Матрица жизни на Земле

– Человек есть «микрокосм макрокосма», – тихо прошептал я. – Поэтому даже маленький кусочек ткани несет в себе Божественную Энергию… Если он, конечно, чист, то есть без «порочного загрязнения», или очищен от дьявольской порочной энергии.

Я взял ложечку, достал пакетик из стакана с чаем и, не отжав, бросил его на блюдце.

– Тканями человека можно лечить, но… только чистыми тканями. Ткани человека – это такой кладезь, такой кладезь лекарств, – утвердительно сказал я сам себе. – Поэтому… поэтому…

Я откинулся на стуле.

– Поэтому… – настырно продолжал я, – поэтому… поэтому главное лекарство находится в теле человека.

У меня на лбу выступил пот.

– Поэтому лечение препаратами, изготовленными из тканей умерших людей, – не унимался я, – означает лечение под знаменем Бога, поскольку в каждой частичке тела заложена божественная энергия.

Я заулыбался и уже весело отхлебнул чай.

– Сколько лет! Сколько лет! – стал я мысленно приговаривать. – Сколько лет я хранил верность божьей подсказке по поводу создания «Аллопланта», сколько операций мы проделали, целый Всероссийский центр глазной и пластической хирургии создали, чтобы… только по результатам тибетской экспедиции понять кое-что в «Аллопланте»!

Мне стало не по себе. Но было приятно.

– Главное лекарство – в теле человека! Человек есть Микрокосм Макрокосма! – шепотом повторил я.

Но что-то давило внутри. Да и чувство тупости подступило.

– Сколько же тел у человека? – задался я вдруг вопросом. – Четыре что ли? Четыре что ли? Четыре…

Я записал этот вопрос на салфетке и сунул ее в карман. Я понимал, что вскоре должно родиться что-то очень интересное. Но для этого нужно было более внимательно изучить тибетскую литературу. Я чувствовал, что она должна подсказать.

Я расплатился, дав официантке хорошие чаевые. Вышел на улицу и снова пошел по Сретенке. Я шел, как и тогда, в 1987 году, к Инге Владимировне Хохловой.

Инга Владимировна Хохлова

Как и тогда, в 1987 году, Инга Владимировна открыла дверь. А поскольку в голове до сих пор сидели воспоминания 1987 года, я, несмотря на то что бываю у нее очень часто, отметил, что с 1987 года она почти не изменилась. Законсервировалась как бы.

– Привет! – сказал я.

– Привет! – ответила она.

Я стал снимать плащ и обувь.

– Ты в туалет не хочешь что ли? – со смехом спросила Инга Владимировна, зная мою особенность с ходу идти в туалет, как только я прихожу к ней.

– Да нет, – тоже засмеялся я. – Ты знаешь, где я был сейчас?

– Где?

– Помнишь 1987 год, когда мы легализовали «Аллоплант»? Помнишь, я рассказывал, как я на последние гроши ходил в «Шашлычную» на Сретенке отметить это? Вот именно там я и был сейчас. Помнишь?

– Припоминаю что-то… А сейчас что отмечал?

– О, Инга! Очень серьезную вещь отмечал. Сейчас расскажу.

– Кушать будешь?

– Я ведь только из ресторана! А вот чай попью. Уж больно плохим он был в ресторане, – ответил я.

Инга Владимировна Хохлова

С этой женщиной я познакомился как глазной хирург. У ее сына катастрофически падало зрение. Я сделал ему очень сложные операции, падение зрения остановилось и зрение держится до сих пор на высоком уровне.

Инга Владимировна предложила мне останавливаться в Москве у нее. Я сделал это пару раз, но почувствовал себя неудобно: мне выделяли целую комнату, стелили белые простыни и вкусно кормили. Короче говоря, нахлебником я себя чувствовал. Поэтому я, заглянув к ней и попив чая, уходил привычно ночевать на… Центральный Аэровокзал, делая вид, что мне есть где переночевать.

Но постепенно я стал привыкать к этому дому. Уж очень просто и душевно было у нее. Уютно как-то, аж уходить не хотелось! Я тянул, тянул, сидя у нее до глубокой ночи, а потом как бы соглашался, что идти куда-либо (на Центральный Аэровокзал, кстати!) уже поздно и… что, будто бы, те люди, которые якобы меня ждут, обойдутся и без меня.

По-моему, Инга Владимировна понимала все это, но, будучи очень культурной женщиной, не докучала уговорами, а просто создавала ту атмосферу, когда ты себя чувствуешь человеком, а не закомплексованным нахлебником. А в тот вечер 1987 года я вообще нагло попросился переночевать у нее, – уж больно хотелось чувствовать себя человеком.

Вскоре получилось так, что ее квартира на углу Сретенки и Пушкарева переулка стала моим вторым домом. У меня появилось аж свое полотенце, и я стал приезжать сюда как домой. Даже в те годы, когда я был народным депутатом РСФСР (1990–1993 годы) и нам, депутатам, бесплатно представлялись отдельные номера в гостинице «Россия», я все равно жил у Инги Владимировны и пешком от нее ходил в Кремль. Не жилось как-то в гостинице «Россия», в дом к Инге Владимировне тянуло.

А через некоторое время квартира Инги Владимировны вообще превратилась в штаб Всероссийского центра глазной и пластической хирургии, куда ко мне приходили разные люди, и мы там устраивали целые совещания. А сколько своих больных я пересмотрел у нее на квартире! А во сколько стран я уезжал отсюда! А каким количеством звонков докучали ей!

Сретенка

Да и сейчас, когда наш глазной центр снимает в Москве хорошую квартиру, я редко ночую там, – я все равно иду в дом Инги Владимировны.

И нередко мы – друзья-ученые, сидя в Уфе в роскошном здании Всероссийского центра глазной и пластической хирургии, тепло вспоминаем Ингу Владимировну Хохлову. Ведь не будь ее доброты и того, что мы ее квартиру на Сретенке превратили в самый натуральный штаб, может быть, и не удалось бы создать в Уфе Всероссийский центр.

Скажу еще, что через Ингу Владимировну – коренную москвичку, я как-то полюбил москвичей. Хорошие они люди, оказывается!

Я также полюбил Сретенку с ее бесчисленными переулками. И когда я иду по Сретенке, я нередко напеваю одну из песен Юрия Визбора:

 
Видел я суету и простор
Речь чужих побережий я слышал
Я вплываю в свой Сретенский двор
Словно в порт, из которого вышел
Но пусты мои трюмы, в пыли
Лишь надежды – и тех на копейку
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку…
 

А в тот вечер, когда я пришел сюда после встречи с Петром Гаряевым и Георгием Тертышным, я услышал родной голос Инги Владимировны:

– Чай готов! Идем. Я, кстати, все равно приготовила тебе покушать. Что там, в ресторане… после ресторана всегда голодным остаешься. Вот твоя любимая селедка… А за любимым твоим бородинским хлебом я аж на Тверскую пешком ходила. Может, все-таки тарелочку борща налить?

А потом, после вкусного борща, от которого я не смог отказаться, я рассказывал и рассказывал про Матрицу Жизни на Земле. Очень долго рассказывал.

Когда я ложился спать, я знал, что утром меня Инга Владимировна разбудит в 6 утра, чтобы я не опоздал на самолет.

Так и случилось. Я принял душ, попил чай и, попрощавшись с Ингой Владимировной, вышел на улицу, дошел до метро «Сухаревская» и поехал в сторону аэропорта.

Колеса поезда метро мерно стучали. И в этом перестуке колес мне слышалось «четыре тела, четыре тела, четыре тела…».

Э. М.: Инга Владимировна до сих пор жива и здорова, а в отношении возраста остается «законсервированной».

Глава 3
Четыре зоны Города Богов

По приезду в Уфу я стал изучать тибетскую литературу, которую мы в последние годы целенаправленно собирали. Я читал, читал, читал, но так и не мог найти того, о чем можно было бы сказать – «не знаю что».

В конце концов, я решил не читать бегло многочисленные книги, а детально проанализировать вышеупомянутую книгу Е. Н. Молодцовой «Тибет: сияние пустоты». Уж очень она мне понравилась.

В тот день, когда я решил сделать это, операции у меня шли легко. Я не устал. Настроение было хорошее.

Очки «вверх тормашками»

Когда после операций я шел по коридору, то в холле перед своим кабинетом я увидел старушку в очень странных очках. Я пригляделся. Оказывается старушка надела очки «вверх ногами». Меня это удивило.

– Бабушка, а почему вы носите очки «вверх ногами»? – спросил я у нее.

– А-а-а-а, – засмеялась старушка. – То ли, сынок, глазной врач в рецепте глаза мои перепутал, то ли в магазине «Оптика» линзы перепутали… Вот и ношу очки так, – ответила она. – Резинкой подвязываю.

– И давно вы очки так носите?

– Вот уже третий годок пошел, сынок.

– М-да, – только и проговорил я.

Старушка в очках, надетых «вверх ногами»

Зайдя к себе в кабинет, я продолжал похохатывать над этой старушкой. Я покушал. Покурил у камина. Но эта старушка в очках «вверх тормашками» не выходила из головы.

– Какая у старушки безропотная покорность: перепутали стекла в очках – вот и носит очки «вверх тормашками»! – подумал я.

А потом мои мысли перекинулись на осознание понятия «покорность судьбе». С одной стороны, быть покорным судьбе, наверное, хорошо, – честно и справедливо не уходить, например, от мужа-инвалида или не бросать жену, у которой нет детей. С другой стороны, быть покорным до такой степени, чтобы по-плебейски не воспротивиться ошибке оптиков и три года носить очки «вверх тормашками», наверное, плохо, – куда уж тут до борьбы за прогресс науки, за урожай, за здоровье людей… когда даже повторно в магазин «Оптика» сходить и поменять стекла в очках лень.

Лень, вездесущая лень, как покрывалом окутывает многих людей. И не надо, на мой взгляд, думать, что Бог дал тебе, лентяю, мало энергии; любой человек по своей сути является микрокосмом макрокосма и через свой Дух связан с самим Богом. Надо просто-напросто всегда стремиться к чему-либо и во имя этого стремления прямо-таки взывать к Богу, чтобы он дал тебе энергии. И эта энергия, поверьте, придет к вам, если вы будете стремиться к Богом помеченным делам, среди которых много и очень простых дел – помоги ближнему, не стесняйся любви, подталкивай людей к прогрессу и тому подобное.

А лень, эта противная лень, она, мне кажется, от Дьявола. Дьявола не зря зовут Лукавым. Именно через свое лукавство Дьявол способен использовать, например, веру людей в справедливость и, провозгласив лозунг «равенство для всех», создать общество «людей-середняков», которое будет уничтожать лучших людей, а ужас репрессий станет понятным только тогда, когда новорожденное «общество людей-середняков» будет уже плавать в крови. Именно через лукавство Дьявол может разрушить любовь сильного мужчины к милой и ласковой девушке, коварно надев на ее голову «шляпку со звездами». И именно через лукавство Дьявол способен использовать естественное желание человека отдохнуть для того, чтобы этот сладкий отдых продолжался всегда и вечно, чтобы отдыхать, отдыхать и отдыхать, ни о чем не думая и… конечно же, не думая о том, что ты, Человек, есть дитя божье, и что тебе, микрокосму макрокосма… вообще-то… даже как-то неприлично не просить у Бога энергии для реализации своих устремлений, а прозябать обесточенным всю жизнь, в глубине души слегка ненавидя приевшийся запах постели.

Э. М.: Я больше всего на работе боюсь, что в коллективе появятся признаки лени. Ведь всё работает как часы! Почему бы не начать расслабляться?! Никто не задумывается, что вслед за этим придет праздность, которую можно назвать началом конца.

Вот только вчера, а именно 23.03.2015 года, я устроил «разгон» нашим ученым, говоря, что кандидатской диссертации недостаточно и что я буду снимать с должности заведующих отделами, тех, кто не делает докторскую диссертацию. При этом я говорил, что главное – это даже не докторская диссертация, а преодоление лени, способной заражать других людей.

Люди всего мира уважают Германию и Японию. В этих странах нет ни нефти, ни газа. В этих странах есть только работящие люди. Там мало лентяев. Почему? Да как-то так получилось, что именно у немцев и японцев «трудоголизм» стал основой воспитания детей. Там просто-напросто стыдно быть лентяем, там даже позорно лениться.

Да и великие империи рушились во многом из-за лени. Когда, например, великая Римская Империя достигла своего расцвета, то самодовольные победители стали постепенно погружаться в праздность, которую… тут же использовал Дьявол, начав лукаво нашептывать: «Отдыхай, отдыхай, отдыхай…» И дошептался ведь, Дьявол-то, – правители империи так «разотдыхались», что и не заметили, что вонючее облако лени окутало всю империю, после чего последовали регресс, деградация и угасание.

Целые цивилизации гибли из-за того, что, достигнув трудом и стремлением высот прогресса и созидания, успокаивались и решали… отдохнуть, не подумав о том, что Дьявол только и ждет этого, чтобы через лень оторвать человека от Бога и сладостно приковать его к постели.

Но самым страшным следствием лени является то, что правители «уже ленивой страны» начинают понимать, что страна деградирует, и пытаются что-то изменить, но… чаще всего, у них ничего не получается. Поздно! Лень вперемежку со «звездной болезнью» уже слишком крепко засела в душах людей. Тогда остается один выход – развязать войну, чтобы население зажравшейся страны проснулось, пострадало и сбросило с голов «звездочки».

Надо же было американцам украсить свой флаг многочисленными звездочками… как будто бы… Да и, как заметил ученый из Саратова Илья Алексеев, американцы умудрились написать на своих долларах «In God we trust» (Мы верим в Бога), как бы лукаво намекая на то, что Богом является Доллар. Ведь ни на одной валюте мира, как утверждает Илья Алексеев, не написано о Боге, да и люди говорят, что деньги от Дьявола.

Я откинулся на стуле. Вспомнилась моя бабушка по маминой украинской линии – Мария Леонтьевна Махиня. Она была очень работящей женщиной. Но из всех воспоминаний о ней самым ярким пятном осталось ее выражение: «Умрем – отдохнем». И в самом деле, это, наверное, верно, – ведь человек создан как самопрогрессирующее начало, когда нет места лени.

Я попрощался со своими секретарями и сел изучать книгу Е. Н. Молодцовой «Тибет: сияние пустоты». Я читал, читал, и тут перед глазами промелькнуло знакомое слово – «Амитабха».

Амитабха

– Амитабха, Амитабха… – тихо проговорил я. – Где я слышал это слово? Где?

Я напряг свою память, напряг еще и вдруг воскликнул:

– Так ведь этим словом проводник Тату называл по-тибетски речку Gyenguik Chu, вдоль которой мы шли, пересекая западную сторону Города Богов!

Проводник Тату: – Речка Амитабха, протекающая по красной долине, связана с Огнем. (долина речки Амитабха)

В этот момент я еще не мог осознать того, почему тибетское слово «Амитабха» ввело меня в состояние возбуждения. Но в голове что-то копошилось, копошилось что-то важное.

Я еще сильнее напряг свою память и вспомнил, что тибетец Тату, не признающий китайских названий местности, не просто упорно называл эту речку Амитабхой, но и говорил, что эта священная речка, протекающая по красной долине, связана… с Огнем.

Я встал из-за стола и начал ходить с сигаретой в руках. Какая-то важная мысль витала в воздухе, но никак не входила в поле сознания.

Я опять сел читать книгу Е. Н. Молодцовой и… через несколько страниц встретил еще одно очень знакомое и, как мне показалось, очень важное слово – «Акшобхья».

Акшобхья

– М-м, – напрягся я, вспоминая. – Точно… точно… точно этим словом проводник Тату называл речку Dzong Chu, вдоль которой мы шли, пересекая восточную сторону Города Богов. Акшобхья, Акшобхья…

От напряжения у меня аж загудело в голове.

– Точно… точно, – промямлил я, шевеля губами, – проводник Тату говорил, что речка Акшобхья связана с… Водой.

Я вспомнил, что там, на берегу речки Акшобхья, я встретил трех тибетских женщин, которые поклонялись группе пирамид под названием «Сердце воды» в… мокром виде, то есть смочив свою одежду в воде этой речки. Я вспомнил также, что и я залез в воду этой речки в ботинках и… потом долго переживал, что ноги мои быстро высыхают.

Проводник Тэту: – Речка Акшобхья связана с Водой (долина речки Акшобхья)

– Шеф! Можно к тебе? – раздался голос Юрия Ивановича Васильева.

– Заходи, Юра, заходи, – ответил я. – Иди в ту комнату и попей чайку, а я еще немного подумаю.

– Шеф, тут к тебе американская пациентка, которую ты оперировал, просится. Хочет какие-то вопросы задать. За дверью стоит. Прямо буром к тебе прет, бедрами шевеля, – добавил Юрий Иванович. – Медсестра Алия, которая хорошо по-английски говорит, вместе с ней.

Э. М.: Медсестра Алия стала врачом и кандидатом медицинских наук.

Медсестра Алия, которая хорошо говорит по-английски

– М… заводи их в ту комнату, пусть попьют чаю пока, – недовольно пробурчал я. – А я еще подумаю.

Я поздоровался с американкой и Алией, популярно объяснив, что когда идет мысль, то прерывать ее нельзя.

Четыре стороны – четыре элемента

Оставшись один и надеясь на то, что пьющие чай не будут мешать мне, я тщательно проанализировал те страницы из книги Е. Н. Молодцовой, в которых встречались слова «Амитабха» и Акшобхья», и сделал выборку (Е. Н. Молодцова. Тибет: сияние пустоты М., 2001, с. 102, 106, 108, 110 и 114):

«Мифологии утверждают, что существует окружность вращения четырех элементов, в которую включены:

– Дхьяни-будда-Амитабха – олицетворение тонкого элемента Огонь;

– Дхьяни-будда-Акшобхья – олицетворение тонкого элемента Вода;

– Татхагата Ратнасамбхва – олицетворение тонкого элемента Земля;

– Татхагата Амогхасиддха – олицетворение тонкого элемента Ветер.

Все это связано с определенными позами Будд».

Я, конечно же, ничего не понял в позах древних людей (Будд), олицетворяющих тот или иной первоэлемент, но то, что названия двух речек в Городе Богов (Амитабха и Акшобхья) олицетворяют два первоэлемента (Огонь и Воду), показалось мне очень интересным.

– Неужели Город Богов (то есть Матрица Жизни на Земле) разделен на четыре зоны соответственно четырем (из пяти) первоэлементам? – подумал я, достав и рассматривая карту-схему Города Богов.

Неужели Город Богов разделен на четыре зоны соответственно четырем первоэлементам?

Я вполне хорошо осознавал, что случайное совпадение здесь вряд ли могло иметь место: название речки Амитабха перекликалось со старо-тибетским названием «Дхьяни-будда-Амитабха», что олицетворяет первоэлемент Огонь, а название речки Акшобхья перекликалось с названием «Дхьяни-будда-Акшобхья», что олицетворяет первоэлемент Воду.

Зная, что речка Амитабха протекает по западной стороне Города Богов, я предположил, что именно западная сторона имеет отношение к первоэлементу Огонь. А поскольку речка Акшобхья протекает по восточной стороне Города Богов, то можно было думать, что восточная сторона связана с первоэлементом Вода.

Я наморщил лоб, изо всех сил думая, и вдруг вспомнил, что, по канонам тибетской медицины, основанной на пяти первоэлементах, первоэлемент Огонь должен обязательно стоять напротив первоэлемента Вода.

– И здесь ведь так получается: зона Огня находится на западе Города Богов, а зона Воды – на востоке, то есть напротив друг друга, – тихо прошептал я.

Только я начал думать о других первоэлементах, как открылась дверь и появилось напряженное лицо Юрия Ивановича Васильева.

– Шеф! – произнес он. – Американка не пьет горячий чай! Захотела со льдом его пить. Я у тебя в холодильнике нашел пару кубиков льда и бухнул их ей прямо в горячий чай. По-моему такая дребедень получилась! И не лето ведь… зима ж на носу!

– Ну и… пьет она эту… дребедень?

– Да нет, рядом со стаканом сидит. Ждет чего-то. По-моему, она жрать хочет!

– Юрий Иванович! – возмутился я. – В холодильнике полно еды. Скажи Алие – пусть все достанет, разогреет и подаст на стол.

– Ладно, – ответил Юрий Иванович. – А…а…

– Что?

– А может она, американка-то, холодное предпочитает?

– Мясо, Юра, все нации в горячем виде едят.

Чай со льдом

Юрий Иванович удалился. Я снова стал листать книгу Е. Н. Молодцовой. Я читал, читал, но ничего больше про первоэлементы не нашел, кроме одной фразы (Е. Н. Молодцова. Тибет: сияние пустоты. М., 2001, с. 43):

«По религии Бонпо Земля вначале являла собой безводную и мертвую пустыню. Но вскоре на Землю были направлены 5 элементов… взаимопорождающие друг друга».

 

Я на какое-то время задумался над этой фразой. Из нее явствовало, что 5 элементов, которые, как известно, породили жизнь на Земле, были кем-то направлены на Землю.

– Уж не именно сюда ли, на Матрицу Жизни на Земле, были направлены эти пять элементов? А может не зря разные части Города Богов (Матрицы Жизни) олицетворяют разные элементы? – мелькнула мысль.

Далее я достал книгу Ангарики Говинды «Путь в белых облаках» – ту самую книгу, которую я читал на английском языке во время экспедиции в храме ламы Кетсун Зангпо, нелепо высовываясь из окна, чтобы покурить. Теперь эта книга у меня была в русском переводе. Я стал искать в ней ключевые слова «Амитабха», «Акшобхья», «Ратнасамбхва» и «Амогхасиддха», которые, на мой взгляд, могли дать разгадку локализации легендарных пяти элементов в Городе Богов. Я чувствовал, что разгадка приведет к чему-то очень важному.

Только я начал вчитываться в текст, как открылась дверь, и появился Юрий Иванович Васильев.

– Шеф! Я положил американке в тарелку до хрена мяса и до хрена картошки. Мясо она все съела, а картошку только наполовину… и все смотрит на меня, будто еще мяса хочет. Чо делать? Класть еще, мяса-то? – спросил он.

– Клади.

– А как думаешь, – не унимался Юрий Иванович, – тарелку ее с остатками картошки помыть, выкинув картошку или прямо к остаткам картошки мясо подкладывать?

– Прямо к остаткам подкладывай.

– А культурно это?

– Вполне. Спроси только – хочет ли она еще мяса? Не из голодной страны же приехала.

– Ладно, – сказал Юрий Иванович и ушел.

Мясо

Я, конечно же, хотел бы пойти в ту комнату, быстренько поговорить с американкой и опять сесть работать, но боялся, что какая-то важная мысль, которая бродила вокруг, ускочет. Да и пусть кушает эта американка на здоровье и болтает о жизни с Алией, все равно в палате делать нечего.

Я снова стал читать книгу Ангарики Говинды и вдруг увидел в ней фразу (Ангарика Говинда. Путь в белых облаках. М.: Сфера, 1997, с. 295):

«… престол четырех Дхьяни-будд. А названия рек указывают, что они считаются частями Вселенской Мандалы, центр которой – гора Кайлас».

Из этой фразы можно было понять, что названия речек в Городе Богов, который древние тибетцы считали Вселенской Мандалой, указывают на ее части. А этими частями должны были быть зона Огня, зона Воды, зона Ветра и зона Земли. Да и выражение «престол четырех Дхьяни-будд^[9]» подсказывало, что это, возможно, так и есть.

– Вот это совпадение! – про себя воскликнул я. – Весь раскрут начался с названия речек, а здесь прямо указывается на это.

Я стал дальше читать книгу Говинды и нашел вот что (Ангарика Говинда. Путь в белых облаках. М.: Сфера, 1997, с. 315, 316, 319):

«Паломник вступает в красную долину Амитабхи… Вступая в узкую долину на западном склоне Кайласа (места, посвященного Амитабхе, цвет которого – красный), он оказывается в красном скалистом каньоне, структура которого напоминает архитектурные сооружения. Далее паломник проходит через врата смерти, потом, заново рожденный, спускается в зеленую долину Акшобхьи, восточнее Кайласа, где поэт – святой Миларепа слагал свои гимны… Мирная долина восточного Дхьяни-будда Акшобхьи манит паломника чудесными лучами и серебристыми потоками кристально-чистой воды. Отсюда паломник снова выходит в открытые солнечные долины юга, посвященные Дхьяни-будде Ратнасамбхве, цвет которого – золотой».

Названия речек в Городе Богов указывают на части вселенской Мандалы!

Получалось так, что Ангарика Говинда как бы подтверждал, что западная сторона Города Богов относится к Дхьяни-будда-Амитабхе – олицетворению первоэлемента Огонь, а восточная сторона имеет отношение к Дхьяни-будда-Акшобхье – олицетворению первоэлемента Вода. Но, кроме того, Ангарика Говинда написал, что юг (южная сторона Города Богов) посвящен Дхьяни-будда-Ратнасамбхве, которая, по Е. Н. Молодцовой, является олицетворением первоэлемента Земля. Одно лишь путало: у Ангарики Говинды к слову «Ратнасамбхва» добавлялось выражение «Дхьяни-будда», а у Е. Н. Молодцовой – слово «Татхагата». Но, как выяснилось позднее, слова «Дхьяни-будда» и «Татхагата» являются близкими синонимами.

Итак, складывалось впечатление, что в Городе Богов западная сторона посвящена первоэлементу Огонь, восточная – первоэлементу Вода, южная – первоэлементу Земля.

Оставался первоэлемент Ветер (Воздух), зона которого логически должна была находиться на севере Города Богов.

В поисках подтверждения этого я стал читать дальше Ангарику Говинду, имея в виду то, что олицетворение Ветра по-тибетски называется «Татхагата Амогхасиддха». Но ничего не нашел. Но это меня не очень-то разочаровало, – все слишком логично складывалось. Тем не менее, мне хотелось найти доказательства тому, что зона первоэлемента Ветер расположена на севере Города Богов.

Только я подумал о том, что надо позвать Юрия Ивановича и попросить его поискать расшифровку слова «Амогхасиддха» в Интернете,^[10] как открылась дверь и хрипловатый голос моего друга известил:

– Шеф! Американка и вторую порцию мяса, которую я к недоеденной ею картошке подложил, слопала с удовольствием. Картошку чуть-чуть еще подъела, но не доела. Чо делать-то? Опять мяса подложить?

– Клади давай, – буркнул я.

– Белковое голодание у нее что ли? Как на мясо посмотрит, глаза аж загораются, – прокомментировал свои наблюдения Юрий Иванович.

– Вряд ли. Америка – страна богатая. Это не Индия или Пакистан… Просто Америка, Юрий Иванович, есть страна сэндвичеедов, где люди традиционно едят толстую белую булку, внутрь которой положен тонкий слой ветчины с таким же тонким слоем сыра. Вот ей и в диковинку такое количество мяса, ведь в сэндвиче самым вкусным является все же мясная часть.

– И в самом деле, – Юрий Иванович поднял брови, – чтобы наесться досыта мяса сэндвичей, сколько же белого хлеба надо проглотить. А тут мяса полно, а хлеб, да к тому же черный, стоит в сторонке и сам, вроде как, в рот не просится.

Сэндвич

– Ты не обвиняй, Юрий Иванович, американку… Если бы тебя с детства приучили к сэндвичам… то и ты бы, наверное…

– Я думаю, шеф, что она, американка-то, с детства мечтала не сэндвичи лопать, а только их мясную часть выковыривать, как мы в детстве изюм из булки выковыривали.

– Иди, Юрий Иванович, положи мяса и возвращайся обратно. Дело одно есть.

Э. М.: Одна наша молодая медсестра по имени Регина недавно спросила меня: «А вы любите сэндвичи?» Я ответил, что нет. «А я очень люблю, очень!.. – вдохновенно сказала она. – Мой парень тоже любит сэндвичи, и мы с ним часто ходим в Мак-Дональдс».

Юрий Иванович ушел и минуты через две возвратился.

– Юрий Иванович! Войди в Интернет и найди, пожалуйста, расшифровку слова «Амогхасиддха».

Через полчаса Юрий Иванович принес несколько распечатанных листов. Вот что он нашел в Интернете:

«Амогхасиддха – один из пяти дхьяни-будд… Его функция осуществляется элементом мироздания – воздухом (ветер). В мандале Дхьяни-будд Амогхасиддха занимает северное положение».

Отсюда следовало, что Татхагата (или Дхьяни-будда) Амогхасиддха, являющаяся олицетворением первоэлемента Ветер (Воздух), расположена в северной части Города Богов, построенного по принципам Вселенской Мандалы.

Все сложилось. Получилось так, что западная сторона Матрицы (или Города Богов) является зоной Огня, северная – зоной Ветра, восточная – зоной Воды и южная – зоной Земли.

Я еще раз посмотрел на карту-схему Города Богов и представил все это. Только вот сам Кайлас на схеме несколько выбивался из четкого разделения Города Богов на четыре зоны.

Я еще раз задумался над четырьмя зонами Города Богов.

– В чем смысл этого разделения? В чем значение этого? – про себя повторял я раз за разом, не находя ответа.