Отдел непримиримых врагов

Иезавель

Горячая вкусная кровь наполняла его рот. Он сглотнул, провёл языком по ранкам и открыл глаза. Отстранившись от тонкой девичьей шеи, коснулся пальцами бьющийся жилки, с другой стороны от той, что залило до ученического воротника кровью. Пульс под подушечками постукивал, стало быть, выживет, счастливица.

Скатав в трубочку договор, Иезавель засунул его в нагрудный карман её рубашки и отпустил узкую талию, позволив девушке сползти по стенке и осесть на пол тамбура. Развернулся и отправился обратно в вагон первого класса.

При его появлении в купе Мелания подскочила с места, сложила руки на животе и растянула пухлые губы в заискивающей улыбке.

– Вы вернулись, отец, – покорно прошелестела она. – Как прошла ваша трапеза?

– Я не настроен сейчас разговаривать, – он сел на диванчик и жестом позволил ей опуститься рядом.

За окном проносились чёрные силуэты деревьев, подсвечиваемые сверху бледным светом полной луны. Иезавель смотрел на лес и думал о родовом поместье. Его нога не ступала на землю Флемоа больше пятидесяти лет, десять из которых пришлось потратить на поиски молодых магически одарённых людей, жаждущих обрести вечную жизнь. И по закону подлости, из нескольких десятков магов выжила самая никчёмная.

Единственное, что утешало Иезавеля – её длинные, чёрные как смоль волосы, так сильно напоминающие волосы его любимой младшей сестры. Но почти сразу после перерождения Мелании, а вернее, на этапе выбора имени стало понятно, что на этом их сходства и закончатся.

Он страшно скучал по сестрёнке. По её холодному, расчётливому взгляду, по сути являющемуся бронёй. Пытливому и острому уму, быстросхватывающему правила новой игры. Она так старательно притворялась равнодушной, что в своём желании спрятать истинные чувства даже от себя самой, выглядела по-настоящему прелестно.

Вот только Иезавель знал, как заставить её глазки сиять ярче. И с нетерпением ждал их встречи. Больше, чем с кем-либо другим. Сейчас она уже, должно быть, работала законницей. Вкушала иллюзорный вкус свободы и рассматривала кандидатов в мужья.

– Отец, я могу у вас… – вторглась в его мысли Мелания. Но удар наотмашь по лицу тут же заставил её умолкнуть.

– Милая, я разве давал тебе разрешение говорить? – спросил он и заботливо стёр большим пальцем кровь с разбитой губы. – Ещё раз откроешь рот без разрешения – вырежу язык. Будет очень неловко знакомиться с дорогими родственниками без него. Они подумают, что я плохо тебя воспитываю. Но это же не так?

Она робко кивнула и Иезавель улыбнулся:

– Умница.

А вот младшая сестрёнка так глупо не подставилась бы. До неё в целом было сложно добраться: хитрая, проницательная, прекрасно читающая людей и вампиров. Всегда на шаг впереди. Но всё же юная, а оттого недопустимо эмоциональная и уязвимая.

Она подарила ему прекрасные воспоминания, где рыдала над безжизненным телом мохнатого выродка, имевшего глупость последовать за ней на Флемоа.

Вся в крови, в изорванной одежде и с искалеченными ногами сестра упрямо ползла по снегу для того, чтобы впиться клыками в шею своего дружка. Иезавель не знал, что его тогда восхитило сильнее: её отчаянное желание не дать до него добраться остальным членам клана или монохромная картина. Она состояла из мазков по сути двух цветов: чёрных волос, платья и полоски оголённой земли, и брызг артериально красной крови на белоснежном полотне из свежевыпавшего снега.

И как же красиво она плакала. Младшенькая единственная из сестёр, кто не корчила безобразные рожи: не кривила уродливо рот, не поджимала жалостливо подбородок, не морщила лоб, изгибая бровки домиком. Она лишь стискивала зубы и смотрела прямо перед собой в пустоту, позволяла по идеальному, белому лицу скатываться алым слезам – и эта картина его тоже завораживала.

Однако предстоящий ей в будущем брак – настоящая проблема. Он всё ещё думал над тем, как оставить сестру внутри семьи. Как уговорить отца, не выдавать её замуж за чужака, в чьё поместье она переедет жить, тем самым на столетия исчезнув из его поля зрения. В идеале Иезавель хотел забрать её себе. Но кто же ему позволит жениться на собственной сестре? Это не принесёт никакой выгоды клану.

Может, тогда стоило выйти из клана Лафайет, чтобы образовать �