Читать книгу: «Марина и цыган», страница 2

– Собрать!

Дядька послушно собрал грибы обратно в сковороду.

– Убрать! – добавила я, указав на жирное пятно на полу.

Едва Женька успел вытереть пол мокрой тряпкой, как вернулась мама с бабушкой. Парни поспешно ретировались, а мы с дядькой уселись в разных концах дивана. Мама ничего не заподозрила. А баба Тоня, бросив внимательный взгляд на наши с дядькой невинные физиономии, предложила сходить в Чижово. Моя мама сразу согласилась, так как ей хотелось посмотреть на Женькину усадьбу. Толик с восторгом её поддержал и я – тоже. Один дядька почему-то без всякого энтузиазма воспринял бабушкину идею, хотя сам приглашал нас вчера в гости.

Через полчаса мы вышли из дома. Наша живописная группа привлекала всеобщее внимание. В авангарде выступала я в своём любимом сиреневом платье. Около меня крутился Толик, а чуть поодаль плёлся Женька с материной сумкой в руках. Замыкали шествие моя мама и баба Тоня, которые раскланивались на обе стороны со всеми встречными. Добравшись до пруда, мы увидели, что скамья возле тропинки была занята молодёжью обоих полов в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет. Они ели яблоки и с интересом разглядывали нас.

Внезапно Толик дёрнул меня за руку:

– Марина, хочу яблоко!

В ответ я пожала плечами.

– Ну, попроси у них яблок! – между тем продолжал канючить мой братец.

– Почему это я должна просить? Иди сам! – я небрежно махнула рукой в сторону компании.

Восприняв мои слова, как руководство к действию, братец помчался вперёд. Когда ему вслед раздался запоздалый крик мамы: «Толик, ты куда?!», он уже стоял возле скамьи. Там зашушукались, после чего посыпались вопросы:

– Что тебе нужно, мальчик?

– Как тебя зовут?

– Куда вы идёте?

Однако Толик молча смотрел на здорового парня, на коленях у которого лежала целая куча яблок. Тот выбрал одно и, повертев им у моего братца под носом, сунул себе в рот. Послышались смешки. Тогда Толик выхватил из кучи два больших румяных яблока и бросился прочь. Подбежав ко мне, он сказал:

– Возьми, Марина!

– Толик, разве так можно? – тотчас пристыдила его мама.

– Спасибо! – вежливо ответила я и, погладив братца по голове, с хрустом надкусила спелый плод.

Сразу за прудом начиналась берёзовая роща. Войдя туда, мы словно оказались в заколдованном царстве. Тонкие белые стволы берёз, красиво выделявшиеся на фоне зелени, напомнили мне о картинах Левитана. Среди высокой травы виднелись синие, розовые и жёлтые цветы. Решив собрать букет, я сошла с тропинки. Толик же носился между деревьями и Женька от него не отставал. Баба Тоня с мамой, увлёкшись своей беседой, не делали им никаких замечаний. Между тем мой братец успевал не только бегать, но и помогал мне собирать цветы. Сначала он преподнёс мне букет белых ромашек, после чего сообщил маме, что видел гриб и увлёк её за собой.

Вдруг в глубине рощи я заметила какое-то строение и поинтересовалась у бабушки:

– Кто там живёт?

– Теперь – никто, – ответила она после паузы. – А раньше, до революции ещё, лесник жил.

И баба Тоня кратко поведала мне романтическую историю о леснике, который застал однажды свою красавицу-жену с молодым парнем и убил обоих. А потом сам сгинул неизвестно куда.

– Вот и стоит с тех пор его дом пустой, – закончила она своё повествование.

То ли на меня подействовала эта история, то ли солнце на мгновение спряталось за тучку, но в роще вдруг потемнело, и по моему телу пробежал лёгкий озноб. Желая побороть страх, я подошла поближе к заброшенному дому. Судя по стенам с отвалившейся штукатуркой, заколоченным окнам и висевшей на одной петле двери, здесь действительно давно никто не жил. Заметив между перекошенной дверью и притолокой довольно большую щель, я решила протиснуться через неё и осмотреть дом изнутри.

– Не ходи туда, Марина, а то ещё крыша обвалится! – предупредила меня, догадавшись о моём намерении, бабушка.

В это время из дома донёсся лёгкий шорох, и дверь слегка покачнулась на петле. Чтобы выяснить, в чём там дело, я шагнула было к порогу, но меня остановил неожиданно появившийся из-за угла дядька:

– Вечно вы, городские, в каждой встречной развалюхе ищете романтику!

Невзирая на Женькину ироническую улыбку, его голос при этом предательски дрогнул, и у меня вдруг возникло предчувствие, что здесь, в деревне, со мной произойдёт что-то необыкновенное. Не успела я осознать эту мысль, как баба Тоня взяла меня под руку и увела прочь от «этих проклятых развалин». Мы догнали маму с Толиком и вскоре вышли из рощи на большую дорогу.

В Чижово мы добрались часов в пять вечера. По сравнению со Святошино, это было большое село. Почти у каждого дома на лавках сидели люди, в основном, бабы или молодёжь. Один из парней даже громко поинтересовался у Женьки, кто я такая. В ответ тот принялся было изъясняться жестами, но мой косой взгляд остановил его.

Усадьба, которую дядьке выделил колхоз, располагалась в центре села. Её двор был отгорожен от улицы высоким деревянным забором. Сам же дом оказался гораздо просторнее бабушкиного. Кроме зала, двух спален и кухни, здесь были даже прихожая и ванная комната. Первое, что мы увидели, войдя внутрь, это толстый слой пыли, покрывавший не только мебель, но и пол. Как выяснилось, Женька тут почти не жил, проводя большую часть времени на работе или у матери в Святошино.

Мне сразу же приглянулась одна из спален, где стояли широкая кровать и шифоньер с зеркалом, и я поспешила объявить:

– Эта комната закрепляется за мной!

Во второй спальне, помимо кровати, находилась деревянная люлька, которой дядьку с намёком премировало правление за хорошую работу.

После осмотра дома моя мама сказала, что заночует с Толиком у Сергея, своего второго брата, или у двоюродной сестры, которые жили тут же, в Чижово. Баба Тоня пошла её провожать, и мы с Женькой остались одни. Дядька улёгся с газетой на диван, а я решила тем временем взглянуть на сад. Несмотря на его запущенный вид, здесь, кроме обычных яблок и вишен, созревали также черешни, абрикосы и груши. Хотя большинство фруктов ещё не достигло спелости, мне всё же удалось полакомиться сочными жёлтыми грушами. После чего я пришла к выводу, что Женька – странный человек. Он не только почти не жил в своём большом доме, но и не удосужился даже проверить качество фруктов в собственном саду. Впрочем, ему, наверно, хватало колхозного добра.

Возвратившись назад, я увидела, что дядька разговаривал через открытое окно с незнакомым парнем. Судя по обрывкам доносившейся до меня беседы, в агрономе срочно нуждались на какой-то ферме. В свою очередь, я решила воспользоваться его отсутствием, чтобы навести порядок в доме. Однако для этого нужно было сначала переодеться. В Женькином шкафу мне сразу попались под руку чёрные расклешённые брючки, в которых, судя по ремню с пряжкой, дядька пришёл из армии. А вот подходящей рубашки моего размера так и не нашлось. К тому же, все они почему-то были белого цвета. Надев брюки, я подумала, что дома и так сойдёт. Всё равно меня никто не видит. После чего принялась за работу: первым делом вытерла пыль с подоконников и с мебели в зале, а затем достала из серванта хрустальную вазу и водрузила её посредине стола, поставив туда собранные в роще цветы.

Я уже почти закончила уборку и домывала пол в прихожей, когда едва не уткнулась лбом в чьи-то колени. Резко разогнув спину, я очутилась нос к носу с симпатичным сероглазым шатеном и, нервно размахивая тряпкой перед его лицом, спросила:

– Что Вам угодно?

– Мне нужен Евгений Анатольевич! – самоуверенно возвестил тот.

– Его нет дома!

– Ничего, я подожду!

Сняв туфли, незнакомец прошёл в зал и, развалившись на диване, включил магнитофон дядьки. Ощущая затылком его взгляд, я поскорее домыла прихожую и скрылась в спальне. Там надела Женькину нейлоновую рубашку и, привычно завязав концы узлом, почувствовала себя гораздо лучше. Едва я вышла из спальни, как дверь отворилась и появился дядька. Обведя комнату ошарашенным взглядом, он затем уставился на мой наряд.

– К тебе пришли, – небрежно сообщила я и удалилась прямо через открытое окно в сад.

По возвращению я обнаружила в зале только Женьку, который снова улёгся на диван. При виде меня он заметил:

– Не кажется ли тебе, что моя рубашка несколько великовата для твоей фигуры?

Хотя я скромно промолчала, он всё же поднялся и отыскал в шифоньере красивую рубашку бирюзового цвета, которая пришлась мне как раз впору. Мы сели на диван и стали мило беседовать. Выяснилось, что тот нахальный тип, который требовал «Евгения Анатольевича», и есть Чижевский. Потом Женька стал вспоминать разные забавные истории, которые приключились с ним во время службы в десантных войсках. Он оказался очень хорошим рассказчиком и я не заметила, как вернулась бабушка. Улыбнувшись, она спросила:

– Уже помирились?

После чего предложила сходить в гости к её старшему сыну, который как раз сегодня зарезал кабанчика.

На улице тем временем уже стемнело. Небо хмурилось и начал накрапывать дождик. Баба Тоня была в плаще и резиновых сапогах, Женька – в пиджаке и только я дрожала в своём летнем платьице. Заметив это, дядька снял свой пиджак и раскинул над нашими головами, как зонтик. Чтобы удобнее было идти, я взяла его под руку. Мокрый асфальт блестел под ногами в тусклом свете фонарей. Внезапно сзади нас озарил яркий луч фары и мимо с рёвом промчался мотоцикл. Развернувшись впереди, он уже с меньшей скоростью поехал нам навстречу. За рулём сидел Чижевский.

– Осторожно! – крикнул ему дядька, так как Юрка, засмотревшись на нас, едва не угодил в кювет.

Чтобы подойти к дому Сергея, нужно было свернуть с асфальта, но я боялась испачкать в грязи белые босоножки. Тогда бабушка, которая легко прошла прямо по лужам к калитке, предложила мне:

– Давай брошу тебе сапоги!

Но в это время из дома, привлечённые нашими криками, стали выходить люди. Оказалось, что в честь зарезанного кабана здесь устроили нечто вроде поминок. А так как Женькиному брату не исполнилось ещё и тридцати, в числе собравшихся было много молодёжи. Хозяева и гости, присоединившись к бабе Тоне, тоже начали давать мне разные советы. Накричавшись вдоволь, все, наконец, пришли к единому мнению: Женька должен меня перенести на руках. Однако дядька, помнивший об утреннем инциденте в саду, нерешительно переминался с ноги на ногу. И только когда его брат пригрозил, что если Женька будет так долго раздумывать, то он сам наденет сапоги и перетащит меня через грязь, дядька решился. Когда он внёс меня во двор, я скомандовала:

– Поставь, где взял!

– Здесь тоже грязно! – резонно возразил Женька и прошёл со мной на руках прямо в дом.

Мы очутились в большой хорошо освещённой комнате. После темноты электрический свет слепил мне глаза, но я всё же разглядела стоявший посредине длинный стол с закуской и выпивкой. Желая немного прийти в себя, я присела на корточки под предлогом того, что мне нужно снять босоножки. В ту же секунду вокруг сгрудилась толпа и все хором принялись уговаривать меня не снимать обувь, так как здесь, дескать, и так натоптано. Затем бабушка представила меня хозяину дома. Сергей оказался выше и плотнее Женьки и очень походил на мою маму. Кроме того, я познакомилась с его женой Зоей, молодой и привлекательной женщиной. Что же касается их двоих детей, то они спали в соседней комнате.

Моё место за столом оказалось между двумя дядьями. Сергей, громко хлопнув пробкой, откупорил бутылку шампанского и хотел наполнить мой бокал, но я возразила:

– Непьющая!

Сидевшие напротив парни переглянулись, так как присутствующие здесь девки вели себя совсем по-другому. Представив себе, что сказала бы по этому поводу моя мама, которая осталась ночевать у двоюродной сестры, я улыбнулась и, не теряя времени даром, атаковала сковороду с жареными грибами. Вероятно, мой повышенный интерес к этому блюду не остался незамеченным, потому что, как только принесли вторую сковороду, Женька поспешно схватил чистую тарелку, а другой дядька доверху наполнил её грибами.

Спустя некоторое время баба Тоня поинтересовалась у старшего сына, в порядке ли его аккордеон. Мне нетрудно было догадаться, к чему она клонит, так как мама вчера проболталась, что я умею играть на этом инструменте. В этот момент Женька приподнялся, чтобы достать какое-то блюдо и я, недолго думая, положила руку на сиденье его стула. Как только он вернулся в прежнее положение, раздался мой крик. Все вскочили, а побледневший дядька кинулся на поиски бинта. Но едва он подступил ко мне с намерением перевязать мой палец, как я снова завопила. В конце концов, Женька отступил и гости тоже вернулись на свои места. А когда бабушка попросила меня исполнить что-нибудь на аккордеоне, я с чистой совестью ответила:

– Не могу, палец болит!

В десятом часу гости стали собираться домой и Женька доставил меня на асфальт прежним способом. Первое, что я сделала, вернувшись, это сразу же заперлась в ванной. Мне было слышно, как баба Тоня, не обнаружив меня в комнатах, спросила у дядьки:

– Где Марина?

– Спокойно, сейчас найдём! – ответил ей Женька.

Тогда я открыла кран и шум льющейся воды успокоил их. Добравшись до своей спальни, я включила магнитофон и повалилась на кровать. Звуки песни смешивались с долетавшими из зала обрывками беседы бабушки и дядьки. Я уже не слышала, как пришёл Женька и выключил магнитофон.

День 3

Как я помогала Женьке играть в карты и «ловила» рыбку, а также о моём явлении деревенскому обществу

Распахнув окно, я потянулась. В это время в конце улицы показался парень, приходивший вчера звать дядьку на ферму. Поравнявшись со мной, он внезапно остановился и разинул рот. Несколько мгновений я тоже молча смотрела на него, а затем, окончательно проснувшись, рассмеялась и захлопнула раму.

Парень побежал дальше, а я подошла к шифоньеру с зеркалом. Оттуда на меня, загадочно улыбаясь, смотрела юная особа в ситцевой ночной рубашке. Её каштановые с рыжеватым оттенком волосы длинными пушистыми прядями ниспадали на обнажённые плечи. На лице же с очень белой кожей особенно выделялись тёмно-карие глаза.

Откуда-то доносилась негромкая музыка. Но в зале и во второй спальне было пусто. Тогда, осторожно ступая босыми ногами, я вышла в прихожую и подкралась к кухне. Возле стола спиной ко мне стоял Женька и усердно чистил картофель. Рядом играл включённый магнитофон. Полюбовавшись немного обнажёнными лопатками дядьки, я вернулась в свою спальню и открыла шифоньер, где, кроме моего платья, висел бабушкин старый халат. Облачившись в него, я хотела было незаметно прошмыгнуть в ванную, как вдруг халат за что-то зацепился.

Услышав треск раздираемой материи, Женька выскочил в прихожую и, никого там не обнаружив, на цыпочках подошёл к ванной. С минуту было тихо, так как он, по-видимому, приставил ухо к двери, к которой я со своей стороны тоже приникла. Когда он удалился, я открыла кран и умылась, присев на край ванны. При моём выходе дверь предательски заскрипела. Предугадав появление дядьки, я юркнула за сатиновую занавеску, которая прикрывала висевшую на вешалке одежду. Приблизившись к вешалке, дядька уставился на мои босые ноги, после чего мне ничего не оставалось, как самой отдёрнуть занавеску:

– С добрым утром, Женя!

Заштопав халат и вернув его обратно в шифоньер, я надела платье и отправилась на кухню.

– А где бабушка? – поинтересовалась я у дядьки, присев на стул.

– Ушла в церковь.

– А моя мама?

– Вера решила ещё денька два погостить у двоюродной сестры и попросила, чтобы я отвёл тебя в Святошино.

– А как же твоя работа?

– Я взял на сегодня отгул.

Закончив чистить картофель, Женька положил нож на стол и уселся напротив меня.

– Почему ты его не пожаришь? – удивилась я.

– Не умею, – признался дядька.

Вздохнув, я поднялась и принялась за дело. Вскоре завтрак был готов. Наблюдая за тем, как дядька поглощает его в своей задумчивой манере, я вдруг задушевно спросила:

– У тебя, Женя, девушка есть?

Рука дядьки замерла в воздухе, не донеся вилку до рта. Затем, отведя глаза, он ответил:

– Нет!

– Я так и думала!

– А зачем ты мою фотографию над своей кроватью повесил? – после паузы задала я следующий вопрос.

(В прошлом году, когда мы всей семьёй отдыхали в Крыму, моя мама послала бабушке цветное фото, где я и Толик были запечатлены в купальных костюмах на пляже).

– Для красоты, – ответил Женька.

– Сними её!

– И не подумаю!

– Тогда сниму я!

– Если ты это сделаешь, я попрошу у сестры ещё одну, размножу и оклею вместо обоев всю спальню.

Не придумав, что ему ответить, я решила разобраться с этим потом. Мы закончили завтрак в полном молчании. Дядька помог мне помыть посуду и убрать со стола. После чего мы с ним отправились в Святошино.

Добравшись до рощи, я заметила в стороне какую-то ограду и полюбопытствовала:

– Что это там?

– Наше деревенское кладбище.

– Давай зайдём!

Кладбище располагалось в очень живописном месте и сплошь заросло кустами боярышника. Пробираясь между ними, я с любопытством разглядывала кресты и памятники, а когда Женька подвёл меня к могиле своего отца, положила на неё собранные цветы. Немного постояв, мы двинулись дальше.

После посещения кладбища у дядьки, как у натуры впечатлительной, заметно снизилось настроение. Чтобы отвлечь его от грустных размышлений, я стала подкидывать Женьке новые вопросы. Например, откуда пошли названия «Чижово» и «Святошино»? Оказалось, от фамилий их бывших владельцев-помещиков. Кроме того, дядька рассказал мне, что из деревни в село можно попасть и другим путём: за бабушкиным домом была дорога, выходившая на противоположную сторону леса.

– А почему тогда все ходят именно этой дорогой? – поинтересовалась я.

– Потому что она безопаснее, – объяснил Женька. – Там, за околицей, огромный овраг, через который трудно перебираться.

– А какие ещё в окрестностях есть сёла? – немного помолчав, снова спросила я.

Дядька ответил, что самое ближнее – это Звонарёвка, где живёт его средняя сестра Надежда, и ещё Мельниково.

– Но ты туда лучше не ходи, Марина, – предупредил меня Женька.

– Почему?

– Потому что люди там живут плохие, жадные.

Подойдя к бабушкиному дому, мы увидели на дверях замок. И тут выяснилось, что дядька забыл ключ. Заглянув в форточку, я решила, что окно можно открыть. Нужно было только подтянуться и, просунув руку, выдернуть шпингалет из гнезда.

– Придётся лезть тебе, Женя, – сказала я, повернувшись к дядьке.

Но так как моё предложение не вызвало у него энтузиазма, мне пришлось добавить:

– Хорошо, давай брюки – сама полезу!

После моих слов Женька беспрекословно выполнил всё, что от него требовалось. Мне даже не пришлось лезть за ним в окно, так как дядька открыл заднюю дверь, запиравшуюся изнутри на засов.

Первым делом я распахнула в зале все окна. Не люблю закрытых помещений. И наоборот, мне нравится, когда с улицы в дом врываются свежий ветер, разноголосица птичьего щебетания, шёпот трав и деревьев, словом, вся весёлая суета летнего дня. Дядька сразу же улёгся на диван, явно намереваясь соснуть, а я прошла в спальню и, задёрнув за собой висевшие на дверях шторы, включила магнитофон. В отличие от Женьки, сидеть дома, когда на улице такая прекрасная погода, мне не хотелось. Поэтому, вывалив на кровать содержимое своего чемодана, я быстренько натянула на себя джинсы, «газетку», ковбойскую шляпу, солнцезащитные очки и мокасины.

Неожиданно из соседней комнаты до меня донеслись какие-то странные звуки. Осторожно выглянув из-за шторы, я обнаружила, что стол, ранее находившийся в углу, теперь был придвинут к дивану. За ним на стульях сидели невесть откуда взявшиеся три парня, которые своими спинами загораживали от меня Женьку. Сгорая от любопытства, я осторожно приблизилась к ним.

Парни играли в «дурака». Партнёром дядьки был блондин, а одним из противников – Димка. Третий игрок мне тоже показалось знакомым, хотя я не могла вспомнить, где видела его. Судя по Женькиным вздохам и по тому, как он закатывал глаза к потолку, ему явно не везло в игре. Внезапно, в очередной раз вздохнув, он встретился со мной взглядом. Но когда я показала ему кулак, поспешно опустил глаза. Решив ему помочь, я встала за спиной у Димки и знаками принялась подсказывать дядьке карты его противника. Едва удержавшись от смеха, Женька сложил свои карты веером и прикрыл ими нижнюю часть лица. При этом он быстро сообразил, что к чему, и дела его сразу пошли на лад. В конце концов, у Димки остался один червовый валет. Сообщив дядьке масть, я затем провела ладонью у себя под носом, изображая усы. Однако он не понял и переспросил: король? В ответ я подбоченилась и подкрутила свободной рукой воображаемые усики.

В этот момент его партнёр обернулся и уставился на меня круглыми глазами. Вероятно, блондина смутили мои очки и шляпа, хотя сам он был одет в спортивную чёрную майку, не скрывавшую его загорелую грудь. Заметив, что вслед за ним и Димка со своим приятелем тоже воззрились на меня с немым изумлением, я попятилась к открытому окну:

– Ладно, не буду вам мешать!

Благополучно добравшись до рощи, я отыскала дом лесника. Но там меня ждало разочарование: кроме полуразвалившейся печи, паутины и мусора я не обнаружила внутри ничего интересного. И только, уже собираясь уходить, заметила в углу окурок. Судя по сохранившемуся пеплу, здесь курили совсем недавно.

Потом я ещё побродила между берёзами, размышляя о людях, которых встретила в деревне. С бабушкой мы сразу поладили. А Женька меня забавлял. В отличие от него, Сергей казался более спокойным и добродушным. Женькиных же дружков я ещё плохо знала. Зато вспомнила, что парень, лицо которого показалось мне знакомым, был тем самым здоровяком, у которого Толик стащил яблоки. Что же касается Чижевского, то, возможно, моё первое впечатление о нём, как о нахальном типе, было обманчивым. В общем, мне пока всё здесь нравилось: и природа, и люди. Придя к этому заключению, я решила вернуться.

В зале стол уже стоял на прежнем месте, а игроки вместе с картами испарились неизвестно куда. В спальне тоже никого не было. Прихватив магнитофон, я снова вышла на улицу. Там села на скамью возле дома, сняла шляпу и мокасины, водрузила на лоб очки и с мечтательным видом стала слушать музыку. Неожиданно я заметила чью-то голову, высунувшуюся со двора из-за кирпичной ограды. От удивления мои брови поднялись вверх и очки, сидевшие на лбу, хлопнулись обратно. Голова тут же исчезла. Заглянув за ограду, я обнаружила там притаившегося Женьку и его приятелей. Тогда, дабы не смущать их, я побрела по улице, разглядывая по пути дома. Вдруг мои ноги словно вросли в землю: возле открытого окна сидел парень и ел сушёную рыбку. Рядом с ним на раме висела ещё целая связка такой же рыбы. Увлечённый своим занятием, незнакомец явно не замечал меня. В это время возле бабушкиного дома показался дядька с дружками. Но мне было не до них. Глотая слюнки, я рассматривала рыбку а, заодно, и парня. Про себя я сразу окрестила его «Интеллигентом» из-за аккуратной белой рубашки, в то время как другие деревенские парни (кроме Женьки) ходили или в старых футболках, или вообще без них. Даже рыбу он ел деликатно, не обсасывая косточек. Последнее меня окончательно «убило».

Круто развернувшись, я побежала навстречу дядьке, но когда до него оставалось всего несколько метров, свернула к ближайшему дереву и, ухватившись руками за ветку, повисла на ней. Та сразу хрустнула. Хорошенько ободрав её, я деловито осмотрелась по сторонам, после чего Женьку и его друзей словно ветром сдуло. Но я, не обратив на это внимания, кинулась обратно. К счастью, Интеллигент по-прежнему никого не замечал, кроме своей рыбки. Прижавшись к стене дома, я осторожно подцепила палкой висевшую на раме связку. Не обнаружив её на месте, парень, буквально, врос в стол. Воспользовавшись этим, я надела связку с рыбой себе на шею и поспешила удалиться.

– Грабят!! – внезапно раздался за моей спиной душераздирающий крик.

Затем что-то громыхнуло. Судя по всему, Интеллигент, наконец, пришёл в себя и сиганул прямо в окно. Уже возле бабушкиного дома я оглянулась: потерпевший бежал по улице, размахивая руками.

Во дворе меня ждал сюрприз: Женька и блондин, замерев в картинной позе, подпирали с обеих сторон деревянную лестницу, приставленную к чердаку. При этом они мечтательно смотрели куда-то поверх моей головы. Между ними на перекладине, вперив взгляд в землю, сидел здоровяк (из-за мощного телосложения я дала ему прозвище «Спортсмен»). По левую же руку от дядьки стоял Димка, который, единственный, смотрел на меня с удивлённым выражением.

При виде парней я было остановилась, однако меня быстренько привели в чувство приближающиеся вопли Интеллигента. Тогда, отпихнув Спортсмена в сторону, я устремилась вверх по лестнице с криком:

– Разойдись, робя!

– Меня здесь не было! – на всякий случай, затем добавила я и захлопнула за собой дверцу чердака.

Однако они продолжали ошарашено смотреть вверх, так что мне пришлось снова высунуться и махнуть им рукой, чтобы отвернулись. Поняв в чём дело, парни поспешили вернуться в прежние позы, кроме Спортсмена, всё ещё валявшегося после моего дружеского толчка на травке. Впрочем, он картины не портил: может быть, человеку захотелось отдохнуть.

Через секунду во двор влетел Интеллигент и сходу завопил:

– Где она?!

– А что такое? – наигранно равнодушным тоном поинтересовался Женька.

– Я видел! Она сюда побежала!! – продолжал орать Интеллигент.

При этом он вертел головой и дёргался из стороны в сторону. Его нервное состояние передалось и мне и я принялась поскорее грызть рыбку, пока не отняли.

– Кто «она»? Расскажи толком, – в это время подал голос белокурый парень.

– Я сидел, никого не трогал… А она прибежала и украла рыбку! Если бы попросила, сам бы дал! – уже более спокойно произнёс Интеллигент.

Отделив от связки ещё одну рыбёшку, я решительно распахнула дверцу. При моём появлении Интеллигент подскочил и снова перешёл на визг:

– Что вы мне зубы заговаривали?!

В полнейшей тишине я неторопливо прожевала рыбку и, бросив ему скелет, сказала:

– Ну, и жадина ты! На, не плачь!

Интеллигент подцепил скелет за кончик хвоста и вправду произнёс плаксивым голосом:

– А где остальное? Там много было!

– Кот Васька съел! – огрызнулась я.

Затем, окинув связку рыбки на прощание сожалеющим взглядом, сбросила вниз:

– Веселись, нищета!

Снова закрыв за собой дверь, я приникла к щёлке: Интеллигент повертел связку в руках и, немного подумав, принялся угощать компанию дядьки. Последнее, что я увидела, это как Женька и Интеллигент, сидя рядышком на бревне, ели рыбку.

Приподняв крышку, которая была вделана в пол чердака, я спустилась через лаз в сени. После чего переоделась в свой парадный наряд и выскользнула через заднюю дверь наружу. Из-за угла до меня донёсся голос Интеллигента:

– …а я вот посижу здесь и подожду, пока она спустится. Охота посмотреть, что за… (пропущенное слово я не расслышала) такая!

Потом Женька что-то тихо сказал ему.

– Всё равно ей придётся слезть, – самоуверенно отвечал Интеллигент.

– А ты уверен, что она ещё там? – голосом умудрённого жизнью старца произнёс дядька.

Интеллигент не успел ничего ему возразить, так как в этот момент я вышла из-за угла и, приблизившись к своему родственнику, принялась давать ему наставления:

– Я, Женя, ухожу, а ты скотину накорми, в доме уберись, посуду вымой!

Боковым зрением мне был виден Интеллигент, который на время впал в шоковое состояние.

– А когда ты придёшь? – спокойно поинтересовался дядька.

– К утру вернусь.

Парни переглянулись, однако на лице у Женьки, который знал меня чуть дольше, чем они, не дрогнул ни единый мускул.

Вволю нагулявшись по лесу, я вышла на колхозное поле. Вечерело. Колоски пшеницы тихо покачивались, словно прощались с заходившим солнцем. Далеко на горизонте были видны фигурки работавших колхозников. Мне вдруг стало одиноко, и я подумала, что нужно что-то срочно предпринять, дабы не умереть здесь, в деревне, от скуки.

Вернувшись в бабушкин дом, я села отдохнуть на диване. В это время появился Женька с полной сковородой жареного картофеля и гордо водрузил её на стол. После чего спросил, бросив на меня внимательный взгляд:

– Есть будешь? А то мать поздно придёт.

Молча усевшись за стол, я принялась без обычного аппетита жевать картофель. Заметив это, дядька поднялся со стула и на цыпочках обошёл вокруг меня. Но я никак не отреагировала на его выходку. Тогда он задал мне новый вопрос:

– О чём ты думаешь?

Не дождавшись моего ответа, Женька, как бы поколебавшись, сообщил:

– К тебе приходили…

Меня словно подбросило электрическим током:

– Кто приходил?

На лице у дядьки сразу возникло таинственное выражение. Но, едва я с угрожающим видом поднялась из-за стола, он поспешно выпалил:

– Делегация деревенской молодёжи!

Заметив моё разочарование, дядька наигранно-равнодушным тоном добавил:

– Они ждут тебя на улице.

Я ринулась к окну: действительно, возле дома стояла группа молодёжи в составе пяти девчонок и трёх парней. Все они, кроме Алёнки, были мне незнакомы. Отскочив от окна, я заметалась по дому, заглядывая во все шкафы.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Женька.

Так как я не обращала на него никакого внимания, он взял тоном выше:

– Скажи, наконец, что тебе нужно?

Подбежав к нему, я с ходу принялась снимать с Женькиной талии полотенце, которое он использовал вместо фартука, после чего обмотала его вокруг головы. Но от волнения мне никак не удавалось завязать концы на затылке.

– Что ты делаешь? – уже почти спокойным тоном произнёс дядька, проследовав за мной в спальню.

Подставив ему голову, я попросила:

– Завяжи!

Женка кое-как пристроил полотенце на моей макушке.

– А теперь не мешай мне!

Приподняв оконную занавеску, я слабым голосом спросила:

– Вы меня спрашивали?

Несколько секунд делегатам понадобилось на то, чтобы рассмотреть меня. Потом вперёд выступила Алёнка и, заметно волнуясь, произнесла:

– Мы, от имени всей нашей компании, приглашаем Вас сегодня приятно провести с нами вечер!

После этих слов она повернулась, как бы за подтверждением, к остальным членам делегации и те согласно закивали: да, да. Едва удержавшись от смеха, я села на подоконник. У меня создалось такое впечатление, будто Алёнка очень долго и тщательно зазубривала это приглашение. Так как деревенские ждали моего ответа, я поправила сползшее на лоб полотенце и сказала:

– Очень сожалею, что не могу принять участие в вашем приятнейшем вечере по состоянию моего слабого здоровья.

Ненароком повернув голову и обнаружив спрятавшегося за шторой дядьку, я умирающим голосом попросила:

– Женя, сделай доброе дело: принеси больной племяннице димедрол.

Через минуту дядька появился в амбразуре окна с таблеткой и кружкой воды.