Последний день Кали-Юги

Глава 2. История сергея плетнёва

Поезд уже набрал скорость, монотонно стуча колёсами. Вагоны плавно покачивались, словно желая убаюкать сидящих в них пассажиров. Но день лишь начал клониться к вечеру. Спать никому не хотелось. Волею случая оказавшиеся вместе в замкнутом пространстве плацкартного вагона люди знакомились и заводили между собой обычные дорожные разговоры. Другие играли в карты. Третьи читали книги. Четвёртые выпивали. А кто-то просто смотрел в окно, любуясь проплывающими мимо пейзажами.

Соседями наших героев по вагонному отсеку были двое мужчин тридцати-тридцати пяти лет. Они забрались на верхние полки, и их практически не было слышно. Сергей и Ярослав сидели за столиком, глядя в окно.

– Что-то в горле пересохло, – сказал Плетнёв. – Схожу-ка я за чаем.

Он ушёл и вскоре вернулся с двумя стаканами, один из которых предложил Ярославу. За чаепитием Веселов спросил:

– Так что у тебя за проблема с землёй? Почему её хотят отобрать и на каком основании?

– Тут такое дело, Слава, – начал рассказ Сергей. – Жили мы с женой Катериной в Новосибирске, практически в центре города. Да случилось так, что пришлось всё продать и сменить образ жизни. В общем, возникла необходимость перебраться на природу. Поездили мы с Катей, поискали подходящее место и через какое-то время нашли. Там и застолбились. Уютный участок земли около пяти гектаров площадью, огороженный с одной стороны лесом, а с другой болотом. Катя как увидела то место, сразу сказала: «Здесь будет наш дом». На том и порешили. Не откладывая в долгий ящик, начали обустраиваться.

– Это что, вроде Стерлиговых? – спросил Ярослав.

– Да, вроде того.

– И что, просто взяли землю – и никаких проблем?

– Вот уж чего хватило с избытком, так это проблем, – сказал Сергей с прежним спокойствием. – Понятно, что просто так землю не возьмёшь. Надо её как-то узаконить. Побегал я по чиновьичьим кабинетам. Сначала никто ничего слушать не хотел. Некоторые прозрачно намекали, что вопрос можно решить определённым образом. У меня, конечно же, таких средств не было, нет и вряд ли будут. Но всё равно почему-то был уверен, что с землёй всё получится. А потом узнал, что на эту тему уже книжки написаны, что в народе движение началось. В общем, поначалу мне и разрешения официального не дали, и запрещать не стали. Мол, живите пока так, а дальше видно будет.

Попутчики на верхних полках, заинтересованные разговором, теперь внимательно слушали, свесив головы.

– И ты начал строить дом, не имея никаких гарантий? – удивился Ярослав. – Это же крайне неразумно!

Плетнёв ответил ему с широкой, по-детски светлой улыбкой:

– Построил дом, баню и всё прочее, что необходимо. Посадили сад: плодовые деревья, ягодные кустарники. Прижилось даже то, что в наших краях не растёт. И дело нашли, чтобы себя и двух дочек прокормить, обуть и одеть. Сейчас девочки выросли, взрослыми стали. И вот в прошлом году наконец-то удалось оформить долгосрочную аренду.

– Значит, всё же получилось?

– Получилось. Только радовались недолго. В конце мая нас навестили чиновники из областной администрации и потребовали освободить участок.

Пассажиры с боковых полок – мужчина и женщина, оба пенсионного возраста – тоже заинтересовались разговором и подсели рядом. Плетнёв продолжал:

– Я показал документы на аренду, но мне ответили, что договор утратил силу в связи с тем, что в настоящее время нет закона, чётко определяющего мои права на землю. Дали сроку три месяца. Я сначала пытался найти правду в Новосибирске. Бесполезно. Вот, поехал в Москву. Думал, там чего-нибудь добьюсь.

Один из пассажиров на верхней полке – тот, что выглядел помоложе – хмыкнул.

– Добился? – спросил он насмешливо.

Веселов рассердился: какого чёрта этот тип влезает в чужой разговор. Его-то кто спрашивал? Но Сергей Плетнёв, как видно, привык на всё реагировать с неизменной мягкой улыбкой, с которой и на этот раз обречённо развёл руками.

– Увы.

– Слушай, а они как-то объяснили свой наезд? – задал очередной вопрос Ярослав. – Ведь если потребовали освободить землю, значит, она им зачем-то понадобилась.

Сергей неопределённо дёрнул плечом.

– Толком ничего не сообщили. Всё упирали на то, что моя территория попадает в сферу государственных интересов и имеет стратегическое значение.

– Фу-ты, ну-ты! – фыркнул парень на верхней полке. – Пять гектаров в Сибири между лесом и болотом – стратегическое значение! Наверное, поставят там баллистическую ракету, а в болото атомную подлодку запустят.

Шутка вызвала улыбки на лицах присутствующих. Парень продолжал:

– Лапшу они тебе на уши вешают, сто пудов. Государственный интерес – надо же! Кто-то увидел возможность нагреть руки на твоём участке. Вот и вся стратегия.

– Простите, что вмешиваюсь, – осторожно сказал мужчина, подсевший с боковой полки, обращаясь к Плетнёву, – но вы хотя бы приблизительно можете предположить, какой интерес у чиновников может вызвать ваш земельный участок? Кстати, позвольте представиться: Шонберг Иван Соломонович.

Остальные тоже представились друг другу. Женщину звали Нина Аверьяновна. Молодой мужчина с верхней полки, принявший участие в разговоре, назвался Сержем, а другой – Павлухой.

Шонберг вернулся к своему вопросу:

– Так что вы думаете об этом?

– Как я понял из окольных разговоров, мой участок никому не нужен, – ответил Сергей Плетнёв. – Просто он оказался на пути к чему-то важному. А другого пути нет или он очень неудобен.

– В таком случае, Серёга, – панибратски, не смотря на значительную разницу в возрасте, заговорил Серж со своей полки, – дело твоё безнадёжное.

Все уставились на него.

– Это почему же? – спросил Плетнёв.

– Ну, не совсем безнадёжное, – поправился Серж. – Тут всё зависит от того, как себя поставить. Если с умом – можно что-нибудь урвать для себя. А если сглупишь, то останешься ни с чем.

– А нельзя ли поподробнее? – спросил Иван Соломонович. – Уж очень интересно вы рассуждаете.

– Да, объясните, пожалуйста, почему вы так уверены, что у Сергея Валентиновича нет возможности сохранить свою землю? – подала голос Нина Аверьяновна.

– Да что вы как дети малые? – искренне удивился Серж. – Тут и ежу понятно. Кто не понял, объясняю: за участком Сергея, похоже, обнаружили что-то ценное. Возможно, природные залежи: дорогой метал, камешки или ещё что – не важно. Важно то, что самый удобный или даже единственный путь к заветному месту лежит через Серёгину землю. А поскольку в наше время государственные интересы означают чей-то конкретный карман, то шансов спасти свой участок у Серёги нет.

– Значит, считаешь, что перспектив у меня никаких? – спросил Плетнёв.

– Ну, не совсем так. Вас же не станут просто так сгонять с земли. Попробуют договориться по-хорошему. Деньги предложат. Можно немного поупираться, чтобы цену поднять. Тут главное вовремя остановиться. Если в этом деле Москва завязана, значит, бабки ожидаются очень большие. Стало быть, скупиться не станут. Я думаю, на пять-шесть деревянных лимончиков можно рассчитывать. А на эти деньги ты в своём Новосибе и хату приличную можешь приобрести, и тачку обновить.

– А если я не соглашусь?

– А куда ты денешься?

– Да вот никуда не денусь. Останусь на своей земле.

– Останешься, – хмыкнул Серж. – Только не на земле, а в болоте. Вместе с женой и дочками. Вас даже искать никто не станет. Взрослый мужик, а рассуждаешь…

Не закончив фразы, он отвернулся к стенке, давая понять, что не намерен продолжать этот глупый разговор.

Повисла гнетущая пауза.

* * *

Молчавший до сей поры Павлуха свесил голову с полки и спросил:

– Слышь, Сергей, а зачем тебе так нужна эта земля? Чем в городе хуже? Я вот пожил девять лет на природе, мне не понравилось. Зимой снег непролазный. Летом насекомые заедают. А у тебя там болото под боком – рай для кровососов. Чего в городе не жилось?

– Так получилось, – сказал Сергей задумчиво.

Было видно, что слова Сержа его озадачили, но не вывели из равновесия. Ярославу всё больше нравилась его способность сохранять невозмутимое спокойствие в любой ситуации.

– Вы говорили, что вам пришлось перебраться на природу, – напомнила Нина Аверьяновна, сделав акцент на слове «пришлось». – Была серьёзная причина?

– Да, – подхватил Павлуха. – Что заставило бежать из города? С ментами не поладил или с крутыми?

Плетнёв опять не удержался от улыбки. Потом стал серьёзным.

– Нет, к счастью, обошлось без криминала. Причина проста и в то же время необычна. Катюша, жена моя, заболела. У неё обнаружили рак желудка. Требовалась операция. Но она наотрез отказалась. Не хотела, чтобы её резали. Говорила: «Как Бог порешит, так и будет». Сам-то я в то время в Бога не верил.

– А сейчас веришь? – послышался с верхней полки голос Сержа.

– Я просто знаю, что он есть, – ответил Сергей. – По большому счёту, все мы верим в Бога, только не все признаёмся себе в этом.

«Интересно, – подумал Ярослав. – Получается, я тоже верю в Бога, но боюсь себе в этом признаться? А разве не может быть такого?».

– И что, помог Боженька твоей супруге? – спросил Серж с нескрываемым ехидством.

– Да, помог, – сказал Плетнёв спокойно, словно не заметил насмешливого тона собеседника. – Если ты позволишь, я расскажу по порядку.

– Действительно! Чего вы влезаете? – возмутилась Нина Аверьяновна. – Мешаете человеку рассказывать.

– Да ладно, пусть рассказывает, – охотно согласился Серж. – Я под сказки хорошо засыпаю.

– Не обращайте на него внимания, – сказала женщина Плетнёву. – Что же дальше-то было?

– Не волнуйтесь, я не обиделся, – ответил Сергей. – Каждый имеет право на свою точку зрения. А к Богу все мы приходим в своё время. Одни раньше, другие позже.

– Ну, уж меня-то ты в религию хрен затянешь, прости меня, Господи! – отозвался Серж. – Ты ещё Павлуху туда потяни, а я посмотрю, что из этого выйдет.

– А я верю в Бога, – неожиданно сказал Павлуха.

– Что?! – удивился Серж. – Ты-то туда чего подался?

– А я ещё не подался. Дороги не знаю. Не нашёл пока.

– Чего её искать. В каждом городе церквей понастроили. Скоро их станет больше, чем жилых домов.

– Да был я в церкви, и не в одной, – недовольно отмахнулся Павлуха. – Свечки жёг. Лоб крестил. Да только не почувствовал я там Бога. А ты, Сергей, чувствуешь Бога в церкви? – спросил он, обращаясь к Плетнёву.

– Я не хожу в церковь, – ответил Сергей.

– Простите за любопытство, – заговорил Иван Соломонович. – Вы по вере язычник? Я сужу по вашему одеянию.

Сергей немного подумал, прежде чем ответить:

– Это правда, но лишь отчасти. Мы чтим традиции наших далёких предков. Но у меня своё понимание Бога. Не уверен, что смогу объяснить…

– И не нужно, – подвела черту под разговором Нина Аверьяновна. – Пусть каждый понимает Бога по-своему. А вы расскажите про свою супругу. Уж больно интересно, чем всё закончилось.

– Хорошо, – Сергей собрался с мыслями и продолжил свой рассказ. – Пытался я уговорить Катю в больницу лечь, да всё бесполезно. А болезнь прогрессировала. Моя жена-красавица увядала на глазах. Тихая стала, словно тень. Я не знал, что делать. Дочки ещё маленькие. Уже подумывал о том, чтобы увезти её силой, да всё не решался. Катя старалась не показывать своих страданий. Занималась делами, словно ничего не произошло. Но ведь всё до поры – до времени.

Как-то прихожу домой с работы, а Катерины дома нет. Ну, думаю, вышла во двор на солнышке погреться. Май на дворе, теплынь. Пошёл искать, а её нигде не видать. Обошёл все близлежащие дворы, в магазины заглянул – нету. И телефон не отвечает. А потом она сама позвонила: мол, не волнуйся, со мной всё в порядке, скоро буду. Я рассердился. Ну, думаю, придёт – нагоняй получит. А она приходит с такой ясной, светлой улыбкой, что у меня весь боевой настрой разом пропал. «Не сердись, – говорит. – Захотелось мне сегодня пройтись. Да, видно, неспроста появилось у меня такое желание. Сам Бог велел мне прогуляться». Я, конечно, ничего не понял, стал расспрашивать.

И вот что Катя рассказала:

«Иду я, Серёжа, сама не знаю куда. Ноги словно сами меня несут. А солнышко светит ласково, птички щебечут. И так умирать не хочется! А боль то отпустит, то опять вернётся. И вот прохожу я чужим двором, а там на скамейке дедушка сидит. Одет странно, не по-современному. А у меня как раз очередной приступ. Дедуля и окликает меня:

«Присядь, милая, отдохни».

Я и присела рядышком. А он спрашивает:

«Худо тебе, голубушка?»

«Худо, дедушка. Очень худо», – отвечаю.

«Что же ты к врачам за помощью не обращаешься?».

«Обращалась я к врачам. Говорят, что операцию срочно делать надо».

«И что ты решила?».

«Да вот не могу я решиться».

«Стало быть, не веришь медицине?», – опять спрашивает он.

«Не знаю, – говорю. – Сама ничего не знаю. Только вот словно противится во мне что-то. Страх, наверное».

«Это душа твоя противится, – объясняет дед. – Она, душа-то, знает, как правильно. Да разучились люди слышать душу свою. Всё больше на ум полагаются. Оттого и столько бестолковостей в мире творится».

Странными, необычными показались мне его слова, но только совсем не пустыми и не глупыми.

«Как же быть мне, если я подсказок своей души не слышу? На операцию идти боюсь, а что делать – не знаю».

«А ты меня послушай. Я ведаю, что тебе поможет».

У меня в душе надежда всколыхнулась. Что-то было в этом дедушке притягивающее, завораживающее, словно в добром волшебнике.

Спрашиваю:

«Что же меня может спасти, дедушка?».

А он отвечает:

«Корни. Корни тебя спасут».

Я сразу же ухватилась за совет, стала уточнять:

«Какие корни? От каких растений?».

Он так хитро на меня посмотрел.

«Об этом они сами тебе расскажут, когда научишься с ними разговаривать. А пока ты свои корни должна найти».

«Свои? – спрашиваю удивлённо. – Где же я их найду?».

«В земле, голубушка, – отвечает дед. – Где же ещё корням быть, как не в земле?».

«А где искать эту землю, в которой мои корни?».

А он пожимает плечами и опять улыбается.

«То мне неведомо. Да и зачем спрашиваешь меня о том, что сама знаешь?».

Я ещё больше удивилась.

«Но я не знаю! Я даже представить себе не могу, где искать свою землю».

Дедушка перестал улыбаться и посмотрел мне в глаза. А глаза у него синие-синие, словно васильки в поле. И так на душе вдруг стало светло и спокойно от его глаз. А он говорит мне:

«Это голова твоя ничего не знает. Потому часто подсказывает неверные решения. Не её слушай, а сердце своё. Сердцу всё ведомо. Научись слышать его. Оно не обманет».

И знаешь, Серёжа, показалось мне, что услышала я своё сердце. Закрыла глаза, и словно картинку увидела: поляна с сочной зелёной травой; рядом лес – есть лиственные деревья, но больше хвойных; а с другой стороны – ни то озерцо, ни то болотце – у берега осока тянется из воды. Хотела я дедушке рассказать о своём видении. Открыла глаза, а его уже нет».

Сергей умолк, погружённый в свои воспоминания. На лице его светилась нежная, трогательная улыбка. А Ярослав, потрясённый только что услышанным рассказом, вглядывался в лица попутчиков, пытаясь определить, как они восприняли историю. Сам он, услышь такое вчера, не очень-то поверил бы, сочтя встречу со странным дедом больным воображением измученной страданиями женщины. Но теперь всё воспринималось совершенно иначе. Иначе, потому что с таким же дедом он не далее, как сегодня, встретился сам. Конечно, старик не мог быть тем же самым. Расстояние между Москвой и Новосибирском приличное, не для преклонного возраста. А с другой стороны, почему бы не предположить, что дед был тот же самый?

Как же другие слушатели отнеслись к странной истории?

Лица Павлухи Ярослав не видел, так как полка, на которой тот лежал, находилась над головой. Серж откровенно ухмылялся, и Веселов порадовался тому, что Сергей не видит его лица. Иван Соломонович сидел с задумчивой улыбкой, словно заглядывал внутрь себя самого или вспоминал что-то далёкое и светлое. Трудно было понять, поверил ли он услышанной истории или нет. Но рассказ зацепил его, затронул душу. А Нина Аверьяновна, затаив дыхание, смотрела на Плетнёва с трепетным ожиданием продолжения.

– Что же дальше было? – спросила она взволнованно.

* * *

Сергей встрепенулся.

– Ах да! Так вот, выслушал я Катюшу, и душа моя слезами облилась. И раньше понимал, чувствовал, как ей плохо, а тут меня словно самого пронзило насквозь. В рассказ её, честно говоря, не очень поверил. Далёк я был от этой темы. Это я сейчас понимаю, что ничего Катя не выдумала. А тогда решил, что либо заснула она во дворе, и сон ей такой привиделся, либо из обычного разговора с незнакомым стариком сочинила необычную историю. Положение у неё – врагу не пожелаешь. А она смотрит на меня ясным взором и спрашивает:

«Серёженька, поедем искать нашу землю?»

А я держусь из последних сил. Боюсь, лишь чуточку расслаблюсь – и слёзы ручьями побегут по щекам. Говорю ей:

«Поедем, милая».

«Как думаешь, найдём мы её?».

«Обязательно найдём».

Смотрю на неё – в чём только душа держится. Уж какая там земля! Но если появилась у неё надежда, значит, надо поддержать. Взял на работе отпуск – спасибо начальнику, вошёл в моё положение. Поехали мы с Катериной землю искать. Не знаю, каким образом она определяла направление, да только на второй день мы увидели тот участок земли, который привиделся ей во дворе. Удивительно! Однако поначалу мне было не до этого. Всё боялся, что застрянем. Дороги там нет, да ещё болото рядом. Но обошлось.

Поставил я палатку на поляне. Намазался мазью от кровососов. Комары тучей висят, аж гул в воздухе стоит. Да к тому же поздняя весна – самое время активности клещей. А Катя бродит среди деревьев, прижимается к стволам, шепчет что-то. Словно ожила, на щеках румянец появился. И тут я понял, что буду здесь строить дом. Поверил, что именно это место спасёт жизнь моей супруги.

– Офигеть! – раздался голос с верхней полки.

Все повернули голову на Сержа. А тот, лёжа на спине и пялясь в потолок, стал лениво растолковывать:

– Наш Сергей, как я понимаю, пишет сказки. И сейчас мы дружно прослушиваем его новое творение. Ну, сами подумайте: болото и здоровье – вещи несовместимые. А у него получается наоборот.

– Ну, почему же… – начала, было, возражать Нина Аверьяновна и умолкла, вопросительно глядя на Плетнёва.

– Да это, в общем-то, и не болото в привычном понимании, – ответил Сергей. – Скорее, мелкое озеро. Дно мягкое, податливое, словно травою застеленное. Но топей и хлябей нет. И вода чистая, прозрачная.

– И что же ваша супруга? – спросил Иван Соломонович. – Избавилась от болезни?

– Да. Выздоровела моя Катюша. Расцвела – краше прежнего стала. Не сразу, конечно. Сначала я там поставил летний домик. Когда отпуск кончился, хотел забрать жену в город, но она наотрез отказалась. Попросила только на выходные дочек привезти. Я первую неделю места себе не находил. Боялся, что не увижу свою любимую живой, хотя и надеялся на лучшее. Сейчас-то проще: позвонил, и всё стало ясно. А тогда сотовая связь ещё только начинала развиваться. Когда же вновь приехал туда, удивлению моему предела не было. Катя встретила меня с радостной улыбкой. Слаба ещё была, но всё же выглядела бодрой и весёлой. Девочкам нашим место тоже понравилось. Поначалу часто мазались кремом от комаров, но потом привыкли.

Серж свесился с полки с ехидной физиономией. Видимо, хотел отпустить очередную остроту, но передумал и вновь улёгся на спину. А Сергей продолжал:

– Так мы на семейном совете и порешили, что будем здесь жить. К осени я поставил новый бревенчатый дом. Мы продали квартиру и всей семьёй перебрались на новое место. Дочерей перевели на домашнее обучение. Теперь дочки выросли, заневестились. Старшая, Снежана, на меня похожа. И характер мой. А младшая, Валентина, копия Катерины. И такая же целеустремлённая, твёрдая, хотя с виду не скажешь.

Послышался голос проводницы. В вагоне началось заметное оживление. Поезд сбавлял ход, приближаясь к очередной станции.

Глава 3. Дети кали-юги

Утро следующего дня выдалось хмурым. За вагонным окном раскинулась равнина – степи и поля с приютившимися на их просторах небольшими группами деревьев и лесочками. В пасмурную погоду с её мягким освещением красота российской равнины, лишённая контрастов, казалась ещё более впечатляющей.

Соседи по отсеку, сидя на нижних полках, сонно любовались проносящимися мимо них пейзажами. В утренней дремотной атмосфере заводить разговоры никому не хотелось. Разве что изредка для приличия перекидывались общими, ничего не значащими фразами. Но очень скоро сонное состояние пассажиров было нарушено.

На одной из станций в вагон ввалилось четверо парней. Опухшие злые лица и сильный запах алкоголя заставляли других пассажиров опасливо отходить в сторону, чтобы не оказаться на пути этой четвёрки. Парни прошли чуть дальше по проходу и заняли отсек неподалеку. Вскоре оттуда послышались возмущённые голоса, а следом ругань и угрозы. Сердито ворча, мужчина и две женщины перешли на другие места. Расположившаяся на их местах компания, судя по доносящимся звукам, приступила к «продолжению банкета».

– Однако, скучать нам не придётся, – усмехнулся Ярослав.

– Это точно, – отозвался Плетнёв. – Вряд ли они скоро угомонятся.

– Да пусть шумят, – с тревогой в голосе сказала Нина Аверьяновна. – Лишь бы не хулиганили.

– Бухаловом не обойдётся, – заключил Павлуха с видом знатока. – Кипиш будет по полной программе.

Нина Аверьяновна вопросительно взглянула на соседа – Ивана Соломоновича.

– Что будет?

Тот пожал плечами.

– Кипиш, если я правильно понял.

– Чего вы опять закудахтали? – послышался сверху голос Сержа (он вновь забрался на полку). – Нас тут пятеро мужиков. К нам не полезут.

Он повернулся к стене лицом, демонстрируя своё хладнокровие. Поезд набирал обороты, а вместе с ним набирало обороты разгульное, разнузданное веселье пьяных отморозков. Встревоженная проводница прошла по вагону и о чём-то поговорила с неспокойными пассажирами. На какое-то время стало тише. Но ненадолго. Поводом для куража послужило появление хорошенькой девушки, проходившей по вагону со стаканом в руке. Один из выпивох преградил ей дорогу.

– Заруливай к нам, краля. Мы тебе нальём.

Девушка попыталась протиснуться мимо назойливого кавалера, но у неё ничего не получилось. Трое других стали хватать её за руки, затаскивая в свою компанию. Не в силах вырваться из цепких лап, девушка воскликнула:

– Помогите! Ну, помогите же кто-нибудь! Неужели здесь нет мужчин?

Ярослав вопросительно взглянул на Плетнёва.

– Надо выручать девушку, – ответил тот на его безмолвный вопрос. – Но вдвоём мы вряд ли сможем что-то сделать, – он обвёл взглядом присутствующих. – Ну что, мужчины, идём? Их четверо, а нас пятеро.

Иван Соломонович опустил глаза.

– Прошу прощения, но вряд ли я буду вам полезен. Здоровье уже не то, что раньше. Сами понимаете – возраст.

– Значит, и нас четверо, – подытожил Сергей и вновь взглянул на присутствующих. – Или я опять посчитал неправильно?

Серж лежал на верхней полке с закрытыми глазами. Павлуха встал и толкнул его в плечо.

– Эй, друган, ты не ко времени прикемарил. Поспишь после разборки.

Серж открыл глаза.

– А я ни с кем разбираться не собираюсь. Меня никто не трогает.

Девушка в очередной раз отчаянно позвала на помощь. Нина Аверьяновна всхлипнула.

– Бедная девочка!

Ярослав нетерпеливо дёрнулся.

– Идём, Сергей! – он посмотрел на Павлуху. – Паша, ты-то хоть с нами?

– Не-е, – протянул Павлуха. – Я не с вами. Один пойду. Потолкую с корешами на нашем языке. А вы будьте рядышком на стрёме.

Он пошёл в сторону шумной компании. Навстречу ему по проходу шёл уже знакомый Ярославу пожилой мужчина с Урала. Поравнявшись с отсеком, где подвыпившая компания пыталась силой напоить девушку, мужчина остановился.

– Вы что делаете, мерзавцы?! – гневно воскликнул он. – Отпустите девчонку!

Павлуха резко рванул туда. Ярослав и Сергей поспешили за ним. Они стали за спинами Павла и высокого пожилого мужчины. Двое хулиганов продолжали удерживать девушку в углу нижней полки. Двое других с угрозой надвинулись на неожиданного заступника.

– Ты чего напрашиваешься, старый козёл? – прошипел один из них. – Не получал давно? Щас схлопочешь – до толчка не доползёшь.

Лицо пожилого мужчины вспыхнуло от гнева. В этот момент в разговор вклинился Павлуха.

– Усохни, шелуха! – осадил он наглеца. – Не свернёшь понты – сам до толчка не доползёшь.

Парень на секунду замешкался. Потом спросил:

– Ты чё – блатной?

– Блатнее тебя.

Тот ещё немного подумал, внимательно разглядывая противника. Затем нагло усмехнулся.

– Я ведь и проверить могу.

– Проверь, – спокойно ответил Павлуха.

Опять повисла пауза.

– Чего надо? – спросил парень.

Павлуха скривил лицо в презрительной гримасе.

– У тебя чердак заклинило? Скажи своим корешам, чтобы девчонку отпустили.

Пьяный отморозок посмотрел на своих приятелей и опять повернулся к заступникам их пленницы.

– Отпустим, – сказал он с противной улыбкой. – Напоим, оттрахаем и отпустим.

Павел шагнул к нему вплотную и выдал фразу, из которой Ярослав понял не более трёх слов. Остальные представляли собой набор жаргонных словечек, лишь издали напоминающих человеческий язык. Лицо парня стало злым. Он надвинулся на Павла и тоже что-то сказал на непонятном языке уголовников. Павлуха ударил его головой в лицо. Парень опрокинулся на спину, стукнувшись загривком о крышку стола. Его дружок, стоящий рядом, тут же нанёс боковой удар, но Павлуха, как видно, был к нему готов. Он вовремя уклонился. Нападавший взвыл, зацепив кулаком угол верхней полки. Пожилой уралец ударил его сверху по голове. Противник покачнулся, но устоял на ногах. В считанные мгновения его дружки уже были рядом с ним.

Началась драка. В тесном пространстве вагона восемь человек сцепились в жестокой схватке, сбивая друг друга с ног, сами то и дело ударяясь головами о верхние полки и перегородки. Девушка, ставшая невольной причиной заварушки, испуганно забилась в угол. Пассажиры с соседних полок удалились на безопасное расстояние. Голосили женщины. Прибежавшая проводница что-то отчаянно кричала в рацию.

Вдруг Павлуха крикнул, подавшись назад:

– Атас, братва! У них пёрышки.

Ярослав и сам уже увидел блеснувшие лезвия в руках у двоих отморозков. Четверо заступников в напряжённом ожидании отступили в проход. Хулиганы расплылись в наглых улыбках:

– Ну чё, козлы, допрыгались?

Павел толкнул плечом своих соратников.

– Уходите! Я потолкую с ними.

– Никуда я не пойду! – гневно громыхнул голосом уралец. – Не приучен за чужими спинами прятаться.

– Вместе потолкуем, – поддержал его Сергей.

Один из хулиганов сделал резкий выпад ножом с целью напугать. Манёвр сработал. Все четверо весело заржали, довольные произведённым эффектом. Тот, который разговаривал с Павлухой (похоже, он был вожаком пьяной компании) перестал ухмыляться.

– Хватит, поиграли. Щас вы своё получите, – он злобно взглянул на Павла. – Тебя, сука, первого кончу.

К месту конфликта стремительно подошёл мужчина лет сорока. Оттеснив защитников в сторону, сказал им:

– Позвольте мне. Я их успокою.

Приняв боевую стойку, на этот раз обратился к пьяной компании:

– Ну что, ублюдки, приступим?

Те замешкались. Соперник был невысок ростом, но атлетически сложен. А волевое лицо и холодный колючий взгляд заставляли задуматься, стоит ли вступать в борьбу с этим человеком. Они переглянулись. Вожак что-то негромко сказал им, а потом он и его напарник стали надвигаться на вновь прибывшего противника. Двое других, тоже с ножами в руках, присев на корточки, подбирались по нижним полкам. Мужчина сделал обманное движение и следом нанёс удар ногою в пах одному из нападавших. В следующее мгновение он перехватил руку другого с ножом, вывернул её до хруста и дикого вопля и сразу же повернулся, прикрываясь телом врага от остальных хулиганов. Один из тех, кто пробирался по полке, вонзил нож в спину своего вожака. Отшвырнув в сторону обезвреженного противника, мужчина бросил презрительный взгляд на остальных.

– Достаточно? Или продолжим?

Парни нерешительно поглядывали друг на друга. Потом побросали на пол ножи, один из которых был выпачкан кровью. Мужчина протянул вперёд левую руку.

– Девушку – сюда!

Они безропотно отпустили пленницу. Девушка с перепуганным и заплаканным лицом вцепилась в ладонь своего спасителя и поспешно выскочила из этого страшного места. Вскоре в вагоне появился врач и занялся оказанием помощи развращённому безнаказанностью подонку.

Поезд тем временем сбавлял обороты. На ближайшей станции в вагон вошёл наряд полиции во главе с офицером. Старший лейтенант допросил участников драки, опросил свидетелей, составил протокол. Закончив выяснения, стражи порядка покинули вагон, уведя с собой троих хулиганов. Двое санитаров в белых халатах в сопровождении сотрудника полиции вынесли на носилках из вагона четвёртого искателя приключений.

Поезд опять стал набирать скорость. Отошедшие во время драки на безопасное расстояние пассажиры вернулись на свои места. Кто-то оживлённо обсуждал случившееся, кто-то подавленно молчал. Но все облегчённо вздохнули, избавленные от опасных соседей.

Ярослав, Сергей и Павел вернулись на свои места. Пришедший им на помощь боец, представившийся Андреем, и уралец Василий Матвеевич присоединились к ним.