Говорящие изнутри

– Я вижу самодовольного человека, благодаря дорогой машине, за рулем которой он сидит, осознающего свое превосходство над окружающими, которые хотели бы быть на его месте. Его положение возвышает его над остальными, потому и делает его свободным.

– Опять ошибаешься! Он осознает свое превосходство не потому, что сидит за рулем этой машины, а потому, как ты опять же правильно заметил, что осознает желание других иметь такую же машину. Но таким ли он был бы самодовольным, если бы эту машину видел только он сам? То есть, допустим, он может ее видеть, потрогать и гонять на ней по шоссе. Но для всех остальных эта машина невидима, или же перед их глазами она предстает в виде какого-то драндулета. Так будет ли он, выезжая на этом автомобиле, кичиться тем, что у него есть такая крутая тачка? Нет, не будет. Потому что люди не видят признака его превосходства, а значит, не восхищаются им и не завидуют ему. А если не восхищаются и не завидуют, то и отношения своего к нему не меняют. Это позволит им воспринимать его простым человеком, из-за чего он и будет соответствовать образу «простого человека». Как вон тот, например. – МОРАЛЬ указала на мужчину, скромно сидящего за рулем стареньких «жигулей» с покрашенными деталями, пороги и изгибы крыльев которого были изъедены ржавчиной. – Так что ценности, которые ты проповедуешь, говоря, что они дарят человеку свободу от других людей, на самом деле являются следствием зависимости от этих самых людей. Истинная свобода – это следовать духовному совершенству, невзирая на идеалы окружающих.

– Допустим, ты прав. Но в чем же смысл этого, как ты говоришь, «духовного совершенства»? В чем смысл ограничивать себя от радостей мира?

– Во-первых, – отвечает МОРАЛЬ, – путь духовного совершенства не означает отвернуться от земных радостей. Наоборот, это обогащение внутреннего мира, познание сути и смысла жизни и, как следствие, приобретение истинной свободы. В таком случае человек возвышается над низменными страстями, прихотями души и тела, порочными желаниями и, самое главное, над мнением толпы, то есть приобретает подлинную наружно-внутреннюю свободу. И эта скромная возвышенность дарит ему истинное счастье, не позволяя перейти в крайность самовосхваления и чванливости. Это состояние достигается посредством следования заветам Бога, что не ограничивает его сознание и деятельность пределами земного бытия. В мире это дает безмятежность и внутреннюю радость, а в загробной жизни – бесконечное блаженство. Ты как-то скользко обошел связь морали и религии, в то время как позиции, равно как и границы морали слишком шатки и относительны без религиозной опоры. Если, конечно, под словом «мораль» мы не разумеем тот чопорный этикет – набор правил лицемерной вежливости и культуры, придуманные и соблюдаемые некоторыми людьми, чтобы создать видимость своей высокой безупречности, и теми снобами, что желают на них походить. Но тебя такое объяснение не устраивает, потому что тебе этого не понять. Тебе нужно научное, логическое доказательство пользы сейчас и здесь. Ну что ж, нельзя возводить мораль в ранг науки. Она, в отличие от последней, не дает точных ответов на вопросы «как» и «почему». Если наука из раздела ума и логики, то мораль – это качество душевное, как любовь и вера. И поэтому искать логические доводы, доказывающие ее пользу, весьма глупо.

– То есть ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, – перебила его МОРАЛЬ, – что нельзя подходить к морали с вопросами «для чего» и «зачем». Ты ПРАГМАТИК, ты преследуешь мирские интересы и выгоды путем логического осмысления жизненных явлений. Для тебя имеет смысл то, что подводит человека к видимой, ощущаемой пользе посредством улучшения его внешних, жизненно-мирских условий. Поэтому, если человек отдается тебе или СТРАСТИ полностью, лишая голоса МОРАЛЬ и даже РАЗУМ, его постигает дурное внутреннее состояние, которое тебе неведомо. Вследствие чего человек вступает в состояние мучительных угрызений совести. Иные же, имеющие слабый духовный иммунитет, подавляют, привыкают, а потом особо и не обращают внимания на это внутреннее негодование совести, ища себе же оправдания теми жалкими доводами, что ты им подкидываешь…

Слушая этот диалог, Али прошел пешком порядка трех километров, до самого дома, в котором он проживает. Он так глубоко погрузился в думы, что и не заметил, как прошел этот путь. Когда он пришел в себя, а случилось это тогда, когда он заметил огромный рекламный щит, находящийся недалеко от станции метро возле его дома, то рядом с собой уже никого не обнаружил. Он остановился возле своего подъезда и стоял как контуженный… С одной стороны, ему хотелось зайти, лечь спать и все забыть, а с другой – прогуляться, развеяться. Его голова была настолько забита тем диалогом МОРАЛИ, ПРАГМАТИКА и РАЗУМА в ходе незаметно пройденного пути, что ему просто хотелось уйти от всего. Постояв некоторое время как в гипнозе, он все же решил зайти. Для прогулок он слишком устал. Пройдя на кухню, Али достал стакан с полки шкафа, наполнил его до середины водой и, все еще пребывая в состоянии растерянности, сделал пару глотков. Затем, тяжело шагая, он прошел в ту единственную комнату, служащую ему и спальней, и рабочим кабинетом, и грузно опустился в кресло возле маленького журнального столика. Он был обессилен и внутренне потрясен. Али так сидел с минут десять. Потом веки его глаз как-то незаметно опустились, но мысли все еще крутились в голове.

– Теперь же ты убедился, кому мы принадлежим, – спокойно произнес РАЗУМ, которого Али, открыв глаза, увидел сидящим в кресле напротив себя. – Ты сегодня услышал то, что звучало в тебе и раньше. Внутренний диалог вылез наружу… Только сегодня это было по-другому: сегодня это звучало ясно и со стороны. Именно это тебя и пугнуло. Ты не можешь понять, как в тебе могли сочетаться такие плохие и хорошие качества.

– Я не думал, что я такой… Что все это может быть во мне. Когда думаешь об этом – это одно, но когда твои мысли звучат вот так, со стороны…

РАЗУМ улыбнулся и сказал:

– Все люди такие, Али, все!

– Боюсь, мне и жизни не хватит все это осмыслить… Я в растерянности… Кто вы? Зачем это все? Что это было? Кто вообще я сам? Хочу это понять и в то же время понимаю свое бессилие… От этих нагрузок мой мозг напрягается до предела, будто сейчас моя голова лопнет. Я не понимаю, в каком измерении я нахожусь, в реальном ли я мире или это мои фантазии. Реальны ли эти фантазии или это фантазии в фантазиях? И вообще, реален ли я сам?.. Может, это сон и я сейчас проснусь? Но ясно вижу, что не сон.

– Как видишь, ты в очередной раз убедился в том, насколько слаб человек. Ты ведь думал об этом раньше. Достаточно внести в его жизнь что-то необычное, чтобы загнать в тупик его рассудок и рассыпать, словно песочное строение, все тысячелетиями человечеством возводимые здания науки и совершенство логической деятельности… А ведь эти достижения людям кажутся монолитными и непоколебимыми… Али, не все, что есть, поддается человеческому пониманию. В таких случаях не надо пытаться понять само явление, куда разумнее постараться извлечь из него пользу, какую явление это может принести тебе или другим.

Али снова закрыл глаза. В нем не осталось силы слушать далее или что-либо спрашивать самому. Резко провалившись в яму сна, он уже во сне вспомнил о реальности и, чтобы удостовериться, что реальность его на самом деле была такой, проснулся и открыл глаза. В комнате была тишина, а кресло напротив было пустым. РАЗУМ исчез.

Он встал на молитву. Молился он долго и искренне. Затем лег в постель и тут же заснул.

5

Три дня спустя. Воскресенье. Книжный магазин.

Желая немножко отвлечься от своих личностей, Али решил сходить за новой порцией книг.

– Али, иди сюда! Здесь то, что тебе нужно, – кричала из отдела «Психология» СТРАСТЬ. – Ты только вслушайся в эти названия: «Как лучше удовлетворить свои желания», «На третий день она твоя», «Постель – как желанный итог…».

– Нет, нет, нет! – крикнул ПРАГМАТИК из другого отдела, – это можно и потом. Ему нужны эти книги: «Сто лучших советов для ведения успешного дела», «Быстрая карьера», «Как расположить к себе руководителя».

МОРАЛЬ, в свою очередь, голосила из отдела «Философия и религия», перечисляя имена авторов и названия книг соответствующего жанра.

– «Мысли» страдальца из Пор-Рояля ты, так и не дочитав до конца, отнес в библиотеку. В них много интересного и полезного, – говорила она. – Вовенарг и Ларошфуко тоже хороши… РАЗУМ тем временем прохаживался по рядам книжных полок различных жанров и негромко читал названия книг.

Если не считать этих выкриков, которые слышал только Али, то в магазине царила библиотечная тишина. Несколько людей смотрели книги, медленно продвигаясь по рядам. Продавщица – тучная женщина в очках – молча сидела за кассой, глазами читая какую-то книжку.

Али пребывал в состоянии раздражения. Он не мог сосредоточиться и спокойно просмотреть книги. Быстро передвигаясь по рядам тематических отделов, он, пытаясь не кричать, в бешеном напряжении шипя, велел одному заткнуться, другому помолчать, третьему исчезнуть. Несколько раз его цедящее сквозь зубы шипение было настолько громким, а движения такими резкими, что женщина на кассе пару раз отрывалась от чтения и пристально смотрела на него поверх очков, спущенных с переносицы до кончика носа. А в конце даже спросила: «Вам помочь, молодой человек?» Али вежливо улыбнулся, поблагодарил и сказал, что помощь ему не нужна.

– Ты бы хоть наушники надел, – сказал РАЗУМ, не отрываясь от книг, названия которых он продолжал читать, заложив руки за спину. – А то, чего доброго, за идиота еще сочтут.

– Это их проблемы, – тихо сказал Али, но в одно ухо наушник все же вставил.

Затем СТРАСТЬ перешла в отдел «Художественная литература» и стала рекомендовать любовную беллетристику с возрастной отметкой «16+» и «18+». ПРАГМАТИК советовал брать книги уже из отдела «Деловая литература», а МОРАЛЬ – из отдела «Культура и педагогика».

В итоге Али стоял на кассе с дюжиной книг в руках: чтобы заткнуть рты своим внутренним личностям, на его беду вылезшим наружу, он решил прислушаться к советам каждой из них.

Но, однако, этим дело не кончилось.

Когда он, с безучастным взглядом смотря перед собой в одну точку, сидел в вагоне метро, положив пакет с кучей книг себе на колени, споры его личностей все еще продолжались. Али слышал, но не слушал прения полупрозрачных джентльменов. Они спорили о том, с какой из приобретенных книг ему лучше всего начать чтение.

– Нет, МОРАЛЬ, ты не права! – возражала СТРАСТЬ. – Чтение следует начать с легкого романического чтива! Твои книги забивают голову тяжелыми мыслями, а у нашего хозяина и так голова в последнее время забита думами тяжеловесными.

– Романтического чтива? Надо же, как красиво ты назвала эту пошлость. Удовлетворение страстей дает минутное облегчение телу и на короткий миг усмиряет сознание. Но спустя некоторое время происходит новый прилив гнетущей тоски, и для каждого последующего ее подавления требуется большая, чем в предыдущий раз, доза наслаждения. Так что, СТРАСТЬ, твое предложение – не решение, а кратковременный обман, понемногу губящий человека. Духовная пища – вот что дарит радость и не приедается…

В этот момент поезд метро притормозил на одной из станций, двери вагона распахнулись: одни пассажиры вышли, другие зашли. Среди зашедших была одна довольно габаритная женщина, которая, пыхтя, устремилась на свободное место рядом с Али. Правда, свободным это место было условно – там сидел РАЗУМ. Когда толстушка наклонилась и стала присаживаться, РАЗУМ успел лишь выдать: «О нет!» И через мгновение женщина уже сидела в полупрозрачном РАЗУМЕ, вернее РАЗУМ, значительно уступая даме в параметрах, оказался сидящим в ней.

– Вот всегда вы так, люди… Толстой тупой задницей давите РАЗУМ, – сказал он недовольно и привстал.

– …Ничто, – продолжала МОРАЛЬ, – не дает человеку то чувство внутренней опустошенности, беспредметного внутреннего терзания и непонятно-одинокой тоски, что находит на него в минуты уединения, когда стихает хаос жизни или яркость дня, – как пустота духовная; именно духовный вакуум, духовное голодание души, даже при полном внешнем благополучии, не позволяет человеку в умиротворенной гармонии, в мире с собою и остальными, счастливо жить на белом свете. Не трудности омрачают жизнь, а неправильность ее проживания и ложное представление о ее смысле.

– Наиболее целесообразным, – заговорил ПРАГМАТИК, продолжая спорный вопрос, – будет начать изучение того, что поможет ему занять достойное место среди людей и успешно по этому месту продвигаться вверх. Это позволит душе, телу и разуму плодотворно функционировать в приятной симфонии…

Али все это уже так надоело, что он тут же последовал внезапно пришедшей в голову мысли: сунул наушники в уши и включил мелодию на всю громкость.

Поднявшись к себе, он положил книги на письменный стол, отошел немножко и плашмя повалился на кровать.

Всю эту неделю Али провел в каком-то забытийно-депрессивном состоянии. Похудел на несколько килограммов. На занятия в университете являлся с опозданиями. Не мог ни на чем сосредоточиться, не читал и не учил лекции. Короче, с той поры, когда он босиком выбежал на улицу, жизнь его походила на прозябание пьяного человека: много и отвратительно спал и мало что соображал.

Два часа сна пролетели быстро. Проснувшись, он присел на кровати и увидел сидевшего на кресле РАЗУМА.

– О нет! Каждый раз, просыпаясь, я надеюсь на то, что ты и остальные – всего лишь сон… И бывает очень неприятно убеждаться в обратном.

РАЗУМ ничего не ответил.

– А почему, – спросил Али, – вы все – мужчины? Почему, к примеру, СТРАСТЬ не женщина?

Потому что мы – твои свойства, личности, сущности, части, ипостаси – называй нас как хочешь. Будь ты женщиной – мы все были бы женщинами.

Али зевнул, подвинулся к спинке кровати и прислонился к ней спиной.

– Ты сказал, что ваша задача – мне помочь.

– Да, так и есть.

– Но, как видишь, вы мне лишь мешаете. С тех пор как мы… встретились, я похожу на живого мертвеца. У меня все в прямом смысле этого слова катится к черту. Вы нарушили привычный уклад моей жизни, внесли сумятицу в мое размеренное бытие. До того как вы появились, я хоть к чему-то шел. А сейчас я не то что не знаю, куда идти, я даже не имею никакого желания идти. Ну так где же и в чем эта помощь?

– Не жив, не мертв, не на земле и не на небе, – произнес РАЗУМ тоном, которым декламируют стихи, проигнорировав вопрос. – Честно говоря, я предвидел это твое состояние невесомости. Но немножко ошибся в расчетах: думал, что придешь в себя дня через два-три, а ты и неделю спустя не можешь оклематься. Ты просто не можешь смириться с противоречивостью своего внутреннего мира. Ведь это похоже не просто на раздвоение личности – о нет! Здесь личность дробится, расщепляется на множество частей, – говоря это, он скользнул взглядом по обложке книги Дэниела Киза «Таинственная история Билли Миллигана», лежавшей на полке небольшого книжного шкафчика, – по сравнению с которыми твой Билли Миллиган, так сказать, отдыхает… Так и с ума сойти недалеко, правда? – На лице РАЗУМА появилась самодовольная улыбка. – Ладно, поговорим серьезно. С ума ты, конечно, не сойдешь. А вот…

– А может, я уже сошел? – резко спросил Али.

– Нет, мы не галлюцинации, мы – реальность. Правда, реальны мы лишь для тебя.

– У сумасшедших тоже своя реальность.

– Нет, их реальность – это выдумка психически нездорового сознания. А ты абсолютно здоров.

– И это мне говорит какое-то полупрозрачное существо, сидящее напротив меня и называющее себя моим разумом… Очень убедительно!

– Со временем ты сам все поймешь, – сказал РАЗУМ. – А что касается твоего состояния и той пользы, которую мы можем тебе принести… Скажи, если бы какому-то деревенскому парню дали сразу столько знаний, сколько было у всех ученых прошлого, а с начала XX века и у лауреатов Нобелевской премии по всем номинациям, как думаешь, в каком состоянии он пребывал бы?

– Думаю, что ему было бы очень дурно. Но к чему ты клонишь? Я ведь не получил этих знаний?

– Ты так думаешь? Ты получил возможность познать суть человека таким способом, о котором все эти ученые могли только мечтать. Открой глаза шире, Али! Взгляни на все это со стороны. Встань, встряхни голову и начни действовать. У тебя есть возможность найти ответы на многие вопросы, познать то, что ты так давно желал познать, заглянуть в те глубины, куда никто не мог и не может заглянуть… кроме тебя. Как много отдали бы антропологи, философы, психологи и многие другие, чтобы иметь ту возможность, которой ты обладаешь, но не ценишь. Не бойся себя! Не бойся дурных желаний своей СТРАСТИ, эгоистического расчета ПРАГМАТИКА, духовных идеалов МОРАЛИ и так далее. Посмотри на это как бы со стороны, делай выводы. Лепи себя, воспитывай, куй! Ты не законченный продукт – ты все еще можешь себя совершенствовать!

– Я хочу жрать!

– В смысле? – спросил РАЗУМ.

– Кушать я хочу! Чего тут непонятного?

– О! Это хорошо… очень даже хорошо!

Когда у человека аппетит пропадает из-за душевных переживаний, а потом, спустя какое-то время, причина переживаний проходит и к внутренне омраченному его миру начинают пробиваться светлые лучи спокойствия и умиротворения, хотя бы немножко рассеивающие предмет печали, то человек первым делом ощущает голод. Натуральный, здоровый, физический голод.

Примерно это и случилось с Али.

В ходе обысков на кухне обнаружилось, что еды у него нет: холодильник и кухонный шкаф были пустыми. Везде валялись опорожненные бутылки из-под разных соков, энергетических напитков и простой воды. Али оглянулся вокруг, почесал затылок и протяжно зевнул.

Но про себя он уже решил, что будет делать.

6

– Приятного аппетита, – сказала официантка, поставив на стол, устланный разными кушаньями (это был ее второй заход с большим подносом), последнее блюдо.

Али сидел в закусочной, расположенной недалеко от его съемной квартиры.

– Это какое-то греховное чревоугодие, – укоризненно сказала МОРАЛЬ. – Зачем так много брать? Все равно ведь все не осилишь.

– Отвали! Я голоден!

– Прием пищи в таком количестве навредит твоему здоровью, прибавит лишние килограммы и испортит форму тела. Ты станешь толстым, ленивым уродом, который ничего стоящего в этом мире не добьется, – сказал в свою очередь ПРАГМАТИК.

– О, надо же! ПРАГМАТИК и МОРАЛЬ пришли к единому мнению, – сказал Али, запивая чаем еду, которой он набрал полный рот, смачно прожевывая и проглатывая.

– Они болтают лишнего, братишка! Это вкусно, а ты голоден – кушай в свое удовольствие!

– Вот, – сказал Али, в очередной раз набивая рот порцией еды, – вот СТРАСТЬ дело говорит!

– Важно получить удовольствие здесь и сейчас, – продолжала СТРАСТЬ, довольная успехом своего предложения, – ведь будущее – это темный лес, ответственность за которое лежит на судьбе, а не на человеке. Разве не так, святоша? – обратилась она к МОРАЛИ.

– Ты не путай тупой фатализм с верой в судьбу, это разные вещи, – парировала МОРАЛЬ.

Чем больше Али кушал, тем живее и задорнее он становился. К нему возвращались какие-то не совсем здоровые психические силы, приправленные жаждой поддевки и сарказма. То унылое, ступорозное состояние, овладевшее им в последнее время, резко сменилось какой-то болезненной активностью.

– Ну а ты что молчишь? – обратился он к РАЗУМУ, запивая чаем в очередной раз проглоченную порцию еды. – Ты же РАЗУМ! Скажи что-нибудь умное! Порази остротой мысли!

– Хочешь жрать – жри. Только жри молча или говори потише. Не забывай, для этих людей ты здесь один сидишь.

– Ха-ха-ха! Я тебя спросил не о мнении людей… А может, мне опять наушники в ухо сунуть, чтобы они подумали, что я с кем-нибудь из реальных болтаю, а?! Это ведь ты мне сегодня утром подсказал такой приемчик. И вообще, какого черта тебя волнует мнение людей?

– Я не заинтересован испортить твою жизнь, если ты не забыл.

– О, какая забота! Да ты не РАЗУМ, ты мама!

Произнеся слово «мама», он на миг осекся, ноздри вздулись, а глаза мгновенно увлажнились. Это еще больше прибавило в нем раздраженного задора, и он обратился к людям, которые уже настороженно наблюдали за ним, побросав свои вилки, ложки и ножи.

– Люди! Скажите мне, а вас беспокоят ваши страсть, разум, мораль и так далее, а? А меня беспокоят! Вот они, эти… Вот этот вот, – он указал на место рядом с собой, – это РАЗУМ. Смотрит на меня так недовольно. А этот, – указал он прямо напротив себя, – это СТРАСТЬ моя. Вот здесь сидит ПРАГМАТИК… это он так представился, представляете – «ПРАГМАТИК». – Али расхохотался. – Ну а рядом с ним сидит МОРАЛЬ. Но у вас они тоже есть, у каждого есть! Только вы их не видите и не можете с ними говорить! А я вот могу. Более того…

Официантка, которая приносила ему еду на подносе, некоторое время понаблюдав эту сцену, направилась к заведующему. Постучавшись, она вошла:

– Извините, Олег Васильевич, там один посетитель ведет себя как-то странно.

– Что случилось?

– Не знаю, он громко разговаривает сам с собой, потом обращается к другим клиентам. Сейчас там все разбегутся.

– Пьян, что ли?

– Да вроде нет. У нас он спиртного не заказывал, да и вел себя вначале как-то прилично.

– Хорошо, я разберусь. А вы занимайтесь своими делами.

Когда заведующий вошел в зал, Али вовсю разошелся. У кого-то на лице отражалось удивление, у кого-то сочувствие, у одних недовольство, у других улыбка.

– Извините, с вами все в порядке? – вежливо обратился к нему подошедший Олег Васильевич.

– Да, я в полном здравии… может быть. Но не пьян, это точно!

– Прошу прощения, но вы своим поведением пугаете наших посетите…

– Это их проблемы, – оборвал его Али. – Впрочем, я уже ухожу.

Затем он рассчитался и вышел. Тут же взял такси и поехал в свое меблированное логово. Войдя к себе, Али плюхнулся в кресло. Он находился в том редком состоянии, когда на него находила тоска одиночества. Он вспомнил о прошлом. Слово «мама», как бы случайно вырвавшееся у него в кафе, так и не выходило у него из головы, и теперь он мог свободно предаться тем тяжелым воспоминаниям из детства, сопряженным с этим словом. «Мама», – сказал он тихо, и глаза его вновь увлажнились. В памяти сотый, тысячный раз всплывала одна и та же картина.