Русская философия. Анализ истории. Том 4

Потому монарх всегда на Голгофе должен быть и жить, а российские законы потворствовали этой строгости, что автоматически утверждало жизненное пространство для обоих диаметральных воззрений (вопреки разлагающейся Европе без всякой искусственности). То есть, в России не было людей, потерявших свою религиозность, как в среде иудеев, так в среде православных. Единственное, надо сделать акцент на важном. На Голгофе не может пребывать человек с развитой чувствительной природой, семейный. Там может жить только монах с высоким уровнем аскетического делания.

Есть высказывание у Владимира Соловьёва: «Они (евреи) иудеи, потому что мы плохие христиане. А мы христиане, потому что они плохие иудеи». Надо сказать, что высказывание сделано после тщательного изучения иудейских священных книг. Следовательно, при Православном культе слабости обеих сторон становятся как раз тем объединяющим началом, которое обуславливает живучесть государства, ибо Православие своим влиянием оттягивает дух и душу ортодоксального иудея к аскетизму в том направлении, в котором находится Бог, в котором этот аскетизм имеет единственное оправдание своего бытия – это когда он творится во Имя Бога. И в то же время православный подвижник в аскетике оказывается под влиянием культа чувственной природы, без которого земная жизнь утрачивает свою многогранную полноту. Важно сказать, что слово о Боге в обоих случаях здесь дано только природе, а не уму человека. Ум уничижается как подвижником-аскетом, так и самой природой естества человека. Точнее надо сказать, что слово Божье, как Слово Творца сказано через природу, через Его творение, это тоже не рукотворный Образ Бога, явленный только через плоть человека, а потому ничто не чуждо в нём для Вселенной и вечности. То есть в данном случае природа становится проводником Божественного Замысла о человеке. Тут нет мысли от человеков, но строгое следование Божественному. Никакого извращения природы, исходящего от князя мысли, ни на йоту. Потому русский иудей не такой, как где-то в иной стране мира.

Надо сказать, что слабость – неизбежное состояние жизни, ибо оное обусловлено детьми малыми, для коих нужна нежность, чуткость. Сила должна быть нежной и чувственной к детям, что является естественным и жизнеутверждающим. То есть в данном случае сила, какой бы оная великой не была, реализуется в области чувственного в жизненно важном направлении (этих направлений множество и лишь это имеет спасительную значимость), становится наделённой чуткостью. В то же время, нежность, как крайне слабое звено жизни, не должна нести нагрузки более дозволенного. Это означает, что русская православная аскеза стимулировала в ортодоксальном иудее желанную трезвость духа. То есть, так как иудей тоже стремился к воздержанию, то рядом с высоким православным аскетом делание сие на много облегчается. (И наоборот, в распущенности Европы воздержание даётся с огромными нагрузками.) Монаху приходится брать на себя эти нагрузки иудея опосредовано тех православных, с которыми имеет место неизбежное общение в миру. Таким образом, мы живём благодаря тому, что несём тяготы друг друга, живём благодаря тому, что снимаем друг с друга проклятье – мы друг другу рабы. Лучше брать на себя проклятье самому, чем быть проклятым Богом. Тут либо так, либо так – третьего не существует в природе вещей.

Поэтому мы и в дальнейшем не сможем выталкивать друг друга из жизненного пространства. Почему не сможем? Потому что жизнь обуславливается только любовью в Божественном проявлении оной, только лишь разных гранях, то есть, остаются в этом бытии лишь те личности, которые стоят на этих позициях взаимной любви (где нет ни малейшего заигрывания с силами бездны). А о других нет смысла говорить. Тут не причём миллиарды финансовых империй, вложенных в нестроение русской государственности, которые лишь в этом случае дают постоянную пробуксовку. Поэтому известное письмо с угрозами Якова Шиффа Государю Николаю Второму, а равно деятельность Парвуса, а равно английская и германская шпионские сети и даже явно враждебные всему русскому укладу петровские реформы никакой значимости не имели для России. Иными словами, евреи стояли за монарха, а равно и за этот порядок вещей при нем. Самое важное для еврея – Сущность, а форма приобщения к ней не имеет никакой значимости.

На примере конкретного исторического момента рассмотрим национальный вопрос в событиях начала двадцатого века. Для начала следует сделать пояснение. При стимуляции Божественной Природы в человеке, многое оказывается просто не востребованным и потому остаётся слаборазвитым или точнее вовсе без всякого развития, ибо имеет место достижения той цели, ради достижения коей активированы все грани природы людей. В то же время те, кто не имеет причастия к Божественному, те как раз, автоматически, стимулируют все остальные грани человеческой природы и потому сильны. Понятно, что в случае противостояния видимость победы имеют не причастные к Богу люди, но это только видимость. На самом деле красота пленяет всех и достоинства, благодаря коим была одержана видимость победы в противостоянии, на самом деле становится ещё одной новой гранью побеждённого, утверждающей прежний Божественный порядок вещей в государстве претерпевающем вторжение зловещих сил, но уже с новым достоинством от тех, кто начал эту экспансию. «Враг» занимает своё место в Божественном порядке вещей государственности. В противном случае, он сам по иному жить не сможет. В противном случае, оно так и останется инородным телом и будет изгнано из пределов земель и вообще бытия. Да вторжение было в русские земли, но оное изначально было предрешено на поражение.

(Интересен и другой момент, германские воротилы в конце концов отказались от сотрудничества с Парвусом А.Л. (Гельфанд Израиль Лазаревич) в деле подрывной деятельности в России и вошли в прямое общение с окружением русского царя. Что их не устроило – один Бог весть.)

Но есть некая грань, за которой процессы разложения и погибели становятся необратимыми. И если в высоконравственном сообществе одно событие имеет сплачивающее действо между народами, то за данной гранью это же самое событие стимулирует уже разлад во всех сферах общественной жизни. В обоих случаях достигается мир только с Божественным порядком, но разными путями, как необходимое важное качество. То есть, если нравы высоки, то решение жизненных вопросов (они всегда имеют некоторую степень конфликтности) достигается взаимопониманием, чтобы при этом самопроизвольно далее следовать жизненному пути без признаков вырождения. Если мораль низкая, то жизненная линия без признаков вырождения утрачена, появляется устремление вернуться к ней не естественно, искусственно, то есть начинается уже тщетная борьба за единство, которое, в случае достижения, всегда временное. И так как любовь утратила Божественную Сущность, то монархия, легко выстоявшая в самые трудные кровавые годы, подвергавшаяся постоянной бомбардировке со всех сторон одновременно, при Временном Правительстве лишилась своего пограничья везде, в том же числе(!) на еврейском участке. Через него пошла поддержка всяким нестроениям не только в еврейском общежитии. Через неё хлынул поток инвестиций в революцию.

Любовь поменяла свою полярность по причине изменения полярности культа в среде мыслящей части русского населения. Именно так и только так могло произойти зловещее смешение с силами бездны, а именно: их вторжение в те слои общества, в которых по самому их высокому положению в государственной структуре власти естественным может быть только Божественное присутствие, так устроена сама Богом откровенная иерархия. Сие и есть измена Родине. Ведь даже сама мысль несет в себе культовую ориентацию в ущерб долгу и служению, не говоря уже о сатанинских приношениях, ставшие в высших эшелонах власти сначала экзотикой, а потом одним из многих вариантов мировых религий. Всё же бытие тоже определяет сознание, то есть зловещие сатанинские культы имеют вместилище в сообществе в соответствии со степенью причастности к физическому труду. Ну никак невозможно творить эти культы будучи пребывая в постоянных трудностях жизни – это несовместимо в физиологии человека.

Почему акцентирую на этом внимание читателя? Дело в том, повторюсь снова, что в определённой ситуации, столь важной для жизни государства, велико значение того, что видит человек, что ему в этот момент открыто в окружающей реальности, что попало в его поле обозрения в соответствии с возможностями человека, оказавшегося в такой ситуации (бегут те, кто не видит пути в вечность). Открытыми могут быть два пути: к торжеству или к низложению. Путь жертвенного служения – естественный для победы над смертью ведёт к торжеству. Путь низложения всегда предполагает бегство от самопожертвования, трусость и обман. То есть один ищет и видит одно, как себя принести в жертву, а другой в окружающей реальности смотрит и видит иное – то, что выгодно ему для своего эго. Первый – это Божественный культ, а второй сатанинский, стимулирующий падшую природу в человеке. Понятно, что пребывая в верхних эшелонах власти очень тяжело сохранить Божий Образ людям, ведущим светский образ жизни, купающихся в роскоши и попросту страдающих от безделья, тем более бывает так, что жизнь в государственных структурах ничему не обязывает. Поэтому окружение государя Николая Второго, ввиду своей распущенности, было уже готово к такому преступлению, в поле обозрения их могло оказаться лишь тот путь победы над смертью, по которому они пошли в 1916-1917 годах, совершив злодеяние против Родины, как впрочем и те состоявшие в семибоярщине.

Но это один из примеров, коих множество в нашей истории. Также, к примеру, царь Иван Грозный поплатился своим наследием из-за простого недостатка любви. Ведь любовь – самый тяжёлый подвиг. Ведь для государственности лучше поверить своему предателю, чем не поверить брату. Ибо когда подставляешь под удар самого себя, то спасаешь общее дело, оное живёт и вместе с ним твои дети и жёны. То есть, будет кому подхватить это знамя жизни, если даже в результате измены придётся погибнуть. Если не веришь брату, подозревая его, то ради самого себя губишь само общее дело, а предатель всегда сумеет скрыться в нужный момент (ибо знает о том, кто он есть и держит это под контролем в своей голове каждую секунду). Таким образом, естественный, Богом откровенный порядок вещей в государстве – святая святых, ради которого нельзя щадить живота своего ни царю, ни простолюдину.

Другой пример проявления любви к народу, над которым был поставлен Богом, мы видим в очень ответственном подходе к нуждам общества премьер-министра Петра Аркадиевича Столыпина. Не тяп-ляп – и быдло разберётся, как сие было до этого момента, а испросив послушания у трудового самого дееспособного(!) землепашества, на ком держится Держава (это действо является одной из важных граней государственной божественной литургии, выраженной в писаниях различных мифологических систем древности).

Представим себе начало 20 века. В деревне народилось много народу. Так как на единице земли можно собирать лишь какое-то определённое количество урожая вне зависимости от того, сколько людей на ней кормится, то, чем больше людей сидит на этой единице земли, тем большую часть они съедают не оставляя ничего для остальных, то есть ничего не оставляя для города с его второстепенными для жизни продуктами (без хлеба не прожить, а без гвоздей и одежды можно, хотя трудно) и более того самый малый перепад в урожайности приводит к голоду (к взрывоопасной ситуации). Город давал второстепенные продукты, но они тоже нужны. Например, одежда, обувь, инструмент, мирное существование благодаря армии и исполнительным органам. А как его приобрести, если весь урожай остаётся в семье и нечего везти на рынок для продажи и дальнейшей покупки столь необходимого инвентаря и одежды. Понятно, востребовано переселение на новые земли, ибо это, во-первых, разряжает перенаселённость, то есть много хлеба остаётся городу; во-вторых, новые освоенные земли начинают давать хлеб стране. Так удваивалась мощь государства повышением ВВП. Но что в те годы нес для многодетного крестьянина такой переезд – смерть детей и иногда всей семьи. Крестьянин боится идти на такой риск. Это приводит к тому, что зверь всё сильнее и сильнее набирает силу и его надо как можно раньше нейтрализовать. «Разделяй и властвуй» тут работает животворно и для государственности и для самого народа. Ведь в любом случае, Божественное не может быть разделённым, поэтому так и остаётся вне области досягаемости для сил зла. То есть злое делится, а Божественное нет – в этом наше спасение. Просто так мир был сотворен, в котором Бог не меняет Своей Сущности, но является нам во множественных производных Своих. Вселенная – просто деградация, которая не способна пребывать в единстве вне Бога, но только во множественных проявлениях, в многогранности окружающей нас реальности, во множественности разделённых субъектах. То есть «разделяй и властвуй» – принцип Божественного Творчества. (Также разделять и властвовать можно только над зверем. Людей с высокой нравственностью разделить нельзя. Тут нет смысла опасаться). Наше спасение ещё и в том, что Творчество Бога, а точнее разделять и властвовать присуще только Ему и никто более на это не способен. Великий Пётр Аркадиевич Столыпин (вечная ему слава и память), дал деньги крестьянам и помог переехать на новые земли, то есть не дал им сплотиться и самоорганизоваться против Царя и тем самым спас Русь ещё и в Великой Отечественной Войне.

Мученическая смерть Петра Аркадиевича и то, как она происходила – доказательство сказанному. В последнюю минуту, истекая кровью, повернулся лицом к Государю и благословил его со словами «Счастлив умереть за царя России», то есть до конца он думал и переживал за Россию и погиб как настоящий солдат её. Думается мне, что Церковь обязана рассмотреть этот факт с особенной прилежностью. Пётр Аркадиевич еврей, женившийся на русской правнучке Александра Васильевича Суворова.

Итак вывод по этой главе.

Фашизм – это попытка принести в жертву других ради себя. Православие – это самопожертвование ради других, выраженное в послушании.

Послушание превыше поста и молитвы – что-то иное является ересью и формой вырождения. Понятно, что в рамках послушания оказываются даже крестные страдания на Голгофе, а не только помощь всем нуждающимся в исцелении. Именно это и есть тот самый важный аспект человечности, когда не теряется любовь к тем, кто распинает и это то самое, к чему мы все православные стремимся приобщиться всей своей жизнью. От сюда следуют многие выводы о сектантах. Сектанты – это все те, кто приобщается ко Христу в чем угодно, но не в тяжести Голгофы, не в жертвенности ради других. Одни уподобляются Сыну Божьему в молитве алкогольном напитке вине, другие ездят на дорогих авто и так далее. А ведь все это есть в Евангелии. Послушание превыше поста и молитвы, но пост и молитва сильно облегчают бытие, которое при послушании обретает только лишь какие-то формы молитвенного стояния. Просто послушание в этом случае становится радостью. То есть под сектантами можно понимать даже православно говорящих и крестящихся. Иудаизм в соседстве с разными религиозными течениями имеет разные оттенки. Когда в обществе стимулирован фашиствующий эгоизм (при общей видимости мира он явлен в умеренной терпимой форме) иудаизм несёт в себе оттенки воинствующего сионизма, но в Православной среде иудаизм становился воинствующим заступником за этот порядок вещей. Иудаизм и Православие в России были мощным конгломератом в противостоянии всем нестроениям против России и всем экспансиям. То же самое следовало бы сказать и о мусульманах. Без этого конгломерата наций не может быть будущего ни у какого самого цивилизованного сообщества.

1.2.Революции. Подготовка.

Реформы Петра Великого, вторжение Наполеона, революции 1917 года – это попытки Европы сделать колонию из слаборазвитых народов, населявших данные территории России.

Внутреннее положение страны перед Первой мировой войной и верный курс, выработанный правительством П.А. Столыпина (фактически шли на доработку реформ по отмене крепостного права), нуждались в мире без войн хотя бы на 10 лет, о чём так сильно радел великий премьер-министр. Но именно это понимали и более всего боялись враги России и всё же её втянули в войну. И по всему видать сценарий боевых действий был тщательно спланирован за долго до её начала и при этом не без соучастия военных начальников Русской Армии. Ведь в том положении, в каком оказалась страна, нельзя было вести наступление, а вести сражения на своей территории, поощряя партизанскую войну, изматывая не себя, а противника, а также вызвать, спасительный для государства в тот момент всенародный подъём (правильный вывод сделал Иосиф Сталин из опыта Первой мировой и народ сплотился даже вокруг такого кровавого диктатора). То есть, победа была возможна лишь при использовании преимущества больших территорий и населения, на них проживающих (на что пошёл Кутузов в войне с французами).

Как это звучит с точки зрения богословия? Так как, в случае боевых действий на территории России, начался бы национальный подъём в проявлении справедливого возмездия, то оставалось направить эту силу туда, где оная более всего необходима для государственности России, то есть, злые семена должны были собрать те, кто их посеял. Так удалось бы спасти и нужных стране людей, и финансы, при этом не неся почти никаких потерь в госказне, и, главное в самой России, – зверь не напал бы на своего хозяина. То есть можно было бы выиграть время для мобилизации сил, продолжать вести переселение крестьян в Сибирь и сдерживать революционно настроенных людей, ибо народ поверил бы в справедливость ведения этой войны и в необходимость возмездия в ней. Но что мы видим? Мы видим, что зверь, развязавший войну и посеявший зло, оказался в самом Верховном командовании страны. Сначала, всех, кто противился развязыванию войны, расстреливают террористы (предварительно убийца Петра Столыпина сам лично осведомил полицию о предстоящем злодеянии, старец Григорий Распутин погибает от рук предателей (он также настаивал на прекращении войны, имея влияние при царском дворе)). Далее, генералы «бездумно» во главе армий вошли в немецкие земли и неизбежно завязли, неся большие людские потери и высасывая госбюджет до конца. В войсках провоцируются нестроения. Например, некоторые позиции врага брали штурмом, а на следующий же день вновь возвращались на исходные – так по несколько раз (каково солдату видеть бессмысленные потери?). Во время отступления самый доверенный царю генерал Алексеев то и дело уверял государя в бесполезности сопротивления немцам. В тылу провоцируются беспорядки. Если революцию 1905-1907 годов удалось задобрить финансовыми издержками для нуждающихся (что есть нормальное явление в государстве), то теперь такие ошибки ведения военной компании опустошили казну, а потому пришлось брать у населения государственные займы. Царь берёт командование на себя, и тут же началось всеобщее наступление (Брусиловский прорыв). Это напугало командование, пребывавшее в сговоре Германией и генералы просто обманули Государя, толкнув его на отречение, хотя особых причин не было для этого шага. Иными словами, прослеживается организованность.