Улус Джучи

Было поздно. Звёздная ночь стояла над шумным городом, как гигантский гриб мировик, облепленный светлячками. Машины ползали по асфальтовой полосе, как более крупные насекомые. Отыскав на парковке свою машину, Рита уселась в неё, достала мобильник и позвонила Мельникову.

– Привет, – ответил он ей – судя по всему, из автомобиля, который мчался с приличной скоростью, – как дела?

– Нормально. Как там Эльвира?

– Её уже отключили от аппарата искусственного дыхания. Думаю, послезавтра переведут из реанимации, и тогда с ней можно будет поговорить.

– А ты куда едешь?

Сквозь гул мотора в мобильнике прозвучал щелчок зажигалки. Мельников закурил, не снижая скорости.

– По делам.

– Скажи сразу – к бабам!

– Хорошо, к бабам, – невозмутимо признался Мельников.

– Ты животное! – разозлилась Рита. – Просто животное!

Проводив глазами двух проституток, идущих по тротуару, она прибавила:

– Я тебя на днях придушу! Я голову оторву тебе, Мельников!

– Ты уже как-то раз пыталась всадить в меня всю обойму. Никак всё не успокоишься?

– Я спокойна. Но очень зла. Тряхни завтра Федю.

Мельников помолчал. Едва ли он вспоминал, о ком идёт речь. Скорее всего, он просто решил прикинуться дураком.

– А, Федю? Из магазина? Твоего шефа?

– Бывшего шефа. Выясни, что он делал в субботу с двух до трёх дня. Ну, с кем разговаривал.

– А зачем тебе это надо?

– Чтобы замкнуть логическую цепочку. Тряси его посильнее. Думаю, он сидит на игле.

– Какую логическую цепочку? Говори ясно.

– Я не могу. Пока не могу! Мне нужно удостовериться кое в чём, а иначе ты наломаешь дров. Я этого не хочу.

Мельников вздохнул.

– Тогда обращайся к своему другу из нефтяной компании. Он не будет ломать дрова.

– Мельников, отстань! Ты сделаешь то, о чём я тебя прошу? Разве тебе трудно? Ведь ты – профессионал!

– Сейчас ты мне ещё скажешь, что я – мужчина.

– Да я ещё и не то могу наплести, если надо будет! Ты мне поможешь?

– Посмотрим, – ответил Мельников и ушёл со связи. Рита заплакала. Это было для неё странно. Бросив мобильник на пассажирское кресло, она завела машину и устремилась к червю, который уже завёлся в мировике, облепленном светлячками. Это был новый день.

Глава семнадцатая

Риту опять преследует чёрный автомобиль. Она от него уходит – но не туда, куда надо

На Бульварном кольце было очень тесно. Огромные желтоглазые насекомые еле-еле ползли, сердито жужжали. Их наползло сюда слишком много. Странное дело – Рита не ощущала себя сидящей внутри такого же насекомого. Нет, она сидела в машине! Какого чёрта эти жуки мешают ей разогнаться? Хотелось рвать и метать. На первой и второй скорости кое-как дотолкавшись до Гоголевского бульвара, Рита свернула с него на Новый Арбат. Там было не лучше. Только через пятнадцать минут возник перед нею привычный выбор: либо сворачивать на Садовое, широко разлившееся в ночи огненной рекой с обратным течением, либо держаться прямой дороги и выезжать на Кутузовский. Огненная река текла, кажется, неплохо. Рита опять свернула направо. Разогналась до четвёртой. Включила радио. Из динамиков заиграла смешная песенка про оранжевый галстук. И Рите стало смешно. Ей вспомнился Мельников. Он ведь тоже, дурак, носил оранжевый галстук! Вполне возможно, что у него имелось дюжины две других, однако тогда, под плач Алконоста, он был в оранжевом галстуке.

Не успела песенка отзвучать, как Рита заметила чёрный «Опель Омега». Он за ней следовал. Стёкла «Опеля» были затемнены – как и у того, что насторожил её в понедельник. То есть, вчера. Нет, позавчера! Ведь был уже первый час. Номер той машины Рита не помнила. Он вчистую стёрся из её памяти под наплывом другой волнующей информации. Но она нисколько не сомневалась, что это – тот самый «Опель», и в нём, конечно, не женщина с четырьмя детьми, а убийца.

В носу захлюпала кровь и быстро закапала. Это с Ритой порой случалось от страха. Выключив радио, она с громко бьющимся сердцем стала лавировать, совершая рискованные обгоны. Но «Опель» не отставал. Казалось, он был привязан к её машине. Так миновали они Тверскую и Ленинградку. А впереди, на Садово-Кудринской, горел красный. Рите пришлось ударить по тормозам. «Девятка» остановилась перед стоп-линией. Взглянув в зеркало на остановившийся «Опель», Рита утёрла рукавом нос и взяла мобильник. Она не помнила номер. Но рука помнила. Палец сам нажимал на кнопки.

– Филипп! – воскликнула Рита, когда абонент взял трубку. – Филипп, солнышко моё! Скажи мне, ты сейчас дома?

– Дома, – ответил парень, – а что?

– Можно я приеду к тебе?

– Нельзя.

– Почему нельзя? Я в опасности! Я приеду к тебе уже через семь минут! Выйди из подъезда!

– Рита, я не могу выйти из подъезда, – сказал Филипп. После этих слов раздались гудки. Рита зарыдала. И кровь всё ещё текла. Что была за рожа! Страшно вообразить. Тем временем, уже вспыхнул зелёный свет. Десятки машин позади начали сигналить. Рита дала очень резкий старт и сразу разогнала «Девятку» до ста. В зеркало она уже не глядела. Её убивало то, что Филипп не мог выйти из подъезда. Вот это была беда. Страшная беда. Катастрофа.

Долго ли Рита мчалась по ночным улицам, ничего не соображая и нарушая правила? Вероятно, довольно долго, поскольку город уже почти опустел, когда она очутилась на Маросейке. Там она почему-то вспомнила про Эльвиру. И перестала плакать. И вдруг увидела девочку. Невысокая, щуплая, белокурая, девочка одиноко стояла у тротуара и умоляла остановиться, вытянув руку. Красный пакет был при ней. Рита ради хамства затормозила и опустила стекло.

– Прошу меня подвезти, – вымолвила девочка, подбежав. Её всю трясло от холода. Рита дьявольски усмехнулась.

– Куда тебя подвезти?

– Если вам не трудно, домой.

– У тебя нет дома! Ты – дрянь бездомная и безумная!

Хамством Рита не ограничилась – высунув из машины руку, дала девчонке по морде справа и слева. И начала приходить в себя. Не только от нашатырного спирта, который поднесли к носу, но и от двух врачебных пощёчин справа и слева. Открыв глаза, она обнаружила, что сидит за рулём собственной машины, левая дверь которой открыта, и к ней склонилась женщина-врач с приятной мордашкой. Она стояла снаружи. А происходило всё это отнюдь не на Маросейке, а на Садово-Кудринской, перед тем самым светофором. Он не работал. Мигал. С правой стороны от «Девятки» стояли несколько полицейских, два их автомобиля, «Скорая помощь» и медсестра с чемоданчиком. Слева просвистывали машины. А за спиной, похоже было, скопилась многокилометровая пробка.

– Что со мной было? – спросила Рита, моргая.

– Обморок, – объяснила врач. – Вы беременны?

– Вряд ли. Думаю, нет. У меня пошла носом кровь.

– Я вижу. Наркотики не употребляете?

– Нет, конечно! Как вы могли подумать?

– Дайте мне руку.

Рита дала. Пощупав ей пульс, врачиха сказала, что надо сделать укол. Пришлось перейти в реанимобиль и показать задницу медсестре, которая оказалась редкостной стервой. Так уколола, что искры из глаз посыпались.

– Дай, пожалуйста, спиртовую салфеточку, – попросила Рита, натягивая трусы.

– Салфетки у нас на строгом учёте, – сказала стерва, закрыв иглу колпачком. – Она тебе для чего?

– Лицо протереть от крови.

– Дай ты салфетку ей, не сходи с ума! – послышался из кабины голос водителя. Стерва сразу с ума сходить перестала. С чистым лицом вернувшись к своей машине, Рита увидела за рулём полицейского, молодого и симпатичного.

– Садись рядом, – сказал он ей, – я тебя домой отвезу.

– Да я и сама доехать могу, – запротестовала Рита, – не тратьте время!

– А что мне его жалеть? Я ведь на работе. Чёрт тебя знает, доедешь ты или нет! Садись.

Рита подчинилась, и полицейский её повёз, сперва спросив адрес и написав напарнику SMS. Вёл он офигенски. Перед «Девяткой» мчался патрульный автомобиль. Если впереди горел красный свет, водитель оперативной машины включал сирену и маячок. Так все перекрёстки и проскочили.

– Доставили с ветерком, – сказал симпатичный парень, сворачивая во двор. – Как ты себя чувствуешь?

– Мне получше, спасибо. Вот мой подъезд.

Красавчик отлично припарковал «Девятку» между двумя другими машинами. Заглушил мотор, отдал ключи Рите. Прежде чем перейти в патрульный автомобиль, он взял у неё пару сигарет и полюбопытствовал невзначай, кто такой Филипп.

– Я его звала? – встревожилась Рита.

– Да, ещё как! Прямо со слезами. И знаешь, как было жутко? Глаза открыты, но совершенно понятно, что ты ничего не видишь. Точнее – видишь, только не то, что перед тобой.

– Это мой мальчишка. Шесть лет назад он погиб в Чечне.

Полицейский вышел, и белый «Форд» с голубой раскраской умчал его навсегда из жизни Дроздовой Риты. А она чиркнула зажигалкой и закурила. После укола её клонило ко сну. Но всё же она набрала Малявке.

– Слушай, Малявка! Сейчас я к тебе приеду.

– Только попробуй, – свирепо буркнула Ариана. – Клянусь тебе, это будет твоё последнее путешествие!

Осознав, что она не шутит, Рита решила изменить планы и набрала другой номер. Трубку взял юноша с очень бодрым, приятным, самоуверенным голосом. В нём звенела какая-то уникальная смесь химических элементов. Рядом звучали ещё более приятные голоса и нудная музыка в стиле регги.

– Где ты находишься? – поинтересовалась Рита, гася окурок.

– Так я тебе и сказал! Иди в жопу, дура. Опять тут будешь на всех бросаться!

– Если опять и тут – абсолютно ясно, где ты находишься, идиот! – ответила Рита и, отложив мобильник, решительно завела мотор.

Глава восемнадцатая

Рассерженная Малявка, Лена и Аля едут на дачу вместе

Безумие началось с самого утра, когда Ариану нечаянно разбудила Света. Она её немного ошпарила кипятком, торопясь на лекцию. Сразу после ухода Светы вошла Молчанова. Она с бешенством сообщила, что ночью видела крысу, и явно была не прочь это обсудить. Малявка вскочила с таким лицом, что планы Молчановой мигом рухнули, потому что ей пришлось убежать. И ровно в эту минуту вдруг позвонила Ленка, коллега по ресторану. Ленка Троянская. Вот её ещё не хватало!

– Привет, Малявка! – бодро проверещала она. – Ритка мне сказала, что ты хочешь познакомиться с нашей Алькой. Короче, я тебе её привезла.

– Куда привезла? – с ужасом спросила Малявка.

– Да прямо сюда, к общаге! Нас не впускают. Мы тут стоим на улице, ждём тебя. Через сколько спустишься?

Ариана села на край постели и мысленно застонала. Но только мысленно. Ей совсем не хотелось ссориться с Ленкой, поскольку та очень много раз её выручала, даже порой нанося урон своим интересам. Но как невовремя, чёрт возьми, она притащила свою подругу! Вот бы ещё поспать пару часиков!

– Не спеши, – продолжала Ленка. – Мы, если что, постоим. Погода нормальная. Попей кофе.

– Леночка, я спущусь через полчаса! – ответила Ариана и лихорадочно начала готовиться к спуску. Вышла она минут через сорок, успев позавтракать, принять душ и прихорошиться. Погода, точно, была прекрасная, солнечная. Снег таял. Лена и Аля курили, стоя возле общаги. Глаза у них были странные. Ариана заметила это сразу. Но их улыбки – если не до ушей, то почти, Малявку заворожили. Личико Али она сочла не только красивым, но и приятным.

– Ты плохо выглядишь, – заявила Ленка Троянская, познакомив своих приятельниц. – Спала мало?

– Да, часа три, – вздохнула Малявка, также достав сигарету. – Ритка, зараза, меня разбудила своим дурацким звонком! Убила бы просто!

Две поэтессы переглянулись.

– Хочешь таблетку? – весело предложила Аля. – Она тебя подбодрит.

– А ну, покажи!

Пока Малявка закуривала, пустив метровое пламя из своей маленькой зажигалки, Аля предусмотрительно огляделась по сторонам и вынула из кармана коробку чёрт знает с чем. Ариана хмыкнула, даже в руки её не взяв.

– Вы что, обалдели? Это ж транквилизаторы!

– Не гони, – усмехнулась Ленка. – Транквилизаторы жрёт Ерошкина! Ты сама знаешь, какие. А это – так, для детей.

– Нет, это не для детей! Это абсолютно не для детей. Кто рецепт выписывал?

– Ты достала! – пискнула Аля, вытянув губы трубочкой. – Задолбала умничать! Будешь? Нет?

– Ну, давай мне две!

У Ленки в кармане была открытая банка пива, чтобы запить. Вручая её Малявке, она хихикнула.

– Трезвенница ты наша!

– Да лучше ходить с такими глазищами, как у вас, чем со скуки дохнуть в этом клоповнике! – разоралась Малявка. – Меня уже бесит всё! Абсолютно! И спать ещё не дают ночами! Я эту суку, Ритку, убью! Я просто её убью! Она задолбала бредить!

– Давно пора, – согласилась Аля. После того, как Малявка схавала две таблетки и закурила вторично, Аля прибавила: – Через пять минут за нами заскочит один пацан. Мы, короче, двинем к нему на дачу по Киевскому шоссе и до выходных тусанёмся. Там будет клёво! Ты с нами?

– Какой пацан? – спросила Малявка, насторожившись.

– Очень прикольный! Миша его зовут. Он мегаулётно шарит в грибах. Он – специалист по грибам. Ты любишь грибы?

Туман в голове Малявки плотнел, сгущался. Но её всё-таки осенило:

– А! Это от тебя наслушалась Ритка бреда про мировик? Ну-ну, поздравляю!

– С чем?

– Со специалистом! Он на учёте в дурке не состоит?

– Да пошла ты в жопу!

– Не ссорьтесь, – вмешалась Ленка, закуривая. – Сгоняем на дачу и разберёмся с этим мировиком. Я тоже в него не особо верю.

– Коза! – оскорбилась Аля. Тут кто-то ей позвонил. Достав телефон, она приняла звонок:

– Да! Мы все здесь, около общаги. Уже замёрзли! Ну хорошо, три минуты ждём. Миша, побыстрее! Солнышко солнышком, а стоять уже надоело.

– Да мне-то вся эта херь зачем? – брезгливо поморщилась Ариана, когда Абрамова убрала мобильник в карман. – Не хочу я ехать ни на какую дачу!

– Малявка, ты ведь историк! – жёстко насела на неё Ленка. – Мы без тебя там не разберёмся с этим мировиком! Они затирают, что он внушал древним племенам какое-то офигенное миролюбие! Ты должна либо их заткнуть, либо согласиться. Тогда всё станет понятно.

– Они? Их там до фига, этих дураков?

– Да какая разница? Ты – историк! Ты их заткнёшь с полпинка, как не фига делать! Они тупые дебилы и отморозки! Быдло, скоты! Поехали, мелкая, не упрямься! Там будет круто!

– Дайте-ка мне ещё одно колесо.

Аля рассмеялась и вновь достала коробку, а Ленка – вторую банку. Когда третье колесо было Арианой сожрано и запито, с улицы в переулок свернул большой чёрный «Кадиллак». Поморгав красавицам фарами, он понтово двинулся к ним, сжигая резину.

– Явился, не запылился! – хмыкнула Аля, сплюнув. – Посмотрим, какая рожа у него будет, когда я его ткну носом в письмо Цветаевой к Пастернаку, где она утверждает, что по своей стилистике в сфере полулирического банального мистицизма Поплавский, если его рассматривать вне контекста влияния Адамовича, не особенно далеко ушёл…

– Идиотка, нет такого письма, – перебила Ленка. – Ты его выдумала!

– Нет, есть!

«Кадиллак» подъехал. Остановился. Стекло его левой передней двери поползло вниз. Ленка отшвырнула окурок. В эту минуту из общежития вышли сразу четыре девушки. Две из них, Надя и Наташа, были соседками Арианы по этажу, а две её просто знали. Все они с ней приветливо поздоровались, а потом взглянули на лицо Миши, которое появилось вместо стекла. Третье колесо подействовать не успело, и у Малявки хватило здравого смысла сразу, на глазах девушек, подойти к «Кадиллаку» и дёрнуть заднюю дверь. Та с мягким щелчком открылась, и Ариана села в машину.

– Привет, – сказала она, воззрившись на подголовник водительского сиденья. – Меня зовут Ариана. А как тебя зовут?

– Миша, – ответил автовладелец, пристально глядя на обитательниц общежития. Те ему улыбнулись и зашагали к метро. Надя пару раз оглянулась. Она увидела, что шатенка – то есть Троянская, села рядом с Малявкой, а ярко-рыжая, то есть Аля – рядом с водителем. После этого двери мягко захлопнулись, мощный двигатель загудел и чёрный автомобиль, набирая скорость, за один миг обогнал соседок Малявки. Спустя ещё один миг он скрылся за поворотом, где пролегала большая шумная улица.

Аля гордо прищурилась и закинула ногу на ногу, наслаждаясь высокой скоростью.

– Задавайте свои вопросы, – сказала она подружкам. – Что вас интересует?

– Можно курить? – спросила Троянская, с интересом трогая кожаную обивку сиденья. Миша кивнул. Ленка закурила, слегка опустив стекло, чтоб стряхивать пепел.

– Почему Миша? – задала свой вопрос Ариана. – Ведь Михаил – еврейское имя!

– А что оно означает? – спросил водитель, свернув на другую улицу, чтоб объехать метро «Текстильщики».

– Равный Богу.

– Вот ты на свой вопрос сама и ответила. По-славянски меня зовут Усмошвец. Смысл точно такой же, но можно язык сломать. Поэтому для друзей я Миша.

– А для официальных лиц, которые смотрят паспорт? По документам ты кто?

– А вот когда станешь официальным лицом, тогда и узнаешь, – резко вступилась за друга Аля Абрамова. – А пока ты – Малявка! Троянская, что молчишь? Задавай вопросы!

– Как тебе Заболоцкий? – спросила Ленка каким-то не своим голосом, слишком тихим и осторожным. И тон её, и вопрос Алю удивили. Она была далека от признания Заболоцкого интересной темой для обсуждения. Но смолчала.

– Про иволгу впечатляет, – ответил Миша, меняя ряд для обгона. – Можно сказать, прошибает почти насквозь. Но жаль, что в концовке слишком до фига пафоса.

– Ты про стихотворение «В этой роще берёзовой»? – изумилась Ленка. – Мы с тобой верно друг друга поняли?

– Да, конечно.

– А ты бы что вместо пафоса предложил?

– Я чужие стихи могу только разбирать, но не конструировать. Могу ещё прочитать, стараясь ослабить пафос.

– Ну, прочитай! Я послушаю.

Продолжая уверенно маневрировать, Миша глухо и монотонно продекламировал оглушительное стихотворение «В этой роще берёзовой». Очень долго молчали все. Аля горделиво посмеивалась. Малявка трепетно бултыхалась в каких-то странных эмоциях. Они были ей незнакомы.

– А как тебе Георгий Иванов? – опять пристала к Мише Троянская, когда он выруливал на московскую кольцевую автодорогу. – Ты знаешь стихотворение про пальто?

– Да, я его знаю. Но наизусть не помню.

– Урод! – подскочила Аля, хлопнув себя ладонями по коленкам. – Он – символист, как и я, а ты до сих пор не выучил наизусть четыре его строки, которые стоят всех остальных?

И под вой машины, которая набирала очень большую скорость, из Али вырвался стон такого порядка:

Кому-то всё же нужно то,

Что я вдыхаю воздух,

Что старое моё пальто

Закатом справа залито,

А слева тонет в звёздах!

Миша кивнул. Его зацепило.

– Да, да, да, да! В звёздах, в звёздах! – отчаянно затрясла башкой и Троянская, отдавая окурок хлопающему ветру. – Пожалуй, я соглашусь, что литературное дарование измеряется не масштабом и глубиной философской мысли, а силой художественной подачи! Это не подлежит сомнению!

– Неужели и в модернизме? – едко спросила Аля.

– Конечно! В первую очередь!

Ариана уже звонила Рите Дроздовой, чтобы поделиться мощными впечатлениями. Она два раза сбивалась, на третий раз набрала.

– Малявка, привет, – ответила Рита довольно радостно, хоть звонок, судя по всему, её разбудил. – Ты уже проснулась? Как у тебя дела?

– Ты мне не поверишь! – выдохнула Малявка. – Я научилась слушать стихи! Они меня потрясли!

– Стихи? Какие стихи?

– Про иволгу! Про пальто!

Рита озадачилась.

– Ты в машине? Что это за машина? Куда ты едешь?

– На дачу!

– На дачу? Мать твою драть! …! На какую? С кем?

Малявка взволнованно объяснила. Она даже заикалась, что было ей порой свойственно. Но Рита её вполне терпеливо выслушала.

– Что скажешь? – закончила свою речь Малявка. – Круто ведь! Правда?

Рите сказать уже было нечего. Она молча ушла со связи.

Глава девятнадцатая

Мельников берётся за дело. Беседа Риты с Эльвирой. Главная тема их разговора – некий литературный текст

В четверг, поутру, около магазинчика «Женское бельё и косметика» на Проспекте Мира остановилось большое «Ауди». Из него торопливо вышли стройная горбоносая девушка с ярко-белыми волосами, корни которых уже слегка выдавали их натуральный цвет, и темноволосый мужчина лет сорока. Это были Рита и Мельников. Что-то тихо сказав друг другу, они направились к магазинчику. В нём народу было полно. За кассой сидела Эльза, а консультировали ещё более насмешливые воображалы ростом под метр восемьдесят, Ирина и Даша. Уличная витрина была пуста. Особенно изощряться двум консультанткам не приходилось, поскольку Федя принял решение снизить цены, чтобы до понедельника распродать остатки товара и закрыть бизнес. Все вырученные деньги он собирался вложить в паевой инвестиционный фонд под двести процентов. А с бизнесом у него совсем не заладилось, потому что решать проблемы он не любил. Да и не умел. А как было их решать, если даже Жанна от них сходила с ума? Лучше и не браться. Лучше спокойно сидеть на стуле напротив зеркала, отражающего красавца в форме вневедомственной охраны, и размышлять, идут ли Ирине такие длинные ногти, покрытые бледным лаком, и хорошо ли на Даше смотрится юбка с большим боковым разрезом. Кроме того, Даша собрала волосы в длинный хвост, чего раньше не было, а Ирина, наоборот, распушила щёткой свою янтарную шевелюру. Необходимо было не только тщательно проанализировать и сравнить все эти нюансы, но и понять, какими глазами отслеживает их Эльза. Именно этим Федя и занимался, когда в «Женское бельё и косметику» вдруг вломились Рита и Мельников.

– Уголовный розыск, – громко сказал последний, раскрыв служебную ксиву. – Всех покупателей прошу выйти! Через минуту оставшиеся будут задержаны по подозрению в соучастии. Продавщицы подходят ближе ко мне и ложатся на пол! Охраннику сидеть смирно!

Федя, ясное дело, окаменел. Клиентура также дважды просить себя не заставила. В дверях даже возникла давка. Но ненадолго. Едва лишь дюжины полторы напуганных женщин кое-как вывалились на улицу, Рита заперла дверь и с крайним смущением поглядела в глаза недавним своим напарницам. Эльза всё продолжала сидеть за кассовым аппаратом. Ира и Даша недоумённо застыли по ту сторону прилавка. На лицах трёх продавщиц была озадаченность, но и только. Внезапное появление Риты давало им повод думать, что происходит какой-то розыгрыш.

– Дамы, быстро ложитесь носами в пол, – обломал их Мельников, опустив удостоверение, – руки на затылок! Прошу меня извинить, но это необходимо, чтобы вы не нервничали при виде того, что будет происходить сейчас с вашим боссом.

Личико Феди не изменилось. Оно и так уже было чересчур бледным. Но из его раскрытого рта потекла слюна. Выглядело это не живописно, но придавало вес словам Мельникова.

– Дроздова, что происходит? – строго спросила Ирина, не сводя взгляда с порозовевшего лица Риты. – Хватит прикалываться!

– Девчонки, лучше ложитесь, – вздохнула Рита, – иначе вы будете лежать на полу в наручниках. Всё предельно серьёзно.

– Это какой-то бред! – сделала Ирина правой рукой резкое движение, как бы стряхивая перчатку, и они с Дашей переглянулись. Недоумение на их личиках уступило место досаде, которая, знала Рита, почти всегда уступает место оскалу бранного хамства. Но на сей раз подобного не случилось. Поспешно, но горделиво выплыв из-за прилавка, две стильные консультантки легли бок о бок на грязный каменный пол. Уткнувшись в него носами, они прижали руки к затылкам.

– Не сомневайтесь, что вы за это ответите, офицер, – пригрозила вспыльчивая блондинка Даша. – Вам это с рук не сойдёт! Как ваша фамилия?

– Вы её всё равно забудете от волнения, – сказал Мельников. С интересом взглянув на длинные ноги двух продавщиц, обтянутые колготками, а затем на пальцы их рук, украшенные не только ногтями большой длины, но и обручальными кольцами, он подчёркнуто обратился к Эльзе: – А вас, мадам, просить надо по-французски?

Эльза так же подчёркнуто поднялась и пошла к нему, покачивая роскошными бёдрами. На её пути возникли две пары ног в колготках и шлёпанцах. Ноги были слегка раскинуты. Аккуратно перешагнув через них и сделав ещё полтора десятка шагов, Эльза улыбнулась оперативнику.

– Молодой человек, мне ваше лицо доверия не внушает. Дайте-ка мне вблизи посмотреть на ваш документ с печатью!

– Пожалуйста.

Эльза очень внимательно изучила поданный документ и молча его вернула. Улыбка с её лица не исчезла, даже не стала менее ироничной. Пристально поглядев в глаза офицеру, мадам Гишон повернулась, бегом приблизилась к Даше и улеглась рядом с нею. Также раскинув длинные ноги и положив руки на затылок, она заметила:

– Чёрт возьми! Не очень-то я привыкла лежать в одежде перед красивым мужчиной!

– Мадам Гишон, если вы сейчас не будете мне мешать, мы с вами когда-нибудь устраним это упущение, – сказал Мельников. А потом он на каблуках повернулся к Феде. – Гражданин Юдин! Вы, как я вижу, удивлены?

Федя промолчал, но слюни утёр, и даже не рукавом, а платком. Мельников достал пистолет.

– Не надо стрелять! – прорезался у вдовца сипловатый голос. – Я не хочу, чтоб в меня стреляли!

– Да ну? – усомнился Мельников. – Неужели ты хочешь, чтобы тебя задушили?

– Да бросьте вы свои шутки! И уберите ваш пистолет! Я вызову адвоката, и он добьётся того, что вас снимут с должности! И посадят.

– Но это твой пистолет! Дарю.

И Мельников положил пистолет на колени Феде. Поняв, что это пластмассовая игрушка, Федя ударил по ней рукой. Пластмассовый пистолет звонко упал на пол и отлетел.

– Не надо его ломать, – предостерёг Мельников, – он тебе ещё пригодится.

– Зачем мне это дерьмо?

– Чтобы его вынуть, когда они придут к тебе вновь. Тогда у тебя появится шанс, что тебя пристрелят, а не задушат.

– Я не хочу быть убитым! – топнул каблуком Федя. – Никаким способом! Отвяжитесь!

– Ну а зачем ты тогда связался с убийцами, полудурок? – повысил голос и Мельников. – Или ты, может быть, не знал, что они убийцы? Скажи, скажи, что не знал! Я не адвокат, но так уж и быть – сыграю две роли одновременно за небольшое вознаграждение. Говори: «Я не знал о том, что они убили мою жену!» И если ты будешь врать убедительно, тебя, может быть, не посадят за их мокрые дела на пятнадцать лет!

У Феди опять потекла слюна. Он вновь её вытер, на этот раз рукавом.

– Убили мою жену? На пятнадцать лет?

– А как ты хотел? В субботу к тебе приходили люди, которые задушили твою жену. Ты с ними встречался для какой цели? Чтоб рассчитаться?

Федя вскочил.

– Да вы просто бредите! Рассчитаться с ними? За что?

– А ну, быстро сел!

Федя не послушался. Тогда Мельников аккуратно сделал ему подсечку. Когда вдовец упал на пол и вновь уселся на стул, майор продолжал:

– За что рассчитаться? За то, что ты, сволочуга, владеешь бизнесом, занималась которым твоя жена! Фактически ты к нему никакого касательства не имел, его создала она, но он теперь твой!

– Да ведь он убыточный!

– Это ты прокурору будешь доказывать. А меня волнует другой вопрос: чем Аля тебе мешала? Она о чём-то догадывалась?

– Кто? Аля? Какая Аля?

– Аля Абрамова! Её труп в воскресенье был обнаружен в Лосином острове! А в субботу ты ей звонил, выведывал её планы. Аля сказала тебе, что через час будет копать червей. Ты знал, где она всегда копает червей. И ты передал эту информацию людям, которые задушили твою жену! Отсюда вопрос: чем Аля тебе мешала?

– Клянусь, это всё не так!

Толстое стекло не остановило этот отчаянный вопль, и он достиг улицы. Люди, которые проходили перед витриной, вздрогнули. Разумеется, содрогнулись и продавщицы, лежавшие на полу. Только одна Рита осталась невозмутимой.

– Вы ошибаетесь! – еле слышно простонал Федя. – Алька убита? Я ведь не знал об этом, не знал!

На слюни он перестал обращать внимание. Сморщив нос, Мельников продолжил:

– Да нет, я не ошибаюсь. Ты, долбанный наркоман, натравил на Алю убийц. Они это подтвердят, когда их возьмут. Я ещё раз спрашиваю: чем Аля тебе мешала? И чем тебе помешали другие девки, которые здесь работают? Ты их всех уже заказал?

– Гражданин майор, я его сейчас придушу! – воскликнула Эльза, приподнимаясь. – Позвольте мне это сделать!

– И мне, и мне! – присоединились к ней Ирина и Даша. Первая, расцепив на затылке руки и обратив к мужчинам лицо с красными щеками, глухо пообещала: – Нет, я за Альку его сперва разорву на мелкие части!

– Смирно лежать, – скомандовал Мельников. Когда дамы опять уткнулись носами в пол, он, смеясь, прибавил: – Надо признать правоту Дроздовой! Это она мне порекомендовала вас уложить, чтобы вы держали себя в руках.

Рита молча стиснула кулаки. Даже не взглянув на неё, Мельников опять обратился к Феде:

– Говорить будем? Или поедем в Следственный комитет и там дождёмся подельников, чтоб устроить очную ставку?

– Да не подельники они мне! И я их почти не знаю! – начал разбрызгивать Федя свои обильные слюни. – Я познакомился с ними только в субботу! Точнее, с ним! В субботу, в субботу! Вы понимаете?

– Предположим. Говори тихо, внятно, правдиво. Где ты их встретил?

– Его! Не их, а его! Он сюда зашёл, сказал мне, что у него ко мне дело, вывел меня на улицу, посадил в чёрную машину!

– В какую именно? Номер, марка, модель!

– «Кадиллак», седан! Модель я не знаю, номер не помню! Я не присматривался к нему.

– А в какое время это произошло?

– Я точно не помню! Днём! Кажется, в обед.

– Да, да, где-то в час, – подсказала Эльза, не отрывая лица от пола. – Я его помню, этого парня! Высокий, светловолосый. Дублёнка на нём была.

– Коротенькая дублёнка, – вставила Ира. И Даша вставила:

– Голубые джинсы, ботинки чёрные! Серьга в ухе.

– Как он тебе представился? – спросил Мельников у источника надоевших ему слюней.

– Он сказал, что Миша его зовут!

– И ты сразу согласился с ним выйти, а потом сесть в его «Кадиллак»?

– Да, сразу. Я, если честно, перепугался! Думал, что он – из этих… ну…

– Из каких?

– Короче, мне показалось, что он – сотрудник спецслужб. Ведь я их немножко знаю.

Мельников усмехнулся, взглянув на Риту.

– Ну, хорошо. Продолжай. Чего он хотел?

– В машине он мне сказал, что Алька должна ему много денег. Спросил, где она живёт и чем занимается. Я сказал, что она копает червей. Он велел мне выяснить, что она планирует делать вечером.

– И ты выяснил?

Федя молча утёр мокрый рот ладонью.

– Ублюдок ты, – вдруг сказала Рита. – Просто ублюдок! За сколько ты продал Альку?

– Не продавал я её! – опять разорался Федя, с внезапной яростью повернувшись к ней. – Не смей думать, что я – Иуда! Да он и не предлагал мне никаких денег.

– Федя её просто обменял на грамм героина, – опять послышался голос Эльзы. – Он в магазин вернулся с такими глазками, что я сразу поняла всё!

– И я тоже сразу поняла всё, – заявила Ира. Какой-то невразумительный звук издала и Даша. Он, видимо, означал, что и от её синих проницательных глаз ничто не укрылось. Рита с печалью вздохнула.

– Алька жива, – сказала она. – Расслабься, козёл! Извините, девочки. Пошли, Мельников.

На Москву опять падал снег. Но, хоть он и падал, назвать это снегопадом всё же никак нельзя было. Когда идёт такой силы дождик, то говорят, что он моросит. Было уже десять часов сорок пять минут. Утренний затор на Проспекте Мира более-менее рассосался.