Течет река Мойка. Правый берег. От Невского проспекта до Устья

Прямо тут же, в императорском кабинете, с генералом случился удар. Полуживого Николая Ивановича отнесли домой. На следующий же день газеты публично обнародовали императорский указ о полной отставке «по болезни» опального генерал-полицмейстера.

Немного оправившись от сердечного приступа, Николай Иванович обратился за помощью к Потемкину, ибо тот знал его как храброго и исполнительного офицера. Светлейший князь Таврический, фаворит и ближайший помощник Екатерины II, Григорий Александрович добился у императрицы смягчения взыскания. Чичерина восстановили в должности сенатора, но с обязанностями генерал-полицмейстера он распрощался навсегда.

После отставки Н. И. Чичерина в опалу императрицы «за компанию» попадает и его брат – сибирский генерал-губернатор Денис Иванович Чичерин. Екатерина II, по воспоминаниям очевидцев, перестала замечать этого талантливого государственного деятеля, пекущегося о северных краях Российской империи, укрепляющего там влияние России и значимость ее северных границ. По его инициативе были приобретены для Российской империи Алеутские острова – архипелаг из 110 островов и множества скалистых участков на севере Тихого океана, служащих продолжением нынешнего североамериканского полуострова Аляска. Гряда этих островов в виде дуги длиной около 2400 км доходит почти до самой Камчатки, служит как бы соединительным мостом между Азией и Америкой и отделяет Берингово, или Камчатское, море от Тихого океана. Алеутские острова один за другим открыты во время второго путешествия Беринга в 1741 году. В 1785 году там появились первые русские военные укрепленные поселения по инициативе сибирского губернатора Д. И. Чичерина, фактически распространившего на Алеутские острова влияние Российской империи. Однако позже, по торговому сговору 30 марта 1867 года, Алеутские острова вместе с Аляской, за исключением Берингова и Медного островов, перешли в собственность Соединенных Штатов Америки.

В 1777 году энергичный и талантливый сибирский генерал-губернатор, незаслуженно потерявший доверие русской императрицы, вынужден был добровольно подать в отставку и оставить важный административный пост на севере Российской империи. Его брат Николай Иванович также практически самоустранился от государственных и общественных дел, около пяти лет никуда не выходил, и многие его знакомые, даже весьма близкие друзья, тогда были уверены, будто он еще в 1777 году скончался от апоплексического удара непосредственно в Зимнем дворце во время учиненного ему Екатериной II жестокого выговора. После смерти Николая Ивановича у него обнаружилось столько долгов, что его наследники вынуждены были срочно продать поместья и деревни в Тамбовской и Пензенской губерниях, дома в Петербурге и имения в Эстляндской губернии. Подобному, между прочим, никто не удивился, ибо итог широкого гостеприимства земного существования представителя старинного дворянского рода по тем временам отнесли к довольно частым рядовым событиям.

Для погашения всех долгов своего умершего в 1782 году опального батюшки Н. И. Чичерина его наследники – сыновья Александр, Василий и Дмитрий – вынуждены были срочно заложить отчий «дом с колоннами» в Опекунский совет за 30 000 рублей. А позже, в 1792 году, даже продать подаренный Екатериной II значительный по своим размерам престижный участок земли, ограниченный правым берегом реки Мойки, Большой Морской улицей и Невским проспектом вкупе с родительским особняком дворцового типа и многочисленными внутренними хозяйственными дворовыми строениями князю Алексею Борисовичу Куракину (сыну гофмейстера Бориса Александровича Куракина и Елены Степановны Апраксиной и брату князей Александра и Степана, получивших блестящее образование за границей и занимавших важные государственные посты в период правления императора Павла I).

С этого времени знаменитый «дом с колоннами» повторяет судьбу многих своих столичных собратьев – переходит из рук в руки различных владельцев, постепенно меняет облик внутренних помещений и их функциональное назначение, переносит невзгоды и исторические перемены. Однако отрадно отметить, что, несмотря на неоднократные внутренние переделки в доме различными его владельцами, общий наружный облик здания, построенного обер-полицмейстером Санкт-Петербурга Н. И. Чичериным, за истекшие более чем две с половиной сотни лет не претерпел особых изменений. Основа особняка дворцового типа осталась прежней.

Новый владелец «дома с колоннами», князь, камергер и тайный советник Алексей Борисович Куракин, прослужив несколько лет в элитном Конногвардейском полку, в период царствования императора Павла I завершает свою блестящую военную карьеру и занимает весьма ответственные государственные посты. Император назначает его генерал-прокурором с чином действительного тайного советника. При подобном ответственном назначении Павел Петрович обеспечивает князя довольно широким кругом государственных полномочий, позволяющих государственному чиновнику оперативно решать многие важные вопросы внутреннего управления Российской империи.

Современники и сослуживцы члена Государственного совета князя А. Б. Куракина довольно нелестно отзывались о нем. По их воспоминаниям, князь обладал довольно заносчивым характером и в свете считался спесивцем и зазнайкой. Князь И. М. Долгоруков, некогда известный поэт, знавший князя Алексея Борисовича весьма близко, вспоминал о нем: «Сановник являл собой пример гордеца, не склонного уважать самолюбие окружавших его людей. Он во всем всегда следовал своим капризам и сиюминутному расположению настроения. Всякий знак его внимания, даже самого благодетельного, был тяжел, потому что покупался не столько подвигами, званию свойственными, как разными низкими угождениями, кои так противны благородному сердцу».

Алексей Борисович Куракин

Женив своего весьма способного в делах секретаря Л. С. Кармалеева на своей внебрачной дочери и поселив молодую семейную пару в своем доме, князь Алексей Борисович фактически передал секретарю все текущие дела по своему Департаменту государственной экономии, которым тогда заведовал. Вездесущий же Кармалеев лихо и довольно умело практически руководил всеми делами этого важного государственного департамента, никогда не забывая о своей финансовой выгоде, естественно, нанося при этом немалый ущерб российской казне. В секретном донесении агента Третьего отделения приводятся весьма нелестные отзывы о роли князя и его доверенного лица Л. С. Кармалеева в текущих делах этого государственного учреждения: «Кармалеев женат на побочной дочери князя Алексея Борисовича Куракина, живет в его доме и занимается всеми его делами, пишет ему мнения, ворочает всем, что зависит от Куракина, и наживается всеми возможными средствами. Он принадлежит к разряду подьячих, весьма искусен в так называемых крючках, а впрочем, повинуется безусловно страстям Куракина, который иначе не действует, как по внушению страстей».

В историческом описании Северной столицы И. Г. Георги отмечал, что «Чичерин дом в первой Адмиралтейской части по-прежнему арендует Музыкальный клуб, оставшийся здесь при князе А. Б. Куракине. Правда, финансовые дела этого „Клоба“ со временем ухудшались, а мероприятия программы „Клубного дома“ требовали со временем более значительных расходов и денежных затрат». В конечном итоге казна этого знаменитого столичного музыкального общества настолько опустела, что оно вынуждено было официально признать себя банкротом и несостоятельным должником. В 1790 году «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали, что «клуб открыл дополнительный прием вместо отбылых вновь желающим вступить сочленами». В 1792 году администрация «Клубного музыкального дома», наконец полностью разорившись, вынуждена была для погашения долгов распродавать с публичного торга свое имущество, предварительно опубликовав в «Санкт-Петербургских ведомостях» печальное объявление о том, что «продаваться будут в прежде Чичериновом, ныне Куракином доме оставшиеся от Музыкального клоба вещи: музыкальные инструменты, столовая поваренная посуда, серебро и мебели».

А ведь совсем недавно «Клубный музыкальный дом» процветал и был весьма популярен у петербуржцев. В 1780-х годах его регулярно посещали А. Н. Радищев, В. В. Капнист, Д. И. Фонвизин, И. Е. Старов, Ф. И. Шубин, Дж. Кваренги и многие другие знаменитые жители Северной столицы.

Однако распродажа с публичного торга редких уникальных музыкальных инструментов, старинной серебряной и фарфоровой посуды не позволила организаторам музыкального клуба полностью погасить образовавшийся долг. С банкротством «Музыкального клоба» в доме князя Куракина прекратилась также активная деятельность собраний «вольных каменщиков», несмотря на то что сам новый хозяин «дома с колоннами» с давних пор являлся одним из активнейших членов масонской ложи. В первом же этаже дворцового особняка, также как при генерал-полицмейстере Н. И. Чичерине, продолжали активно и выгодно работать самые разнообразные лавки и магазины, регулярно публикующие в столичных газетах свою призывную рекламу типа: «Против Полицейского моста в угольном князя Куракина доме в Италианской лавке можно получить недавно выписанный нюхательный табак, ла ферм называемый, в бутылках, жестянках и полужестянках, также разного рода курительный, равно кофе мокку, шоколад, лоделаван и лодеколонь».

В начале 90-х годов XVIII столетия «дом с колоннами» арендовал «Бюргер-клуб», первоначально называвшийся «Малым мещанским собранием». Увеселительное «собрание» организовали для развлечения молодых людей. Согласно уставу «Бюргер-клуба», его членом мог стать любой столичный житель из числа лиц всех свободных профессий и состояния, по рекомендации действительного члена клуба. Членами «Бюргер-клуба» в 1790 году являлись 650 человек, вносивших вступительные взносы в размере 28 рублей, а в последующие годы – по 11 рублей. По понедельникам, средам и субботам в клубе проходили общие собрания членов «Малого мещанского собрания», а в воскресенье устраивались музыкальные вечера и веселые танцы. Клуб славился своими замечательными и довольно дешевыми обедами из пяти блюд, стоившими 1 рубль 25 копеек медью.

Клуб занимался благотворительной деятельностью, жертвуя ежегодно 700–800 рублей ассигнациями в пользу бедных и сирот.

В 1794 году по распоряжению владельца дома князя А. Б. Куракина «дом с колоннами» расширили. На правом берегу реки Мойки к бывшему особняку генерал-полицмейстера Н. И. Чичерина пристроили каменный трехэтажный флигель, фасад которого выходил на набережную. Центр трехэтажного крыла здания с 21 окном вдоль Мойки подчеркивался фронтоном.

В свои молодые годы в доме князя Куракина арендовал квартиру будущий российский государственный деятель, ближайший советник Александра I, автор плана либеральных преобразований, инициатор создания Государственного совета и фактический руководитель кодификации Основных государственных законов Российской империи граф Михаил Михайлович Сперанский. Окончив духовную семинарию, Михаил Михайлович был оставлен преподавателем математики и физики. Для дополнительного заработка он поступил на службу в должности одного из секретарей князя А. Б. Куракина. 3 ноября 1798 года Сперанский обвенчался с дочерью английского священника Стивенса – Елизаветой. Однако семейное счастье будущего знаменитого реформатора Российской империи длилось недолго, ибо через год, после рождения дочери, супруга скоропостижно скончалась от быстротечной формы туберкулеза легких – чахотки.

Михаил Михайлович Сперанский

С годами Алексей Борисович Куракин не только старел и приобретал соответствующие возрасту недуги, но и практически утратил всякое желание нести ответственную государственную службу. В конце своего царствования император Павел I стал смещать со своих мест чиновников всех рангов, в том числе и тех, кто находился в его ближайшем окружении. За год до трагической гибели своего благодетеля князь А. Б. Куракин выходит в отставку и уезжает из столицы в одно из своих многочисленных имений. «Дом с колоннами» на углу Невской перспективы и правого берега Мойки его управляющий по распоряжению князя выгодно продает богатому херсонскому купцу 1-й гильдии А. И. Перетцу, разбогатевшему на солидных кораблестроительных подрядах и откупах.

Заметим, что откупами в те далекие времена являлась денежная плата, выкуп, которыми в Российской империи «откупались» (освобождались) от чего-либо. В России до 1863 года право на взимание с населения налогов на исключительное ведение торговли или пользование чем-либо, предоставляемое государством частному лицу за денежный взнос, доверялось откупщику – лицу, приобретшему право на откуп. В период Отечественной войны 1812 года купец 1-й гильдии Абрам Израилевич Перетц назначается одним из активных интендантов русской армии, снабжавших тогда всем необходимым воинские подразделения. Про него неоднократно писали корреспонденты отечественных газет, расхваливая его организаторские способности и умение наладить своевременное снабжение русских армий. Столичные газеты неоднократно упоминали, что «А. И. Перетц являлся человеком весьма образованным, ученым, знавшим разные иностранные языки, жил и одевался по гражданским обычаям». В дополнение к характеристике очередного нового владельца дома на правом берегу реки Мойки и Невского проспекта следует добавить, что он многие годы одновременно был еще и основным поставщиком соли в казну. Купец являлся выходцем из Волыни, где многие годы проживали его предки – богатая еврейская семья, давшая своему способному отпрыску не только возможность получить прекрасное образование, но и не препятствовавшая принятию им лютеранского вероисповедания, крупнейшего по численности объединения протестантизма.

Абрам Израилевич Перетц

А. И. Перетц довольно выгодно женился на дочери весьма состоятельного волынского коммерсанта и ученого фон Цейтлина, назначившего зятя главным представителем своей торговой фирмы в Санкт-Петербурге.

К сведению читателей, Волынь, в которой многие годы жили предки А. И. Перетца, является достаточно древней областью, существовавшей с IX–XII веков, заселенной славянскими племенами. В Х веке Волынь подчинялась киевским князьям. С 1117 года эта область на многие годы становится дополнительным княжеством Владимира Мономаха, а в период с 1172 по 1205 годы князь Роман Мстиславович присоединил Волынь к Галицкому княжеству. В последующие времена Галиция находилась под протекторатом короля Польского, а затем князя Литовского. В 1569 году по Люблинской унии Волынь становится Волынской губернией. В 1793 году по второму разделу Польши Россия получила восточную часть Волыни, а в 1795 году – западную, образовав при этом в 1797 году Волынскую губернию Российской империи. С целью русификации этой новой российской территории и устранения преобладания в ней поляков указом императора Николая I иностранцам в дальнейшем категорически воспрещалось приобретение земельной собственности в Волынской губернии.

Брак купца 1-й гильдии А. И. Перетца оказался счастливым. В семье подрастали четверо сыновей. Старший сын, Григорий Абрамович Перетц, получил прекрасное домашнее образование, окончил курс столичного Педагогического института и успешно служил в канцелярии петербургского генерал-губернатора. Правда, круг его новых знакомых и близких друзей вовлек молодого человека в российскую тайную организацию декабристов – Союз благоденствия, основанный на базе Союза спасения в 1821 году. По протекции заведующего канцелярией столичного губернатора генерала М. А. Милорадовича, Ф. Н. Глинки – активного участника Отечественной войны с наполеоновской Францией, известного поэта и писателя, – Г. Перетца включили в активную работу Северного общества. Г. А. Перетц не принимал непосредственного участия в акции на Сенатской площади и к восставшим не примкнул, но все же был через два дня арестован и препровожден в Петропавловскую крепость. По приговору суда его обвинили в правительственном заговоре и выслали из столицы в город Пермь.

Второй сын А. И. Перетца становится известным горным инженером и даже назначается начальником штаба Корпуса горных инженеров. Третий сын, Николай, впоследствии занимал должность директора Технологического института. Самый младший сын купца, Егор, появившийся на свет в год смерти главы семейства, со временем становится действительным тайным советником, затем – государственным секретарем, а на вершине своей служебной карьеры назначается членом Государственного совета.

Глава семьи купец Абрам Израилевич Перетц владел знаменитым петербургским особняком дворцового типа сравнительно недолго. Его домочадцы занимали в нем далеко не роскошные помещения, поскольку парадные покои дома до 1801 года сдавались владельцем в аренду семейству столичного генерал-губернатора и члена Государственного совета графу Петру Алексеевичу Палену, который характеризовал себя весьма оригинально, при этом свое необычное прозвище Ванька-встанька граф фон дер Пален себе выбрал сам: «Я, – любил говаривать генерал-губернатор, – похож на те маленькие куколки, которых хотели бы опрокинуть и поставить вверх ногами, но кои всегда опять становятся на ноги». История жизни этого государственного деятеля действительно напоминала русскую известную фигурку ваньки-встаньки.

Человек холодного ума и сердца, граф нередко попадал в серьезные неприятные жизненные истории, но, согласно своему прозвищу, благополучно выходил из неблагоприятных ситуаций, раскачивался и вновь уверенно становился на ноги.

И действительно, подобных доказательств у счастливчика графа Палена оказалось предостаточно. Родом он был из Лифляндии. Его предки являлись рыцарями знаменитого Тевтонского ордена. Он унаследовал от родителя, барона Арендта Дитриха Палена, рыцарскую жестокость, расчетливый ум и счастье в любых сражениях. Военную службу барон начал в 1760 году рядовым лейб-гвардии Конного полка, участвуя в Семилетней войне, в конце которой ему присвоили звание капрала гвардии, а два года спустя – вахмистра. В годы Русско-турецкой войны он награждается орденом Св. Георгия IV степени и чином ротмистра, затем – майора и подполковника.

При штурме Очакова генерал-майору Палену приказывается первым со своей колонной ворваться в крепость и тремя ракетами просигналить оттуда к началу общего штурма. Однако по неизвестной причине сигнальные ракеты были выпущены задолго до проникновения отряда Палена в крепость. Начался одновременный штурм неприступной вражеской твердыни основными военными соединениями русских, захвативших крепость. По мнению командования, успеху важной операции тогда способствовало именно это преждевременное общее одновременное наступление русской армии. Пален вместо сурового наказания повышается в чинах и награждается орденом Св. Георгия III степени и Св. Анны I степени. Императрица Екатерина II жалует ему земли в Белоруссии и 500 крестьян.

Петр Алексеевич Пален

После воцарения на русском престоле Павла I барон фон дер Пален занял должность генерал-губернатора Курляндии и вновь проштрафился, невольно оказав в Риге пышный прием последнему фавориту Екатерины II – князю Платону Александровичу Зубову, высланному новым императором за границу. Объяснения, придуманные Паленом, Павла I не убедили, и барон был отправлен в отставку в тот же день. В сопроводительном приказе о наказании тогда говорилось следующее: «Господин генерал-лейтенант Пален. С удивлением осведомился я о всех подлостях, вами оказанных в проезде князя Зубова через Ригу; из сего я делаю сродное о свинстве вашем заключение, по коему и поведение мое против вас соразмерно будет. Павел». Однако все же через шесть месяцев император вернул Палену прежнюю должность и вновь приблизил к своему дворцу.

Пален очаровывает императора своей деловой хваткой, тонким остроумием и вскоре назначается петербургским генерал-губернатором. Он пользуется неограниченным доверием Павла I, возложившего теперь на своего любимца еще и должности директора почт и главы внешнеполитического ведомства. Выходца из рода рыцарей Тевтонского ордена Павел I вскоре жалует званием великого канцлера Мальтийского ордена. Одновременно с этим граф Пален становится кавалером высшего российского ордена – Андрея Первозванного.

Осыпанный императорскими благодеяниями граф прекрасно понимал, что при взбалмошном и весьма непостоянном характере императора он не мог быть спокоен за свою дальнейшую судьбу, ибо каждый день бывал свидетелем жутких сцен безрассудной царской опалы и наказания талантливых государственных деятелей и военачальников.

Эта ситуация заставила графа Палена скрытно заняться организацией заговора против императора с целью отречения своего благодетеля от престола. В каземате Петропавловской крепости тогда находился будущий легендарный герой Отечественной войны 1812 года донской войсковой атаман Матвей Иванович Платов, сподвижник А. В. Суворова и граф Российской империи, обвиненный в попытке отделить Донскую область от России. Не миновала несправедливая опала и легендарного отечественного адмирала Павла Васильевича Чичагова, заключенного в крепость по ложному доносу «о желании перейти в английскую службу». При его аресте Пален не удержался и заметил флотоводцу: «Мы теперь только это и видим, – сегодня вас, а завтра, может быть, и меня».

Нити столичного заговора против Павла I оказались в руках первоначальствующих лиц и столичного генерал-губернатора графа Палена, которому удалось создать соответствующую атмосферу в обществе.

На одном из собраний в бывшем доме генерал-полицмейстера Чичерина, где генерал-губернатор арендовал парадные покои у купца А. И. Перетца, граф Пален выступил с небольшой речью перед офицерами гвардии: «Господа! Государь приказал вам объявить, что он службою вашей чрезвычайно недоволен, что он ежедневно примечает ваше нерадение и леность, так что, ежели он и впредь будет замечать то же, то разошлет вас всех по таким местам, где и костей ваших не сыщут. Извольте ехать по домам и старайтесь вести себя лучше». Тогда элита русской гвардии, высшие офицеры, покинули квартиру генерал-губернатора в негодовании и возмущении.

В ночь на 12 марта 1801 года группа подвыпивших заговорщиков под предводительством Платона Зубова ворвалась в императорскую спальню Михайловского замка и на повышенных тонах предложила Павлу I отречься от императорской власти, при этом предъявив ему письменное согласие его сына Александра занять место родителя на царском троне. В завязавшейся потасовке заговорщики набросились на Павла толпой, и император «таким образом был задушен и задавлен, а многие из стоящих сзади очевидцев даже не знали в точности, что происходит», – так впоследствии свидетельствовал один из непосредственных заговорщиков.

Прибежавший на крик царского лакея поручик Полтарацкий с солдатами на верхней площадке Михайловского замка обнаружил генерал-губернатора Палена, спокойно объявившего им, что «государь скончался апоплексическим ударом. Теперь у нас новый император, Александр Павлович!».

Через несколько дней граф Пален в своих парадных покоях в доме купца 1-й гильдии А. И. Перетца устраивает пышный обед, на котором присутствуют первоначальствующие лица Петербурга и главные деятели государственного заговора (около 100 персон). Участники торжества единодушно отметили, «что обед прошел „оживленно и весело“».

Однако новый император Александр I не мог переносить присутствия в своем окружении людей, осведомленных о подробностях убийства его отца. 4 апреля 1801 года генерал-губернатор граф Пален был уволен «за болезнью от всех дел и обязанностей» и выслан из столицы в свое курляндское имение Эккау, где и жил безвыездно.

Согласно архивным документам, в 1806 году бывшим особняком дворцового типа, некогда построенным генерал-полицмейстером Н. И. Чичериным, владел уже новый хозяин. В начале XIX столетия дом у негоцианта А. И. Перетца приобрел представитель известного старинного купеческого рода Андрей Иванович Косиковский, начавший свою коммерческую деятельность еще при императрице Екатерине Алексеевне, заработавший огромное состояние на выгодных откупах и ставший одним из первых купцов, возведенных в высокое сословие потомственных почетных граждан.

Особняк Н. И. Чичерина. 1830-е годы. Фрагмент Панорамы Невского проспекта В. С. Садовникова. Раскрашенная литография

Знаменитый петербургский особняк являлся любимым домом Андрея Ивановича и приносил ему немалые доходы от арендаторов жилых покоев или хозяйственных помещений «дома с колоннами». В частности, «Санкт-Петербургская адресная книга», изданная в 1809 году в типографии Реймерса, информировала жителей столицы о том, что в доме Косиковского располагается «Модный магазин» английских купцов Ренни, прибывших в Петербург в конце XVIII столетия из Риги. Кстати, прекрасной торговой рекламой этому магазину в 1812 году стал единственный брат в семействе потомственных британских купцов – Роман (Роберт) Егорович Ренни, герой Отечественной войны 1812 года, завершивший военную кампанию в чине генерал-майора.

В 1810 году именитый столичный мещанин А. И. Косиковский по проекту зодчего В. П. Стасова возвел огромный четырехэтажный особняк на Большой Морской улице, 14, плотно примыкавший к основному строению дома Н. И. Чичерина. Массивный портик на втором этаже нового здания был украшен двенадцатью ионическими колоннами.

Сдавая в аренду приобретенное у банкира и купца Перетца строение, А. И. Косиковский продолжал заниматься покупкой крупных доходных домов и скупкой земельных незастроенных городских участков или наделов с небольшими одноэтажными и двухэтажными зданиями, на которых предприимчивый купец возводил многоэтажные доходные дома в модных архитектурных стилях, с хорошей отделкой и удобными квартирами, спроектированных лучшими зодчими Петербурга.

Дом Косиковского. Корпус по Большой Морской улице. Современная фотография

Состоятельный откупщик А. И. Косиковский так же, как его предшественник по владению домом Н. И. Чичерина А. И. Перетц, в период Отечественной войны 1812 года активно участвовал в снабжении русской армии продовольствием и амуницией.

Дом купца Косиковского после капитальной перестройки был рассчитан не только на семьи с высоким уровнем дохода и лиц, занимавших высокое государственное положение, но и на выгодную сдачу помещений различным торговым и общественным организациям Санкт-Петербурга. В пристроенном к основному зданию четырехэтажному особняку по Большой Морской улице, парадный фасад которого архитектор В. П. Стасов в 1810-х годах спроектировал в духе высокого классицизма, в начале 1820-х годов расположился знаменитый ресторан «Talon», в котором в те времена существовала прекрасная кухня, удовлетворявшая гастрономические вкусы самых взыскательных клиентов. Его владельцем тогда являлся знаменитый французский ресторатор П. Тальон. А. С. Пушкин, бывавший в этом ресторане неоднократно, увековечил его в своем знаменитом романе в стихах «Евгений Онегин». Герой пушкинского романа Онегин пиршествовал в «Талоне» вместе с Петром Павловичем Кавериным, ветераном Отечественной войны 1812 года и другом Александра Сергеевича Пушкина:

 
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток,
Перед ним roast-beef окроваленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Стразбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым…
 

В светском столичном обществе гусарского боевого офицера П. П. Каверина знали как любителя лихих кутежей и дуэлянта, забывая при этом, что он был высокообразованным человеком и талантливым поэтом, почитаемым в литературной среде и среди знаменитых русских писателей.

Его близкий приятель А. С. Пушкин восторженно писал о нем:

 
В нем пунша и войны кипит всегдашний жар,
На Марсовых полях он грозный был воитель,
Друзьям он верный друг, красавицам мучитель,
И всюду он гусар.
 

Постоянными клиентами знаменитого столичного ресторана бывали многие известные писатели и поэты тех далеких лет. Русский поэт и друг А. С. Пушкина Антон Антонович Дельвиг даже посвятил знаменитому поэту Е. А. Баратынскому стихотворение «К ресторатору Талону».

В 1825 году хозяин ресторана «Talon» уехал во Францию. После отъезда его детище перешло к французу А. Фельету, открывшему в части старого заведения кондитерскую «Виолета». После закрытия ресторана «Talon» в его апартаментах расположилось также «Справочное место», просуществовавшее около 10 лет.

Адресная книга Петербурга поместила объявление по этому поводу, указав, что «„Справочное место“ находится у Полицейского (Зеленого) моста в доме купца Косиковского и открыто ежедневно с 9 утра, зимой до 9 вечера, а летом до захода солнца». Учреждение в те времена выполняло функции биржи труда, являясь своеобразной конторой по найму на работу.

В 1825 году «Санкт-Петербургские ведомости» информировали столичных жителей: «В доме купца Косиковского отдаются в наем два жилых этажа: весь бельэтаж – 25 покоев о 34 окнах на улицу, 2 парадные лестницы, 4 балкона, большой зал, в котором прежде было Большое танцевальное собрание и от Дирекции императорских театров давались маскарады. Сей бельэтаж весьма удобен для жительства знатной особы или какого-либо собрания». Одновременно с бельэтажем тогда же сдавался в аренду весь верхний этаж, в котором располагалось более 60 удобных покоев.

В 1825–1826 годах в доме купца Косиковского демонстрировалась «для широкого обозрения модель столичного города Санкт-Петербурга, общим размером 40 на 23 метра, изготовленного венецианским предпринимателем и дворянином Антуаном де Росси, получившего официальную привилегию на создание модели Санкт-Петербурга в 1/200 его натуральной величины».

«Северная пчела» с восторгом писала на своих страницах о творении де Росси: «…невозможно описать, с коим совершенством исполнены все мельчайшие подробности архитектурной части».

Однако заметим при этом, что в действительности непосредственным проектировщиком и основным руководителем всех уникальных работ по сборке оригинальной модели города оказался талантливый молодой итальянский архитектор Альберт Кавос – будущий знаменитый зодчий Северной столицы. Русский библиографический словарь по поводу демонстрации публики модели Петербурга не преминул отметить, что «Архитектор Кавос получил тогда из Главного штаба план Санкт-Петербурга и в 1820-х годах, руководствуясь им, изготовил рельефный план русской столицы и демонстрировал его не только в Петербурге, но и в Берлине, и в Париже». «Северная пчела» писала: «Модель для удобства сборки состояла из отдельных частей и в окончательном собранном виде поражала всех своими огромными размерами. При этом фасады домов архитектор изготовил из прочного картона, а кровлю из свинца. При этом река Нева и прочие водоемы города, смонтированные из жести, были заполнены водой». Несмотря на восторженные отзывы столичных средств массовой информации, желающих увидеть модель оказалось немного. Причин к тому было предостаточно: высокая цена за вход на выставку (5 рублей с персоны), смерть императора Александра I и, наконец, тревожные дни восстания декабристов на Сенатской площади. Поэтому владелец панорамы Антуан де Росси разобрал выставленную модель и перенес демонстрацию в европейские столицы, где ее следы, к сожалению, со временем пропали.