Вирус 2020

Подумаем, что для этого надо было бы сделать и будем искать совпадения в реальной жизни. Вот я мальчиш-плохиш и выступаю в роли предполагаемого регрессора.

Сначала разрабатываю диверсионную программу развала системы образования. И вместе с Вами, уважаемые читатели, ищем совпадения в том, что происходит в реале. Ну и делаем выводы. Итак, прошу любить и жаловать. Перед вами, мои читатели, придуманная мной программа разрушения системы образования, состоящая из шести пунктов. А далее по цепочке – и всего остального, полностью останавливающего прогресс, как таковой, ну и обороноспособность нашей Родины. Это шутка. Почти.

За основу беру высшее российское образование.

У меня в руках «мозго-вирусное» оружие!

Я начал. Шаг первый.

Надо снизить творческую мотивацию педагогов. Но как снизить качество преподавания людей, которые работают не за зарплату, а потому что им это интересно, и они абсолютно уверены в том, что они именно для этого и родились? Сама мотивация – вот первый камень преткновения, который надо разрушить. Второй камень – это подрыв веры в то, что система, которой они служат, нуждается в них – в умных, честных, образованных, талантливых, бескорыстных педагогах и то, что они делают – это важно и нужно. Основы психологии нам говорят, что таким людям присуще иметь обостренное чувство справедливости. Значит, их нужно унизить.

План таков: в связи с тем, что мерилом дикого капитализма, куда ввергли страну в 90-х с помощью нового главного Закона страны – Конституции 1993 года, является материальное благосостояние, то бишь деньги, и деньги стали индикатором социального статуса человека в обществе, ну и меры оценки обществом ценности труда и заслуг любого человека. Значит, делаем следующее: уравниваем зарплаты профессоров, доцентов, кандидатов наук и грузчиков, официантов и уборщиц.

Автоматически снижается статус преподавателя в глазах общества, это унизит самих педагогов и родится то, что нам надо, как регрессорам, смертельная обида на Систему. А лучше – доводим ситуацию до абсурда: в ней профессора/ доктора/ доценты получают меньше уборщицы, которая убирает аудитории! Дополняем этот коллапс мозга думающего человека – создаем в ВУЗах иррациональный и унизительный дефицит всего: учебников, бумаги А4, туалетной бумаги, интернета, компьютеров, заправку принтера, вводим в статус получения награды «Герой России», ну, и присутствие самих принтеров, как дополнение к этой награде. Благородный Рыцарь не будет служит королю-идиоту; профессор, с чувством собственного достоинства, не будет служить системе, созданной и управляемой управленцами-придурками. Надежда умирает последней и они, наблюдая, как разрушается все, ради чего они и живут, умирают, как специалисты вместе с ней, живя лишь Надеждой!

Автоматически будет подорван авторитет у педагогов. И только одним этим действием, – цели, нами достигнутые, выглядят впечатляюще.

Итоги введения страны в состояние «дикого капитализма» следующие: – «ты богатый человек» – значит, достиг соответствующего социального статуса, а студенты в своем большинстве, впрочем, как и их родители и все остальные граждане государства, начнут неуважительно относиться к преподавателям, оценивая их по вышеуказанному статусу и считая их неудачниками. Создавая такое отношение к профессуре, процессы передачи знаний приобретают эффективность, близкую к нулю. Я люблю тебя, о, пункт первый!

Шаг второй

Мудрецы о воспитании людей говорят: чтобы у воспитуемого в голове не возникали странные мысли, ему нельзя давать свободное время. Необходима постоянная занятость. В принципе, неважно чем. Педагоги тоже люди и на них можно, да и нужно влиять. Организовываем для них пустую и тупую работу без остановки, это главное, и к ним не проникнут ни хорошие и умные, ни плохие мысли. Поскольку переписывать в наказание одну и ту же фразу их заставить нельзя – изобретаем аналог для профессуры. Например, в ВУЗах делаем обязаловку заполнять бесчисленные и никому не нужные бумаги и отчеты. А для нашего собственного удовольствия, как изощренная форма вышеуказанного, организуем смену форм основополагающих отчетных документов, чтобы вся документация каждый раз составлялась и изучалась заново, без возможности сделать копирование с помощью клавиш «ctrl+c, ctrl+v». Педагоги, особенно из советской школы, – граждане стойкие, как оловянные солдатики, а также вредные и упертые. И в бессмысленном занятии они могут запросто найти объяснение происходящему и начать творить, но в целом это не мешает первоначальной цели, но, дабы творческие люди «умирали» первыми, вводим в документооборот элемент аврала: около трети всех отчетов требуем предоставить наверх срочно, образно – «вчера»! И имеем 100 % результат того, что нам надо. Идём дальше.

Шаг третий

Насилие – это неотъемлемая часть любого образовательного процесса. Обучение человека вызывает у него реакцию естественного сопротивления. Нет насилия – нет сопротивления, но и нет эффективного обучения. Тысячи фильмов об учителях, не важно, чему они учили, и их учениках, от Республики ШКИД до Сталлоне или Ван Дамма с Брюссом Ли. Помните, как там учителя преподавали своим ученикам? Результат был налицо! Либерализация учебного процесса, желательно в его максимальном проявлении, приведет к ожидаемому снижению качества образования. Сначала родилась лень, потом человек. Студент тоже человек, поэтому молодым людям, оставшимся без контроля родителей и школы и не попавшим под контроль в ВУЗе, явно будет не до учебы. Наши действия: убрать наказание за непосещение лекций (опоздание), дать возможность смены педагогов и возможность пересдачи зачетов/экзаменов неограниченное количество раз, перестать отчислять из ВУЗа за любые проступки, ну, или свести отчисление к минимуму. Максимум официальных тусовок: капустников, КВНов, конкурсов красоты и так далее.

Шаг четвёртый

Лекции и семинары, как инструмент для создания образовательного поля, не более. На Западе считается нормой заплатить любые деньги для организации лекций для своих студентов в исполнении известных ученых, профессоров и нобелевских лауреатов. Почему? Ученые обожают посещать всевозможные конференции или симпозиумы. Для непосвящённых всё это смахивает на банальную пьянку в исполнении известных личностей, а не на решение глобальных проблем мира. Почему ученые таки любят тусить с такими же, как сами? Да потому, что сотня светлых умов одновременно и в одном месте создает уникальное «поле ума»!⁹ Люди, которые попали в это поле, умнеют на глазах! Идеи рождаются сами! Но есть одно «но» – это интеллектуальное поле очень легко разрушается. Достаточно присутствия в этом поле десятка идиотов и поле рушится под воздействием низкоуровневых вибраций. Если идиоты будут в большинстве, то непроизвольно они, идиоты, уже создают свое поле, смердящее идиотизмом, и в котором люди коллективно глупеют. Этот закон управления массами описан десятками философов и профессоров. Что делаем: устраняем заслоны, которые препятствуют приему в ВУЗы этих самых идиотов, а также бескультурных, агрессивных и иных личностей. Для этого лишаем в ВУЗах преподавателей права отбирать студентов самостоятельно. Далее – сделаем набор в ВУЗы обезличенным. Например, предварительное собеседование легко выявляет вышеуказанную патологию личности. То есть, снижаем порог поступления до уровня «зеро», ноль, а для этого увеличиваем набор, то есть, принимаем всех желающих без изучения интеллекта. Увеличение количества обучаемых потребует дополнительных бюджетных средств. Эта проблема решается просто: лишние студенты будут сами платить за свое обучение. Количество педагогов не увеличиваем, увеличиваем нагрузку каждому преподавателю. Подпитываем данными действиями пункты первый и второй нашей программы. Увеличение количества обучающихся, которые приходятся на одного педагога, выгодно тем, что это обезличивает процесс обучения. Получаем ожидаемое: конвейер без творчества и души по производству специалистов – мечту регрессора.

Шаг пятый

На высшие руководящие должности в новой системе образования расставляем людей-вирусов-разрушителей, которые в принципе не соответствуют этим должностям с точки зрения адекватности и логики. Правильный подбор и расстановка кадров и, оп-ля, – развал системы гарантирован. Что делаем?

Создаем правила отбора: назначаем на высшие руководящие должности в системе образования только тех людей, которые не пользуются авторитетом и уважением в среде своих коллег. Передергиваем (переставляем) руководителей из любого министерства, главное, чтобы это были «крепкие хозяйственники» и не имели к управлению образованием никакого отношения. Это не должны быть мыслители, которые могут сформировать целостное представление о сложных системах. А просто чьи-то друзья и родственники, люди серые, они не должны иметь талантов и достижений. Они, естественно, будут понимать, что полностью обязаны этой должностью своему покровителю! Против покровителя и системы, их кормящей, они не пойдут. Отбираем следующие психотипы: гиперактивных, тупых, агрессивных, амбициозных, трусливых, алчных.

Шаг шестой, завершающий

Сопротивление общественности нам не нужно. Врем нагло и по-крупному. Социальная психология говорит: чем беспрецедентнее обман – тем быстрее в него верят. Люди склонны верить своим и хорошим, и абсолютно уверены, что только враги могут навредить, и то, исподтишка, и по мелочам. Что делаем. Создаем в СМИ непрерывный поток информационного шума – модернизация, болонизация, инновация, с большим количеством комментариев первых или уважаемых лиц государства о том, что это приведет к прорыву, увеличению, прогрессу и т. д. Успехи отдельных личностей, которые побеждают на мировых, европейских и прочих олимпиадах, конкурсах, выдаем за успехи системы! Отвлекаем внимание общественности на незначительные вопросы. Например, периодически затеиваем бессмысленные реформы, такие, как смена пятибалльной системы оценок на десятибалльную или двенадцатибальную. Можно поменять количество лет обучения. Например, с пяти лет на четыре года или наоборот. Отменяем бакалавриат, магистратуру, потом возвращаем; то же самое с профильным обучением и так далее. Можно предлагать сокращать или удлинять летние каникулы и т. д., всегда найдутся те, кто поддержат, и те, кто будут против. В борьбе против нововведений, по сути своей – второстепенных, активная часть педагогов распылит свою энергию протеста.

Дополнения и замечания к изложенной программе.

Программа рассчитана на 8–9–10 лет.

По истечении этого срока начнут действовать скрытые механизмы обратной связи. Выпускники ВУЗов замещают должности выбывших преподавателей в школах и ВУЗах, переписывают учебники, защищают бессмысленные диссертации с помощью своих покровителей, пишут и издают такие же бессмысленные научные труды – книги. И мы получаем искомое: деградация системы образования приобретает процесс безвозвратный, необратимый и, к тому же, самоподдерживающийся. И теперь, внимание, вопрос: как вы думаете, выпускник такого университета сможет построить космический корабль? Вылечить больного? Может научить чему-то, то есть передать знания? Я думаю, у вас есть ответ на этот вопрос. И он однозначный… Ну а следом уже разработана (с 2016 года) программа полной ликвидации школы преподавателей, как таковых и с 2025 года будет повсеместное внедрение СЦОС (современная цифровая образовательная среда), которая поменяет живое общение с воспитуемыми на контроль по интернету, через планшет. Так возникнут тьюттеры – виртуальные учителя, кураторы. Отбор которых будут вести через систему ЕФОБ, аналог ЕГ, только для учителей. Самоизоляция для детей – это пробник для отработки этой дьявольской системы в живом виде..

Вот и все, ничего сложного. Во истину: хочешь победить врага – воспитай его детей!

Надпись на входе в Стелленбосский университет. ЮАР

Уничтожение любой нации не требует атомных бомб или использования ракет дальнего радиуса действия. Требуется только снижение качества образования и разрешение обмана учащимися на экзаменах.

Пациенты умирают от рук таких врачей. Здания разрушаются от рук таких инженеров. Деньги теряются от рук таких экономистов и бухгалтеров. Справедливость утрачивается в руках таких юристов и судей.

Крах образования – это крах нации.

Более подробно о «СЦОС» здесь – youtu.be/vrEdhPqQGDQ

************************

Вот это меня унесло в сторону… Возвращаемся в эту странную ночь. Звонок. Ночной звонок. Любовь. Элен. Эти два слова для меня были едины. Родители были удивлены, когда я бросил любимое плаванье и перешел в музыкальную школу, но отступили, когда стал лучшим в группе фортепиано, а лучшим стал только для того, чтобы Она, Лёля, обратила на меня внимание… Обратила, да так, что вскоре сам Маэстро Жак порекомендовал Элен брать уроки уже не у него, а у, догадайтесь, кого?…

Это была наивысшая похвала, которую можно было заслужить, но женская душа – потёмки, уроки она брала у меня, а глазки строила самому Маэстро, хотя он был на целых двадцать лет старше Элен. О, женщины! Женщины в моей жизни были все, как одна… ну, очень необычные.

Впрочем, женщины, в принципе, – удивительные существа. Вот, например, Вы знали, уважаемые читатели, что бронежилеты, пожарные выходы, автомобильные дворники и лазерные принтеры изобрели женщины?

Глава 3. Вы не хотите вспомнить всё?

Самая первая необычная женщина – это, конечно, Бабушка Нюра. В прошлой жизни, до Революции и эмиграции, была Княжна Анна. На единственной картине, которая сохранилась после пожара в бабушкином доме, Княгиня Анна была обворожительна. На вороном жеребце, с натянутым луком в руках, в одежде охотницы, Колчан со стрелами, очень необычный Колчан, вернее, Колчан обычный, а очень необычная серебряная с золотыми вензелями роспись…, но о нем, Колчане, позже. Бабушка Нюра запомнилась мне, своему единственному внуку, добротой и жесткостью руководителя генерального штаба во время боевых действий, переходившей в жестокость, если её команды мгновенно не выполнялись. И жестокость эта выражалась в боевом дружеском подзатыльнике. Это было так чудно переплетено в её характере. Сочетание великолепного образования, голубой крови, замешанной на железной воле и несгибаемости русских предков, давало то, что в итоге получалась наша бабушка Нюра, которая твердокаменной волей своей воспитывала своего единственного внука, приговаривая, что если ребенок нервный, надо, прежде всего, лечить его родителей. Цитата эта, вообще-то, принадлежит перу Агнии Барто, но, как поговаривала бабуля Нюра, не у всех людей на планете есть подружки, каких можно цитировать. И та же моя бабуля, которая долгими вечерами, почему-то, плакала, глядя на меня, приговаривая, что нам, подразумевая меня и мое поколение, предстоит пережить «конец света»…, кормила вкусными пирожками с разнообразными начинками, шанежками и расчудесными пельменями. Или, глядя на маму, позирующую перед фотографом, часто говорила, что ты пытаешься встать так, чтобы выглядеть худее, но на самом деле, чтобы выглядеть худее, нужно похудеть. По-моему, это и сейчас актуально. Или после того, как меня наказывали родители за какую-нибудь шалость, приходила ко мне и, успокаивая, обязательно вставляла свою любимую фразу, что, если напроказничал, а чувство вины не пришло даже после подзатыльника, значит всё, внучок, ты сделал правильно!

Рассказывала разные интересные истории о своих соседях Головиных и их чудесных похождениях. От неё я узнал, что прабабушка Александра Пушкина, Евдокия Ивановна Головина, была родной сестрой прабабушки Льва Толстого Ольги Ивановны Головиной. И многое-многое другое. Пути Господни, прям, ну точно, неисповедимы. До недавнего времени я еще не понимал, что именно она имела ввиду, рассказывая мне о «конце света» и о том, что проблема придет от безмозглых наших соседей с Запада.

Голос Элен, что-то быстро и торопливо говорящий в трубке телефона на таком родном и давно не слышимом мной французском языке вернул меня в тревожную ночь:

– Владими… Владими… милый, я не могу долго говорить, не перебивай и слушай меня внимательно! Только что я случайно подслушала разговор своего отца, вам всем в Москве грозит смертельная опасность…

– Элен, я не понимаю, – сказал я резко охрипшим голосом. Внутри меня всё противно съёжилось и опустилось куда-то в район мгновенно одеревеневших ног.

– Владими… милый, спасибо за букеты цветов, которые стали частью меня, но ты должен немедленно покинуть Москву, ты слышишь меня!? – последнюю фразу Элен уже почти выкрикивала…

Глава 4. История Повелителя

Колчан со стрелами оказался ой, каким непростым. Не зря его хранили, как зеницу ока. Парижская Академия Наук однозначно заявила, что этот Колчан принадлежал Чингисхану, и что последнее упоминание о нем было до Революции 1917 года. И с тех пор для мира науки он исчез. По одной из версий, на этом Колчане была зашифрована карта с местом захоронения самого «Повелителя Мира». Мне тут же предложили продать Колчан в музей, но я вежливо отказался.

Спустя два дня позвонил неизвестный и, представившись коллекционером по имени Анатолий Верет, предложил за этот артефакт десять миллионов евро. Я сказал, что подумаю для того, чтобы сгладить отказ на это предложение. Но телефон, на всякий случай, записал, так как Анатолий Верет оказался довольно-таки известной личностью не только во Франции, но и в Европе. В интернете было много чего о нем написано. Анатолий, время от времени, попадал в различные истории. Не часто, но попадал. И, конечно, не он был главным махинатором очень громких событий в мире редких и дорогих исторических артефактов, но писали, очень было похоже, что дело было в его интересах или с его молчаливого согласия. Высказывались самые различные версии. Информация была разноплановая, но из всего изученного можно было сделать следующий вывод:

Он был русского происхождения, когда-то служил в специальных войсках. Имел множество врагов. Но с ним можно было иметь дело. Он же предложил хранить Колчан в более надёжном месте, чем дом. Например, в банке. И я воспользовался его советом. Почти так, как он и предлагал.

Несколько лет назад моему отцу предложили переехать в Москву на новую высокооплачиваемую работу. На сборы отцу и соответственно его семье, дали одну неделю. Я не знал, как я буду жить в такой дали от Элен. Да и не знал, как она отреагирует на мой отъезд. Я пытался спорить с родителями, что могу остаться в Париже и жить без них, но по контракту с каким-то серьезным ведомством, отец мог переехать только со всей семьей. Поэтому вариантов не было. Через неделю мы уезжаем. Я решил не звонить Элен, а просто купил её любимый печеночный тортик и пришел к ней в гости. У них дома всегда, казалось, даже, что круглосуточно, была целая толпа людей разного пола, возраста и напоминала муравейник. Её папа был прирождённым политиком, одним из лидеров национального радикального движения, поэтому посиделки, планерки, и, как следствие – митинги и демонстрации, чаще всего начинались у Элен дома. Этот вечер был не исключение. Консьерж¹⁰, увидев меня, улыбнулся и приподнял свою шляпу. Я же, в свою очередь, угостил его кусочком тортика, который заранее нарезал, когда покупал в кондитерской. Перебросившись с ним парой фраз, он мне пожаловался на то, что националисты – это, конечно, правильно и здорово, но жалование¹¹ они ему уже задерживают третью неделю. А у него кредит на автомобиль и уже приходили из банка… в общем он попросил меня напомнить этим спасителям Франции, что консьерж еще не умер от голода и у них есть шанс не брать грех на душу! Я пообещал и начал подниматься пешком. Лифт не вызывал. Решил, что пока иду по ступенькам, выстрою в голове свой разговор с Элен. Но в голову ничего не лезло.

Дверь была приоткрыта. Обычная дымовая завеса и гул голосов. Я прошел в большую столовую, увидел, что папа Элен обратил на меня внимание и двумя жестами определил мое ближайшее будущее. Первый жест относился к тортику и место, куда надо его поставить, второй жест раскрыл мне тайну, где находится Элен. Это был балкон. На балконе, удобно расположившись в кресле-качалке, Элен качалась в наушниках и держала на руках здоровенного кота – мейкуна по имени «Симба». У Элен были закрыты глаза, и мне показалось, что по её щеке сбегает слеза. Во мне сразу проснулся дикий варвар, который должен придушить любого, кто посмел обидеть любимую. Я сел рядом, но она, не открывая глаз, взяла меня за руку и произнесла немного певучим голосом, видимо подражая мотиву той песни, которая в данный момент играла у неё в плейере:

– Ты уплывешь за океан и сгинешь там… и сгинешь там…

– Элен, ты чего такое говоришь, что случилось? «Почему ты плачешь?» —спросил я.

Она, погладив кота, аккуратно поставила его на пол. Встала. Взяла меня под руку и шепотом попросила меня увести её. Я не сопротивлялся. Махнув папе рукой, который, казалось, ведя переговоры одновременно с тремя оппонентами, держал всё, что вокруг него происходило, под контролем. Мы вышли на улицу. Был вечер. Теплый. Наполненный шумом машин, который становился всё тише, потому как мы направлялись в парк, который располагался вдоль набережной. Мы молчали. Вдруг Элен остановилась и резко развернула меня к себе. Я увидел глаза полные слез, потекшую тушь с ресниц. Покусанные губы. Элен спросила:

– Это правда?

Я понял, что видимо мои родители сообщили немного раньше моего прихода новость, из которой становилось ясно, что мы переезжаем в Москву. Я не мог вымолвить ни слова, поэтому просто кивнул головой в ответ. Элен опять резко отвернулась от меня, отбросила от себя мои руки, державшие её, и побрела в сторону Сены¹². Я постоял несколько мгновений, не зная, как себя вести в этом случае, и потихоньку, шаг за шагом, побрел позади Элен, как побитая собака. Заходящее солнце искрилось в зеркале реки, отражаясь в ней через немногочисленные тучки. Тени были максимально длинные, и я старался не наступать на тень своей любимой девочки и выкидывал почти акробатические номера, перепрыгивая, то через тень руки Элен, то через тень от её головы, поэтому со стороны должно было казаться, что за красивой и одинокой девушкой, гуляющей по парку, крадется маньяк-попрыгунчик у которого проблемы со зрением, и он никак не может отличить тень жертвы от её самой. На моё счастье поблизости не было полицейских и наблюдали за нами разве что несколько парочек, сидевших на скамейках в глубине парка, который уже начинал освещаться в одно мгновение везде вспыхнувшим искусственным освещением. Яркий свет диодных ламп, который был внутри тяжелых кованых столбов-фонарей, которые стояли в этом парке со времен Людовика Святого, был двояким, как сама история Европы.

Зажужжал телефон в моем кармане. Я посмотрел на экран. Это был мой друг Анри. Почти точная копия Д’Артаньяна, памятник которому я увидел впервые, когда мне было 10 лет. Он так же увлекался фехтованием и был родом из Беарна, поэтому никаких сомнений у моей семьи не было в том, что Анри прямой потомок бесстрашного дуэлянта, и по совокупности, маршала Франции, воспетого Александром Дюма. «Три мушкетера» я перечитывал неоднократно, и могу сказать, что по моим подсчетам, этот вспыльчивый предок Анри, убил и покалечил около девяноста пяти человек. Список впечатляющий. Я ответил на звонок и сообщил, что мы гуляем с Элен в парке возле её дома, Анри пообещал скоро примчаться и отключился. Тут до меня дошло, что вдвоём с Элен нам осталось побыть минут тридцать-сорок, а я еще ничего ей толком не рассказал. Элен остановилась возле мальчика-скрипача, который заканчивал располагаться и готовился к своей вечерней игре. Положила какую-то купюру в его открытый футляр от инструмента и присела на скамейку в трех шагах от него. Я последовал её примеру. Присел с ней рядом и сказал, что Анри через полчаса приедет к нам. Она никак не отреагировала. Только когда скрипач оживил свой инструмент, и пронзительные звуки начали разрывать наше зыбкое спокойствие, Элен опять заплакала. Я взял её руку в свою ладонь, и, поцеловав её пальчик, накрыл её ладошку другой рукой. Так мы и сидели в абсолютном молчании, слушая одну композицию за другой, этого талантливого, но пока безвестного скрипача. В моей памяти вплывали все моменты моей жизни, когда я держал за руку свою Элен. Все до одного…

Первый раз в первом классе, когда мы знакомились… и нас расставили по парам. Правда мне досталась долговязая девочка с двумя желтыми громадными бантами над головой, которые делали её еще выше. И я с ужасом наблюдал за ней, глядя на неё снизу-вверх, молясь, чтобы она меня не сожрала, если я буду плохо себя вести… Элен стояла в первой паре в голубом платьице и держала в руках букет красных роз. Но почему-то всё время оглядывалась назад, как будто искала что-то. И тут её взгляд остановился на мне. Она, воспользовавшись общей суматохой, взяла мальчика, с кем была в паре и пошла вместе с ним прямо ко мне. Подойдя, Элен оставила своего партнёра возле желтых бантов, а меня взяла за руку и вернулась на место, где должна была стоять первая пара идущих в первый класс впервые. Я шел с ней рядом, как завороженный. Чувствовал тепло её ладони, аромат её духов, запах роз, которые источали его с невероятной силой. И всё это сплелось в моей голове раз и навсегда под божественным именем Элен! Самая красивая девочка школы выбрала меня! Я улетел от счастья на седьмое небо, но внезапно всё вернулось на землю. Элен произнесла следующее:

– Из всего нашего класса ты один в белом костюме и белых туфлях, поэтому ты лучше всех подходишь к моему платью и розам! Как раз с тобой мы похожи на флаг Франции, сине-бело-красный!

Второй раз тогда, когда она упала и разбила себе коленку у меня на дне рождении. Мы тогда считали себя очень взрослыми, ведь нам было уже по десять лет. Я заботливо промывал её ссадину перекисью водорода, а Элен, задумчиво глядя на меня и держа меня за руку сквозь слезы боли, стоящие у неё в глазах, сказала своей подруге, что если она и выйдет когда-нибудь замуж, то только за меня…

Третий раз произошел следующим образом. Мы учились в восьмом классе, и ранней весной по программе скаутов поехали на две недели в лес. Лагерь расположился на берегу лесного озера, в горах. Наставником у нас был Великий Жюль, главный скаут Парижа! Он настолько любил свое дело, что мы учились всем премудростям скаутской жизни наперегонки!

Сначала я заработал благодарный взгляд Элен тем, что подменил её промокший коробок спичек (она забыла упаковать его в непромокаемый пакет при преодолении горной реки), на свой сухой. И когда месье Жюль проверял содержимое рюкзаков, то поставил Элен в пример всем нам, а меня наказал, отправив чистить картошку вне очереди! Потом у Элен заел карабин при спуске с дерева и я, как лучший лазальщик по деревьям, пришел ей на помощь, доставив запасной карабин на вершину дерева. Потом, правда, проверяя неисправный карабин, почему-то он оказался исправным… Но за тот взгляд, которым на меня смотрела Элен на вершине дерева, я бы полжизни отдал, а не то что запасной карабин…

И вот настал последний вечер, когда мы разожгли прощальный костёр и наша отрядная гитаристка Анна, после серии веселых и смешных песен начала играть что-то медленное и романтическое, и я решился и пригласил Элен на танец… Она согласилась. Я левой рукой взял её правую руку, а свою правую положил ей на талию. Она танцевала, держа в левой руке полевой цветок, и после минутного молчания Элен сказала мне, что должна признаться в обмане:

– Помнишь поломанный карабин? Так это мне подруга посоветовала проверить тебя, полезешь ли ты без страховки и, рискуя жизнью, выручать меня… мне так стыдно… но так здорово, что ты всё-таки полез и спас меня…

Я во все глаза смотрел на Элен и понимал, что никакой злости и обиды у меня внутри нет. Есть только одно. Желание. Чтобы Анна играла и не останавливалась, играла и танец наш длился вечно…

Четвёртый раз случился, когда сломался рейсовый автобус, а мы возвращались из музыкальной школы. Был поздний вечер и из переулка неожиданно вышла возбуждённая толпа хулиганов, и они начали к нам приставать. Это были арабы, много арабов, и я взял Элен за руку и отвел её себе за спину и приготовился погибнуть в неравной схватке. Но мимо шли какие-то ребята, вдруг заговорившие между собой на моём втором родном, русском языке, и я попросил их помощи. И они, не раздумывая, вчетвером бросились на толпу, в которой было не менее пятнадцати, а то и двадцати хулиганов.

Я, также не раздумывая, помчался к ним на помощь. Арабы сначала попытались разбежаться, но увидев, что численное превосходство за ними, остановились, но не кучей, а в разброс. Как убегали, так и встали. Русские ребята, ни секунды, не сомневаясь в том, что они делают, на полной скорости врезались в этот сброд, да так красиво, что получилось, почти как в кино.

Первые четверо хулиганов легли почти синхронно. Первый от удара головой в грудь, второй от удара локтем, третий от простого удара правой в челюсть, четвертому не повезло больше всех, хотя он держал в руке перед собой нож. Светловолосый, худощавый, с длинными руками русский парень, не обращая внимания на опасность, как фокусник достал из кармана куртки на бегу маленькую стеклянную бутылку Кока-Колы и со всего разбега кинул в голову хозяина ножа. Он не промазал.

Звук разбившейся бутылки о голову хулигана был таким сильным и громким, что вспорхнули даже голуби, которые были рядом в сквере. Выпавший из руки нож и его хозяин упали на дорогу почти одновременно. Моё прибытие, а я уже встал со своими спасителями в ряд, и резкое уменьшение численности хулиганского отряда, пошатнуло уверенность в легкой победе над нами. «Русские не сдаются!» – крикнул кто-то из них, и мы уже впятером бросились на оставшуюся толпу. Мне достался полненький с кучерявыми волосами парень, который сначала мне попал ногой в колено, но мне удалось перехватить его второй удар своей левой ногой, и я её подкинул вверх со всей силы. Араб упал. Пока я целился и думал, куда бы его пнуть побольнее, мимо пробегавший тот же светловолосый парнишка, не раздумывая, подпрыгнул и приземлился на его грудь двумя коленями. Хулиган хрюкнул и затих. «Потерял сознание», – подумал я. Оглядев поле боя, я увидел, что остатки банды разбегаются кто куда. Я начал искать Элен и увидел, что она звонит кому-то по телефону. Мои спасители, сгруппировавшись, огляделись и первыми заметили патрульную машину, которая направлялась в нашу сторону и была уже в ста шагах от нас. Они что-то быстро сказали друг другу, и, крикнув мне, что я молодец и девушка у меня красивая, растворились в переулке. Я подбежал к Элен.