Читать книгу: «Dragon Age. Не отпускай меня», страница 4

Он толкнул дверь и вышел на улицу. После тёплого помещения ему казалось, что на улице невообразимо холодно. Солас несколько секунд оглядывался в поисках Лавеллан. Он увидел её стоящей под навесом пристройки и отметил, что в свете луны она выглядит довольно привлекательно. Подходя ближе, он заметил, что Лавеллан рассматривает свою руку, а от запястья до кончиков пальцев изредка пробегают тонкие зелёные вспышки.

– Не спится? – легко произнесла Лавеллан, отвлекаясь от своей руки, когда Соласа подошёл совсем близко.

– Ты уже несколько часов здесь и целый день была на ногах. Вот, возьми, – Солас протянул кружку Лавеллан и присел рядом с ней. – Отказ я не приму.

– Могу я спросить: что это? – устало спросила Лавеллан принимая чашку из его рук и делая глоток не дожидаясь ответа.

Соласу понравилось эта смесь доверия и настороженности Лавеллан. Большего он и не хотел.

– Отвар из трав, – ответил он рассудительно, поглядывая на Лавеллан. – эльфийский корень, хрустальная благодать и эмбриум.

– Ах вот откуда этот за сладкий вкус!.. Ты использовал сушёные листы и стебель или лепестки цветка?..– спросила Лавеллан с интересом. – Подожди, не отвечай.

Она медленно поднесла к губам чашку, закрыла глаза и сделала ещё несколько маленьких глотков. Вкус теплого отвара преображался с каждым глотком: лёгкая сладость сменялась сначала терпкой горчинкой, а затем послевкусие раскрывалось пряным травяным вкусом. Испытав эти ощущения, она бросила быстрый взгляд на Соласа поверх чашки, и он тут же улыбнулся.

– Ты точно использовал бутон, скорее всего и сердцевину цветка. Стебель давал бы более кислый вкус, а здесь… – она покачала головой и вздохнула тёплый пар, поднимающийся над напитком. – Ещё здесь лист нераспустившегося эмбриума. Именно он даёт пряность вкусу.

– Ты поразила меня, Инквизитор! Я не ожидал, что ты так хорошо разбираешься в травах и их таких неприглядных свойствах. Долийцы отлично тебя обучили.

– Мой клан старался сохранить как можно больше того, что мы когда-то знали, и передать это каждому долийцу. Легенды, ритуалы, ремесла, способы охоты, лечения… В том числе травничество, – Лавеллан вздохнула. Воспоминания о прошлой жизни обрушились на неё, и она постаралась запить товаром.

Солас вслушивался в каждое слово, произнесенное ей. Он видел с какой теплотой она открывает ему свою жизнь, с какой гордостью произносит “мы”, но при этом испытывал боль за нее, ее клан и свой народ. Обрывки знаний, забытая история, неверные легенды, неточные знания о мире и травах – все это непосильным грузом легло на его душу.

– Долийцы уверены в своей правоте и любого эльфа с другим взглядом на привычные им вещи изгоняют. Разве так выражается желание узнать и сохранить больше знаний?

– Я понимаю, о чем ты, Солас. Твой опыт с долийцами был, мягко говоря, неудачный.

– Каждый раз оказываясь на пути долийцев, наши пути быстро расходились с взаимной неприязнью.

– Наши кланы напуганы: нас слишком мало, и мы вынуждены быть осторожными. Есть строгая иерархия, обязанности. Нас бояться, но лучше так, чем быть предметом для слепого любопытства и все время бояться за свою жизнь. И этот страх быть снова растерзанными и порабощенными находится слишком на поверхности, чтобы староста мог легко довериться кому-то не из клана. Кто только не пытался разрушить наш хрупкий мир, и поэтому его приходится яростно защищать, – на мгновение Лавеллан замолчала, чувствуя, как отвар приятным теплом согревает тело. Теперь она убедилась, что Солас не договорил о всех компонентах.

– Возможно, в чем-то ты права, но отказываться от возможности узнавать новое и двигаться дальше приведёт к ещё большему забвению, – голос Соласа стал строже. Он поднялся и отошёл вперёд на несколько шагов, оставляя Лавеллан позади. – Я столько раз видел эту гордыню, и всегда все заканчивалось одинаково.

– Я бы сделала это для тебя… – медленно произнесла Лавеллан с томной улыбкой и сразу же спрятала её за ещё одним глотком.

Солас растерянно оглянулся. Ему стало любопытно, что замыслила Лавеллан. Но как бы он не старался, он не мог подумать ни одной мысли, которая не вела бы к флирту с ней. Лавеллан поймала его молчаливое смятение и продолжила:

– …Примирение с долийцами. Мы могли бы вместе прийти в мой клан… Я бы поговорила с Хранителем, и он мог выслушать тебя, – Лавеллан говорила медленно, растягивая слова и наслаждалась этой замечательной иллюзией. – Ты помогаешь мне лучше понять этот мир. Помогаешь Инквизиции с Брешью. Твои знания бесценны. И я знаю, что ты мог бы помочь клану обрести больше, чем есть сейчас, – Лавеллан запнулась, не сводя глаз с Соласа.

Тяжелое молчание повисло между ними. В этой тишине она невольно представила, как, возвращается в один из самых недоверчивых кочующих кланов не просто затерявшейся долийкой, а главой сомнительной организации шемленской церкви, приводит подозрительного эльфа отступника, просит хранителя легенд и историй, передающихся из уст в уста веками, поставить все под сомнение и поверить чужаку.

Конечно, этому никогда не суждено будет произойти. Лавеллан отдавала себе в этом отчет, но если у нее забрали себя, дом и будущее, то мечты все еще остаются с ней.

Солас чувствовал себя не менее встревоженным. От её слов что-то шевельнулось в нем, и он, пользуясь молчанием, позволил себе представить кое-что совершенно иное: сияющий Арлатан, их длинные мантии, развивающиеся от теплого ветра, медленное дыхание и вся вечность в их распоряжении. Вспышка молнии и раскат грома привел его в чувство, возвращая в суровую реальность.

– Спасибо, Инквизитор, – легко качнув головой ответил Солас, осознавая всю горечь непрошенного образа. – Это многое для меня значит. Возможно, когда все закончится… – соврал он.

Лавеллан поняла, что нет никакого “возможно” и “когда все закончится”, но она была ему благодарна, что он не стал оспаривать ее предложение и принял его, даже осознавая всю невозможность.

Она поставила кружку на свободное место рядом с собой и подошла к Соласу, грустно смотрящему в ночную тьму перед собой.

– Не я должна была быть на Конклаве, – тихо, как делятся своими секретами, открылась Лавеллан. – Это задание было поручено нашему лучшему охотнику, но охота дело опасное и непредсказуемо. Перед Конклавом его ранили во время схватки с дикими волками, поэтому это поручили мне, как одной из приближенных к старейшине.

Солас внимательно слушал как Лавеллан открывается перед ним, как рассказывает свои истории, и ему было чертовски жаль, что он не может отплатить ей тем же. Но все же кое что он мог.

– Я рад, что это оказалась ты, – он беззвучно усмехнулся, понимая, что пути назад для него уже нет. – Звучит эгоистично? Но это правда.

– Я надеюсь, – Лавеллан скрестила руки на груди и поглубже вдохнула холодный воздух, успокаивая нахлынувший прилив чувств. Находится так близко друг другу и ограничиваться лёгким флиртом оказалось непростым испытание для них обоих.

– Ты скучаешь до своему клану? По дому, – Спросил Солас, в тщетных попытках вернуть себе самообладание нейтральной темой.

– А ты?

– Когда ты маг-отступник, то сложно найти свой дом, – ответил он не задумываясь с ощутимой горечью.

– Инквизиция могла бы стать твоим домом, – ласково произнесла Лавеллан и взглянула ему в глаза. Только теперь, в окружении лишь света луны, шума волн и редкого щебетания ночных птиц, она почувствовала, что впервые с момента их прибытия на Штормовой берег, они по-настоящему остались одни.

Ее взгляд, полный надежды и доброты, окончательно разрушил все преграды, которые Солас старательно возводил. Он повернулся к Лавеллан и замер. Влечение заискрилось в воздухе между ними, проникло в лёгкие и сердце, только разум сдерживал его от не осмотрительных действий. Он обхватил чашку второй рукой, чтобы удержаться от соблазна прижать Лавеллан к себе.

– Ты считаешь это возможно? – первым прервал молчание Солас, с огромным усилием воли скрывая волнение.

– В Скайхолде ещё много мест нуждающихся в твоих фресках, – ответила Лавеллан, не отводя глаз от его лица. Она обещала себе не делать резких шагов с ним, поэтому просто наслаждалась соблазнительным чувством, скользящим между ними. Лавеллан ловила каждую секунду их близости, надеясь, что это продлится как можно дольше.

– Инквизиция с самого начала была добра ко мне, и я отплачу ей тем же самым, – приложив невероятное количество сил, он вырвался из-под влекущего взгляда Лавеллан, отступил на шаг назад и повернулся в сторону леса. – Мой долг помочь Инквизиции победить Корифея, и если мы выживаем…

– У нас впереди много тяжёлых битв, мы не должны забывать об этом, – печально произнесла Лавеллан, отведя взгляд от Соласа. – Кассандре понравился бы этот настрой.

– И Искательница оказалась бы права, – подытожил Солас, окончательно развеяв их мимолетную слабость друг к другу. Лавеллан, больше не произнеся ни слова, вернулась к своему месту, присела на краешек ящиков. Она взяла чашку и сделала большой глоток. Отвар совершенно остыл, забрав за собой всю сладость и оставив только горький привкус трав.

– Это место… Я почувствовал это сразу, как мы пришли: Завеса здесь слишком тонкая. Нам не стоит здесь задерживаться сейчас, ни в будущем…, – начал Солас, обернувшись через плечо к Лавеллан. – Я должен был быть более внимательным. Извини, что надолго прервал тебя. Дарет ширал, Инквизитор.

– Дарет ширал, – ответила Лавеллан и проводила Соласа взглядом, пока он не скрылся за домом. Только после этого она глубоко вздохнула, закрыв лицо руками. Это слишком больно, чтобы быть правдой. Борясь с приливом энергии, она взяла свой посох и отошла от дома в глубь леса, чтобы на пару минут оказаться совершенно недосягаемой для всех.

Она не долго бродила среди деревьев и вернулась как раз к появлению Варрика – он стоял у двери с Бьянкой наготове.

– Задница Андрасте! – воскликнул Варрик и приподнял Бьянку, когда Лавеллан вышла из-за деревьев, подсвечивая себе путь посохом. – Нельзя же так подкрадываться! А то потом будут складывать легенды о гноме из-за которого мир погряз в войне и смертях, потому что он подстрелили Вестницу.

– Ничего, Варрик, ты бы справился с этим, – невесело ответила Лавеллан, и он быстро поймал её настроение. Он убрал Бьянку за спину, подождал пока Инквизитор заберёт пустую кружку и затем пропустил ее к двери, не сказав ни слова. Как только она скрылась в доме, он вздохнул, вспоминая, что с таким же выражением лица вернулся Солас. – Ох, Чакзл, учиться тебе ещё и учиться… – протянул гном сам себе и спрятался от дождя под единственный навес.

Лавеллан зашла в общую комнату и наконец-то почувствовала себя свободной.

У неё не осталось сил, чтобы всерьёз волноваться о том, что ей придётся засыпать рядом с Соласом, занятым чтением книги у костра. Когда она зашла, он ненадолго прервался, позволил себе бросить быстрый взгляд на неё, а затем снова погрузился в чтение.

Она медленно обошла Соласа и села на свой спальный мешок у огня. День для Лавеллан наконец-то закончился, и она с огромным удовольствием скинула влажный капюшон, тяжелые наручи, поножи, и сняла плащ. Рядом соорудили небольшой место с провизией, и она взяла первое, что попалось под руку, чтобы утолить голод. Запив еду несколькими глотками горячей водой, она почувствовала, что отдала бы что угодно ради нескольких часов сна. Без промедлений она откинулась назад, на объемный сверток ткани, заменявший подушку, и крепкий сон без сновидений сразу же настиг её.

Солас поднял взгляд от книги, когда заметил, что Лавеллан уже погружена в сон. Его взгляд скользнул по её лицу, отмечая какая она красивая и абсолютно умиротворенная. Он осторожно закрыл книгу, стараясь не нарушить тишину комнаты, и на мгновение задержался, будто взвешивая свои мысли. Он долго смотрел на неё, осознавая, как глубоко она его задела, несмотря на всё, во что он верил. На мгновение его рука потянулась к ней – он хотел прикоснуться к её щеке, но остановился, решив, что так будет лучше для них обоих.