(А дела там на пять минут),
Даст непременно результат.
Рассказ, не правда ль? – жутковат;
Ведь с ним обрушится на дно…
Куда деваться? Всё равно
Его ничто уж не спасёт;
О, там его погибель ждёт!
И вот замкнулся страшный круг,
Но, как насмешка, видит, вдруг
Перед собой плоды кизила —
В них притягательная сила!
И захотелось есть ему
(Здесь рассужденья ни к чему);
Он ими голод утолил
И об опасности забыл;
Забыл про грозного верблюда,
Про змея также и откуда,
Мышей коварство поджидало…
Меж тем рука плоды срывала.

(Делает небольшую паузу.)

Хранитель я ушедших лет;
На твой вопрос готов ответ.

* * *

Тот жалкий путник – человек!
Его короткий, впрочем, век;
А водоём – надежды свет;
В пустыни путь – как жизни след;
Верблюд – причина глупой скуки,
Он враг души и суть разлуки;
В том змее смерть была сокрыта,
Она никем не позабыта.
А мыши? – не поверишь ты!
В них бесконечность суеты…
Дано названье: день и ночь;
От них бегут порою прочь,
Коль роковые есть просчёты;
Судьбы неведомы полёты!
Душистой ягодой прельщённый,
И впрямь тем вкусом обольщённый,
Забыл про всё на свете он
(Настолько был он увлечён).

* * *

Всё ладно в повести моей?

Карим

Замысловата… много в ней
Сравнений точных да глубоких,
Но я спросил ещё немногих;
Не так уж наша жизнь печальна,
Небезнадёжна, не фатальна
И не мгновением одним,
Живя, судьбу благодарим.

От автора

Карим отшельнику сказал,
На что, последний, промолчал.
Поехал дальше, наугад —
Куда глаза его глядят.
И вот он нищего встречает;
С плеча усталого свисает