Тотальная война. Выход из позиционного тупика

V

Очистив августовские леса и эвакуировав раненых, генерал фон Эйхгорн в начале марта отвел правое крыло на указанные позиции, а левое – на север от августовских лесов, приблизительно на участок от Сейн до пункта южнее Кальварии. Он имел в виду вновь атаковать последовавших за ним русских и разбить их правое крыло.

Мысль была хороша и отвечала решительным стремлениям управления армии. В дни между 9 и 11 марта были достигнуты успехи. Вновь сформированная 10-я русская армия потерпела поражение. Но потребность в отдыхе у войск была столь велика и погода столь неблагоприятна, что командование армией, которое к тому же должно было выделить новые части для 8-й армии и армейской группы Гальвица, неохотно, но решилось окончательно отказаться от мысли о дальнейших активных действиях и перейти на позиционную войну. Левое крыло было оставлено на линии Кальвария – Мариамполь – Пильвишки. В середине марта русские произвели натиск на эту позицию, но затем постепенно восстановилось спокойствие.

Русские атаки на Южном фронте становились все упорнее и бои все ожесточеннее. В первые дни зимнего сражения, когда генерал Лицман двигался от Иоганнесбурга на Бялу, из XX корпуса были взяты 41-я пехотная дивизия и часть ландштурма и выдвинуты по дороге Иоганнесбург – Кольно на Ломжу, чтобы обложить ее с севера. 37-я пехотная дивизия наступала через Мышинец. 41-я пехотная дивизия, не доходя до Ломжинских крепостных укреплений, наткнулась на противника, ее сил оказалось как раз достаточно, чтобы заградить дорогу между рекой Писсой и дорогой Щучин – Стависки – Ломжа. Позднее подошли 3-я резервная дивизия и 5-я пехотная бригада. На них выпала задача прикрыть обширный участок от Стависки до Бобра, в то же время 11-я ландверная дивизия приступила к атаке Осовца. Подход 3-й пехотной дивизии и 5-й пехотной бригады совпал с атакой из Ломжи русской гвардии и 5-го армейского корпуса. Начиная с 21 февраля севернее Ломжинской крепости получили развитие упорные бои. Германские войска сражались геройски. Кризис был серьезен. Однажды утром начальник штаба 8-й армии доложил мне, что 3-я резервная дивизия прорвана. Но в конце концов она все-таки удержалась, так как энергия русских здесь скоро улетучилась. Но обстановка на этом участке, а следовательно, и у частей, обложивших Осовец, оставалась довольно напряженной. Лишь после прибытия в начале марта на Ломжинский участок 1-й ландверной дивизии наш фронт настолько уплотнился, что я мог считать всякую опасность к востоку от реки Писсы устраненной. Стойкость войск, в особенности 3-й резервной дивизии, позволяла достигнуть блестящего успеха в обороне. Командование этой группой было поручено генералу фон Шольцу. Область его ведения затем расширилась до Шквы. Генерал фон Шольц уже выделился как выдающийся начальник в сражении при Танненберге и в польском походе. По службе он был значительно старше командующего 8-й армией генерала Отто фон Белова, но охотно подчинился своему младшему товарищу.

Между Писсой и Оржицем генерал фон Штаабс с 37-й пехотной дивизией и находившимся там ландштурмом продвинулся по направлению к Нареву. Вскоре русские здесь весьма значительно усилились. Они неустанно вели активные действия от Новогрода, и особенно IV сибирским корпусом от Остроленки. Бои становились все ожесточеннее. Приходилось вводить сюда все больше частей, уже участвовавших в зимней кампании. Постепенно из 10-й армии сюда прибыли 2-я пехотная, 75-я резервная, 10-я ландверная и 4-я кавалерийская дивизии. Но надолго этих частей не хватило. Сюда же была переброшена из 10-й армии 76-я резервная дивизия, предварительно эта дивизия некоторое время проработала у генерала фон Гальвица, к западу от Оржица. В соответствии с характером местности, с ее широкими и плоскими болотистыми пространствами, с лежащими между ними теснинами, покрытыми участками леса и густого сосняка, общая борьба разложилась здесь на целый ряд самостоятельных боевых действий. Обстановка здесь ставила трудные задачи преимущественно младшим начальникам, – человек боролся с человеком. Несмотря на обилие местных кризисов, к концу затянувшейся борьбы, окончившейся только в апреле, мы все же продолжали стоять впереди границы.

К западу от Оржица во второй половине февраля боевые действия также шли полным ходом. Генерал фон Гальвиц, предприимчивый и богатый творчеством солдат, человек с разносторонними интересами во всех областях жизни, был одним из лучших вождей нашей армии. Он усилил жидкий фронт к западу от Млавы и в середине февраля продвинулся здесь вверх по Висле на Полоцк. Мы и здесь предупредили русских в их планах и вторгнулись в район их сосредоточения. Тем временем и на левое крыло армейской группы Гальвица, в районе Нейденбурга и Вилленберга, к немцам прибыли подкрепления. Обстановка рисовалась так, что удар свежими силами в направлении Прасныша должен был бы отбросить неприятельские войска, находившиеся против XVII резервного корпуса. Это позволило бы продвинуть армейскую группу Гальвица до Нарева. Тогда еще это представлялось имеющим серьезное стратегическое значение. Атака Осовца и верхнего Бобра еще не была окончательно отменена. Каждый частный успех генерала фон Гальвица улучшал общее положение и шансы для дальнейшей борьбы. Мы находились в большом напряжении.

22 февраля генерал фон Гальвиц повел атаку в направлении на Прасныш частями XVII и I резервных корпусов и 3-й пехотной дивизией. 24 февраля генерал фон Морген энергичной атакой свежими силами захватил этот исключительно сильно укрепленный город. Все обстояло весьма благополучно, когда неожиданно выяснилось, что крупные русские силы надвигаются между дорогой Цеханов – Млава и Оржицем и уже охватили генерала фон Моргена. Воздушная разведка в эти дни не могла работать, к тому же мы были весьма слабо снабжены авиационными частями.

Наши кавалерийские разъезды не могли продвинуться, и, в конце концов, сторожевое охранение обеих сторон повсюду стояло непосредственно друг против друга. 27 февраля атака сибирского корпуса вынудила нас оставить Прасныш, причем мы понесли весьма значительные потери. Генерал фон Морген отступил к границе на участке между Яновом и Хоржеле. Русские устремились не столько на север, как на Млаву.

Частные начальники имели в виду отойти на находившуюся в постройке укрепленную пограничную позицию к югу от линии Нейденбург – Вилленберг. Но я твердо задержал I резервный корпус более к югу, и там также дело дошло до ожесточенных боев.

До 7 марта русские безуспешно вели непрерывные атаки между Млавой и Хоржеле, неся тяжелые потери.

В этот момент бои велись на всем Восточном и Южном фронтах границы Восточной и Западной Пруссии. 10-я армия заходила назад и ввязалась в контратаку севернее августовских лесов. У Ломжи кризис шел на убыль, но между Писсой и Млавой отнюдь еще не разрешился. Каждый день мне приходилось принимать множество тактических и других решений. Беспрерывно поступали просьбы о подкреплениях со стороны начальников с Южного фронта, 10-я армия считала еще возможным добиться успехов, хотя лишь местного характера, и вследствие этого неохотно отдавала войска.

Генерал фон Гальвиц и правое крыло 8-й армии получили тем временем дальнейшие подкрепления со стороны 10-й армии. У нас теперь было достаточно сил, чтобы перейти в контратаку по обоим берегам Оржица. За последние дни силы противника были здесь ослаблены большими потерями.

Наш удар развивался с 8 до 12 марта, но севернее Прасныша войскам пришлось остановиться. Русские отвечали энергичными контратаками. 18 марта у Единорожца наши войска получили от русских урок, что болото не является верной защитой от неприятеля. Наши солдаты соединяли с понятием болота понятие непроходимой топи, а русские, будучи ближе к природе, лучше разбирались в местности. Болота в районе этих боев частично замерзли, а частично были неглубоки, имели твердую подпочву и оставались проходимыми.

Западнее Оржица в конце марта бои замерли. Это позволило взять отсюда 76-ю резервную дивизию и ввести ее в бой восточнее Оржица. 6-ю кавалерийскую дивизию также появилась возможность увести с западного берега Оржица и перебросить в район севернее р. Прегель, где чувствовалась необходимость в кавалерии.

Армейская группа Гальвица дала многое, и ее начальник мог по праву гордиться своими войсками. Они боролись с противником, имевшим огромное превосходство сил, и даже смогли его потеснить.

С конца марта и начала апреля наступил наконец для войск Южного фронта желанный отдых.

Бои на участке Ломжа – Млава не получили широкой известности, так как на востоке Германия учитывала только большие победы. Таких же бросающихся в глаза крупных успехов более нельзя было достигнуть. Мы справились с большим ответным ходом великого князя на зимнее сражение, с наступлением через Нарев против нашего слабо занятого фланга и расстроили часть плана Антанты на 1915 год. И войска, и каждый отдельный солдат стояли на высоте предыдущих великих подвигов, старые части и новые формирования соперничали между собой в бою. Старые части проявили больше выдержки. Ландвер и ландштурм показали себя полноценными войсками. Командование стояло на высоте своих задач. Истекший зимний поход явился высоким военным достижением.

VI

В середине февраля вдали от участков решительных операций, к северу от реки Прегель, также происходили бои. С обеих сторон в них участвовали только ландштурменные и ландверные войска. Они не имели стратегического значения, но нам приходилось заниматься ими и уделять им много внимания.

В начале февраля русские занимали еще прусскую территорию северо-восточнее Тильзита, и, естественно, имелось желание вырвать у неприятеля и этот кусочек германской земли. Эта задача была возложена на коменданта Кёнигсбергской крепости генерала фон Паприца и имевшиеся там части ландштурма, которые были несколько усилены артиллерией. 18 февраля был взят Тауроген.

С названием Тауроген связано много воспоминаний из мировой истории. К несчастью обоих воевавших тогда государств, они оставили тот путь, на котором Тауроген стоит памятником искренней дружбы между немцами и русскими.

Спокойствие, которое затем наступило в районе севернее р. Прегель, было 17 марта у Мемеля и Таурогена неожиданно нарушено вторжением русских резервов, ополченцев и пограничных частей. Они нас застали врасплох, так как наше внимание еще было приковано к другим операциям.

Правда, ходили слухи, что неприятельские силы сосредоточиваются на русской территории против Мемеля. Но такие слухи появлялись и раньше и до сих пор не оправдывались. Теперь также было мало вероятия, что русские предпримут что-либо в этом направлении.

Русские толпы ворвались в Мемель, которого ландштурм не смог отстоять. Мы узнали об этом от телеграфной барышни, которая вызвала нас и продолжала доносить, даже когда русские уже вошли в почтамт.

Я хлопотал, чтобы молодая барышня Эрика Рестель была награждена Железным крестом 2-й степени. Но это оказалось невозможным. Впоследствии она получила от государства золотые часы.

Одновременно русские взяли Тауроген и произвели сильный нажим на Тильзитском направлении. Резервы были поглощены боями на других фронтах. Управление II корпусным округом в Штеттине должно было выслать запасный батальон. Это показывало, насколько мы израсходовались, как велики были бои с начала февраля и как они истощили наши силы. 21 марта Мемель был освобожден, а 22-го у противника взято 3000 пленных – отсталых. Русские невероятно набезобразничали. 29 марта пал Тауроген. В этот район была направлена 6-я кавалерийская дивизия, и с этого времени она охраняла границу, выдвинувшись уже на литовскую землю.

Восточная Пруссия была освобождена и более уже не подвергалась неприятельским вторжениям. Можно было приступить к реставрации опустошений.

С середины февраля наш штаб находился в Летцене. До начала апреля я пережил трудные дни. С надеждами, которые я возлагал на непосредственное использование зимнего сражения, пришлось расстаться. Тактический же успех был, и это давало мне удовлетворение. Я был доволен, что большое наступление великого князя потерпело крушение. Но к окончательному решению на русском фронте, к чему я так стремился мыслями и чувствами, мы приблизились лишь на один шаг. Огромных русских сил, затраченных на фронте Восточной и Западной Пруссии, впоследствии не хватало для операции в Галиции. Русские потери по сравнению с нашими были очень велики. Даже при русском богатстве людьми пополнение такой убыли с течением времени должно было встретить затруднения.

Отдельные тактические эпизоды вызывали полное напряжение моих душевных сил. Всего нельзя передать на бумаге – гордые надежды, сердечный трепет, разочарование, полный борьбы путь к решению, недовольство тем или другим. Не подлежат описанию и все те трения, которые приходилось преодолевать, а также я не могу передать все то, что я перечувствовал за войска, которые должны были в ужасную погоду переносить все лишения зимнего похода.

Попав в Летцен, я пережил потом лучшие дни.

Наши помещения и служебные комнаты были тесными, но я себя чувствовал хорошо. Я с удовольствием вспоминаю время, проведенное в этом милом восточнопрусском городке.

Еще в период боев возведение тыловых позиций составляло одну из наших важнейших задач. Вдоль всей восточной границы Пруссии было установлено заграждение из колючей проволоки как первая основа дальнейших укреплений. По моему требованию здесь были собраны многочисленные рабочие батальоны, в состав которых входили лишь малообученные, не пригодные к походу, но работоспособные люди. Им часто приходилось работать под неприятельским огнем, и они это исполняли с самоотвержением. Слово «землекоп» стало почетным названием. Впоследствии рабочие батальоны перешли с Восточного фронта на Западный.

По инициативе высшего командования на западе дивизии из четырех полков были преобразованы в дивизии из трех полков, т. е. от 12-батальонного состава перешли к 9-батальонному. Мы сделали то же самое. Таким путем мы получили большее количество стратегических единиц. Оперировать стало легче, это, несомненно, давало большое преимущество. Но тактически дивизии в 9 батальонов слишком слабы, а штабной и административный аппараты слишком велики. После войны я непременно стоял бы на сильных дивизиях.

Во что теперь превратится наша гордая германская армия, которая в течение четырех лет, имея неполноценных в боевом отношении союзников, держалась и сопротивлялась против всего мира и которая предохранила почти всю страну от ужасов войны, – сказать еще нельзя. Неужели такая армия обречена совсем исчезнуть? Неужели немцы еще раз пойдут на самоубийство? Я этому никогда не верил и никогда не поверю. 70–80 миллионов немцев опять сплотятся и опомнятся. Вспоминая великие выдающиеся дела этой войны, они не утратят представления о том, чего стоит крепко спаянная армия.

Летняя кампания на русском фронте 1915 года

I

Проектированное генералом фон Конрадом в январе наступление не имело успеха. Первым броском было выиграно пространство по всему Карпатскому хребту, но затем наступила остановка. Русские перешли в контратаку и сильно нажали на австро-венгерскую армию, только храбрая южногерманская армия Линзингена продолжала продвигаться. Без этих германских частей фронт не удалось бы удержать. Трудности же на этом театре военных действий были велики. Они требовали от войск, которые творили прямо чудеса, невероятного напряжения. Убыль отмороженными была велика.

Освободить Перемышль не удалось, и 19 марта он сдался.

Тогда как в начале апреля наступление на Восточно-Прусском фронте заглохло, великий князь продолжал атаки на австро-венгерскую армию, с явной целью спуститься через Карпаты в Венгрию и тем самым покончить с Австро-Венгрией.

В апреле в ставке двуединой монархии в Тешене положение считалось необычайно серьезным. Позиция Италии становилась все сомнительнее. Все далеко идущие уступки, которые предлагала Австро-Венгрия и на которых я также настаивал перед генералом фон Конрадом, Италия отклонила и полностью завязла в сетях Антанты. Последняя, несмотря на свое превосходство, нуждалась в новом притоке сил, чтобы одолеть нас. Все с большей уверенностью приходилось учитывать, что Италия вступит в борьбу на стороне наших врагов. Австро-Венгрия оказалась вынужденной значительно увеличить свои силы на итальянской границе. Сербская армия тоже, видимо, требовала большого внимания. А русские атаки становились все более чувствительны для австро-венгерской армии, по мере того как она была вынуждена ослаблять свои силы в Венгрии и Галиции в пользу других фронтов. Настроение в Тешене все понижалось. По приказанию генерала фон Конрада офицер, находившийся при моем штабе для связи от австро-венгерской армии, очертил нам обстановку как в высшей степени серьезную. Поскольку я был знаком с австро-венгерской армией, это отвечало действительности. Мы передали верховному командованию и эти серьезные сообщения, и нашу их оценку.

К середине апреля обстановка в Карпатах стала еще более напряженной. Армия генерала Бороевича была отброшена за Карпатский хребет, далее к востоку южногерманская армия еще удерживалась. Наступил момент, когда помочь было необходимо. Мы отправили туда по железной дороге 25-ю резервную дивизию, находившуюся наготове при 9-й армии. Она явилась как раз вовремя, чтобы предупредить самые тяжелые последствия.

Мы донесли верховному командованию о нашем мероприятии. Оно всецело присоединилось к нашему решению и сформировало еще Бескидский корпус, командиром которого был назначен генерал фон дер Марвиц, до сего времени командовавший у нас XXXVIII резервным корпусом. Главнокомандующий на Востоке отдал сверх того на усиление Карпатского фронта 4-ю и еще одну вновь сформированную дивизию. Но положение там оставалось серьезным. Одновременно мы должны были послать подкрепления и на Сербский фронт. Впоследствии они явились подкреплениями для генерала фон Линзингена при его майском наступлении.

Германское верховное командование приняло теперь решение искать развязки на русском фронте. План был величественен, и мысль ослабить свои силы на западе, несмотря на господствующее там напряжение, свидетельствовала о большой решимости, не отступающей ни перед какой ответственностью.

После ноябрьских боев на Ипре на всем Западном фронте развилась позиционная война. Остановка наступления во Франции, загиб назад правого крыла в сентябре и незначительные результаты боев во Фландрии сильно понизили настроение армии на западе, и оно еще больше понижалось недостатком боевых припасов. Январская атака у Суасона III армейским корпусом, которым командовал генерал фон Лохов, достойный и выдающийся вождь, подействовала весьма воодушевляюще, и немедленно последовавшая за ней атака саксонцев у Краона дала блестящие результаты. В упорной борьбе наконец удалось в феврале и марте отразить широко задуманные попытки прорыва французов в Шампани.

Антанта, как и раньше, продолжала возлагать все надежды на Россию. В Англии армия Китченера еще только формировалась. Это было большое творение великого организатора. Из 32 намеченных дивизий 12 первых в мае могли быть уже готовы. Перестройка промышленности Антанты для военных целей развивалась. Если нам и удавалось вначале экономическими мероприятиями затруднять вывоз из Америки военных материалов, то с течением времени это стало недостижимым. В нашей тяжелой борьбе мы могли видеть в таком образе действий Соединенных Штатов только одностороннее благоприятствование нашим врагам. Позиция Соединенных Штатов вызывала у нас глубокое огорчение.

Надо было ожидать, что за германским натиском на Россию последуют неприятельские атаки на Западе с целью сковать наши силы. Напряженные и обильные кризисами бои в мае у Ла-Бассэ и Арраса показали, какую ответственность взяло на себя верховное командование, осмелившись пойти на решительную борьбу на востоке.

Генерал фон Макензен был назначен командующим новой 10-й армией, которая состояла главным образом из войск, переброшенных с запада. В начале мая он должен был нанести фланговый удар в Западной Галиции и разбить русских, которые, не считаясь с потерями, вели наступление в Карпатах. Макензен был утонченный человек, но в то же время блестящий солдат, и его подвиги навеки останутся в истории. Начальником его штаба был назначен полковник фон Зеект, который до сего времени состоял начальником штаба фон Лохова. Благодаря остроте мысли и ясному чувству меры, он представлял одну из наиболее выдающихся личностей этой войны.

Командование 9-й армией взял на себя генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский, который заслуженно носил это высшее военное звание. Он охотно подчинялся значительно младшему в чине генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу.

Главнокомандующему на востоке была поставлена задача демонстрировать на Северном фронте с целью сковать неприятельские силы.