Читать книгу: «В поисках создателя. Серия «Создатель миров»»

Часть первая "Время"

Пролог: Эксперимент с Течением

Пустота оставалась Его неизменным спутником, бесконечным холстом, на котором Он продолжал свои бесчисленные опыты. Мир Порядка, Мир Хаоса, даже сложный Мир Коллективного Разума – все они, в конечном счете, оказались предсказуемыми в своей основе. Они следовали законам, которые Он сам установил, или тем немногим правилам, что Он задал для их хаотичного взаимодействия. Они были великолепны, но не давали Ему того неуловимого, что Он искал – искры подлинной, спонтанной, непредсказуемой жизни.

Он отстранился от этих миров, оставив их существовать по инерции, погрузившись вновь в бесконечные возможности своего сознания, ища новую идею. Любопытство, которое впервые подтолкнуло Его к Творению, вспыхнуло с новой силой, но теперь оно было утонченным, жаждущим не просто новых форм или систем, а фундаментального исследования самих основ бытия.

Он уже играл с Пространством, придавая ему разные измерения и свойства. Он экспериментировал с Энергией, задавая ей различные принципы взаимодействия. Но был еще один, самый неуловимый и, казалось бы, неизменный принцип, который Он до сих пор принимал как данность: Время.

Время всегда текло в одном направлении – от причины к следствию, от прошлого к будущему, от рождения к смерти. Что, если изменить это? Что, если подвергнуть сомнению саму стрелу Времени?

Мысль была дерзкой, почти абсурдной даже для Него. Каковы будут последствия? Как будут существовать законы физики, если время двинется вспять? Как будет ощущаться бытие, если его течение направлено к истоку, а не от него?

Это было чистейшее любопытство. Не поиск совершенства, не стремление создать идеальное существо, а академический, почти холодный интерес к тому, что произойдет, если повернуть вспять саму реку существования.

Он отделил новый сегмент Пустоты, выделил в нем Пространство и Энергию, а затем, сосредоточив свою неизмеримую волю, начал переписывать самый базовый принцип. Он не просто остановил время или заставил его петлять. Он задал ему обратноенаправление.

Это было сложное, тонкое вмешательство. Требовалось перекалибровать взаимодействие энергии и материи, законы энтропии, саму суть движения. Но Он был Создателем, и Пустота подчинялась Его воле.

Он установил правила для этого нового мира: время течет вспять относительно внешнего, Его собственного потока времени. Существа, рожденные в этом мире, будут входить в бытие не в своей начальной точке, а в конечной, чтобы прожить свою жизнь наоборот. Их восприятие времени будет искажено относительно Его собственного, но для них это будет единственная доступная реальность.

Он наблюдал за рождением этого мира. Завихрения энергии, которые, двигаясь вспять, формировали звезды, схлопывающиеся в сингулярности. Субстанцию, которая, собираясь из рассеянного состояния, образовывала планеты. И, наконец, жизнь. Существ, появляющихся внезапно, как будто из ниоткуда, уже сформированными, чтобы начать свое странное путешествие назад, к своему собственному началу.

Он не вкладывал в этот мир ни надежды на обретение "искры", ни стремления создать идеальное общество. Это был эксперимент ради эксперимента. Исследование фундаментальных пределов реальности и бытия. Что почувствуют существа, чье бытие движется навстречу своему истоку? Как они будут взаимодействовать? Осознают ли они инверсию?

Он смотрел, как новый мир обретает форму, как его обитатели начинают свое обратное движение. В Его безмерном сознании не было ни предвидения их страданий, ни сочувствия к их будущим (Его прошлым) мольбам. Было только чистое, отстраненное любопытство первооткрывателя, задавшего невероятный вопрос самой реальности и ждущего, что она ответит.

И реальность ответила. Ответила миром, где время текло вспять, а эхо мольбы, рожденной в конце пути, летело назад, к Его собственному прошлому, ища ответ на вопрос, который Он тогда еще не слышал: "За что?"

Глава 1: Эхо Начала

Мерцающее сияние медленно сгущалось в пустом поле, собираясь из рассеянных частиц, словно дым, втягиваемый обратно в невидимый источник. Оно становилось ярче, обретало форму, и вот уже не дым, а очертания существа, похожего на сплетение света и тени, которое становилось все плотнее. Для внешнего наблюдателя это выглядело бы как рождение, как появление жизни из Ничто. Но для самого существа это было концом. Финальным аккордом его существования.

Это был Илан. И он только что умер.

В этот мир, где время текло вспять, существа входили не с первым криком, а с последним выдохом. Они рождались стариками, появлялись внезапно, fully formed, в точке, которая для них была кульминацией, завершением пути. И оттуда начиналось их странное, обратное путешествие – назад, к своему истоку, к своему "началу", которое для нас выглядело бы как исчезновение, как смерть.

Для Илана, как и для всех обитателей этого мира, жизнь ощущалась как обычный поток, но с одним фундаментальным отличием: причинно-следственные связи ощущались… задом наперед. Он помнил события, которые для внешнего наблюдателя еще не произошли. Его "прошлое" было его "будущим". Его "будущее" было его "прошлым".

Его "первое" воспоминание (которое для нас было бы последним) было ощущением распада, растворения в свете, возвращения туда, откуда он, как он знал, пришел. Но по мере того, как он "взрослел" (для нас – молодел), эти воспоминания становились все более цельными и ясными. Он помнил, как "встретил" своих друзей, как "построил" свой дом, как "учил" младших.

Сейчас он был в самом расцвете сил (для нас – в середине жизни). Солнце (или то, что было его аналогом – мерцающее, как будто втягивающее свет, а не излучающее его) стояло высоко. Пылинки медленно поднимались с поверхности земли и втягивались обратно в объекты. Река текла вверх по склону, ее воды собирались в ручьи, а ручьи – в дождевые облака, которые затем исчезали в небе.

Илан "шел" по тропе, его шаги казались легкими. Навстречу ему двигалось другое существо, Мейра. Она была "моложе" его (для нас – старше).

"Привет, Илан", – "сказала" Мейра. Для нас ее слова звучали бы как речь, пущенная задом наперед, но для Илана это был обычный язык.

"Привет, Мейра," – "ответил" он.

Они "поговорили" о "будущем" дне (которое для нас было их прошлым), о том, что "случится" (что уже случилось с нашей точки зрения). Их беседы были наполнены знанием о том, что будет сказано, что будет сделано. Не было удивления, не было спонтанности в диалоге. Была лишь констатация неизбежного.

Но в глубине их существа, под слоем этого обратного потока, жило смутное, aching ощущение неправильности. Ощущение того, что все движется не в ту сторону. Они рождались в конце, чтобы двигаться к началу. Они помнилисвой конец, но не могли его избежать. Они знали, что их ждет растворение, исчезновение, возвращение в Ничто, из которого они пришли в своем последнем, завершающем акте.

Иногда, когда они собирались вместе, они чувствовали коллективную тоску. Смутное воспоминание или предчувствие чего-то иного. Мира, где время течет вперед. Где начало – это начало, а конец – это конец. Где смерть – это уход, а рождение – приход.

Это было лишь эхо. Эхо иного порядка. И это эхо порождало в них первый, невысказанный вопрос. Вопрос к Тому, кто создал этот мир таким. К Тому, кто заставил их жить от конца к началу. Вопрос, полный грусти и недоумения.

За что?

Этот вопрос еще не оформился полностью, был лишь смутным чувством в глубине их существа, но он нарастал, как волна, которая, двигаясь вспять по склону, становилась все больше и мощнее на пути к своему истоку.

Глава 2: Нити Судьбы, Сотканные Наоборот

Для Илана и ему подобных, жизнь была странным танцем с неизбежным. Каждый их "шаг вперед" был на самом деле движением назад по нити времени. Они просыпались с ощущением завершенности дня, зная, что их ждут события, которые для внешнего глаза уже миновали. Их "воспоминания" были не эхом прошлого, а предзнанием будущего – детальным, непреложным знанием о том, что "случится" дальше (то есть, что уже случилось в нормальном времени).

Построить дом в этом мире означало начать с крыши и постепенно "разуплотнять" материалы, возвращая их в исходное, необработанное состояние, пока не останется лишь пустое место, где "когда-то" (в их будущем, нашем прошлом) ничего не было. Разговор был обменом фразами, где последняя реплика определяла предпоследнюю, а вся последовательность слов вела к началу диалога, к его первоначальной тишине.

Илан "жил" в поселении существ, подобных ему. Их "общество" было сложным, построенным на знании своего "будущего". Они "собирались" вместе, зная, что будут собираться; они "совершали" действия, зная, что их совершат. В этом не было свободы выбора в нашем понимании, была лишь идеальная синхронность с предначертанным, знаемым наперед.

Но в их знании "будущего" (их прошлого) были не только mundane детали быта. В глубине их коллективного сознания жило знание о Том, кто создал их. О Создателе. Это знание не было плодом поисков или откровений. Оно было частью той информации, которую они "получали", появляясь в бытии. Словно первое, что они "помнили", было осознание Его существования и факта своего создания.

Это знание порождало не поклонение, а недоумение. Как дитя, которое осознает наличие родителя, но не понимает, почему оно оказалось именно здесь, именно таким. Они видели величие порядка, который определял их обратное существование, но не могли понять его цель.

Мейра, которая для Илана "становилась" все моложе, подошла к нему, неся в руках (или их аналогах) предмет, который для нас был бы разрушенным артефактом, но для них был творением, "завершенным" в прошлом.

"Илан," – "сказала" она, и ее голос звучал (для нас) как реплика, предшествующая предыдущей. – "Я думаю о Нем. О Создателе."

"Я тоже думаю," – "ответил" Илан. – "Почему Он сделал нас такими? Почему время идет вспять?"

Их вопросы не были сформулированы вслух в нашем понимании. Это были, скорее, мысленные конструкции, разделяемые всеми обитателями, витающие в коллективном сознании поселения. Вопросы, которые, двигаясь вспять во времени их мира, должны были "достичь" Создателя в тот момент (в нашем времени), когда Он их создал.