Ужас по соседству

Ведьма в каждой из нас

Можно бесконечно долго говорить о пользе или вреде самовнушения, но иногда хорошая шутка действительно оборачивается чем-то… Проклятием? Колдовством? Или все же дело не в магии, а?

Как говорила моя хорошая подруга «В каждой женщине спит ведьма, и хорошо, если она спит достаточно крепко, чтобы не вредить окружающим». В моей свекрови ведьма определенно бодрствовала, потому что никак иначе объяснить ее потрясающе паскудный характер у меня не получалось.

Выходя замуж, я даже не подозревала, что краеугольным камнем моего брака будут не любовь и взаимоуважение, а его мама. Страшилками меня, конечно, пугали, и не раз, но как-то не думала я, что материнская любовь может быть вот такой, жуткой и калечащей все вокруг. Муж казался мне достаточно адекватным, способным если не противостоять маме, то хотя бы не пускать ее в нашу жизнь.

Я ошибалась. Первые звоночки, когда мне – тогда еще невесте – активно советовали, как нужно правильно вести хозяйство, стирать носки и готовить завтрак «сыночке», я благополучно пропускала мимо ушей. Жили мы с мужем отдельно, в собственной квартире, а периодические набеги будущей свекрови в будущем же я планировала просто пресекать. Кто ж знал, что у этой старой карги найдется свой дубликат ключей? И дубликат дубликата, и еще какие-то дубликаты…

Первую брачную ночь мы с мужем проводили под ее громкие причитания и советы под дверью. Серьезно. Свекровь, не стесняясь в выражениях, обсуждала сама с собой, чем именно мы там занимается, в каких позах, и как нам стоит закрыть форточку, пока ее сыночку не надуло спину. В НАШЕЙ квартире! В НАШУ первую брачную ночь! На мое искренне возмущение, муж сказал, что мама нервничает, да и не выгонишь же старую женщину ночью на улицу. А то, что эта старая женщина подслушивает и подсматривает, даже не скрываясь, это, видимо, ок, нормально…

Тогда я проглотила. И глотала еще долго, почти год глотала, по усиленной программе. И вещи-то я не так складываю, и обеды готовлю невкусные, неправильные с точки зрения Ее Величества, и пыль у меня по углам, и вообще, я – приживалка, которая к ее драгоценному присосалась с целью наживы. И, нет, я не пускала ее в квартиру, я, как уже выше говорила, даже замки меняла, но она все равно из раза в раз оказывалась на моем пороге, копалась в вещах, перекладывала мои трусы по каким-то пакетикам, потому что «так надо», проверяла, как хорошо мы платим по счетам и чем заполняем холодильник, пыталась забирать себе зарплату мужа, якобы мы не так ее тратим, и ей лучше видно.

С мужем я разговаривала не раз и даже не два, но весь его ответ был – «Сами разбирайтесь, вы женщины, вам виднее». На просьбы поговорить с матерью и объяснить ей, что это наша семейная жизнь, и мы как-нибудь сами разберемся, он не реагировал, занимая позицию страуса. И в конце концов, где-то на очередном спиче свекрови о том, что в отпуск можно и не ездить, а лучше сэкономить и отдохнуть на ее даче, а деньги отдать ей, я сломалась.

О! Как же я тогда орала! Я высказала ей все – и про ее посещения, и про ее жизнь, и про ее внешность, с которой от нее ее собственный муж сбежал куда подальше (это не просто так, поверьте, просто она уже достала меня рассуждениями, как сильно мне надо похудеть и как мои морщины портят ее сыну сексуальную жизнь). А в конце, когда муж и его маман уже просто хлопали ртами, как рыбки, от шока, закончила тем, что раз уж я такая вся злобная ведьма и порчу им замечательную жизнь, то я проклинаю их самым черным проклятием – пусть им вернется все, что свекровь нажелала мне.

После чего я просто ушла, громко хлопнув дверью. И подала на развод.

На самом деле нам с мужем даже делить ничего не пришлось – у меня была своя квартира, купленная до брака, хорошая работа, вещи, нажитые совместно, вроде микроволновки и постельного белья, я с чистой совестью оставила мужу, забрав себе половину банковского счета, который мы тоже пополняли вместе. И все. Семейная жизнь закончилась, так толком и не начавшись. Выплеснув на бывших родственников все, что я о них думаю, я с чистой совестью забыла о них думать, начав новую жизнь.

Но, как понимаете, этой истории не было бы, если бы все закончилось вот так.

Где-то через полгода, когда все случившееся окончательно превратилось для меня в страшный сон, прошлое само постучало в мою дверь, да как! Я сперва даже не поняла, кто стоит передо мной в рваной грязной одежде и с немытой башкой, даже хотела дверь захлопнуть со словами «нищим не подаю», но это ТЕЛО заговорило раньше.

И с падающей на пол от удивления челюстью я осознала, что передо мной стоит… моя бывшая свекровь! Куда только делась ухоженная, нестарая еще, по крайней мере внешне, женщина? Та развалина, которая маячила у меня перед глазами, что-то заискивающе причитая, была вообще на нее не похожа!

А потом выяснилось, что не все удивление у меня ушло на чужой внешний вид, еще немного осталось. Потому что то, что рассказывала бывшая моя свекровь, походило на бред сумасшедшей.

После моего ухода эта старая карга какое-то время радовалась, что у нее все вышло. Ее не смущало ни то, что сын явно не рад такому повороту в своей жизни, ни то, что от нее отвернулись почти все родственники из тех, кто был в той семейке адекватным. Главное, что злобную ведьму невестку, покушающуюся на жизнь и благополучие ее сыночка, она выжила, а остальное… Ну, наверняка, сын простит ее, она же для его блага старалась.

Вот только вышло вовсе не так замечательно. Сынок, раньше совершенно несклонный к плохим привычкам… запил. Крайне неожиданно, по совершенно неподходящему, по мнению свекрови, поводу – из-за развода. Казалось бы, радуйся, дурачок, а он… Аргументов не слушал, делать ничего не собирался, очень быстро пропил и хорошую работу, и аварийный счет в банке, и вплотную подобрался к маминой пенсии. Когда в ход пошла сперва машина, а потом и квартира, свекровь насторожилась, но все еще недостаточно для действий. Она была занята другим – ее собственное здоровье стало жестко подводить, руки-ноги не слушались, голова болела нещадно, давление скакало, сердце прихватывало. А потом и сын добавил – почти добил, до инфаркта мать довел.

Когда свекровь впервые выбралась из больницы и огляделась, от ее правильного и уютного мирка почти ничего не осталось. Сын, пропив все, что можно, включая и ценности из ее квартиры, перебрался под крылышко к матери, продолжая закидываться с ее пенсии. При попытках не давать и не пущать, поднимал руку, оказавшуюся достаточно тяжелой, да еще и здоровье так и не восстановилось. А когда злые люди пришли за ее квартирой, сообщив, что недвижимость забирают за долги по ЕЕ кредитной карте, до свекрови дошло – вот оно – проклятие подлой невестки! То, что кредиты надо платить, ей в расчёт вообще не бралось – раньше все долги погашали мы с мужем.

По мере этого душещипательного и крайне увлекательного рассказа моя челюсть стремилась все ниже и ниже к полу. Какое проклятие? О чем она вообще? А когда свекровь встала передо мной на колени, со слезами на глазах умоляя меня простить ее, я буквально услышала треск всех шаблонов в своей голове.

Но… Я не была злой, в порчу и проклятие не верила, да и не хотела, чтобы что-то связывало меня, пусть даже метафорическая какая-то магия, с этими людьми. Так что от чистого сердца заявила, что прощаю ее и снимаю порчу, даже руками поводила над седой башкой, лишь бы она убралась поскорее.

А через два месяца снова встретила свекровь, уже почти в обычном ее состоянии. Та меня узнала, подошла, даже пару раз назвала доченькой, пока хвасталась, что жизнь налаживается, сын пить бросил, и может быть мне стоит вернуться в их семью, раз я такая хорошая, добрая девочка. И моя челюсть снова почти встретилась с полом. От такой неслыханной чести я, понятное дело, отказалась.

Мораль? Их нет у меня. Правда нет. Только иногда один вопрос встает перед глазами: «А что, если я и правда ведьма?» Ну, оно же сработало, правда вообще непонятно, что и каким таким чудом. Хотя нет, вряд ли. Скорее всего это карма сработала, как любит повторять все так же моя подруга. Ну, или концентрация желчи в бывшей моей свекрови достигла своего пика и выплеснулась на нее же.

Потому что нельзя желать другим зла – оно обязательно вернется. Вот в это я верю безоговорочно.

Голодная

Что мы знаем о призраках? На самом деле ничего. Вообще. Да и не стоит живым лезть в дела мертвых, не их это дело. Вот только как быть, если это призраки лезут в дела живых? Как бороться? Как ПОВЕРИТЬ в то, что это происходит на самом деле? И как спасти хоть кого-то, выбирая между мертвым и живым?

Переезд – это звучит жутко само по себе, а если знать, что переезжать нужно из насиженного провинциального городка почти в столицу, и вовсе мурашки по спине бегут размером с крокодилов. К бытовым проблемам, которые неизбежно тащатся следом, добавляется полное незнание места, непонятки с работой, отсутствие детского сада… Впрочем, где наша не пропадала, верно?

Вопросы работы решал муж, он же был инициатором переезда. Квартирку на первое время ему выделили с барского плеча, причем неплохую, двухкомнатную, в старом фонде почти в самом сердце города. Купить такую у нас не было ни денег, ни возможностей, но вот так, на халяву пожить в историческом центре – почему нет? К тому же с перспективой выкупа этой самой квартирки.

Правда, и минусы нашего нового жилья особенно долго не скрывались. Во-первых, почти полное отсутствие ремонта, чем, по словам наших новых знакомых, грешил весь старый фонд, еще не выкупленный частниками. Во-вторых, соседи… О, сколько прекрасного в одном этом слове! Коренные жильцы бывших коммуналок радовали разнообразием как цыгане на базаре, но, как оказалось позже, к ним вполне можно было привыкнуть. Как и к тараканам, которые вообще не стеснялись людей и выходили отобедать в любое удобное для себя время.

Получив от начальства мужа полный карт-бланш на любой креатив над квартирой, я тут же впряглась в ремонт и стала низводить и изживать все, что мне не нравилось. Упахивалась так, что сил на что-то особенное не было, и потому совершила самую страшную свою ошибку – в пылу ремонта и борьбы с бытовухой стала меньше уделять внимания своему ребенку. Сынок у меня всегда был умненьким, развитым, даром, что ему всего-то пять лет исполнилось, возился тихо сам с книжками и игрушками, а иногда и помогать рвался, в том, что было ему по плечу.

Поэтому я слишком поздно заметила, что с Артемкой что-то не так. Вернее, нет, сам он был здоров, бодр и разумен, да и в поведении никаких отличий с собой прежним не показывал. Но… Мне стало казаться, что я слышу порой как он тихо, почти неслышно разговаривает с кем-то.

Сперва я списывала это на бурную детскую фантазию. Ну, мало ли, может он в процессе игры просто разговаривает сам с собой? Но потом, прислушавшись, убедилась, что, нет, это явно не внутренний диалог с придуманными героями. Речь Артемки уж очень походила на четкие, целенаправленные ответы и вопросы, заданные кому-то. И это было странно.

Конечно, я спросила, вежливо и аккуратно, как советовали в книжках по детской психологии. Артем не стал скрывать и честно рассказал, что общается с девочкой, маленькой, которой очень одиноко и грустно. Он зовет ее играть, но девочка скучная, и по большей части жалуется на то, что ей хочется кушать.

Детская психология сказала мне, что воображаемый друг – это нормально, и что реагировать на такие откровения скандалом не стоит. Поэтому я, подобрав челюсть с пола, только покивала и стала ненавязчиво втягивать сына в наши с ним общие игры, привлекала к ремонту, усилила внимание и загрузила мужа срочными поисками подходящего детского сада. Мы с детской психологией решили, что малыш просто скучает в новой обстановке, без привычных друзей, игрушек и любимой комнаты.

Артем охотно втягивался, знакомился и играл. Но про девочку тоже почему-то не забывал, ухитряясь вводить меня в ступор буквально парой фраз. То просил поставить дополнительную тарелку с супом «для девочки», то клянчил у меня печенье для нее же. И ладно бы, организм молодой, растущий, обожающий сладкое, так ведь он то печенье не ел даже! Складывал куда-то в коридоре и все!

Тогда я сменила тактику с попыталась осторожно выяснить, что же это за девочка такая. Но было похоже, что легенду воображаемой подружке сын до конца не придумал, потому что кроме набившего уже оскомину «Девочка, в коридоре, голодная очень» ничего больше не выдал. Мне даже показалось, что он и сам не рад, что выдумал эту самую девочку… Но ведь так это не работает, это же ЕГО воображаемый друг, он же должен быть таким, каким его хочет видеть ребенок!

А потом мой Артемка стал делать еще более странные вещи. Возвращаясь домой с прогулки, он вдруг замирал около какой-то из обшарпанных дверей в парадном и выдавал что-то вроде «А тут дядя Миша жил, у него ног не было» или «Помню тут девочки жили, близняшки, их трамваем переехало и все плакали». В смысле «помню»? В смысле «переехало»? Такие внезапные откровения меня, мягко говоря, пугали, потому что на фантазию мой ребенок, конечно, никогда не жаловался – чему прямое доказательство выдуманная девочка – но до подобного дело как-то не доходило. У меня был абсолютно нормальный, здоровый и счастливый ребенок, который никогда раньше вопросами смерти не интересовался!

Я честно запланировала поход к психологу в самое ближайшее время, но перед этим решила посоветоваться с мужем. Рассказала ему про девочку, про эти странные откровения, про то, что мне не по себе от того, что происходит. Муж пообещал во всем разобраться. Тогда я еще понятия не имела, как именно, просто поверила ему, и…

Спустя пару дней с круглыми глазами слушала совершенно фантастическую историю. Как из Гарри Поттера, честное слово. Оказалось, что муж вместо рационального и вдумчивого похода к специалистам отправился на беседу с соседями. А те, опять же вместо того, чтобы послать его к специалистам, слова моего сына… подтвердили! Что, да, в пятой квартире действительно жил некий дядя Миша, слесарь по профессии, которому в войну отморозило обе ноги, а в восьмой – девочки-близняшки, действительно попавшие под трамвай.

Ну, и по мелочи еще, про вечно перегорающие лампочки, которые отказывались работать нормально, пока не заменили всю проводку в доме, про красную дверь в подвал, про голубятню на крыше… Скажете, что тут такого? Да все! Потому что и лампочки, и дверь, и голубятня не имели отношения к современности! Все это происходило в до- и послевоенный период, когда даже меня еще в проекте не было, не то, что моего пятилетнего сына! А он рассказывал обо всем так, будто это случилось только вчера. На прямой вопрос, откуда он это все узнал, Артем пожимал плечами и говорил, что ему рассказывает голодная девочка из коридора, когда не плачет и не просит кушать.

Тогда я впервые задумалась над тем, что психолог нужен не Артему, совсем не ему, а мне. Потому как моя крыша свистела печально, угрожая улететь в далекие дали от подобных откровений. Я хотела идти к врачам, уже непонятно каким именно, лечить всех от этого странного помешательства, можно вместе с безумными соседями, но точно не улыбаться приветливо и кивать на очередные странные высказывания моего ребенка. Я… боялась. Чего? Не знаю, но моя интуиция, чутье материнское, буквально вопила о том, что ничем хорошим все это не закончится.

Как показала практика – интуиция была права. Потому что разговоры о голодной девочке никуда не делись, попытки прятать еду и странные фразочки участились, а здоровье моего малыша стало ухудшаться.

Артемка стал плохо спать, мало ел, замыкался в себе и только после прямых вопросов отвечал, что девочка забирает себе его еду. Меня это бесило, меня жутко беспокоило состояние моего ребенка, меня вообще не волновали никакие посторонние выдуманные девочки, только то, что мой мальчик явно нуждался в лечении! Но больница не помогала – там только диагностировали сильное истощение и выдали меню на ближайшие месяцы, чуть ли не силой вытребовав у Артемки обещание хорошо кушать. Он кивал и обещал, но дома снова отставлял почти полную тарелку со слезами на глазах, прятал куски хлеба в коридоре за плинтусом, и умолял меня не ругаться, а лучше дать еще еды. Я давала, конечно, только вот мой малыш и не думал употреблять ее в пищу! Он относил ее «голодной девочке»! и как с этим бороться, я просто не знала.

В конце концов, когда дело запахло госпитализацией и перспективой инвалидности, мой рациональный разум не выдержал. Если уж события, которые происходили в прошлом, оказались правдой, то почему бы таинственной девочке не оказаться такой же реальной? Ну, насколько может быть реальной воображаемая девочка. Мужа я послала проторенной дорожкой к соседям, узнавать полную историю доставшейся нам квартиры, а сама пошла… в церковь. Ну, а куда еще? Если играть по правилам потустороннего мира, то до конца.

В квартире появились и как-то очень быстро обжились иконы, свечки и традиция читать молитвы до, после и во время всех более-менее важных действий. Не скажу, что это сильно помогало, Артем утверждал, что девочка никуда не делась, только больше не выходит из коридора и плачет громко, но по крайней мере в кухне ситуация наладилась – сын начал есть, спать и улыбаться. Только иногда, украдкой, относил хлеб в коридор, но тут я предпочла делать вид, что все нормально.

А потом и муж пришел ко мне с информацией, да такой, что первым моим порывом было хватать семью и бежать, куда ноги несут, лишь бы подальше. Потому что сюрприз оказался из тех, что и врагу не пожелаешь.

Девочка все же была. Давно. Во времена все той же войны, когда по улицам ходили солдаты. Она с семьей жила в этой же квартире, но родители, пережив бомбежки, не дожили до блокады пару дней – погибли под обстрелом. А потом наступил голод. Девочке на тот момент было всего восемь лет, и единственное, чем она могла себе помочь – это спрятаться в квартире в надежде, что стены защитят. Не защитили. Скудные запасы еды закончились достаточно быстро, другой просто не было и в силу возраста добыть ее ребенок никак не мог, соседи и сами голодали, постепенно объедая штукатурку со стен и кипятя суп из старых кожаных сапог… Финал истории был трагичен – восьмилетний ребенок просто погиб от голода, запертый в четырех стенах квартиры. Надо ли удивляться тому, что душа девочки так и не ушла с миром, оставшись в квартире?

Я никогда не верила в призраков и потусторонний мир. Считала все это чушью, призванной обманывать доверчивых граждан, опиумом для мозгов. Я и в церковь-то не верила, потому что такие материи как душа, были для меня категорически чужды. Но… Не знаю, что все же сработало – то ли материнское сердце дрогнуло, то ли доказательств было слишком много, чтобы делать вид, что ничего не происходит. Скорее все вместе.

Девочке я решила помочь. Вызвала священника, заказала заупокойную, на всякий случай приготовила целый ужин специально для нее и со специальным ритуалом из книжки торжественно оставила его в коридоре. Единственное, чего я допустить никак не могла – это общения призрака с моим Артемкой, так что сын был экстренно отправлен к бабушке на лечение пирожками. Не нравилось мне, как эта девочка на него влияла.

Увы, но все мои меры оказались напрасными. Девочка никак не отреагировала ни на священника и церковную атрибутику, ни на ужин (если честно, в глубине души я надеялась увидеть чудо, вроде того, что еда испаряется сама собой). Она явно цеплялась за нашу квартиру и… за Артемку. И вот последнее я терпеть решительно не собиралась.

Когда вернувшийся домой, посвежевший и округлившийся сын, с порога кинулся общаться с «голодной девочкой», я поняла – хватит. Жалость – жалостью, но смотреть, как мой ребенок убивает себя я точно не собиралась. Спустя неделю, за которую Артемка снова превратился в тень самого себя, мы собрали вещи и съехали в новую, совершенно точно пустую квартиру в новостройке на окраине города.

Что было дальше с призраком девочки, я, увы, не знаю – не интересовалась. За нами она не пошла, и на том, как говорится, спасибо. Сын через какое-то время и вовсе забыл о том, что с кем-то общался, а мы не стали ему напоминать.

И я бы хотела, чтобы эта история чему-то научила меня, но единственное, что навсегда останется со мной – информация о том, что другой мир все же существует, как бы мы ни отмахивались от него. Вот только живым там делать нечего, даже с искренним желанием помочь. Потому что нельзя помочь тому, кто сам не хочет спасения.