Если бы я не встретила тебя

5

В три часа утра Лори встала, хотя не спала уже несколько часов, пошла в гостевую спальню и наступила на кнопку, чтобы включить напольную лампу.

– Дэн? Проснись.

Под одеялом шевельнулась «сосиска» размером с человека, и показалась голова Дэна с взъерошенными волосами.

Сначала он нахмурился в сонном смятении, но когда сосредоточился на лице Лори и словно припомнил все особенности своего бытия, то стал похож на человека, проснувшегося от полицейских проблесковых маячков с осознанием того, что прятал у себя в подвале.

– Я должна знать почему.

– Что?

– Почему это происходит. Я знаю, что ты думаешь, что назвал мне все причины, но это не так. Только мутную хрень о том, что у нас разные желания. У нас и раньше была куча разных желаний, но это не значило, что нам пора расставаться. Мы все обсуждали. Я предложила отложить детей, даже вообще отказаться от этой идеи, и то же со свадьбой. Значит, дело не в разных желаниях. Прямо как реплика из «Холодных ступней»^[9] или что-нибудь в таком духе. – Лори остановилась. – Просто скажи мне правду, какой бы она ни была. Неведение еще хуже, Дэн. Посмотри, что ты с нами делаешь после стольких лет вместе. Ты должен мне это сказать.

Дэн уставился на нее и приподнялся на локтях. Между ними повисло молчание, и Лори почувствовала, что он готовится сказать правду. Эта ответная атака сработала, у него не было времени подготовиться.

Дэн откашлялся. Лори обливалась холодным потом, но все равно не жалела о том, что спросила.

– …Я начал просыпаться раньше обычного. Пока ты еще спала, – сказал он, – …и жизнь казалась мне туннелем. Я мог представить все ее этапы. Свадьбу в манчестерской ратуше. Медовый месяц в Италии. Ребенок номер один, ребенок номер два. Воскресные барбекю, работа своими руками, экономия денег на пристройку. Как бы я ни ненавидел работу, но все равно согласился бы на компанию-партнера, потому что надо кормить рты. – Его голос звучал странно и хрипло со сна. – Как будто между настоящим и смертью никогда не случится ничего необычного. Все распланировано за меня, каждый шаг. От меня этого ждут. И я спрашивал себя таким назойливым голосом, шепотом, который становился все громче и громче: хочу ли я этого?

Здесь Лори хотелось вставить, что на самом-то деле многое из этого списка от него никто не требовал. Но сдержалась.

– …Я почувствовал себя в ловушке. Я сам построил эту коробку, в которой больше не хотел жить, но не мог покинуть. Мне не хотелось уходить, потому что я знал, что сделаю тебе больно. И я вел себя как придурок, потому что чувствовал себя ужасно, но не хотел в этом признаваться. – Он вздохнул: – В том-то и дело. Я думал, что должен проявить заботу о тебе, но это же не забота, а тогда зачем?

– Ты всегда был ворчуном, честно говоря, – сказала Лори, слабо улыбнувшись.

Дэн, казалось, ее не слушал.

– Знаешь, все постоянно удивлялись, как это нам удалось так рано «остепениться»?

– Да, – ответила Лори с напряжением в голосе.

– И мы всегда отвечали, что проще некуда и что мы даже никогда над этим и не задумывались. И я всегда так и думал, Лори, правда. Но может быть, сейчас, в тридцать шесть, я наконец понял, что не пожил достаточно.

Лори сделала глубокий вдох и постаралась не обращать внимания на то, как это было больно. Она подавляла его, не пускала в экспедиции с удивительным пенисом-компаньоном. И все же она сама требовала прямого ответа.

– Если бы я тогда тебя не встретила – если бы ты спал с кем попало в университете и мы бы встретились только в двадцать пять или тридцать, этого бы не произошло? – Лори специально не произнесла это обвинительным тоном, она хотела знать.

– Не знаю. Я не могу вернуться и прожить другую жизнь, пока не окажусь в сегодняшнем дне, и знаешь, клянусь, я не хочу этого. Речь не о сексе. Это о… Боже, я не хочу сказать «о том, чтобы найти себя», но все важные решения в жизни мы всегда принимаем инстинктивно, разве нет? Как и тогда, в университете, когда мы просто это знали. А теперь я знаю, что такая жизнь не для меня. Я потерял себя.

– Это из-за меня, меня не достаточно? Или, наоборот, слишком много? Ты смотришь на других женщин или… наших друзей, или их жен, или наших коллег и думаешь: «Вот бы Лори была такой»? – Ее горло сдавило, ей казалось, будто она стоит перед ним абсолютно голая. Так сложно было задавать такие вопросы, выставляя себя напоказ. Расскажи, как ты меня разлюбил. Опиши.

– Нет, господи, нет. Ты здесь ни при чем. Знаю, звучит обидно, но это так.

Пауза.

– Ясно. Спасибо за честность, – вяло отозвалась Лори.

Она говорила честно. Она ненавидела все это ничуть не меньше, но теперь хотя бы лучше понимала, в чем дело. Откровенность Дэна напомнила ей о том, как они разговаривали раньше, и она снова почувствовала боль где-то в желудке, физическую боль. Теперь Лори никогда не забудет, как легко можно потерять чью-то любовь. А ведь она даже не заметила, как она ушла.

– Ты не будешь по мне скучать? – спросила она.

Вот он, самый сложный вопрос, из-за которого она чувствовала себя такой глупой, даже жалкой, но знала, что должна его задать. Одна мысль о том, что Дэна больше не будет на страничке ее паспорта в качестве «контакта в чрезвычайной ситуации», казалась невероятной. Лори хотела, чтобы Дэн объяснил ей, как он собирается расстаться и не почувствовать себя при этом так, как почувствовала бы она на его месте.

– Мне очень тяжело об этом думать, Лори. Это как потерять руку или ногу, – сказал Дэн, к его глазам подкатывали слезы. – Я люблю тебя. Просто я больше не люблю наши отношения.

– Мы могли бы остаться вместе и все изменить, – сказала Лори, чуть не плача.

Оба всхлипывали, опустив головы, потому что Дэн не хотел этого говорить, а она – слышать. Звук в темной комнате получался очень странный.

– Как ты можешь вот так бросить меня? Что ты делаешь с нами? – сказала Лори. Она была сама на себя не похожа. Кто эта скорбная, умоляющая женщина? И кто этот безжалостный человек, занявший место Дэна? Как восемнадцать лет могут испариться за несколько часов?

– Прости… мне очень жаль… – всхлипывал Дэн.

– Если бы тебе было жаль, не поступил бы так, – еле выговорила Лори. Ей было все равно, что это прозвучало почти как мольба. Она будто снова очутилась в беззащитном детстве, когда недоумеваешь, как только взрослые способны на такие жестокие, ужасные вещи.

– Я не могу поступить иначе, – казалось, будто он хотел сказать что-то еще, но потом передумал. Иногда такой совет они дают клиенту: «Лучше промолчать». Чем больше скажешь, тем больше себя скомпрометируешь.

Лори подумала, что Дэн, скорее всего, хотел сказать: пришел момент, когда нечего уже воскрешать, все чувства умерли. Прямо во время того танца на свадьбе. Вот что она тогда заметила. Нет пульса.

– …И я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты заслуживаешь большего, чем кто-то, кто…

– Слушай, избавь меня от этого, Дэн, – резко сказала Лори, вытирая глаза и сжимая уже и так сжатые руки еще сильнее. – Ты как альпинист, который не смог нести своего раненого друга и поэтому оставил его умирать. Делай, что считаешь нужным, но не притворяйся, что это ради чего-либо, кроме твоего собственного блага.

– Ха. – Дэн устало потер лицо. – Какая ты умная.

По тону его голоса это не было похоже на комплимент. А может, это даже намек на какую-то другую деталь всего этого. Но Лори слишком устала и вымоталась, чтобы судить.

– Не знаю, кому или чему мне теперь верить, – дрожа, сказала Лори. – Мы всю жизнь были вместе, и вдруг – бац – не, это не мое? И что мне с этим делать? Какой урок усвоить?

– Это не урок, ты ни в чем не виновата.

Теперь она ощущала все горе и масштаб того, чего ее разом лишили. Будущее. Оставшуюся жизнь. Нарушенное обещание.

– И как мне теперь верить, что это не повторится?

– Я не знаю, что сказать. Так долго… у меня столько времени ушло на то, чтобы набраться смелости, потому что…

– Ого! Хочешь сказать, что ты был несчастлив «так долго»?

– Нет! Ну, или не так серьезно. Просто внутреннее сомнение. Черт, Лори. Подбирать слова, которые не ранят тебя еще сильнее, – это… ужасно. Это мой бардак и мои сомнения, но все равно все это бьет по тебе.

Дэн сидел на кровати с голой грудью, повесив голову, и Лори не могла не задуматься о том, кто будет следующим человеком, который увидит его таким. С кем, по его мнению, у него будет больше общего. С кем жизнь не покажется туннелем.

– Ну, мне больше нечего сказать. Что происходит, то и происходит. Что ж, спасибо за все?

– Лори…

– Правда. Спасибо. То, что ты уходишь, не значит, что все, что было до этого, не имело значения. Нет ничего неправильного в том, чтобы признать то, что больше не хочешь с кем-то жить.

Дэн казался ошеломленным, да и Лори сама удивилась своему христианскому прощению, которое до этого момента она не собиралась никому давать. И вдруг почувствовала себя сильной. Был ли это хитроумный ход? Она не знала. Лори чувствовала то одно, то другое. Может, в ней снова заговорил адвокат. Это все, что у нее осталось, чтобы заставить его передумать. Вспомни женщину, в которую влюбился. Ладно, девушку.

Лори замешкалась, потому что не хотела лукавить или ставить ультиматумы, это бессмысленно. Но все равно должна была это сказать:

– Еще одна вещь, Дэн. Если ты думаешь, что можешь уйти, прожить три месяца в квартире в Анкотсе в одиночестве, в холостяцкой берлоге, на подержанном диване и с подпиской на спортивные каналы, а потом вернуться сюда и сказать, что на тебя просто накатил кризис среднего возраста… Знай, что не выйдет, ладно? Ущерб, который ты наносишь, непоправим. Если ты уйдешь – все кончено.

Дэн кивнул:

– Да. Я и не думал, что смог бы требовать от тебя такого.

Лори покинула комнату, зная, что соврала и что, скорее всего, он тоже это знает.

6

Папа

Привет, принцесса. Как там моя умница и красавица дочь? Представляешь, а мы с Ник поженились!!! Только из-за виз, налогов и всякого такого. Прямо здесь, на Ибице, с парой свидетелей, но мы устроим полноценную тусовку в Манчестере через пару месяцев – я напишу тебе, как только появятся какие-нибудь планы. Потрачу пару тысяч, нам же нужна роскошь, а не какое-то задрипанное место. Купи себе красивое платье, а чек отправь мне, ты будешь одной из подружек невесты, конечно же. Обожаю тебя, дорогая. Остин XXX

Лори моргнула, глядя на сообщение в «Ватсап» сквозь отступающий сонный туман воскресного утра: весь этот текст можно было расчленить в лаборатории в качестве прекрасного экземпляра их отношений с отцом. В этом сообщении был он весь, как ядро атома со всеми данными ДНК.

1. Расхваливание, лесть.

2. Неожиданные новости, которые дают понять, что на самом-то деле она не играет в его жизни никакой особенной роли.

3. Швыряние деньгами, взятки.

4. Еще больше заверений в том, как она для него важна. Подружка невесты, «конечно же». Я хочу, чтобы ты чувствовала себя особенной, при этом не заморачиваясь тем, чтобы действительно так к тебе относиться.

5. Несмотря на показное отцовство, не называть себя «отцом». Во время их редких встреч, когда она была маленькой, ей очень хотелось испытать это новое чувство, когда у тебя есть кто-то, кого можно назвать папой, но он всегда ее поправлял: звучит, как будто я старик какой-то. Лори недоумевала: но тридцать лет – это же и есть «старик», и он был ее отцом.

И не забываем 6-й пункт – как всегда, в самый неподходящий момент.

Лори

Привет, мои поздравления тебе и Нике! Приду на празднование, только скажи. У меня не такие веселые новости: мы с Дэном расстались. Я остаюсь в доме, Дэн переезжает. Его решение, никаких третьих лиц. Эх, ну что ж. Может, встречу кого-нибудь на твоей тусовке. хх

И тут же две синие галочки. Значит, прочитал. Без ответа. Типичный Остин Уоткинсон.

И в довершение всего – и за это она уже не могла винить отца, хотя и думала, что наверное, стоит, – теперь он, сам того не желая, сделал необходимость звонка маме, чтобы рассказать о них с Дэном, еще более обременительной. Ее родители не общались, так что узнает ли об этом мама, зависело от Лори, а она все-таки должна быть в курсе. Лори знала, что если начать откладывать, то до звонка никогда и не дойдет; она же не оставит секреты только для него. Да и мама спасибо за это не скажет, и виновата во всем окажется Лори.

Весь субботний день Лори и Дэн медленно и болезненно обсуждали все снова и снова, а теперь Дэн пошел на пробежку, и Лори была даже рада тому, что еще несколько часов ей не придется с ним сталкиваться и постоянно спрашивать себя, что бы еще сказать или сделать, чтобы изменить ситуацию.

Теперь, когда она рассказала об этом одному человеку, это начало становиться реальностью. Она могла позвонить маме и попрактиковаться делать это вслух – теперь в доме «без Дэна» была прекрасная возможность. Лори села на третью ступеньку лестницы и положила на колени пластиковый красно-синий телефон с наборным диском. Год назад, когда она купила его на сайте с «винтажными вещами на современный лад», Дэн сказал: «Очередная буржуазная штучка. Смотрите-ка на претенциозное барахло зажиточных людей за тридцать!»

Может, как раз это он и ненавидел? В доме, который они построили? Неужели даже на этот дурацкий хипстерский ретротелефон она уже не сможет смотреть по-прежнему? Его вещи лежали на полу в гостиной, трагической горой в мусорных пакетах. Еще лежа в постели, Лори слышала, как он тихо позвонил в местный ресторан, чтобы отменить их бронь. Сегодня они собирались пойти на воскресный ланч в новое претенциозное местечко неподалеку, с винтажными лампочками и «тарелочками в скандинавском стиле».

– Посмотри на это, – сказал Дэн всего неделю назад, в другом измерении, размахивая телефоном с открытым сайтом, – это не ресторан, а «обеденное пространство, которое уделяет особенное внимание меню, отвечающему вдумчивому подходу к еде с учетом происхождения и отборной картой вин с низким уровнем примесей». Бо-о-о-о-же.

– Ты же сам хотел туда сходить! – сказала Лори, а Дэн вздрогнул и закатил глаза. Во времена, когда отказ Дэна от того, что он же и выбрал, сводился к тому, что они шли туда на ужин.

Утром, на свежую голову, Лори не могла поверить в то, что он продолжает этот фарс и что, стоя в какой-нибудь нелюбимой, немеблированной двушке, пахнущей электрическими освежителями воздуха, со слащавым агентом по недвижимости, он не подумает: «Какого черта я вообще здесь делаю?».

Конечно, любовь и счастье не заключаются в вещах, но Лори прекрасно обустроила их дом, и все же этого было недостаточно. Или ее было недостаточно. Она чувствовала себя так глупо: все это время Дэн становился холоднее, впадал в тихий ужас, чувствовал себя ущемленным и чужим. Это такая мелочь, но Лори чувствовала себя скучной, вполне довольной и согласной жить той жизнью, которая не устраивала Дэна.

Она послушала гудки на другом конце провода, положила трубку и позвонила снова. Мама сейчас, наверное, в саду и подумает, что первый звонок – это просто намек на то, что кто-то пытался тебе позвонить. Обычно она отвечала только со второй, а то и с третьей попытки. Когда Лори была подростком, эта причуда выводила ее из себя; они постоянно спорили о том, почему Лори всегда должна отвечать на звонки.

Ее мама была «странной», как однажды сказал водопроводчик, изучая ее безвкусный коллаж с Элвисом на розовой стене их ванной комнаты в 90-х.

Если вы мечтаете о маме, которой по фиг, что вас никогда нет дома и ваши друзья случайно матерятся в ее присутствии, миссис Пегги Уоткинсон с Кэннок-роуд – та самая. К тому же она выглядела и одевалась как Дайана Росс во времена The Supremes. И ординарные, и неординарные папочки всей округи были ее поклонниками. Да и она не была миссис Уоткинсон, потому что никогда не была замужем за папой Лори. Лори выбрала эту фамилию, потому что в то время маму знали под сценическим псевдонимом «Пегги Саншайн». И Лори ни за что не хотела, чтобы у нее была такая эксцентричная фамилия – хватит того, что она и так единственная темнокожая в классе.

Когда подростки называли Лорину маму «миссис Уоткинсон», она улыбалась и характерно отмахивалась: «Может, в прошлой жизни». И упоминала, что на кухне стоит открытая бутылка вина.

«Твоя мама – супер», – говорили ей друзья, поднимаясь наверх с бокалами в руках, и брали с Лори обещание не говорить об этом их мамам.

Иногда Лори хотелось, чтобы ее мама была такой же, как у всех: заменяла бы потерянный спортивный костюм, готовила бы на ланч куриные наггетсы с фасолью и картошкой фри, а не карри с баклажаном и ананасом, и у которой в гостиной не стояли бы египетские родовые стулья в качестве выставочных экспонатов.

Лори снова попыталась позвонить маме, но та не ответила. Что ж, она попробует еще раз, но уже последний.

Когда в жизни происходит что-то ужасное, никто почему-то не задумывается о том, как трудно приходится администратору, подумала Лори. Вот бы кто-нибудь транслировал новость за тебя и заодно справлялся с побочными эффектами. Почему в современном обществе, где так много всевозможных услуг, нет вот этой: «Расстались? Мы всех оповестим!»

Рассказать всем об их расставании было почти такой же ужасной перспективой, как остаться одной. Предстояло не просто пройти через это, но еще и обговорить тысячу раз с более или менее знакомыми людьми – и это казалось так неоправданно жестоко.

Ведь все это из-за Дэна, пусть он и разбирается. Но он не смог бы, как бы ей этого ни хотелось.

Несколько лет назад их понтовые друзья опубликовали в социальных сетях свою забавную архивную фотографию и сделали официальное заявление о том, что разводятся.

Прошлой ночью, лежа в кровати, Лори тоже об этом думала, но принцип «с глаз долой» работает, только если все нормально, у обоих все в порядке, вы расстаетесь без скандалов и без сенсационных заявлений, двигаетесь дальше. А главное, намекаете на то, что это общее решение. Можно вспомнить все эвфемизмы, которыми пользуются журналисты, когда описывают, как расстаются знаменитости: «разошлись в разные стороны», «отдалились друг от друга», и любимая фраза Лори – «несовпадающие графики».

Однажды Дэн сказал, что «взаимно» может означать, что «один сдался, а другой согласился с тем, что его невозможно переубедить», и теперь слова казались проницательными. Выходит, он предсказал конец их отношений. И куда только делся тот Дэн?

Мама наконец взяла трубку. Ха-ха, в третий раз повезет.

– Привет, мам… да, я подумала, что ты, наверное, в саду. Ты не занята? У меня новости… Нет, не то. – Хуже всего, все теперь подумают, что она собирается рассказать о ребенке. Она сделала глубокий вдох, чтобы набраться смелости: – Мы с Дэном расстались. Это его решение.

Лори не смогла сказать «он меня бросил», в этих словах было слишком много пассивной жертвенности, но нужно было дать понять, что у нее нет ответов. Лори перечислила причины ухода Дэна.

– О господи, дорогая. Мне очень жаль. – Ее мама сохранила легкий карибский акцент с острова, где выросла. – Я знаю, что тебе очень больно, но иногда пути расходятся. Видимо, остаток пути он должен пройти в одиночестве. Это очень болезненно для тебя, но он, наверное, следует зову сердца.

Лори стиснула зубы. Возмутительное спокойствие было еще одним качеством ее матери, которое походило на оружие.

Она знала, что мама, жившая вне социальных условностей, в Аппер-Калдер-Вэлли, с потрясающим огородом и курильницей для благовоний, не отделалась бы обычным «вот мерзавец», и во многих отношениях Лори нравилось, что ее мама – независимый мыслитель.

Но прямо сейчас ей не хотелось выслушивать всякие глупости вроде «это не плохо и не хорошо, просто другой выбор». Оптимизм бывает бессердечным. А Лори хотела, чтобы ее горе признали.

Она вспомнила комментарий матери после того, как ее кузен Рэй попал в серьезную аварию на мотоцикле: «Что не убивает, делает тебя сильнее», и свой вопрос о том, как о человеке, который теперь держится на металлических штырях и живет в адаптированной для инвалида одноэтажке, можно сказать, что он стал сильнее. Мать ответила: «Сильнее духом». Неубедительно. И вообще, в шаге от совета Рэю увидеть свои плюсы. А теперь и она оказалась в подобной ситуации. Лори всегда поражало, как бесконечная дуга истории всегда гнется к тому, чтобы все оставалось без изменений.

– Какое-то время Дэн пойдет своим «путем» в одиночку, а потом и с кем-то другим. Ведь так оно все устроено? Мам, он же не собирается стать бродячим монахом-шаманом. Он хорошо зарабатывает в провинциальной юридической фирме.

Ну, если, конечно, не верить словам Дэна о том, что он все бросит, но на это она не купилась. Может, ее едкий цинизм подливал масла в огонь теории Дэна о том, что они больше друг другу не подходят, тем не менее отправляем это в папочку «Когда увижу, тогда и поверю». Лори столько раз слышала его нытье о жутких задержках рейсов «Райнэйр», что не могла представить, как он мирно плывет по дельте Меконга.

– Что ж, ты тоже.

Значит, все супер. Боже.

Пегги буркнула что-то наподобие «тише, тише», а Лори втянула воздух в болезненную грудную клетку. Она уже несколько дней не ела ничего, кроме пары тостов с арахисовым маслом. Лори не ожидала, что мама будет грустить вместе с ней, и боялась, что будет утверждать, что это скрытый шанс. Еще и потому, что Пегги давно решила: Лори слишком рано остепенилась, и к Дэну всегда относилась дружелюбно, но без энтузиазма. Лори думала, что Дэн казался маме воплощением классического «милого молодого человека», но при этом она находила его скучноватым. Пегги любила интересных типов, эксцентричных и чудаковатых. К слову… папины новости.

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – спросила мама после того, как выслушала все формальности распада «Дэн и Лори Инк.».

– Нет, но спасибо, – ответила Лори, отказавшись от такого вялого предложения. – А, кстати, – глубокий вдох, – папа женился на Николе. На Ибице, но будет еще одна вечеринка в Манчестере.

Секунду мама ничего не говорила.

– Никола? Это та, которая была раньше?

– Ага, из Ливерпуля.

Лори видела Николу всего пару раз, и она ей понравилась: словоохотливая, красивая женщина с личным ювелирным бизнесом, которая часто носила вещи с анималистическим принтом и любила тусовки почти так же сильно, как ее отец. А это уже что-то.

– А сам всегда говорил, что брак – гнилое дело, куда только на смерть отправляются!

– Ага. Что ж, видимо, это его путь. Зов сердца.

Ее сарказм, судя по всему, остался незамеченным. Лори услышала, что мама засуетилась на том конце провода, и представила, что она, как обычно, нахмурилась при упоминании об отце.

– Наверное, сейчас я уже не должна удивляться дурацким проделкам твоего отца, но все равно удивляюсь.

– Он сказал, что это ради налоговых льгот.

– Вечный романтик, – фыркнула она.

Конечно, если бы Лори сказала, что отец женился по любви, мама бы и это обсмеяла.

– Пожалуйста, предупреди, когда у него будет это мероприятие, потому что я ни за что не хочу столкнуться с ним и этой женщиной. Мы с Вандой хотим поехать на выставку в Уитворт.

– Мам, не хочу тебя обидеть… – Лори знала, что начинает ссору, несмотря на то что прямо сейчас она была ей так же нужна, как дырка в голове. Но эмоционально она чувствовала, что ссора неизбежна. – Я говорю тебе, что меня бросил парень, с которым мы были вместе восемнадцать лет, и ты такая «ну что ж, наверное, Дэн решил пойти за путеводной звездой», а я говорю тебе о свадьбе отца, который ушел от тебя тридцать семь лет назад, и ты бесишься и злишься. Почему мне нельзя беситься и злиться на Дэна?

– Можно! Разве я сказала, что нельзя?

– И твои «остаток пути он пройдет в одиночестве, следуя зову сердца» не совсем говорят, что у меня есть все причины для грусти.

– Конечно, есть, но он же тебя не обманул, не соврал? Что ты хочешь услышать, Лори? Хочешь, чтобы я его обругала?

– Нет! – этого она не хотела. Ужасно, но она по-прежнему чувствовала, что должна его защищать. – Просто хотелось бы, чтобы ты… – Лори осеклась, зная, что за этим последуют жестокие слова.

– Что?

– …Чтобы из-за моего расставания ты переживала так же, как из-за отцовской чепухи.

– Как ты можешь так говорить. Конечно, о тебе я переживаю гораздо больше!

Хм-м, ну да, конечно, она имела в виду совсем другое, но что она хотела? Как бы мама еще отреагировала после высказывания о ее лицемерии и шока от отцовских новостей?

Лори знала, что мать и отец были антиподами: он говорил правильные вещи, но неискренне, а мама, может, и чувствовала их, но никогда не говорила.

Они завершили звонок парой вежливых слов, чтобы потом пойти и обиженно кипеть из-за того, что сказала другая.

Лори положила трубку и подумала: ну, не ирония ли это – сойтись на почве похожих переживаний в самый неподходящий момент? Даже в дурацких «Девочках Гилмор» такого не увидишь!

Мама так полностью и не оправилась от того, что отец сделал почти сорок лет назад; Лори содрогнулась при одном упоминании о нем. Может, и ее коснется та же участь?

«В какой-то момент нужно просто перестать мечтать о том, какими должны быть твои родители, и принять их такими, какие они есть», – сказал однажды Дэн.

Ему легко говорить, с его добрыми, надежными матерью и отцом, которые считают его сказочным принцем и готовы в любую минуту все бросить и прийти ему на помощь.

Лори сидела на ступеньках, обняв колени и баюкая раненые чувства, а потом услышала, как вдалеке кто-то тихо выругался, споткнувшись о ступеньку, потом в замочной скважине повернулся ключ и в дом вошел Дэн.

– Привет, – сказал он. Дэн покраснел от пробежки. Выражение опасливой вины не сходило с его лица в последнее время.

– Привет. Я сказала маме.

– О, – Дэн явно не знал, что ответить, – я своей еще не говорил.

Лори догадалась об этом по тому, что ей еще не звонила его мама, Барбара. Они прекрасно ладили, и Барбара всегда с добротой к ней относилась как к главной помощнице Дэна и его горячей линии психологической помощи, а также как к его дневнику. Что ж, удачи теперь.

– Я нашел квартиру, – сказал он, – близко к центру. Могу переехать на следующей неделе. – Он сглотнул и поспешно продолжил: – Я знаю, что может показаться, будто все слишком быстро и я все заранее спланировал, но это не так, честно. Я зашел вчера днем на «Райтмув»^[10] и просто наткнулся на объявление, позвонил агенту, и он сказал, что можно заглянуть завтра утром. Ничего особенного, но на первое время сойдет. – Он замолчал, щеки горели от бега и – надеялась Лори – стыда от того, что так явно демонстрировал свое желание от нее избавиться.

– Ого. Хорошо? – сказала Лори. Она не знала, за какой рычаг дергать перед лицом полного неприятия. Раньше с Дэном она могла все превратить в шутку при любых обстоятельствах, убедить его тогда, когда больше никто не мог.

«Он тебя обожает», – однажды сказал его друг.

А теперь ей казалось, что любое ее слово прозвучит либо жалко, либо раздражающе и, что бы она ни произнесла, сразу станет для него либо тем, либо другим. Все обычные двери, все ее ходы были замурованы.

– Какое-то время я продолжу платить свою часть ипотеки. Тогда у тебя будет льготный период, чтобы ты могла решить… что будешь делать дальше.

– Спасибо, – сухо ответила Лори, восторженнее бы не получилось. Повышенная зарплата Дэна порой весьма тяжело ему давалась, но в ней были свои плюсы. Иначе ей пришлось бы перезакладывать все, что только можно, и выставить на eBay все, что не прибито к полу. Терять не только Дэна, но еще и их дом, было невыносимо.

– Я хочу заказать «фиш энд чипс» сегодня на ужин, будешь? – добавил Дэн, но Лори покачала головой. Недопитая бутылка красного вина на кухне лучше сработает на голодный желудок. Она заметила, что у Дэна появился хороший аппетит.

– Когда скажем всем на работе? – спросила она. Вчера они взаимно избегали этого напряженного вопроса, но Лори знала, что ее офисный коллега, Бхарат, пронюхает все за пару дней.

Они станут скандалом недели, и каждый день новостной цикл будет переходить в новую фазу. «Ты слышала?» – в понедельник, «Он ходил налево?» – во вторник, «Она ему изменяла?» – в среду, «Я видела, как они ругались у «Арндейла»^[11] прошлым Рождеством, это было очевидно» – выдумка, которую им бросят, словно кусок сырого мяса, чтобы продержались до четверга, а в пятницу уже – «Как думаешь, когда можно будет звать их на свидания?», потому что «Солтер & Роусон» были ярмаркой пороков. На работе зачастую хватало адреналина, который потом заглушали вечерней выпивкой. Добавьте сюда постоянный приток новичков от двадцати до сорока, поступающих на работу или стажировку, вот и рецепт всякого флирта и прочего.

Жаль, что это происходит прямо сейчас, когда сплетня о Джейми с Ив могла бы стать прекрасным отвлекающим маневром. Но такая тайная интрижка, даже строго запрещенная, никогда не переплюнет расставание одной из самых верных пар фирмы. Да и Лори никогда бы не заложила Джейми. Она же не такая беспощадная.

Дэн прислонился к стене и вздохнул.

– Может, не будем? Какое-то время? Я не вынесу всего этого дерьма. Не думаю, что они сами узнают. Я же не напишу об этом на «Фейсбуке»^[12], а ты туда вообще почти не заходишь.

– Ладно, окей, – ответила Лори. Оба хотели подождать до того момента, когда это уже будет не так важно, хотя прямо сейчас Лори сомневалась, что это время когда-нибудь наступит.

– А еще папа женился.

– Да ты что! – Глаза Дэна загорелись. Официально он осуждал ее отца, чтобы быть на правильной стороне – Лори и ее мамы, – но ей всегда казалось, что Дэн питает к ее отцу слабость. – На этой, как ее зовут? Николе?

– Ага. Здесь будет вечеринка. Я подружка невесты.

Едва ли, но Лори хотелось, чтобы Дэн представил ее в платье, в центре всеобщего внимания, в гламурной обстановке с ее бесстыдником-отцом, которого он тайно обожает.

– О, здорово, – на мгновение Дэн показался грустным и раздосадованным, потому что его там явно не будет, – никогда бы не подумал, что твой отец решит остепениться.

– Люди иногда удивляют. – Лори пожала плечами, и Дэн посмотрел на нее как-то странно и озадаченно, а потом пробормотал, что пойдет в душ.

Когда Дэн прошел мимо нее по лестнице и она услышала его возню в душе, Лори прислонилась головой к перилам, слишком усталая, чтобы что-то делать. После тридцати, по мнению их сверстников, вопроса о свадьбе Дэна и Лори даже не стояло. И если сами они об этом не задумывались, то окружение постоянно об этом напоминало.

Начиная от пьяных криков знакомых: «Вы следующие! Вы следующие!» – на одной из многочисленных свадеб, на которые они ходили в течение года; до открытых просьб матери Дэна о том, чтобы у нее наконец появился предлог для поездки на день шопинга в Кардифф (прекрасная причина для пожизненной клятвы – кружевное мятное платье-рубашка и головной убор из перьев фазана); заканчивая друзьями, которые, сидя на ужине после пары бутылок вина, говорили, что у Дэна и Лори «будет лучшая свадьба на свете, ну давайте, давайте, что за эгоисты!».