Варварино счастье. Том III. Из завтра – во вчера…

Глава 2. Ожидание невесты…

Море было совершенно спокойным. Его бескрайняя синь завораживала своей красотой. Печально было только от одной мысли, что оно пустынно…

А Лея ждала и мечтала увидеть на горизонте парус, тот единственный и самый родной в мире парус, который приближает к ней радостный момент встречи с любимым.

Лея из-под руки неотрывно смотрела на горизонт. Она с восходом солнца поднялась на крышу дома, откуда был прекрасный вид на море. Никакая сила не заставила бы девушку спуститься с крыши в дом. Она обязательно должна находиться на крыше своего дома, чтобы первой увидеть долгожданный парусник. Девичье сердечко билось так сильно, волнение нарастало.

Сегодня наступил первый день месяца ава. С сегодняшнего дня она имеет полное основание всматриваться в линию горизонта, потому что ее любимый Аллан уходя в дальнее плавание полгода назад сказал ей:

– Леюш, я вернусь в месяце ава. Ты не волнуйся, я вернусь живым и здоровым!

Он стоял рядом с ней, такой красивый и родной, и смотрел на нее своими карими бархатными глазами, что душа у Леи таяла, она приникла головой к его груди и тихо всхлипнула. Это как тихий вздох, сквозь слезы. Аллан и сам хотел бы всхлипнуть также, но не мог он себе позволить такое проявление чувств. Он ведь мужчина. И ему было у кого поучиться твердости духа. Отец, увидев, как его взрослый сын Аллан обнимает девушку и всхлипывает как девчонка, наверняка, весело бы засмеялся…

И хотя отец был в этот момент далеко, увидеть слезы сына не смог бы, тем не менее Аллан держался мужественно. Он только еще более бережно, но крепко обнимал свою Лею, наклонился к ней, и нежно прошептал:

– Леюш, если бы ты знала, как я люблю тебя, я не представляю даже одного дня без тебя, а мне предстоит находиться далеко целых полгода… Я тоже буду страдать в разлуке. Лея подняла на любимого свои прекрасные черные, блестящие от слез, глаза и сквозь слезы сказала:

– Вот так я и запомню, как ласково ты меня называешь: Леюш! Так меня и дома называют, особенно когда хотят за что-нибудь похвалить. Но твой голос… Я буду всегда слышать его, я буду ждать тебя каждую минуту…

– Моя хорошая, мы же с тобой договорились, что когда я вернусь, я приду к твоим родителям просить твоей руки. И мы немедленно поженимся. Я и сам не могу больше ждать. Это будет последняя моя поездка. Дальше будут сопровождать грузы мои люди. А мне и на берегу будет достаточно дел.

Они стояли обнявшись под старой оливой, возраст которой никто не знал. По крайней мере, лет триста дерево стоит и еще отлично плодоносит. О! Эта пушистая олива многое слышала на своем веку… Здесь объяснялись её пра-прадедушки, и находили свое счастье в этом старинном доме, который был ровесником оливы. Его построил предок Леи – Авигдор, известный человек. Он же и оливу посадил. Для евреев это дерево означало символ счастья. Даже спустя несколько веков его имя передают из уст в уста, какие заслуги у него перед евреями.

Вот под ветвями этого дерева и происходило расставание… Солнце уже ушло за горизонт, был прекрасный тихий вечер. Хотя была осень, но дожди еще не посетили эти жаркие края. Поэтому вечер прощания был особенно романтичным. Запах цветов и цветущих деревьев распространялся на все поселение. Аллану нужно было уже быть дома, поскольку на рассвете их судно отправлялось в далекий путь. Но сил не было оторваться от любимой Леи. Какой нежный тропический цветок – его любимая Лея. И он ласково гладил девушку по кудрявым густым волосам, перебирал каждую прядку, каждый локон ему казался верхом совершенства.

Лея вдруг освободилась от крепких объятий Аллана и убежала вглубь садика. Через минуту она уже вернулась и держала в руке цветок. Это были мелкие соцветия нежно-голубого цвета на тонком стебельке.

– Аллан, это цветок полевой горчицы. Он цветет все лето, несмотря на жару и недостаток воды. Мужественный цветок. Вот посмотри, мы с ним похожи. Я также мужественно буду ожидать тебя из-за моря. Я даже постараюсь не плакать!

Однако, ее обещание не плакать было ею в ту же секунду и нарушено. Девушка горько расплакалась. Аллан успокаивал как мог свою любимую. Но …он также понимал, что долгие проводы – лишние слезы. Поэтому долгий поцелуй Аллана высушил слезы Леи, они шептали друг другу последние ласковые слова и обещания… Аллан, с трудом оторвавшись от плакавшей снова Леи, быстро побежал домой.

Всю картину прощания Лея целых полгода держала в памяти, вспоминая буквально каждую минутку их свидания. Вот они, эти долгие шесть месяцев прошли. Ей казались они годами, и даже несколькими жизнями. До чего же она соскучилась по Аллану… Конечно, каждый день поднималась на крышу и смотрела на море. Хотя понимала, что она этим пытается заглушить тоску по любимому. А вот с первого дня месяца ава (августа) это уже совершенно другое ожидание – реальное.

С самого раннего утра и до наступления темноты Лея не спускалась в дом. Мама даже на крышу принесла ей кувшин с водой, циновку и блюдо с фруктами. Должна же она заботиться о своей влюбленной дочке! Сама была молодой когда-то и понимала сейчас дочку как никто…

Солнце утопило свои лучи в теплых водах Средиземного моря, а Лея все ожидала появления на горизонте черной точки. Но… все напрасно. Девушка сидела на циновке, заплетала и расплетала свою густую длинную косу. Потом сцепила руки на груди и напряженно смотрела вдаль. Наступила ночь, самая настоящая ночь.

Только луна освещала морскую гладь. Были дни полной луны, она казалась такой огромной и яркой, что впечатление ночи исчезло. Только поднимающаяся над горизонтом полная луна создавала все более красочную блестящую дорожку на воде. Даже сам свет от луны, опускаясь на воду, создавал на небе сказочный туманный канал и только достигнув воды, проявлял свой блеск.

До полуночи Лея просидела на крыше. Море было наполнено загадочной и необычной красотой. Но без парусника, который так трепетно ожидала Лея, море ей казалось мертвым и пустынным. В глубоком разочаровании девушка спустилась домой. Прошла к себе в комнату, окно было еще открыто. Лея вздохнула, хотела было поплакать, но стыдно стало даже перед самой собой, ведь обещала не плакать, и цветок мужественный подарила ему. Нет! Плакать не будем!

В понимании людей, живущих в 21 веке, она вошла не в комнату, а в комнатушку, и закрыла не окно, а оконце. К тому же, стекол в то время еще не было, поэтому было некое подобие рамы, в которой вместо стекол были вставлены деревянные дощечки. Девушка погрустила еще немного и легла спать.

На дворе шел 1190 год. И шел этот самый 1190 год по земле, называемой Палестиной, где дружно обитали потомки всех двенадцати колен израилевых. Поселение Акра, которое, кажется, здесь находится со времен рождения самой матушки-земли, вмещало всех желающих на этом берегу теплого и красивого моря. Кто тут не жил… Здесь были турки, иудеи, и мусульмане. Все молились своим Богам и не было между ними войн.

Впрочем, войны, конечно были. С зарождения человечества на земле всегда идут войны между племенами за теплое место под солнцем. А эта земля, пусть и каменистая, с жарким знойным летом и теплой зимой всегда привлекала другие народы, которые себя считали избранными и предполагали, что имеют право ступать туда, куда дотянудись мысленным взором. Так что мира на земле израилевой не было никогда, как нет его и до сих пор. И во все века евреи живут с надеждой и верой на мирную счастливую жизнь и делают всё для создания рая на этой земле.

Глава 3. Ожидание матери…

Яффа была не менее взволнована, чем Лея. Конечно, они еще не были официально представлены друг другу. Просто Яффа знала, что ее сынок Аллан влюблен в девушку, которую зовут Лея и что девушка эта из хорошей достойной семьи.

Прошло полгода, как ее любимый сынок Аллан ушел в далекое морское путешествие. Теперь наступил месяц ав, сын должен быть со дня на день дома.

Кроме Алланчика у Яффы и Хадаса было три дочки, которые теперь уже имеют свои семьи, и у Яффы Хадасом уже восемь внуков и внучек. Хадас с Яффой уж и мечтать перестали о сыне, думали, что будут только внуков – мальчиков видеть в своем доме, но неожиданно Яффа поняла, что беременна. Хадас был счастлив… Невзирая на то, что девочек было уже трое в семье, могла родиться еще одна девочка, в душе он очень хотел мальчика и в молитвах просил Всевышнего подарить ему хотя бы одного сына.

Всевышний отозвался на просьбу Хадаса – родился крепкий и смугленький мальчик. Имя ему Хадас придумал заранее, и радовался как ребенок, когда Рав Мошиах открыл Тору, произвел какие-то расчеты и назвал отцу имя – Аллан. Боже мой! Ведь об этом имени и мечтал сам отец. Все складывалось так, как мечтал купец Хадас.

Малыш оказался источником огромной радости и счастья. Дочки в тот момент уже обзавелись семьями и жили отдельно от родителей. Остались Хадас и Яффа в своем доме с маленьким Алланчиком. О! Сколько любви и внимания доставалось одному ребенку в доме. Яффа и сама, казалось бы, уже мама троих взрослых дочерей, даже не подозревала, что так можно любить малыша, одного из четырех ее детей. Но эта любовь была какая-то особенная. Она как будто понимала, что хочет ей сказать сын, хотя он еще не произнес ничего вслух.

Когда Аллан стал подрастать, у них с мамой сформировались свои особые отношения. Это не были тайны матери и сына от папы. Скорее всего, это выглядело как их общая игра, в которой участвовали они двое: мать и сын. Аллан смотрел матери в глаза, но вслух ничего не произносил. Она понимала, что сын сейчас ей посылает мысленно слова, которые она должна понять. Яффа замирала, прислушиваясь к неведомым и неслышным вибрациям, идущим от Аллана. Через несколько секунд в ее ушах раздавался голос сына, и она понимала сказанное им. А сын в это время стоял неподвижно и смотрел матери в глаза. Потом они с юмором обсуждали, как они слушают и слышат друг друга. Это было необычно и смешно для них двоих. Отец об этом не знал, да он бы и не поверил их рассказам.

Детство Аллана пролетело так быстро, что Яффа не успела насладиться общением с сыночком. Он оказался на редкость деловым ребенком. Как понимала Яффа, в этом раннем взрослении сына принял участие Хадас.

Ее муж был не только красив, как мужчина, но и не обделен умом. Бог дал ему все, что необходимо в жизни мужчине. Хадас оказался не только хорошим мужем, но и хорошим отцом. Он понимал, что единственный наследник его торгового дела будет Аллан, его сын. Женщины не могут заниматься торговлей. Удел женщины – рожать детей и воспитывать их до совершеннолетия.

Мудростью своей отец делился с сыном уже тогда, когда мальчику было пять лет от роду. Он часто занимался своими взрослыми делами и проводил различные переговоры с покупателями, но не спускал с рук маленького Алланчика. Малыш настолько привык к этому, что мама носила его на руках на руках только тогда, когда он был совсем крошечным. По крайней мере, насколько он себя помнит, он знал, что самое уютное место в доме и вообще в жизни – это на руках у своего отца.

Поэтому все взрослые разговоры ребенок слышал и со временем начал понимать, для чего отец его держал в непосредственной близости. Конечно, когда Аллан подрос, само собой, он уже не сидел у папы на коленях, для него был предназначен стул с более высокими ножками, чтобы он мог чувствовать себя полноценным мужчиной, и быть на одном уровне со взрослыми людьми, находясь в процессе деловых переговоров известного купца Хадаса с покупателями его товаров.

А уж когда Аллану исполнилось тринадцать лет, и был праздник бармицва, подразумевающий зачисление Аллана в разряд взрослых мужчин, отец объяснил Аллану, что он больше не мальчик. В синагоге иудеи обычно имеют право начинать молитву, если собирается не менее десяти мужчин. Но если их девять, и входит в синагогу подросток старше 13 лет, то молитва уже может состояться, поскольку спрос с подростка уже как с мужчины, если он имеет право участвовать в сотворении молитвы вместе со взрослыми.

Аллан чувствовал себя совершенно по-разному в общении с мамой и с папой. Если с отцом у них были взрослые разговоры, где отец рассказывал некоторые ситуации и включал в их решение сына, то с мамой у них были безмолвные шуточки. Он мог сказать ей, молча глядя ей в глаза примерно такие слова:

– Мама, я пойду к папе, он просил меня сегодня ему помочь.

На что Яффа через минуту говорила сыну:

– Ну, раз просил, надо обязательно помочь. Иди, сынок!

Иногда мать с сыном могли дружно засмеяться. Никто не понял бы, почему среди всеобщей тишины они вдруг начинали смеяться. Они-то сами понимали, что Аллан

послал мысленно маме шутку, которую она услышала и они вместе расхохотались.

Кто бы поверил такому общению Яффы с Алланом?! Да, они никого и не посвящали в это. Это еще могло быть и опасно. Люди во все времена не любят, когда их мысли читаемы. Постепенно у них выработалась система посыла мыслей друг другу на расстоянии. Например, возвращается Аллан домой и отправляет маме сигнал, чтобы она вышла и встретила его. Чем бы ни занималась Яффа, она принимала сигнал и выходила навстречу сыну. У них уже выработался такой ритуал встречи. Аллан обнимал маму за плечи, а мать обнимала сына за талию и так они входили в дом. Обоим это доставляло огромное удовольствие. Поэтому их тайна не разглашалась, а способности совершенствовались.

Вот и сейчас… Яффа знала, что в месяце ава Алланчик прибудет домой. Она ждала его так сильно, и ее сердечко билось никак не спокойнее, чем у влюбленной в Аллана – Леи. Но любовь матери и невесты может быть одинаковой по силе, только вызывает разные эмоции.

Мать, если она умная, не будет ревновать сына к его жене. А Яффа считала себя женщиной умной и образованной, насколько это могло быть в двенадцатом веке нашей эры. Она даже могла читать и писать. Она хорошо знала письменный иврит. Ее научила мама. Спасибо маме, и пусть ей будет хорошо на небесах. Она рано умерла. А Яффа постоянно вспоминала о маме, посылала ей благодарность и благодарила Всевышнего за то, что у ее детей живая мать и есть умный и добрый отец.

Она уже чувствовала посылы в мозг от Алланчика, но его голос доносился еще очень тихо, поэтому в первый день месяца ава (августа) Яффа еще и не выглядывала на море и не шла в порт. В отличие от Леи. Это бедная девушка сходила с ума от нетерпения, в то время как Яффа спокойно занималась своими делами.

Следующий день для Леи оказался тоже грустным. Она провела его на крыше. Снова в подавленном настроении отправилась к себе в комнатку.

Зато Яффа уже чувствовала приближение судна. Сын ее также скучал по ней, как и она. Да, действительно, они редко расставались, а уж тем более на полгода – вообще впервые… Мать волновалась, сердце прямо птицей бы полетело на пирс, куда должен был прибыть парусник. Она уже успела приготовить любимую еду сыночка, украсить его комнату цветами …И вот его настойчивый голос звал мать, он говорил ей, что уже вот-вот сойдет на берег.

Третий день месяца ава принес Лее счастье. Она с восходом солнца уже была на крыше и неотрывно смотрела на море. Она смотрела на горизонт, глаза уставали и она боялась не заметить появляющуюся черную точку, которая будет постепенно вырастать в размерах и превратится в парусник… Любимый мой! Быстрее! Я заждалась тебя!… И девушка протирала глаза уголком тонкого белого платка, закрывающего ее голову от знойных солнечных лучей, и снова устремляла взгляд на горизонт…

И вот она… эта заветная черная точка! Лея знала, она душой чувствовала, что это может быть только судно Аллана! Она заплакала от счастья, плакала и прыгала на крыше своего дома, как маленькая девочка! Хлопала в ладоши, щеки ее горели, она прижимала ладони к щекам, снова плакала. Как же ей хотелось сейчас быстро сбежать по ступенькам вниз, выскочить из дома и стрелой нестись на пирс.

Однако она не имела возможности в данный момент встречать Аллана в порту. Потому что не была еще его женой. Ее бы не поняли окружающие. Честь девушки охранялась строго. Теперь-то она знала, что Аллан прибыл, скоро он сойдет на берег, встречать его, несомненно, будет мама, а уж вечер будет принадлежать только им двоим. И Лея радостно порхала по крыше, размахивая белым полупрозрачным платком, который развевался над ее головой как легкое пушистое облачко. Всё! Ожидания закончились!

День был жаркий. Яффа надела белое платье, просторное, из тонкой легкой ткани, сверху накинула тунику, расшитую серебряными диковинными цветами по светлобежевому полю ткани. Этот наряд сделал ее молодой и красивой, как девушку, хотя она никогда не была худенькой. Яффа в свои пятьдесят с небольшим лет была статной привлекательной женщиной, в меру полной, с пропорциональными формами… А тут …глаза ее светились радостью, в них сверкал огонь, щеки зарумянились. Она быстро надела легкие сандалии, накинула на голову белый платок и выскочила на улицу.

Голос сыночка уже раздавался в ее ушах так, как когда он был с ней в непосредственной близости. Он звал ее: Мама, има, имуш…

Когда Яффа прибежала в порт, парусник сына уже входил в бухту. Гребцы сидели на веслах и весла в их руках так и мелькали. Уж им-то как никому хотелось поскорее бросить весла и оказаться на суше. Труд гребцов требует физической силы и узнать человека такой профессии можно по жестким мозолистым ладоням.

Сын стоял на носу парусника и махал обеими руками, приветствуя мать. Он, конечно, был бы рад видеть рядом с мамой свою любимую Лею, но… правила хорошего тона не позволяли девушке белым днем встречать своего любимого. Ведьона ему еще не жена, и ей официально не было сделано предложения со стороны Аллана.

Но мамочка! Вон она стоит у самого края пирса. Как же он скучал по ней! Он не слышал ни от кого из своих друзей, чтобы они вот так трепетно воспринимали отношения со своими матерями. А ему казалось, что его мама – самая умная, самая красивая и лучшая! И он гордился ею. Не меньше он гордился и отцом. Но мама… Он планировал в своей жизни никогда с ней не расставаться.

Между тем, Яффа по пути забежала в магазин к своему мужу, чтобы сообщить, что она спешит в порт встречать Аллана, а он должен отправить в порт повозки для доставки грузов с судна в склад.

Вскоре суденышко подошло вплотную к берегу, матрос закрепил канат к пирсу. В ту же секунду Аллан прыгнул через борт и устремился к матери. Они обнялись, радость их была огромной, как вселенная… Яффа смеялась, осматривала сына со всех сторон. Она и не думала плакать от радости. Мать нашла сына повзрослевшим. Он даже раздался в плечах, стал выглядеть более мужественным. Так у него еще и мозоли на ладонях. И Яффа испуганно вскрикнула:

– Алланчик, ты чем занимался, откуда такие мозоли?

На что ее сын невозмутимо отвечал:

– Я работал гребцом наравне со всеми остальными мужчинами. Они ведь тоже устают. Это нелегкая работа. Но ты не волнуйся, мне это самому нравится. Я уже совсем взрослый!

– Вижу, родной мой, ты уходил в море совсем юным, а сейчас вон какую красивую бородку отрастил! А тебе очень идет! Какой ты у меня красивый, сынок!

– Мама, свои дети всегда кажутся самыми красивыми! А как папа? Он где? Дома? Почему не пришел вместе с тобой?

– Алланчик, он у себя в магазине, мы с тобой к нему заглянем, а потом пойдем домой все вместе! Я приготовила все то, что ты любишь!

– Мамочка, подожди немного. Мы сейчас перегрузим с судна на повозки и они доставят груз на склады, а мы с тобой не спеша пойдем домой.

Через несколько часов все, что было в трюмах небольшого парусного суденышка, перекочевало на повозки и отправлено на склад купца Хадаса.

Когда все работы были закончены, Аллан собрал вокруг себя весь экипаж парусника, выдал каждому из них деньги. Это были золотые монеты. Судя по реакции матросов, деньги были немалые, люди кланялись Аллану и благодарили его как хозяина, который не обидел ни одного из работавших людей. Яффе это пришлось по душе. Аллан поблагодарил всех и теперь он целиком и полностью принадлежал своей семье.

А в мыслях он уже летел как голубь к своей ненаглядной Лее… Но… сначала отчет перед отцом. Так принято в делах. Сначала дела, а потом развлечения и отдых…

Солнышко уходило на закат, день пролетел так незаметно. Однако самые важные дела были сделаны, его плавание завершено, причем неплохо завершено. Все, что они планировали с отцом, Аллан исполнил на отлично. Ему было приятно отчитаться перед отцом о выполненной работе.

– Мама, мы можем теперь идти к отцу. Он же нас ждет?

– Конечно, сынок!

Аллан, как всегда, положил руку маме на плечо, прижал ее к себе, а она обняла его за талию, и они не спеша начали подниматься в горку. Отец поджидал их на улице рядом с магазином. Мужчины радостно бросились друг к другу, обнялись. Отец радовался как мальчишка. Аллан чувствовал себя таким обласканным и облюбленным. Он же знал наверняка, как глубоко и сильно любят его родители.

Молодой купец Аллан собирался было отчитаться перед отцом о проделанной работе, но отец, так долго ожидавший сыночка, прервал его словами:

– Сын, работа завершена прекрасно. Видел, какие товары ты привез из-за моря. Ты становишься настоящим купцом, торговцем. Будем думать о расширении работы. А сегодня, сынок, не будем говорить о работе. Пойдем домой на ужин…

– Яффа, как ты думаешь, долго сегодня вечером наш сынок с нами будет или быстренько убежит к своей невесте? – и Хадас весело рассмеялся и лукаво подмигнул сыну.

Все трое дружно рассмеялись, обнялись, отец закрыл свой магазинчик и они отправились домой.

Надо ли говорить, как Аллан торопил ужин, торопил время. Родители понимали, что со временем Аллан обзаведется своей семьей, и родители будут у него на втором месте после своих детей и жены. Каждый родитель проходит через эти события, а так не хочется разлучаться с сыночком. Хочется видеть его всю жизнь рядышком…

Яффа с Хадасом вслух даже не озвучивали своих грустных мыслей, но взгляды их, обращенные друг к другу говорили об их чувствах без слов. Но Аллану даже в голову не приходили эти мысли родителей, он не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме ненаглядной своей Леи.

Аллан быстро пошел к себе в комнату, взял чистую одежду и вышел во двор. Ему нужно было хотя бы освежиться и искупаться в прохладной водичке. Во дворе их дома находился каменный бассейн, в котором хранилась вода. Там зимой собиралась дождевая вода, а летом они запасались водой из водовода, построенного лет двести назад, соединявшего источники Кабри и поселение Акко.

Рядом с хранилищем воды находилось каменное корыто. Аллан видел его столько лет, сколько он помнил себя. Это удивительное корыто всегда находилось в их дворе. И вся семья купалась в нем. Летом вода в хранилище нагревалась и была горячей от солнечных лучей, так что купаться в такой воде было одно удовольствие. Еще малышом Аллан спрашивал у отца, откуда появилось это корыто. Оно было куском целого камня с выдолбленной серединой. Кто, какой мастер мог изготовить такое прекрасное корыто, в котором нельзя было пораниться об острые уголки камня. Изнутри оно было отполировано. Да уж, мастер был человеком способным. Причем, отец сказал, что сколько лет существует их дом, столько лет и корыто во дворе, точно также, как и каменный бассейн для воды. Вода в нем всегда свежая и чистая.

Еще раз порадовавшись тому, что он наконец-то оказался в родном доме, Аллан с удовольствием уселся в корыто, натирая себя мочалкой из зеленых стеблей травы, которая еще и лечебной была, поэтому никто в семье никогда не страдал болезнями кожи. Удовольствие было таким, что не хотелось вообще выходить из воды. Но вечер уже вошел в свои права, было темно. Правда, луна появилась на горизонте и спокойно поднималась наверх по небосводу, освещая все вокруг своим мерцающим светом.