ее словам или все же доверилась своим подозрениям, однако, выпрямив спину, она приняла гордую осанку и четко, не терпящим возражения тоном, сказала:

– И пусть гуляет, он мужчина. Никуда не денется – лучше меня не найдет. Честь семьи держится на жене.

Общение прекратилось. Обе, чувствуя неловкость, молчали. Валентина встала, с извинительной улыбкой выговорила, что с минуты на минуту ждет прихода подруги, попрощалась и удалилась.

Соседки перестали видеться. Недельки через три нечаянно встретившись на общей лестничной площадке – мир тесен, – откровенно обрадовались случаю. Осознавая абсурдность затянувшегося конфликта, попеременно стали тянуть друг друга в гости к себе. Прежние связи восстановились. Общались по душам, но провокационную тему не затрагивали.

У Валентины была одна дальняя родственница, Люся, которая имела дар внезапно напомнить о себе, что признаться, происходило довольно-таки редко. В девичестве она так бурно увлеклась романом с «целеустремленным» поклонником, что потеряла разумную осторожность. Когда опомнилась, поставила виновника перед наглядным фактом. Тот глубоко задумался – и «испарился». Люська не отчаялась, не залилась скорбными слезами. Проявив упорство и настойчивость, отыскала «паразита», а, найдя, без предупреждения, направленно употребила острые коготки. Короче говоря, женила на себя неудачливого беглеца. Выстраданное бракосочетание на одну неделю опередило рождение общего чада.

Родственница с корпулентным телом и заметными морщинами на лице – вот до чего доводит отчаянная любовь – выглядела старше мужа. Тот, стройный кучерявый шатен, по праву слыл красавцем, постоянно подвергался обстрелу дамских глаз. У него было единственное хобби в жизни – это повеселиться. Для развлечения всегда находил повод. Надо отдать должное ему: искусно рассказывал анекдоты, и шутки его были понятными.

Валентина считала его легкомысленным недорослем: в глубине его чарующих очей она усмотрела стойкие приметы глупости, которые, к ее удивлению, перемежались с приливами хитрости. Она отнесла его к разряду «хитро-глупых» – к новому типажу мужской особи.

Родственничек являл собой человека безвольного и пугливого. В доме владычествовала родственница, муж безропотно выполнял все ее указы. Справедливости ради стоит отметить, что Люська не злоупотребляла властью, то есть супруг не был приучен надевать домашний фартук. В ячейке общества царили мир и согласие – ни совместного ора, ни состязания по битью посуды. Гости умилялись, наблюдая взаимодействие и взаимопонимание супругов (правда, находились и такие, которые нервничали по данному поводу).

Между тем за ширмой семейной идиллии кипели скрытые нешуточные страсти. Ревнивая Люська всеми фибрами души чувствовала измену со стороны благоверного. И как не мучиться подозрениями, если «паразит» часто, не замечая ее, самозабвенно улыбался неизвестно чему. Разумеется, любая жена пришла бы к однозначному выводу.

Грехопадением, по терзающей догадке супруги, изменник увлекался в рабочее время. Однако сменить любимую работу, которая была связана с постоянными выездами, несмотря на ее приказы, шипенья и, наконец, бурный поток слез, наотрез отказался. Исключительный случай в их отношениях, когда муж проявил стойкую волю. Тут он стоял насмерть!