Ричард Длинные Руки – герцог

– Я по поводу овдовевшей жены моего брата, урожденной Каринтийской из рода Фарентеров…

Я отступил в толпу, королю нужно вести прием дальше, меня окружили знакомые и незнакомые, поздравляют шумно, велеречиво, но я видел глубоко упрятанный страх за радушнейшими улыбками. Хорнельдона знали, он собирался взять всего лишь трон, да и то потому лишь, что к этому подталкивали, а по мне видно, что молодой и горячий, а такие могут наломать дров.

А если учесть, что у меня отныне Камень Яшмовой Молнии…

Я благодарил, улыбался, многие видят меня впервые, нужно создать образ открытого и любезного человека, всегда готового к дружеской беседе и предпочитающего мирное разрешение любого спора.

Раньше я полагал, что король не может давать титулы герцогов, это прерогатива императоров, но король Херлуф Сильвервуд ни на секунду не усомнился в своем праве, а это значит, здесь власть короля вообще-то значит больше, чем в любом из королевств, в которых я побывал раньше. Это вообще-то хорошо, хорошо…

Громко топая, в зал вошел высокий поджарый мужчина в кирасе поверх бархатного кафтана, лицо жестокое, хмурое, нос перебит, шрам на левой брови, штаны из толстой кожи с мелкими вставками блестящей стали, а сапоги высокие, укрепленные металлическими полосками.

Шпоры его опущены зубчатыми колесиками вниз, идет ровно и с достоинством, металлические зубчики при каждом шаге касаются гранитных плит пола, слышится приятный звон, одновременно мелодичный и в то же время с мужественной ноткой шагающего рыцаря.

Я залюбовался, зрелище очень эффектное и вообще красивое, затем вползла другая непрошеная мысль: а как пойдет по коврам?

Он приблизился и раскрыл было рот для приветствия, но я заулыбался во всю ширь и сказал дружески:

– Граф Генрих Гатер фон Мерзенгард! Рад вас видеть. Вы в числе первых принесли мне вассальную присягу, и я докажу всем, что вы сделали правильный выбор.

На него начали поглядывать завистливо, граф сдержанно, но довольно улыбнулся.

– Спасибо, ваша светлость. При всех тех подвигах, что вы свершили, я счастлив, что вы меня запомнили.

– Я никогда не забываю тех, – заверил я, – кто пошел за мной.

Нас слушают почтительно, ни одно мое слово не останется без внимания, на меня устремлены десятки пар глаз.

Граф Гатер чуть поклонился.

– Осмелюсь напомнить, ваша светлость, что как ни приятно здесь в королевском дворце слушать похвалы… но вам стоило бы поскорее отправиться в земли Дасселя. Там не все хотят видеть вас преемником владений герцога!

Я посмотрел ему в глаза.

– Насколько это серьезно?

Он не отвел взгляд, лицо сурово-спокойное, но повел плечами.

– Очень. К тому же сам замок…

– Альтенбаумбург? – спросил я, щеголяя памятью.

– Точно, ваша светлость.

– Что с ним? – спросил я настороженно.

– Старый замок, – обронил он негромко, оглянулся по сторонам и добавил совсем тихо: – Очень. Там древняя чертовщина. Еще с тех, Прежних. Говорят, строили не люди. Или не совсем люди. Герцог давно бы мог сбросить короля с трона и стать королем, но ему очень не хотелось покидать замок… А столицу туда не перенесешь.

Придворные слушают, не шевелясь, но, судя по их лицам, для них это не новость. У многих в глазах жадное любопытство: как поступит новоиспеченный герцог?

Я быстро прикинул разные варианты, но все сводятся к одному: ехать нужно немедленно, пока не вспыхнул настоящий пожар.

– Сколько добираться?

– Трое суток, – ответил он незамедлительно. – Можно выехать даже сегодня. Как раз к вечеру окажемся у гостиницы Шести Мечей. Там хорошо кормят, а вино всегда превосходное. Оттуда, если выехать на рассвете и не слишком отдыхать по дороге, к ночи доскачем до постоялого двора в землях барона Френсиса Аулмера…

– А это кто?

– Последний из лордов на этом направлении, – пояснил он, – кто не является вашим вассалом. А дальше пойдут владения виконта Ноэля Джонстоуна, барона Альфреда Бриджстоуна, графа Дэйва Стерлинга… Это уже ваши вассалы, хотя еще и не принесли клятву.

Я сказал значительно:

– Принесут. У нас будет сильная воинская власть.

Его суровое лицо осветила скупая улыбка, сдержанная, мужественная, и сразу понятно, что истосковался по сильному вождю, по твердой власти, по амбициозному лидеру.

Я сказал решительно:

– Тянуть не будем. Все торжества откладываем. До.

– До чего? – спросил он.

– Просто «до», – ответил я значительно. – Там видно будет.

Он сказал быстро:

– Я распоряжусь насчет коней.

– Сколько нас?

– Не больше дюжины, – отрапортовал он. – Может быть, чуть больше за счет попутчиков, но до замка Альтенбаумбурга с вами доберется как раз дюжина… или чуть меньше.

– Прекрасно, – сказал я. – Как только соберетесь – выезжаем немедленно.

Он ушел быстрой целенаправленной походкой. Придворные, видя мое сосредоточенное состояние, потихоньку отходили в стороны, не нарваться бы, при дворах выживают только те, кто безошибочно чувствует, к кому когда можно подойти, а к кому ни в коем случае.

Ашворд появился словно из ниоткуда, красиво и по-дружески подхватил под руку, до предела галантный и невероятно учтивый, отвел слегка в сторону.

– Сразу в дела? – поинтересовался он с недоумением, как мне показалось, акцентированным. – А отдохнуть?

Не глядя, он протянул руку в сторону и ловко снял полную чашу с подноса проходящего слуги. Тот остановился на точно рассчитанное мгновение, чтобы я взял тоже, Ашворд ждал меня, вино в его сосуде, как говорится, с горкой, но не пролил и капли, хотя здесь расплескать, как, впрочем, и везде, в порядке вещей.

– Отдых, – сказал я, – это смена одного безделья другим. Но вообще-то отдыхать надо так, чтобы потом долго не хотелось.

Он улыбнулся.

– Вам так удается?

– Как видите!

Он кивнул, поставил чашу на поднос скользящего мимо другого слуги, опять же опустил ее не глядя, то ли настолько оцаредворен, то ли у него особое чутье, и потому видит и понимает больше, чем показывает.

Слуга повернулся ко мне, я поставил свой кубок нарочито криво и со стуком. Губы Ашворда чуть дрогнули в улыбке, но я не понял: то ли доволен своим превосходством, то ли все-таки заподозрил, что я не такой уж и бесхитростный и безбашенный простофиля, каким стараюсь казаться.

– Ваша светлость, – произнес он и улыбнулся несколько виновато, – вы и были вашей светлостью до пожалования вам титула герцога… Жаль, не существует разницы в обращении к маркграфу и герцогу!

Он сделал многозначительную паузу, я все понял, но ответил с подчеркнутой беспечностью:

– Да какая ерунда все эти обращения!

– Не скажите, – возразил он. – Вот если бы к вам обращались «ваше высочество»…

Он снова умолк, давая мне возможность отреагировать на неоконченное, по такой реакции меня понять будет проще, но я снова отмахнулся с пьяной беспечностью.

– Сэр Ашворд! Я уже знаю, что чем выше титул, тем больше обязанностей. Только дураки думают, что чем выше, тем больше удовольствий… На самом деле это крестьянин, отпахав день, дальше может валять дурака, а правитель пашет с утра до ночи, да и ночью мерещится управление государственным кораблем при встречном ветре, нападающих кракенах и падающих мачтах… Вижу по вашему лицу, вы это знаете прекрасно, но не знали, что знаю и я. Так что успокойтесь, у меня нет амбиций. Хотя вру, есть, но я не готов разгребать все ваши авгиевы конюшни… Мои бы кто разгреб!

В зал вошел бодрый и подтянутый граф Гатер, глаза сияют, лицо горит энтузиазмом.

– Ваша светлость, отряд уже садится на коней!

– Иду, – ответил я. Он заспешил к дверям. Я повернулся к Ашворду: – Вот видите, уже начинаю разгребать. А я еще там не разгреб, в Сен-Мари!

Он улыбнулся, но голос звучал очень серьезно:

– Не надорвитесь. Молодые и горячие еще не умеют распределять силы.

Я поинтересовался с достойной надменностью:

– Разве я не мудр хотя бы с виду?

Он покачал головой.

– Увы, сэр Ричард. Если честно, то еще как не мудр. Да вы это и сами чувствуете.

Глава 5

Во дворе половина рыцарей уже в седлах, другие разговаривают со своими конями, гладят их и суют кусочки сахара. Возле конюшни работники опасливо ходят вокруг арбогастра, а он горделиво потряхивает гривой и время от времени звонко постукивает копытом в выложенную булыжником площадь. Всякий раз летят длинные искры, а гранитный камень с сухим треском раскалывается на части.

– Не балуй, – велел я издали. – Где Бобик?

Со стороны подсобных помещений послышался испуганный крик, оттуда мчится огромный Адский Пес, но морда довольная, сытая, а глаза уже не глаза, а щелочки, будто у зверски покусанного пчелами медведя.

Граф Гатер застыл, напрягся, оставшиеся на земле рыцари поспешно поднимались в седла и поджимали ноги. Кое-кто даже опустил на всякий случай забрало.

Бобик попытался лизнуть меня в лицо, я не дался, он взвизгнул обиженно и принялся с интересом рассматривать рыцарей. Арбогастр подошел красиво и гордо, я вскочил в седло, Зайчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

Среди рыцарей я заметил лорда Моргана Гриммельсдэна из клана Горных Рыцарей, он почтительно поклонился издали, но приближаться не стал. Конь под ним крупный, но без лишнего жира и даже мяса, весь из толстого костяка и тугих объемных жил.

Я ответил на поклон, рядом граф Гатер поднялся в седло последним, показывает выдержку перед страшным Псом.

Я подъехал к нему ближе, улыбаюсь, мы же одно братство, спросил небрежно:

– А что за дорога впереди?

Он пожал плечами.

– Ничего особенного.

– Тут все особенное, – возразил я. – Побываете в Гандерсгейме, ахнете! Целая страна, а ни одного ущелья, ни одной горы.

Он посмотрел с недоверием.

– Неужели бывают такие сказочные страны?.. Или вы говорите о рае?

– В том раю могут быть и ваши земли, – подчеркнул я. – Так что лед тронулся! А нам не придется карабкаться на какую-нибудь стену? Здесь, как я понимаю, это в порядке вещей?

Он улыбнулся.

– Не думаете же вы, что герцог Хорнельдон опускал своего коня на веревке?

Я хлопнул себя по лбу.

– Что за дурак! Ну, конечно же… Раз они добирались конными…. Выступаем?

Он напомнил:

– Вы наш вождь. Распоряжайтесь.

Я приподнялся в стременах и прокричал:

– Ваше Величество, спасибо за гостеприимный прием!.. Знаменоносцы, вперед! Трубач, не спи!

На широком опоясывающем дворец балконе король Херлуф наблюдает за нашим отъездом, с ним Ашворд и другие придворные, на лицах облегчение вперемешку с озабоченностью.

Король помахал платочком, народ поспешно шарахнулся к стенам, но выбегают все новые горожане, всем надо обязательно посмотреть на нового герцога, чтобы потом всласть перемыть ему косточки.

Так мы ехали до самых городских ворот, а уже за нами молодые рыцари, что вызвались быть в первой группе, пришпорили скакунов.

Сразу за городом навстречу идут верблюды, дикие и косматые. При них такие же погонщики, мне показалось по их виду, что вовсе не знают человеческого языка. По обе стороны дороги зеленые поля, сады, но затем пошли камни и песок, и мир начал выглядеть таким, как и миллионы лет тому назад.

Дальше дорога пошла через могильную пещеру некого пророка, он должен был вознестись в небо, но вместо этого тяжелый мраморный гроб провалился, открыв спуск в неизвестную ранее цветущую долину Альгальды. Другого пути в нее нет, да и вообще на север Вестготии не попасть иначе, как только через эту могилу. Ее, правда, теперь расширили, а дальше, когда долину стиснут с обеих сторон отвесные скалы, черные, словно из ада, идти надо извилистой и опасной лощиной, где издавна поселились ужасающие чудовища.

Я слушал внимательно, граф Гатер едет рядом и вполголоса рассказывает как о герцогстве Вельденском, так и вообще о Вестготии.

На небольшом перевале нас встретил легкий ветер снизу. Тоже с трудом поднимается наверх, мы ощутили ароматы душистого клевера, сырой земли, где только что прошел летний дождик, короткий и нестрашный, а когда начали спускаться в долину, там красиво и тревожно пролегли длинные призрачные тени от далеких гор.

Среди этих теней стремительно мелькнула одна с зазубренными крыльями. Я вскинул голову – в сияющей синеве кружит нечто вроде орла, но когда солнце оказалось сзади, крылья вспыхнули, как цветное стекло с темными прожилками гибких костей, а острые когти на концах этих удлиненных пальцев с перепонками сверкнули подобно отточенным ножам.

Мы мчимся по извилистой дороге, а эта тварь неспешно снизилась и, все так же нарезая круги, внимательно рассматривала отряд, словно пересчитывала.

Гатер вскинул брови, когда я потащил из-за плеча лук, быстро посмотрел вверх, потом на меня.

– Не достать, – сказал он с сожалением.

– А хотелось бы?

– Еще бы, – ответил он.

– Умный человек отличается тем, – обронил я, – что умеет не понимать.

Я отточенными движениями медленно натянул тетиву, вытащил стрелу, а сам всматривался в гибкую фигуру крылатого зверя. Кожа светлая, с пятнами, как у пантеры, морда тоже кошачья, только уши длиннее и с кисточками, как у рыси.

Наши взгляды встретились, я вздрогнул, ощутив импульс бешеной ненависти. Ненавидеть, как мне казалось, может только человек, а звери просто питаются друг другом, но этот смотрит с неистовой злобой, словно именно я причинил ему какое-то смертельное зло или жутко обидел…

– Мерзкая тварь, – сказал Гатер вполголоса. – Очень живучие, хитрые, стараются напасть со спины. На закованных в доспехи никогда не бросятся, а вот если подстерегут, когда разденешься перед купанием в озере…

– Долго ему придется ждать, – заметил я. – У нас в отряде одни мужчины! Настоящие.

Он хмыкнул, оценив шутку, а пятнистый зверь снизился еще чуть, прошел по кругу, но голову поворачивал, постоянно держа в прицеле глаз именно меня, словно танцуя с девушкой лезгинку.

Я быстро вскинул лук, рывком натянул тетиву и моментально отпустил. Щелкнув тетивой по пальцам, стрела исчезла, зверь дернулся и запоздало ударил с силой крыльями по воздуху, но трехфутовое древко с острейшим стальным наконечником садануло с такой силой, что подбросило легкое тело, будто по нему ударили дубиной.

Зверь дико завизжал, превратился в ком судорожно трепыхающихся крыльев, барахтающихся лап, а извивался так судорожно, хватая древко стрелы острыми зубами, что я на всякий случай наложил на тетиву вторую стрелу.

Рыцари радостно закричали. Бобик сделал гигантский прыжок, но я заорал:

– Стоять!.. Сидеть!..

Бобик поспешно плюхнулся толстым задом на землю. Крылатый зверь ударился о землю в десятке шагов от нас, но и там продолжал подпрыгивать, пытался уползти в придорожные кусты.

Один из рыцарей пустил коня вскачь и с силой пригвоздил трепыхающуюся тварь копьем к земле. Зверь медленно затих, судорожно сжатые лапы распрямились, когти острые, загнутые, глаза заволакивает дымкой смерти, но даже в таких я видел жгучую ненависть и жажду убивать.

– Какая мерзость, – сказал я, – из породы кошачьих, к счастью…

– Почему? – спросил Гатер.

– Разве не видно, что это кошка?

– Нет, я спросил, почему к счастью?

– Живут поодиночке, – объяснил я. – Если бы умели сбиваться в стаи, как волки, нам пришлось бы туго… Бобик, ко мне! Гуляй, собачка, гуляй.

Снова тронулись в путь, только один из рыцарей приотстал, я видел, как он соскочил с коня, быстро и умело отрезал голову крылатого хищника, торопливо сунул в мешок.

Догнал он довольный, такой трофей можно и на стену в замке. Это намного лучше, чем привычные оленьи головы, кабаньи или даже медвежьи.

Бобик все расширяет круги, неутомимо исследуя новый мир, граф Гатер едет со мной рядом и все так же обстоятельно просвещает по истории, экономике и социальному составу Вестготии, а географию и так вижу, по чудовищным разломам можно изучить геологию.

К остальным присматриваться затруднительно, едут позади, пару раз переходил на запаховое, старался увидеть их вот так, не поворачивая головы, и кое-что в самом деле узнал интересное.

Двигаемся колонной по двое в ряд, дорога пока что позволяет, а беседовать так удобнее, коротая длинный и однообразный путь. Замыкает нашу колонну барон Гедвиг Уроншид, первый принесший мне здесь вассальную клятву, как же, помню. Не знаю, что он за человек, но к нему чувства самые теплые, это и понятно…

С бароном юный оруженосец, хрупкий и еще безусый, а вообще я заметил, что и в Вестготии большинство рыцарей старается обходиться без них. Правда, не всегда удается: рыцари предпочитают своих детей воспитывать не сами из боязни избаловать, а отсылают ко дворам наиболее прославленных и доблестных рыцарей, где уж точно им не будут давать поблажки и где воспитают настоящих мужчин, стремящихся к чести и подвигам.

Я сказал графу:

– Продолжайте путь, я немного пообщаюсь по дороге с рыцарями. Как говорится, приятное с полезным в одном кубке.

Он кивнул, я отстал, пропуская всех мимо. Барон Гедвиг учтиво поклонился, я воспользовался поводом и, отвечая на поклон, сказал шутливо:

– Приятно видеть, когда с детства обучают рыцарским манерам и воинской доблести. Ваш оруженосец уже принимает участие в битвах?

Он ответил поспешно:

– Нет, мой лорд. С семи лет носил за мной шлем, а теперь носит щит. Когда исполнится семнадцать, получит меч и право сражаться.

– А сейчас ему сколько?

– Четырнадцать.

Я окинул внимательным взглядом оруженосца, тот сразу же застеснялся и покраснел так жутко, как удается только невинным деревенским детям, что редко видят чужаков.

– Он хорош, – сказал я одобрительно. – Для четырнадцати лет развит весьма, весьма. К семнадцати уже будет крепкий воин. Как зовут этого молодца?

– Джон Фонтэйн, – ответил барон поспешно.

Оруженосец торопливо кивнул, подтверждая, что да, он Джон Фонтэйн и никто другой.

– Хорош, – повторил я.

Оба с оруженосцем смотрели с вымученными улыбками, я кивнул благосклонно и догнал сэра Генриха. Он, заметив мой интерес к рыцарям, начал давать характеристики, начиная с молодого барона Гедвига Уроншида, с которым я беседовал только что так обстоятельно. Этот барон, оказывается, весьма и красиво тоскует по некой прелестной даме. Его сердце разбито, он страдает, но вообще-то это очень приятная болезнь для человека, имеющего во владении земли Ивоншира, с которых получает приличный годовой доход.

Я поинтересовался:

– А вы сейчас свободны от такой напасти?

Граф сказал бодро:

– Ухаживая за женщинами, мы подсушиваем дрова, которые будут гореть не для нас! Нет уж, если я когда-нибудь умру из-за женщины, так разве что со смеха.

– Достойные слова, – одобрил я. – Рыцарь может умирать только за своего сюзерена. И за Отечество, которого нет, но которое будет!

Он сказал почти благочестиво:

– Все от Бога, за исключением женщины.

Из-за высокого леса медленно выплыли стены и башни замка из белого радостного камня. Я хотел сказать, что там живут счастливые люди, как дыхание оборвалось в груди: от замка только половина, словно некто огромный и безжалостный ювелирно точно распилил его от верхушки крыши и до фундамента, ухитрившись не разрушить.

Лес ушел за спину, рыцари поглядывали на чудесно уцелевшую часть хмуро, хватались за амулеты. Дорога огибает замок, я увидел внутренние помещения, словно замок не настоящий, а гигантская модель в разрезе, вот даже мебель в половинках комнат…

По нервам прошла дрожь, от роскошной кровати только треть, но никаких следов разбоя.

Я пробормотал:

– Как?..

Граф правильно понял вопрос, но лишь пожал плечами.

– Простите, сэр Ричард. Никто не скажет, как. Не скажут даже, кто. Однажды случилось так, вот и все. Даже неизвестно, воля злого волшебника или… как говорят умники, стечение звезд на небе.

– А хозяева?

– Исчезли, – ответил он и, предупреждая следующий вопрос, уточнил: – Все исчезли. Слуги, челядь, даже кони и куры.

Неведомая бритва, судя по всему, врубилась и в землю на большую глубину, с той стороны глубокий овраг, густо заросший травой, кустарниками и даже деревьями, чьи верхушки достигают верха.

Я вздохнул и подумал вяло, что у меня других забот выше крыши, чтобы разгадывать эти аномалии. Главная из них – ни один король и даже император не обладает средствами, контролем и даже самой простой и надежной связью, чтобы управлять далекими землями. Выход один: ухитриться превратить местных феодалов в союзников, заинтересовать их в успехе начинаний сюзерена, пообещать соблюдать их интересы в обмен на клятву соблюдать интересы правителя.

Потому, если я пусть не король, но хотя бы майордом, должен находить общие задачи для себя и вассалов, чтобы добычу получали мы все. Пока что нахожу: сперва избрание гроссграфом прекратило кровавую междоусобицу в самой Армландии, потом я сумел повести эту воинственную толпу на захват чужих владений в богатом и ничего не подозревающем королевстве, а сейчас обещаю обширные земли с местным населением в Гангерсгейме…

Это объединило с армландцами брабандцев и даже ундерлендцев, а еще, как уже вижу, могу привлечь волонтеров из Вестготии…

А что дальше? Чтобы сохранять авторитет и власть? Постоянные захваты соседних владений? Как не смогли остановиться Александр Македонский, Чингис, Аттила?

Или объявить всеобщий крестовый поход на Юг?

Но мешает такой пустячок, о котором я сам благополучно забываю, потому что больно бьет по самолюбию. Вторгаться на Юг, а тем более – объявлять крестовый поход, как говорится, если очень куртуазно, не по чину. И не по титулу. Крестовые походы начинали короли, сами и вели войска, а я далеко не король. Правда, есть прекрасный прецедент, когда герцог Вильгельм посадил на корабли уже офранцузившихся норманнов и перебросил через морской пролив в Англию, где в битве под Гастингсом одержал блистательную победу над тамошним королем, после чего захватил всю Англию. Почти всю.

Интересно, что он оставался вассалом французского короля, хотя захватил страну с территорией и населением побольше самой Франции. Ну, как и я вассал короля Барбароссы.

В общем, и Вильгельм был уже герцогом и захватил всего лишь Англию, а не то, на что могу напороться я. Насколько велик южный континент по ту сторону океана, до сих пор не знаю. Так что мне в самом деле нужно войти в права герцога, укрепиться, расставить локти поширше, а лишь потом разевать варежку. Да и то осторожно.

Граф Гатер сказал громко:

– Вон с того холма увидим гостиницу Шести Мечей!

– Прекрасно, – отозвался я. – Едем даже быстрее, чем планировали?

– Кони отдохнули, – согласился он, – пока вас ожидали. Это правда, что Камень Яшмовой Молнии у вас?

– У меня не только он, – ответил я скромно и загадочно.

Его лицо осветилось любопытством.

– Как же интересна, должно быть, жизнь в Сен-Мари!

– Интересной ее делаем мы сами, – сообщил я.