Блеск и нищета российского ТВ

Многих из этих людей Филатов знал лично: пересекался с ними на различных студиях, работал в одном театре (с Готлибом Ронинсоном), просто встречался в различных компаниях. О смерти большинства из этих людей пресса практически ничего не сообщала, что было вдвойне обидно: ведь они многое сделали для страны, для людей, которые здесь жили. Но в силу того, что власть взяла курс на десоветизацию, этим людям было уготовано забвение. Это было несправедливо, тем более что многие из ушедших были еще не старыми людьми, а некоторые и вовсе молодыми. Никите Михайловскому было 28 лет, Юрию Демичу – 42 года, Инне Гулая – 50 лет, Георгию Буркову – 58, Николаю Рыбникову – 60 и т. д.

По словам Л. Филатова: «Программа «Чтобы помнили» родилась из внутреннего протеста против этого наступающего беспамятства. Но прежде всего хотелось удержать в памяти именно людей «второго эшелона», которых забывают в первую очередь.

Конечно, когда минует несколько поколений, срабатывает неумолимый закон «исторического отбора». Однако невозможно согласиться, когда чуть ли не на второй день забывают скромных, не занимавшихся саморекламой людей, которые жили рядом с нами, в меру своего таланта доносили до нас разумное, доброе, вечное. Что там будет через сто лет, пусть потомки разбираются. А наше дело – сохранить память о своих современниках, о том, что нас сопровождало и грело в жизни…»

Написав заявку на создание пока что разовой передачи (она должна была быть посвящена Инне Гулая), Филатов отправился с ней на телевидение. Однако там его ждало разочарование: ни один телеканал не захотел иметь у себя подобного проекта. К руководству телевидением тогда пришли уже другие люди, которые поставили своей целью если не запретить, то отправить в пыльный ящик все советское. Стало понятно, что «демократы» повторяют те же ошибки, что совершали большевики, которые, придя к власти, также захотели начать историю с чистого листа. Однако советская власть просуществовала почти восемьдесят лет и наряду с недостатками у нее было и много достоинств (причем последних гораздо больше), чтобы теперь так бездарно распоряжаться ее наследием. Но времена в стране наступили смутные. Короче, ничего путного из затеи Филатова в те дни не вышло, и он решил отложить осуществление этого проекта на потом. Так пролетело еще два года, прежде чем на ТВ нашлись люди, которые заинтересовались проектом Филатова. В итоге в ноябре 1993 года свет увидел первый выпуск передачи, а точнее, «первая глава». Это было впервые на отечественном телевидении, когда рассказывалось о жизни и творчестве отечественных киноартистов, ранее знаменитых, а затем всеми забытых.

Рассказывает М. Топаз: «Само название программы несет в себе двойной смысл. Первый – никто не должен быть забыт. Второй – чтобы помнили идеалы уходящего времени, нравственные ценности того поколения, на смену которому приходят «выбирающие пепси»…

Работа потребовала от автора устаревших качеств – бессребреничества и трудового энтузиазма. «Останкино» так и не заключило с Филатовым договора. Штатные сотрудники хотя бы получали свои невеликие оклады, а Филатов долгое время работал «за так». Режим был выматывающий – программа создавалась по «остаточному принципу». Это означало, что монтаж шел в самые неудобные часы, оставшиеся от более выгодных программ, что группа получала технику, не разобранную другими. То есть самую изношенную. Никогда не было уверенности, что во время съемки аппаратура не подведет. Она и подводила. Рассказывая о драматической участи коллег, Филатов из-за постоянной угрозы закрытия и сам находился в не менее драматической ситуации. К тому же программа заставила погружаться в «пространство трагедии». Тема жизни и смерти ни для кого не проходит бесследно…»

Программа держалась во многом благодаря ведущему – Леониду Филатову. Поэтому, когда в октябре 93-го его свалил инсульт (аккурат в дни расстрела Белого дома), у многих было такое ощущение, что передача закроется. Однако, к счастью, этого не произошло. Правда, чуть позже над ней действительно нависла угроза закрытия – из-за отсутствия денег. И тогда руку помощи коллегам протянула президент «REN-TV» Ирэна Лесневская. Были созданы те условия, которых и заслуживала группа Филатова.

Однако вернемся к общей ситуации на отечественном ТВ.

В отличие от «Останкина», где всегда царил официоз, во Всероссийской телерадиокомпании в те годы была несколько иная ситуация. Созданная на волне противостояния еще союзным властям, эта компания в течение нескольких лет продолжала вести себя в некотором роде как оппозиционная. И хотя Президенту России и его команде такая ситуация откровенно не нравилась, однако приструнить строптивых телевизионщиков то ли духу не хватало, то ли недосуг было. Во многом это объяснялось и тем, что во главе компании стоял Олег Попцов – человек, грозных окриков из Кремля никогда не боявшийся. Не случайно до сих пор большинство сотрудников РТР вспоминают его с уважением. Приведу слова руководителя студии «К-2» Б. Бермана: «Мы помним времена, когда компания была семьей – со своими заморочками, конфликтами, скандалами, но семьей. Во главе с Олегом Максимовичем Попцовым и Анатолием Григорьевичем Лысенко…

Был случай – это уже апокриф, – когда после передачи мы столкнулись в лифте с Попцовым. И, обсуждая ее, долго-долго ездили вверх-вниз. Он всегда вникал в детали: какой монтаж, какие склейки, а вот тут тему не совсем раскрыли… И мы не понимали своего счастья, нам казалось, что это в порядке вещей, когда председатель ВГТРК или гендиректор разбирают с нами передачи…»

В декабре 1993 года в «Останкине» произошла очередная кадровая перестановка: вместо В. Брагина к руководству пришел еще один Яковлев – на этот раз Александр Николаевич, тот самый иделог-либерал, который вместе с М. Горбачевым затеял в середине 80-х перестройку. Причем Яковлев совмещал сразу два поста: он был руководителем Федеральной службы России по телевидению и радиовещанию и исполняющим обязанности председателя Российской государственной телерадиокомпании «Останкино».

Вспоминает сам А. Яковлев: «Дело было, помню, в субботу. Все проистекало очень просто. Мне домой позвонил президент и попросил возглавить «Останкино». Но я очень сильно заколебался. Борис Николаевич стал убеждать: соглашайтесь на столько времени, на сколько сможете или пока вам будет это интересно – на год, на два, на три. И все-таки я ничего конкретного Ельцину не ответил, сказал, что надо встретиться поговорить.

Действительно, на следующей неделе президент принял меня в Кремле, и мы обсудили первое, второе, третье, четвертое…»

О том, как воспринял коллектив «Останкина» нового руководителя, вспоминают очевидцы – В. Егоров и В. Кисунько: «На посту председателя Всероссийской государственной телерадиокомпании Александр Николаевич столкнулся с серьезными трудностями. Известно, что для того, чтобы идти в бой, нужны союзники. Но среди работников телекомпании «Останкино» он единомышленников почти не нашел. Многотысячный коллектив творческих и инженерно-технических сотрудников с трудом воспринимал его новации. Некоторые из этих новаций оказались надуманными, они внедрялись силой приказа, казалось бы, опытного руководителя. Помня, как удачно была внедрена идея «Маяка» на радиовещании (каждые полчаса музыка, а затем выпуски новостей), председатель приказал каждый час вещания на телевидении прерывать выпусками теленовостей. Первыми возмутились зрители, а потом и руководители из новых органов власти: когда посередине художественного фильма или документальной передачи, как назойливая реклама о прокладках, появлялись кадры новостей, в том числе и выступления руководителей, это вызывало раздражение аудитории и сомнения в компетентности теленачальников. Пришлось от этой новации отказаться…»

Между тем начальники на ТВ менялись, а общая ситуация в «Останкине» оставалась неизменной. Это наглядно демонстрировал голубой экран, где «чернуха» перемежалась с «развлекухой», а в паузах зрителя долбила по темечку реклама. Причем 94-й год стал годом настоящей рекламной лихорадки в России, когда рекламный бизнес имел повышенную температуру. Огромные деньги были выброшены на рекламный рынок целым рядом финансовых корпораций – «Хопром», «Московской недвижимостью», «Телемаркетом» и, конечно же, «МММ». Последняя в одном только 94-м году потратила на рекламу своих акций около 24 миллионов долларов! Огромные средства, вложенные отечественными корпорациями в рекламу, привели к тому, что осенью того же года рекламные блоки на канале «Останкино» в наиболее популярное время достигали 8—10 минут (в том году за рекламу на этом канале было заплачено 120 миллиардов рублей, что составило седьмую часть общего бюджета телеканала).

Многие читатели наверняка еще помнят, кто был героем рекламных роликов в 94-м. Это бравый офицерик из «Хопра» и «дети трех букв»: Леня и Рита Голубковы, пенсионеры Николай Фомич и Елизавета Андреевна, студенты Игорь и Юля. Все эти «герои» помогали власть имущим грабить народ, отнимая у него, по сути, последние копейки – те, что не смогло отнять ельцинское правительство. Так что российское ТВ активно участвовало в том грабеже населения, которое тогда происходило в стране. Если советское телевидение базировалось на пропаганде героико-патриотических поступков и воспитывало своих зрителей на примерах таких подлинных героев, как Зоя Космодемьянская или Юрий Гагарин, то российское капиталистическое ТВ сделало героями уже иных персонажей – дебилообразных супругов Голубковых. Вообще о героях «МММ» надо рассказать особо.

Как известно, кидально-финансовую пирамиду «МММ» создал Сергей Мавроди. Но мало кто знает, как возникла при этом АО собственная мини-киностудия. А дело было так.

Казахский режиссер Бахыт Килибаев, снявший знаменитую «Иглу» с Виктором Цоем, в начале 90-х задумал снимать очередную картину – «Гонгофер». Однако, чтобы снимать кино, нужны были деньги, которые просто так никто еще не давал. Килибаев безуспешно потыркался в несколько компаний, пока наконец не оказался в «МММ». Там к его просьбе отнеслись с пониманием, поскольку по достоинству оценили талант режиссера и те перспективы, которые могло принести сотрудничество с ним. В итоге «Гонгофер» был снят, взял несколько призов («Золотой Овен-93», «Кинотавр-94»), а Килибаеву руководство «МММ» предложило создать при АО студию и заняться производством рекламных роликов. В феврале 94-го «МММ-студия» заработала.

Актеров на главные роли выбирала Инна Славная, до этого уже поднаторевшая в общении с массовкой «Мосфильма». О том, как происходил отбор, рассказывает актер Владимир Воробьев, сыгравший Леню Голубкова: «Когда наша театральная студия закрылась, я пошел и встал на учет на «Мосфильме». И с тех пор снимаюсь. В эпизодах. Довольно крупный эпизод был в «Снах» Шахназарова. Я был человеком массовки. А тут «МММ» стало искать через «Мосфильм» актеров. После съемок очередной рекламы я зашел в актерский отдел, поприветствовал женщин, сидящих там. И заходит высокая дама. Я в дверь. «Подождите. Сколько вам лет?» – «45». – «Размер ваш?» – «52–54». И слышу шепот: «Он слишком красив для этого… Он не подойдет». Но мне эта дама приказала раздеться. Я разделся до футболки. «Снять и футболку!» Я снял. Она протянула: «Я – из «МММ». Дайте свой телефончик».

Через день она позвонила. В первом рекламном сюжете, как вы помните, я сижу в майке и киряю…»

На роль Лени Голубкова был утвержден еще один актер с «Мосфильма» – Владимир Пермяков. До 91-го года он работал в Тобольском театре, после чего приехал в Москву и устроился на работу в Московское художественное театральное творчество (МХТТ). Ставили в этом театре главным образом сказки, и Пермякову выпадало играть в них в основном зверей. Спектакли показывали в ДК и детских садах. Однако параллельно с этим Пермяков был внесен в картотеку «Мосфильма» и периодически снимался в эпизодах. В картине «Генералы» сыграл капитана НКВД, в «Беге по солнечной стороне» – пьяницу Зюзика. Роли, сами видите, не ахти какие, поэтому можно с уверенностью сказать, что киношная судьба Пермякова складывалась плохо. И тут подвернулось «МММ»…

На остальные роли в рекламном сериале «МММ» были утверждены следующие исполнители: Елена Бушуева (жена Лени Голубкова Рита), Маргарита Калинина (Марина Сергеевна), Виктория Ермольева (супруга пенсионера), Елена Михайлова (студентка Юля), Павел Кучеров (студент Игорь) и др.

Снимались ролики на студии «Центрнаучфильм», причем съемки были несложными – получалось чуть ли не с первого-второго дубля.

Премьера первых роликов состоялась ранней весной 94-го и вызвала неоднозначную реакцию у зрителей. Думающие люди, глядя на все это действо, откровенно плевались: настолько примитивно и убого были сляпаны эти сюжеты. Люди же, не слишком обременявшие себя размышлениями на тему, правда это или нет, приняли ролики «на ура». Как итог – спрос на акции «МММ» резко повысился. Как потом скажет один сатирик: «Я думал, что «МММ» расшифровывается как «три мудака», а потом увидел, что их не три, а гораздо больше».

Кстати, и сами участники этих роликов позднее признавались, что с первых шагов понимали, что играют и ради чего. Приведем слова В. Воробьева: «Скажу сразу: я прекрасно понимал, что «МММ» – шайка аферистов. Но для меня съемки были работой, средством существования, как для любого актера. Разбогатеть на этом деле не разбогател: платили нам «средние» деньги. Пару раз дали по пачке акций. Но теперь-то все знают, что это были за акции. Правда, мы, актеры, при желании могли там же обменять их на деньги…»

О том, как шла работа над рекламными роликами «МММ», описывала на страницах «Московского комсомольца» (номер от 18 июня 1994 г.) Н. Килессо: «Клипы делаются с быстротой роста цен на акции. Иногда один-два дня. Оплата артистам – посменная. 200 долларов за восемь часов. Их не заставляют учить слова, а просто ставят в определенную ситуацию, и там они уже выражают свои эмоции так, как бог на душу положит. Этим способом достигается эффект невероятной естественности. Дабы сохранить ее в неприкосновенном виде, люди, которые делают рекламу «МММ», стараются не раскрывать своих профессиональных секретов. А вдруг зрители перестанут верить, что Леня Голубков из народа. Вдруг они подумают: да он подставной, артист! Опять обманули! Но вряд ли такая постановка вопроса внесет смятение в души, прикипевшие к рекламе АО почище всяких там «Просто Марий» и «Диких Роз». Не шутите с народом. Это опасно. И потом ни для кого не секрет, что на телевидении почти не бывает случайных людей.

В студии есть свои художники по костюмам и декораторы. Все клипы снимаются в одном павильоне, на одном и том же белом фоне, который в зависимости от сюжета украшают разными предметами антуража. Сцены покупок акций снимались в реальном пункте «МММ» на Варшавском шоссе. Там и сидела, выдавая ценные бумаги, ассистент режиссера Инна Славная.

Музыку для сюжетов, которая теперь навязчиво вертится в мозгу, несмотря на далекость от современных ритмов, подобрали совершенно случайно. В тот момент, в начале своего славного пути, когда вся съемочная группа сидела в монтажной, склеивая и вырезая первые кадры, по радио передавали «Рио-Риту». И все как один, в едином порыве решили: да это то, что нам нужно!

Голос за кадром, взывающий к любимице Марине и рекламирующий все прелести АО «МММ», принадлежит артисту и литератору Александру Новикову. Причем его фразы придумываются после того, как сюжет полностью снят, всем коллективом студии. Новиков, кстати, придумал и Леню Голубкова.

Организационные принципы – типично капиталистические. Артисты заключают контракт, в одном из пунктов которого значится неразглашение сведений о себе и некоторых нюансах работы. К контракту они относятся свято. Разумеется, все купили акции АО «МММ» и получают дивиденды…»

Рекламная кампания «МММ» продолжалась в течение нескольких месяцев. Причем в нее входила не только трансляция роликов по ТВ, но и многочисленные публикации в газетах о героях этих роликов (говорят, что за рекламу «мавродиков» газеты получали гонорары «черным налом» – в сумках и коробках, и курьершу, которая этим занималась, знали в лицо чуть ли не все столичные газетчики). Апогей кампании наступил в июле 94-го, когда для съемок в роликах в Москву прилетела звезда мексиканских «мыльных опер» «Просто Мария» Виктория Руффо. С ее участием было отснято несколько сюжетов, а месяц спустя – в августе – был арестован основатель «МММ» Сергей Мавроди. Какое-то время «машина «МММ» еще работала, ролики крутились на ТВ, после чего наступил печальный финал, о котором, кстати, еще раньше предупреждали многие: АО «МММ» развалилось, а сам Мавроди скрылся. Впрочем, скрывался он недолго: вскоре он вновь объявился на публике и даже сумел пробиться в народные депутаты благодаря своим деньгам, связям и поддержке одураченного населения, которое таким образом мечтало вернуть (!) свои украденные деньги. В этой истории во всей своей полноте проявилась та вопиющая ситуация, которая сложилась в ельцинской России после развала СССР: власть имущие могли грабить население без какого-либо опасения, что их преступления будут пресечены. Особенно отчетливо это стало понятно после октября 93-го, когда ельцинская команда на глазах у всего мира расстреляла парламент.

Вот как пишут С. Валянский и Д. Калюжный о тех временах: «Жизненный уровень большинства населения России продолжал падать. Уже в 1993 году за чертой бедности оказалось более четверти населения; к 1995-му покупательная способность основной части рабочих и интеллигенции, живущих на зарплату, уменьшилась почти в 2,5 раза. У пятой части населения потребление животного белка сократилось ниже уровня физиологического минимума. О социальных издержках преобразований свидетельствует сокращение средней продолжительности жизни в стране с 69 до 64 (для мужчин – до 59) лет. В 1994 году смертность в России впервые после окончания Великой Отечественной войны превысила рождаемость.

В то же время резко возросла имущественная дифференциация. Душевой доход 10 % наиболее богатых в 20 раз превысил аналогичный доход 10 % наименее обеспеченных (в развитых странах этот показатель составляет 6–7 раз, в России до начала реформ – 4 раза)…»

Но вернемся к истории российского ТВ.

Из новых телепроектов 94-го стоит отметить авторскую программу Виталия Вульфа «Серебряный шар», которая родилась в недрах телекомпании «ВИД» (первый эфир – в сентябре) и была прямым конкурентом филатовской «Чтобы помнили». Ее идейным вдохновителем был Владислав Листьев, он же придумал и название. Причем совершенно случайно. Как-то они сидели с Вульфом в кабинете Листьева на 11-м этаже телецентра, и хозяин кабинета обратил внимание на стеклянный шарик, который Вульф все это время нервно вертел в руках. Тут Листьева и озарило: «А давайте так и назовем программу: шар… ну, скажем, серебряный. Красиво ведь звучит». На том и порешили.

Отметим, что у этой передачи было не только красивое название, но и сам ее посыл был иным, чем у филатовской. Если в «Чтобы помнили» на первый план выступала трагедия человека (речь в ней шла о судьбах актеров, которые, удачно стартовав, затем были забыты обществом и, по сути, выброшены на обочину жизни), то в «Серебряном шаре» исследовались не трагические судьбы, а благополучные. По сути, Вульф выполнял социальный заказ тогдашней российской власти, которая хотела, чтобы телевидение поменьше говорило о трагедиях (или вовсе молчало о них) и больше – о благополучии. Кроме этого, Вульф был ненавистником советской власти и поэтому часто акцентировал внимание зрителей на ее недостатках, что тоже укладывалось в русло тогдашнего ельцинского курса.

С Филатовым все было иначе. Будучи в годы горбачевской перестройки ярым либералом, он после развала СССР стал разделять левые идеи, результатом чего стало его интервью коммунистической газете «Правда», которое носило весьма недвусмысленное название – «Как мерзко быть интеллигентом» (номер от 24 сентября 1993 года).

Автором этого интервью был журналист Вадим Горшенин, который приехал к Филатову не домой, а на работу – в один из кабинетов «Мосфильма», где Филатов работал над фильмом «Любовные похождения Толи Парамонова». Главная студия страны, некогда гордость Советского Союза, представляла тогда собой жалкое зрелище: полное запустение, разруху. Не случайно в самом начале своего материала Горшенин отмечает, что, пока они с Филатовым шли от проходной до кабинета, им по пути попалось всего полтора десятка человек. И это на студии, где каких-нибудь несколько лет назад жизнь била ключом и где люди (актеры, режиссеры, техперсонал) ходили буквально толпами.

Интервью началось с грустной констатации Филатовым того, что происходило в стране. Цитирую: «Наше время характеризую как аморальное, естественно. Успокаивает, однако, одно: все, что аморально, в России никогда надолго не приживалось. Самое же неприятное из происходящего, что поменялись местами все приоритеты. То, что всегда считалось хорошим и нравственным, стало никчемным и глупым. Всю жизнь в России знали: воровать нехорошо. А тут выяснилось: не только хорошо, но и как бы уважаемое это дело. Заметили? Мы сегодня и осуждаем этот порок с какой-то заранее оправдывающей интонацией.

Правда, нас поставили в известность: мол, идет накопление первоначального капитала. Но кто его копит, на что, на какие такие нужды и где он, этот капитал, находится, не сообщается. А потом неожиданно окажется, что весь он уже на Западе, накопленный. И мне, например, совсем непонятно: захотят ли его возвращать в Россию? Вдруг нет. К сожалению, взаимоотношения между людьми сегодня во многом изменили деньги. Ну да, понятно: при нынешнем режиме можно зарабатывать намного больше, чем при системе уравниловки. Но что с этого умом-то пятиться?..»

Далее речь зашла об апрельском референдуме 93-го, где победили ельцинисты. Победили во многом благодаря деятелям культуры, которые призвали народ голосовать за Ельцина и его реформы. Филатов высказал свою негативную оценку в адрес этих людей, за что немедленно был атакован художницей по костюмам к фильму «Любовные похождения Толи Парамонова» Алиной Будниковой, которая тоже находилась в кабинете и встала на защиту интеллигентов-ельцинистов. На что Филатов заметил: «Интеллигенция в России всегда выполняла очень мерзкую роль по отношению к народу. Она всех заводила, думая, что сама тоже часть народа, живя далеко не как народ. Всегда немножко лучше. Наша интеллигенция немножко марсианская. Все-таки нужно понимать: мы живем иной жизнью, нежели народ. Поэтому пусть бы он сам для себя решил, как ему жить».

А. Будникова: «Сами люди еще не дошли до того состояния, когда могли бы что-то решать, потому что наше общество находится не в каком-нибудь демократическом, а в посткоммунистическом состоянии».

Л. Филатов: «Человеку ведь наплевать, Алина, в какое из своих собственных теоретических построений поселила его интеллигенция. Ему важно жить хорошо, чтоб в доме поесть что-нибудь было».

А. Будникова: «А я считаю, что человек послушает, что ему скажет, например, Леонид Филатов, как он предлагает голосовать, и сделает так, как надо, вслед за тобой».

Л. Филатов: «Знаешь, Алин, а я вполне отдаю себе отчет в том, что не могу и не имею права гарантировать людям того, что обещает им эта власть».

А. Будникова: «Это неправда. Почему ты не можешь гарантировать, ведь власть эта в первый раз настоящая, интеллигентская. И если ты ее не поддержишь, то те самые люди создадут тебе такую жизнь, в которой ты жить не сможешь».

Л. Филатов: «Почему?»

А. Будникова: «Потому что именно эти люди через свое правительство рабоче-крестьянское создавали тебе уже такую жизнь все семьдесят лет. Этот так называемый народ. А ты ведь в их жизни задыхался».

Последняя фраза выглядела странно. Откуда художница взяла, что Филатов в советские годы задыхался, непонятно: он считался ведущим актером «Таганки», был известен как автор блестящих пародий плюс самый снимаемый актер советского кино – в иной год выходило до трех фильмов с его участием. Он получал самые большие гонорары за свои кинороли, причем играл он разных персонажей: от матерых убийц до пламенных революционеров, вроде наркома иностранных дел Чичерина. Вот почему сам Филатов почувствовал явный перебор в словах своей оппонентки и заметил: «Ну, похвастать тем, что меня убивал кто-то, я не могу. Были неприятности, но не до такой степени. Однако сегодня люди не могут выйти с собакой, ребенком погулять на улицу. Вот ты пугаешь, что придут большевики и посадят тебя в лагерь. А человеку любому наплевать, лагерная собака его загрызет или в подъезде ударят молотком».

А. Будникова: «Все это нормальное посткоммунистическое общество».

Здесь я позволю себе сделать небольшую справку, которая необходима, чтобы понять суть филатовских претензий. Его слова о том, что россиянам опасно даже на улицу выйти, чтобы подышать свежим воздухом, отнюдь не преувеличение – так было на самом деле. 21 сентября (то есть аккурат в те самые дни, когда Филатов давал интервью «Правде») в МВД России прошел брифинг, посвященный уличной преступности. Как было сказано на брифинге, особенно высокий уровень уличной преступности остается в Москве (31,9 %), Санкт-Петербурге – (30 %) и Свердловской области – (20,4 %).

За восемь месяцев 1993 года на российских улицах было совершено 212,3 тысячи преступлений, из них 2,3 тысячи умышленных убийств, 10,4 тысячи нанесений тяжких телесных повреждений, свыше 56 тысяч грабежей, 6,9 тысячи разбоев. Самое же большое количество преступлений приходилось на Ростовскую область (1479), Краснодарский край (1431) и Москву (1223). Возросло количество тяжких преступлений: их число достигло 253,3 тысячи, что на 36,9 % больше, чем в 1992 году. А ведь в «страшные» советские годы, в 1976 году, Москва была признана ЮНЕСКО одним из самых безопасных городов мира. Интересно, где в эти годы находилась А. Будникова: может быть в Чикаго?

О том, что в скором времени Москва обойдет по уровню преступности именно Чикаго 30-х годов, говорил на одном из брифингов, состоявшихся в Министерстве безопасности России осенью 93-го, представитель этого ведомства Александр Михайлов. В столице за полгода (январь – июнь 93-го) было зарегистрировано 309 895 преступлений, из них 602 убийства и 901 тяжкое преступление. Михайлов заявил, что разборки бандитских группировок все чаще выплескиваются на улицы Москвы, только за последние три месяца их в городе произошло более 50.

Кстати, в одной из таких разборок едва не погибла жена Филатова Нина Шацкая. Об этом актер рассказал в том же интервью в «Правде». Цитирую: «Вчера возле Театра на Таганке моя бедная жена попала в перестрелку. Она была потрясена. Одно дело читать все это в сводках, совсем другое – пережить самому…»

Сложная криминогенная обстановка сохранялась не только в Москве, но и по всей России. Об этом наглядно говорили те преступления, о которых ежедневно писала российская пресса. Так, в начале осени произошло сразу несколько случаев захвата в заложники детей. 16 сентября это случилось в Москве (вооруженный преступник захватил восьмерых воспитанников младшей группы детского сада на 3-й Парковой улице, но в итоге был разоружен милиционером). Спустя несколько дней еще один террорист, вооруженный ружьем, захватил детский сад в Омске. Он отсек от основной массы детей пятерых малышей – четырех мальчиков и девочку и, угрожая двум воспитательницам и заведующей, взял их в заложники вместе с детьми. За их освобождение он потребовал один миллион рублей, восемь тысяч долларов и шесть тысяч марок. Эти деньги ему вскоре были выданы, но, когда террорист вместе с детьми вышел на улицу, его застрелил снайпер.

Во многих регионах страны люди, напуганные ростом преступности и не веря милиции, стали устраивать самосуды. Один из них произошел в сентябре того года в подмосковном Чехове (там разъяренная толпа учинила суд Линча над 21-летним работником АЗЛК, совершившим насилие над 10-летней девочкой – насильника избили до полусмерти), другой случай был зафиксирован в грузинском городе Ахалкалаки, где 16-летний юноша изнасиловал и убил 9-летнюю девочку, за что был отбит у милиционеров и подвергнут сначала страшным пыткам, а затем сожжен на костре. Вот такое «нормальное посткоммунистическое общество» строили «демократы» в России. И это определение, данное его художницей по костюмам, вызвало бурную реакцию со стороны Леонида Филатова, который заявил следующее: «Все это лапша на уши. Никакой это не переходный период, это бесконечный путь воровать для тех людей, которые сегодня стали начальниками. Надо же понимать: то, что сейчас происходит, – никакая не демократия. Снова ведь те самые люди у власти, и никогда они ни к какой демократии не приведут. Поменялись только слова. Да и ложь стала еще более циничной».

А. Будникова: «Ленечка, ведь люди поймут так, что ты хочешь, чтобы вернулись те семьдесят лет».

Интересно, что же такого УЖАСНОГО пережила А. Будникова в советские годы? Может быть, ее гноили в лагерях, ущемляли в правах, лишая права на отдых и на профессию? Или она голодала и чуть не умерла от истощения? Ведь наверняка и профессию художника она приобрела в те самые «жуткие» советские годы, причем при всеобщем бесплатном образовании. Видимо, эти же самые мысли пришли в голову и третьему участнику этого разговора, журналисту «Правды» Вадиму Горшенину, который решил подать голос и спросил у художницы-антисоветчицы: «Позвольте перебить, но есть же и другая сторона дела. Подойдите к любой бабушке-нищенке, которая в прежние времена никогда на такое унижение не пошла бы. Что скажет вам она?»

А. Будникова: «Ой, не надо примешивать сюда эту бабушку. Она намного богаче вас. А пример этот – обыкновенная спекуляция».

В. Горшенин: «Тогда другой пример. Недавно был я в деревне. Работают люди на ферме с раннего утра до вечера, а зарплату получают в… шесть тысяч рублей». (В те годы те шесть тысяч рублей были в десять раз дешевле нынешних, образца 2008 года. – Ф. Р.)

А. Будникова: «Это все спекуляция, чистая спекуляция».

Л. Филатов: «Алин, ты хочешь слушать только себя и только свою теорию».

А. Будникова: «У этой бабушки должен быть внук, поэтому…»

Л. Филатов: «Поэтому пусть она умоется и помолчит, да?»

А. Будникова: «Да, пусть помолчит. Это ведь еще одна свобода – ей разрешили сидеть на улице с протянутой рукой. И она должна терпеть. Ради того, чтобы ее дети и внуки жили нормально. (Вот оно истинное лицо «демократа», вернее, «дерьмократа». – Ф. Р.) Терпеть не могу всех этих разговоров, что в Москве разруха. Неправда, что город гибнет. Я вижу абсолютно другое. С Москвой происходит что-то потрясающее! Кругом красота, и люди привыкли к такой жизни. И поэтому не надо говорить, что мы чем-то недовольны, что все плохо, что все рушится, что старушки сидят с протянутой рукой».