На пороге

– Не хочет, вот и не видит! Насмотрелась уже! Ладно, подойти всем можно.

Толстый и Длинный шагнули вперед. За ними двинулись остальные. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

– Бежим! – пронзительно крикнула Катя.

Пять человек со всех ног ринулись к раскрытым воротам. Взвыла сирена, и под их ногами разверзлась наполненная черным туманом бездна.

– Новогодняя акция «Второй шанс»! Бу-га-га-а-а! – напоследок напутствовал их Молодой Голос.

И уже ни один из них не сознавал, кто он, где он, и что происходит. Вокруг была полнейшая тьма, в которой что-то гулко и мерно стучало. А потом впереди появилась светлая полоса. Она все расширялась и расширялась, вытесняя мрак, и наконец… Яркий свет… Много света… Крик новорожденного…

По коридору роддома бежала запыхавшаяся санитарка. Она чуть не сбила с ног дежурного врача, выходящего из кабинета с четырьмя фужерами в руках, и остановилась, тяжело переводя дух.

– Ты куда несешься? В ординаторскую?

– В… ординаторскую… – с трудом выговорила санитарка.

Врач посмотрел на часы. Стрелки показывали без двадцати двенадцать.

– Так не спеши. Еще даже не разливали.

– Какое там – разливали! В седьмой палате сразу пятеро рожают! А ведь обещали хотя бы до второго января потерпеть!

И побежала дальше. Врач еще раз взглянул на часы, философски пожал плечами, вернулся в кабинет и убрал фужеры в шкаф.

***

В сумеречном пространстве у ворот рая осталась только Маша.

– Ну, а вы что же в сторонке стоите, барышня? – спросил Солидный Голос. – За все время слова не проронили и в рай не побежали. Даже подозрительно как-то.

– Не устал еще куражиться, дядя? – огрызнулась Маша. – Какая я тебе барышня? Какой мне рай? Сам не знаешь, что ли, чем занимаюсь?

– Ну, знаю, допустим… Поэтому интересуюсь. Уж просветите, пожалуйста, не откажите в любезности. Коллеги ваши на дорогих машинах ездят, а вы все на общественном транспорте, на такси, в лучшем случае. И колечки-бусики на вас китайские, копеечные. На дворец копите или на приданое?

– В точку попал! На приданое. На жениха.

– Понятно…

– Да что тебе понятно, дядя! Сидишь тут в раю, чужие грехи считаешь. А сам-то небось…

– Стоп, стоп, стоп! – вмешался Молодой Голос. – Вот только на личности переходить не надо. У вас, у милых дам это обычно надолго. Вы лучше про жениха поподробнее.

– Могу и поподробнее… – Маша коснулась угла коробки, выглядывающей через дыру в обгоревшей сумке, и снова погладила ее пальцами. – Я тогда на вызов к клиенту поехала. Только случайно улицы перепутала. Как так получилось – сама не пойму. Мне на улицу Антона Андреева надо было, а я таксисту сказала: «Андрея Антонова». Оказалось, такая улица в городе тоже есть. Удивилась только, что дом старый, пятиэтажный – нас обычно в такие дома не заказывают. А они медсестру ждали с уколами, поэтому открыли сразу и в комнату провели. И он там лежит. Скрючился весь, сморщился, зубки сцепил от боли… Но не плачет. На меня смотрит, а глаза – как у старичка. А ведь четыре годика всего…

– А что с ребенком? Что случилось? – спросил Солидный Голос.

– Это у тебя надо узнать. Болезнь какая-то. Восемьдесят тысяч долларов за лечение. Откуда у них? Они и тысячу-то в руках не держали – все деньги на уколы тратят.

– И что же, помогли?

– Принесла им все, что было. Потом заработала, еще принесла. На лечение откладывать стала. Клинику в Германии нашли. Еще полгода где-то – я заработаю! Или нет… Уже не заработаю…

Маша заплакала.

– Не убивайтесь, барышня, все течет, и все меняется, – туманно посочувствовал ей Солидный Голос. – Но для полноты картины поясните, пожалуйста, будьте любезны. Как же вы вот так незнакомым людям все свои деньги… Ведь был, наверное, какой-то скрытый интерес? Квартиру отпишут или что?

Маша шмыгнула носом и улыбнулась сквозь слезы.

– Как без интереса? Был, конечно! Он на мне жениться обещал. Когда вырастет. Вот я и старалась. Кто ж другой меня замуж возьмет?… О чем еще спросишь, дядя? Давай, не стесняйся, мне спешить некуда. В ад я всегда успею. Или в яму твою.

– Больше к вам вопросов нет, барышня. Эй, Гаврюха! Проводи даму через яму. Или тебе опять трудно?

– Не трудно. Я и стою рядом как раз, – отозвался Молодой Голос. – Позвольте вашу драгоценную ручку, сударыня! Добро пожаловать в рай!

Маша почувствовала, как сильная рука аккуратно взяла ее под локоть. Она крепче прижала сумку к груди и неуверенно двинулась навстречу разноцветному сиянию, выплескивающемуся из-за раскрытых ворот.

– Погоди, погоди, Гаврюха! – забеспокоился Солидный Голос. – Ты в какой ее рай ведешь?

– Как это – в какой? – удивился Молодой Голос. – Рай – он и в Африке рай. В наш.

– Эх, молодежь… Все вам разжевывать надо, – укоризненно вздохнул Солидный Голос. – Сегодня у нее другой рай. Ты посмотри, что на ее коробке написано.

Невидимая рука выдернула коробку с планшетом из Машиной обгоревшей сумки. Как ни странно, коробка осталась совершенно чистой и неповрежденной. Сбоку от алой ленты блестели золотистые буквы: «Paradise».

– Рай… – прочитал Молодой Голос. – Ну да, теперь понял…

Взвыла сирена, и Маша провалилась в черную клубящуюся бездну. И, падая куда-то вниз, она чувствовала на своем локте сильную мужскую руку.

***

Маша в недоумении замерла у закрытой двери. Код замка напрочь вылетел из головы, и вообще, в голове клубился вязкий туман. Кажется, она задремала, пока ехала в такси, что раньше с ней никогда не случалось даже после длинных бессонных ночей. Она привыкла быть начеку в замкнутом пространстве с незнакомыми людьми.

Маша посмотрела на часы. Без двадцати двенадцать. За спиной что-то грохнуло и громко зашипело. Она вздрогнула и обернулась. В небо взлетела петарда и рассыпалась пышным букетом разноцветных огней.

Туман в голове рассеялся. Маша снова повернулась к двери и нажала на нужные кнопки. Она быстро поднялась на третий этаж и позвонила. Ей открыла Света – Костина мама. Женщины расцеловались.