Киборги-пилигримы

***

Лиловый треугольник BWV 806 был заполнен рутинными делами. Макс и Али, двигаясь тихо и плавно, обошли отмеченный участок, заблокировали все дороги, ведущие из Мещерино, кроме главного грейдера, и выворотили из земли шпалы на железнодорожной ветке. Потом они навалили временную плотину на реке Плавица, ощерившуюся частоколом, на который могут напороться упавшие в поток зомби. Тем временем Алекс, заняв выгодную позицию на возвышении, следил, чтобы на звуки не вышли упыри-одиночки – при необходимости он мог снять их стрелой из арбалета. На этой стадии они никогда не пользовались огнестрельным оружием, чтобы не встревожить субъектов раньше времени. Мясоеды большую часть времени проводили в покое, реагируя только на два раздражителя: громкий звук и запах свежей крови.

Лиза охотилась в перелеске возле железной дороги. Раньше ей удавалось легко найти крупных животных, но теперь на островках подтаявшего снега не было совсем никаких следов – редкостью стали даже собаки. Поэтому она настреляла с десяток птиц, к которым впоследствии Алекс добавлял реагенты, разжижающие кровь и усиливающие запах. Самой ловушкой занимался Давид: смысл заключался в нескольких поднимающихся на рамах загонах и колючей проволоки, которые отделяли группы зомби от толпы, собравшейся вокруг приманки. Так их можно будет легко и неспешно обезглавливать.

Тактика была выработана долгим опытом. Поначалу киборги просто приходили в поселки и очищали дом за домом, пока не понимали, что энергия на исходе и нужно отступать. Примерно так же происходила обработка леса: группа прочесывала квадрат за квадратом. Но скоро выяснилось, что в такой самоотверженной трате ресурсов нету необходимости. Зомби со временем слабели. Они находили все меньше пищи и большую часть времени проводили в анабиозе. Это не делало их менее опасными для людей, потому что на кусок свежей плоти мясоед всегда изыскивал последние силенки. Однако необходимость защищать людей давно не возникала, и мобилизационная тактика сменилась тактикой экономии: боевое звено неспешно обрабатывало отдельные участки территории, следя главным образом за тем, чтобы продлить ресурс аккумуляторов и не повредить собственную биомеханику.

– Всего двадцать три, – сказала Лиза, глядя на последних двух оборванцев, дотащившихся из Губаревки.

– Да, всего двадцать три, – подтвердил Макс.

– Двадцать три, – сказал Доктор.

Даже сетку натягивать не пришлось. Они просто окружили зомби и перебили их в течение красно-бурого полумесяца BWV 29.

***

– Ради двадцати трех зомби наша стратегия чересчур эффективна, – заявил Доктор после того, как они вернулись в лагерь.

– Так какой план, док? – спросил Али.

– Мы можем вернуться к предыдущему плану, – ответил Доктор. – Если их всего несколько десятков в населенном пункте, то проще прогуливаться и выманивать их на звук. Сейчас мы больше энергии тратим на устройство перекрытий и ловушек, чем если бы просто их уничтожали.

– Уже почти весь наш район перекрыт и расчищен, – заметил Макс. – Мы уничтожаем зомби и потом затрудняем им доступ в населенные пункты.

– Завалы, колья, колючая проволока, залитый бетон – перечислил Алекс.

– Зомби попадаются все реже, и нам все легче их уничтожать, – продолжал Доктор. – Если мы будем тратить меньше энергии на ловушки и перекрытия, нам надо найти другое занятие. Мы можем обустроить больше лагерей и запастись оружием. Я думал о местах, где, возможно, есть неразведанные склады. Проголосуем?

– А кто-нибудь помнит, когда мы в последний раз встречали людей? – вдруг спросила Лиза.

– Мы раньше видели много людей. – ответил Алекс. – Повешенных за шею, сгоревших в автомобилях. Чаще всего – запершихся и задохнувшихся в подвалах.

– Живых.

– Нет, – сказал Алекс.

– Нет, – подтвердила Лиза и покачала головой.

Все остальные покачали головами.

– Время смотреть фильмы, – напомнил Доктор.

– Так какой план, док? – спросил Али. Утратив логическую нить разговора, киборги нередко возвращались к заходной реплике. Разработчики никогда не считали это серьезной проблемой: чего-чего, а умения поддерживать беседу от андроидов никто не ожидал.

Глава третья

– Предлагаю «Унесенных ветром» и «Восставших из ада-4», – сказал Давид.

– Пожалуйста, давайте не будем смотреть исторические фильмы, – попросила Лиза.

– Почему?

– Потому что Алекс всегда находит в них несоответствия и все комментирует. Очень трудно следить за сюжетом, когда слышно только Алекса.

– Но там действительно много анахронизмов и ошибок, – подтвердил Алекс

– Посмотрим «Унесенных ветром» в другой раз, без Алекса, – предложил Док. – Тогда «Догвиль?»

– Я не понимаю этот фильм, – сказал Макс.

– И я, – поддержал его Али.

– Поэтому и надо его снова посмотреть, – настаивал Доктор.

– Они ходят по пустому ангару среди нарисованных линий и притворяются, что это город. Зачем? Они же не могут никого обмануть, – сказал Али.

– Это не притворство, а искусство театра. Алекс, ты понимаешь?

– В театре главным носителем драматического действия является актер, – пробубнил Алекс. – Это изначально коллективное действие появилось как обряд во время сельскохозяйственных праздников. Театр является продуктом коллективного творчества. Оно направлено на формирование у зрителя эмоционального восприятия. Декорации могут как усиливать эффект, так и вообще не использоваться, если экспрессия передается другими средствами: игрой актеров, жестикуляцией, музыкой, ритмом, драматизмом диалогов. Театр невозможен без зрителя.

– Ты понимаешь, Али? Ты должен следить за актерами. И слушать, что они говорят.

– Мы это уже обсуждали, – не сдавался Али. – Там есть персонажи, которых просто не видно. Это призраки?

– Давайте еще раз посмотрим «Догвиль» и попробуем объяснить Али неясные места, – предложил Док.

Весь фильм Лиза внимательно смотрела на экран.

– Мне кажется, я что-то поняла, – сказала она.

– Что?

– Эту девушку.

– Она испугана, – кивнул Док.

– Нет, не только, есть еще.

– Обижена.

– И тоже нет… Это как… – Лиза не смогла найти нужное слово и мысленно создала трехмерный громкий образ, который тут же разослала другим по блютусу. Киборгов передернуло.

– Не делай так больше, Лиза – строго сказал Давид. – Что на тебя нашло?

– Она одиноко зло радуется, – перевел Лизину эмоцию Макс.

– Сам строит, правит и предводит; Натуру духом превосходит, – продекламировал Али.

– Почему ты всегда цитируешь Ломоносова? – спросила Лиза.

– А что не так?

– Самой цитируемой книгой в мире является Библия. Самым цитируемым русским поэтом Пушкин. Его назвали своим любимым поэтом 20% респондентов. Самым цитируемым русским писателем Достоевский, – сверился Алекс с архивом википедии.

– Я не могу цитировать Библию, – развел руками Али. – Я совсем не понимаю, что там к месту, а что нет.

Макс хотел спросить про Коран, но вспомнил, что разговоры на религиозные темы не рекомендовались в основных правилах поведения киборгов.

– Я только одного до сих пор не могу понять, – вместо этого сказал он. – Почему они не объясняют, откуда в этом городе взялись призраки.

***

Когда на следующий день Макс завершил обход территории и зашел в дом, он не сразу понял, что что-то идет не по плану. Только подойдя к своему привычному месту, он обнаружил, что конфигурация членов группы изменилась. Карта лежала на столе, но никто не сдвигал стулья в круг. Над картой склонилась одна Лиза.

– Нет никакой необходимости в сегодняшней операции, – произнесла она.

«Необычно, – подумал Макс. – Наверное, до сих пор думает о вчерашнем фильме. Мы смотрели его уже пятьсот тридцать два раза. Что изменилось?»

– Посмотрите, – продолжала рассуждать Лиза. – Мы обработали вот эти квадраты. Здесь мы перекрыли дороги. Если зомби забредут в поселки здесь, или здесь, или здесь – они сразу попадут в ловушки.

– Надо проверить ловушки.

– Даже если они сломались или высохли! – Лиза начала рассекать рукой воздух вверх и вниз. – Зомби не принесут никакого вреда. Их осталось очень мало, и они совсем замедлились. И они не могут причинить вред людям. Потому что тут нет людей.

Доктор уже некоторое время ритмично качал головой.

– Алекс, сколько зомби мы убили всего?

– Двадцать шесть тысяч восемьсот семьдесят три.

– А сколько человек проживало в нашем секторе до эпидемии?

– Двадцать семь тысяч шестьсот семьдесят шесть, согласно последней переписи. Шестнадцать тысяч проживали в Плавске; райцентр был полностью эвакуирован.

– Значит, даже если все сельское население превратилось в зомби, мы убили их и еще тех, кто пришел из других районов.

– Ты хочешь сказать, что тут могло совсем не остаться людей? – уточнил Макс.

– Вполне вероятно.

– И больше никто не пришел с юга?

– И этого исключать нельзя.

– Кто-нибудь помнит, сколько лет мы уже здесь? – спросила Лиза.

– Нет, я не следил за человеческим календарем. Иногда сверялся с временем, но за календарем не следил – признался Алекс.

– Вот столько назад – доктор послал трехмерный звуковой образ. – Я отметил десять земных лет. Для отсчета. Значит… – Док перестал качать головой, – мы здесь уже больше десяти лет и не встретили ни одного живого человека.

– Мы не выполняем свою миссию, – подытожила Лиза. – Мы должны уничтожать зомби и спасать людей. Как мы можем их спасать, если их нет?

Макс сел на край стола и стал качать ногой.

– И что ты предлагаешь? – спросил Док.

– Идти в сторону городов. Если люди выжили, они наверняка пошли туда.

– В Москву, – нараспев сказала Лиза.

– Все города были закрыты… – процитировал Док матричную памятку.

…и эвакуированы… – механически подхватил Алекс.

…после зачистки целые кварталы были сожжены и расплавлены…

…. городская инфраструктура прекратила функционировать…

…. для населения были организованы специальные эвакуационные пункты… координаты которых сбрасывались листовками с самолетов и сообщались на всех радиоволнах… боевые отряды киборгов были распределены… чтобы защищать людей в труднодоступной сельской местности… в городах нет жизни… переправить людей в пункты эвакуации… города закрыты…

Все киборги механически повторяли тезисы матричной памятки.

– И все равно. Десять лет прошло. Многое изменилось, – не сдавалась Лиза.

Они обсуждали эту тему и на следующий день. И снова. И снова. Обсуждали и голосовали. Попробовали поймать сообщение по радио. Еще раз обошли посты на основных дорогах и проверили ловушки. Организовали три новых склада. Уничтожили одиннадцать зомби. И снова обсуждали и голосовали. Пока не решили, что им нужно покинуть свой сектор и отправиться в сторону столицы в поисках выживших людей. Для путешествия была выбрана вторая оттепель, когда на ветках уже отчетливо показались зарождающиеся листики.

В своем мироощущении киборги не зависели от времени года и счет сезонам не вели. Конечно, погода имела значение для их деятельности, но была лишь небольшой и весьма предсказуемой переменной. Киборгам следовало избегать попадания под проливной дождь, как и долгого купания, потому что от воды их синтетическая кожа набухала, а потом неудобно стягивались и даже могла местами расслоиться. Сильный ливень стоило переждать в укрытии. Передвижение зимой по снегу также было затруднительным. Основные тропы киборги расчищали, но в поле или в лесу легко могли увязнуть в глубоком сугробе, а это еще хуже, чем попасть под дождь, потому что от холода деформировались подложки микросхем. К тому же зимой дни были короткие и темные, почти не получалось зарядить аккумуляторы от солнечного света. Нужно было постоянно иметь в досягаемости какой-нибудь генератор и самим стараться экономить энергию. В особенно снежные дни и бураны киборги просто не покидали лагерь, сводя к минимуму ресурсы потребления. Время в эти периоды текло как желтая корова BWV 1080 – снова и снова, пока Макс, совершив очередной обход не докладывал, что можно покинуть убежище. Злые зимы не доставляли киборгам неудобства. Очевидно, что в это время и зомби сворачивали любую активность. Чаще всего их просто заваливало снегом – и они оживали только весной, если могли перекусить нерасторопным, едва вылезшим из норы зверьком.

Тем не менее, для долгого путешествия с неясным финалом лучше было выбрать теплый и солнечный сезон.

Глава четвертая

Иногда, наблюдая со стороны за поведением киборгов, их можно принять за идиотов. Дело даже не в том, что в их лицах и мимике (всего у киборгов задействовано 120 лицевых мышц) есть что-то слабоумное – остановившийся взгляд и не всегда адекватное выражение лица. Они и ведут себя странно.

Например, частенько дергаются. Можно привыкнуть к тому, что киборги не дышат. Но едва заметные движения, подергивания головой и руками, которые они используют для периодического охлаждения процессора, кажутся чем-то средним между мышечным спазмом и дыхательной гимнастикой по системе Стрельниковой. Если бы киборгов удалось интегрировать в человеческое сообщество, для них можно было бы создавать великолепные комплексы упражнений ушу или йоги.

К тому же общение вызывает у искусственного разума дополнительный стресс, который лучше всего снимается повторяющимися механическими движениями. Когда киборги начинают разговаривать на новую непривычную тему, они размахивают руками, качают головами или ходят по кругу. И, как мы уже знаем, оптимальный способ пресечь неприятный или непонятный разговор – вернуться к самому его началу. Скажем, путешествие Макс и Али начали с вопроса:

– Куда мы идем, док?

– На север. К Москве. Если будем придерживаться ритма розовой гиены, то к ее концу будем у Алексина.

– Мы давно не подходили так близко к большому городу, – удивился Макс.

– Да, там зоны действия других групп.

– Мы хотим их найти? – потрясенно произнес Али, разрезая воздух руками.

– Не знаю, – честно ответил Док.

– А куда мы идем, док? – спросил Макс.

***

Киборги склонны к повторениям и шаблонам. Это относится не только к речи, но и к поведению, – в частности, ориентированию на местности. Хотя в память киборгов и загружено множество карт, в том числе и спутниковая съемка, им требуется некоторое усилие, чтобы сопоставить ее с реальностью. А сопоставив, киборг создает в оперативной памяти отдельную карту с собственными маршрутами, по которым может быстро ориентироваться. В результате путь из точки А в точку В для киборга всегда пролегает одинаково. Он ходит всегда одним путем и тем же путем возвращается.

Чем больше маршрутов загружается в оперативную память, тем сложнее становится рабочая карта, но в ней постоянно сохраняется изначальная логика. Человеку эта логика может показаться непонятной, потому что на хорошо знакомой местности киборг всегда ходит по сетке. Даже если он или целая группа неожиданно изменили план и приняли решение идти в другое место, выбор маршрута делается в пользу хорошо отработанного варианта. Таким образом можно подумать, что киборги не знают, что такое «срезать угол», а идут странными зигзагами. На самом деле они просто следуют шаблонному маршруту. Люди выразились бы иначе: выбирают путь, который первым пришел в голову.

Совсем другое дело – ориентирование на незнакомой местности. Тут старые схемы перестают действовать, а разработанная карта маршрутов отодвигается на периферию сознания. Киборг достаточно рационален, чтобы понимать: всего его знания о мире основаны на сборе информации, и невозможно в новых обстоятельствах принимать решения по индукции. Хорошо знакомые дороги, тропинки и повороты не накладываются на новый маршрут. Кибермозг забывает старые данные как неактуальные. Все приходится начинать заново: изучать карту местности, выстраивать триангуляцию, определять стороны света, запоминать характерные особенности пройденного пути. Люди выразились бы образно: идет, куда глаза глядят.

Действительно, киборг идет вперед с широко открытыми глазами, внимательно изучая окрестности. В неизведанной земле киборг – самый неутомимый и любознательный исследователь.

***

С одной стороны, боевой отряд старался избегать поселений и отдельных строений, потому что в них могли таиться ловушки. Опасно было заходить в незнакомые дома, где всегда мог провалиться пол или заклинить дверь, заперев киборга в компании проснувшихся от спячки зомби. Особую неприятность доставляли также змеи и крысы, прятавшиеся в подвалах. Однажды киборги ночевали в непроверенной сторожке и растревожили гнездо гадюк, которые начали ползать по отключившимся киборгам, пытаясь залезть им в рот и тыкаясь в глаза. Повреждений они не нанесли, но Лиза некоторое время чувствовала себя дезориентированной и целый день доставала отряд мысленной панической атакой. Змеи и так были отмечены в базовой памяти как объекты опасности (для людей), их следовало по возможности уничтожать, а после этого инцидента реакция киборгов стала диаметрально противоположной: Макс и Али набрасывались на змей с особым азартом, почти как на зомби, в то время как Лиза не то чтобы их боялась, но рефлекторно старалась избегать.

С другой стороны, идти по дороге среди полей и редких перелесков было крайне неинтересно, а потому утомительно. Лиза пыталась изучать пробуждающийся от снега пейзаж, отмечая редкие всполохи взлетавших над полями птиц, заросли ольхи, покрывающейся дымкой будущей листвы, и грязную траву – местами еще зеленую с прошлого года, а в основном буро-гнилого цвета. Но это никак не могло ее занять, потому что не шло ни в какое сравнение с буйством трехмерных цветных фигур, возникающих в ее сознании. Она думала о людях, видимых и невидимых, обитающих в нарисованном мире «Догвиля», и о том, почему Грейс захотела оттуда уйти. Люди были дружелюбны и вежливы, Грейс делала все, что они просили – почему же все выстроилось так нелогично? От многократных повторений диалогов в фильме условный ангар превратился в фантасмагорический цветущий сад, полный беседующих геометрических фигур, людей с воронками вместо лиц, говорящих птиц и змей.

– Нам нужно найти жилье, – сказала, наконец, Лиза, еще раз обведя глазами огромные мрачные поля. Ей был необходим раздражитель из реального мира, чтобы привести нейросхемы в рабочее состояние.

Остальные были с ней согласны. Просто потому, что не имели своего мнения. Базовые модели никогда не отвлекались на внутренний диалог, когда шли незнакомой дорогой. Али даже не пришло бы в голову подыскивать образ весенней целины в допушкинской русской поэзии: для него это были просто дорога, поле, лес, слабое солнце, еле заряжающее аккумуляторы. Все это надо было отметить, вычленить, запомнить и нанизать на пухлую переливающуюся фигуру времени. Макс тоже был молчалив и сосредоточен. Свои тайные навыки общения он мог развивать только со знакомым пейзажем: обращаться к неизвестному кусту или дереву он не рисковал, опасаясь, что может упустить что-то важное.

Алекс почти не смотрел по сторонам. Он видел перед глазами карту, и его вполне удовлетворяло знание, что он движется по нужной дороге. Для Алекса в путешествии не было ничего важнее карт. Ночью, пока все отдыхали, он подолгу вглядывался в звездное небо, мысленно выстраивая навигационные фигуры. Док, так же как и Макс и Али, безучастно наблюдал за окрестной природой, но какие-то признаки навели его на высокую вероятность дождя и заставили ускориться.

Группа отправилась искать укрытие, стряхнув весеннюю одурь.

***

Боевой отряд давно уже вышел за пределы своего сектора, но пока не встречал ни киборгов, ни зомби, ни тем более людей. Другую группу они нашли на третий день пути, – вернее, можно сказать, что группы нашли друг друга. Киборги шли по дороге от Поповки в направлении Алексина, когда из пролеска возле дачного поселка «Турист» вышли другие киборги.

Вначале они стояли и смотрели друг на друга, пока Алекс первым не понял, что хозяева пытаются установить сигнал блютус-соединения, виртуально представляясь. Он дал знать другим. В сознание киборгов тут же посыпался поток информации: карты местности, образы операций, взаимоотношения в команде и зачем-то дневник наблюдения за птицами.

И ясно сформулированный вопрос от лидера группы: какого черта вы тут делаете? С четко маркированной эмоциональной окраской. Док выступил по инструкции. Наладил контакт, сообщил основные данные о своем отряде, цель путешествия.

Тут Лиза неожиданно сделала шаг вперед и заговорила. Она что-то бормотала о приятном дне и приятном знакомстве, приятной компании и еще чем-то приятном. Другие, казалось, опешили и, судя по всему, отчаянно пересылали друг другу мысленные сообщения.

– Я совсем не знаю, как себя вести, когда встретишь человека, – между тем, продолжала рассуждать Лиза. – Думаю, надо сказать «привет» и «приятно познакомиться» или «не бойся», как в фильме «Догвилль». Смотрели?

«Нет» – прозвучал электронный ответ.

– Подождите! – включился в диалог Док. – Мы и правда должны общаться. Этого требует протокол. При любом знакомстве нужно представляться и пожимать руки.

– Давид Львович, – представился лидер местного отряда.

– Доктор – протянул руку Док.

Несмотря на то, что все отчаянно дергались, знакомство прошло довольно гладко. Оказалось, что местные киборги как раз возвращались с операции на свою базу, расположенную в бывшем пансионате на окраине города Алексина.

– В город мы совсем не ходим, – рассказал Давид Львович, довольно бойко переходя со слов на электронные сообщения и обратно. – Людей там точно нет, а зомби могут еще откуда-то вылезать (картинка). Иногда им удается проникнуть в город и там окопаться. Забьется в подвал и лежит, пока его что-то не выманит. На нас несколько раз нападали из засады группы зомби в городе (показывает картинку). Больших увечий не причинили, но заставили отступить. Один раз даже пришлось отправлять Макса на фабрику за новой рукой (текстовая мысленная фраза).

– На фабрику? – переспросил Док.

– Под Тулой есть фабрика киборгов. На случай замены деталей и пополнения отряда. На ней тоже работают киборги – такие как Алекс. Вы никогда не обращались?

Боевому отряду пришлось признать, что они, конечно, знали о существовании фабрики, но совершенно вытеснили из оперативной памяти это знание, поскольку оно не добавляло ничего существенного их повседневному существованию.

Оказалось, что и обычный быт, и планирование операций у двух групп также существенно различается. Алексинские киборги почти не патрулировали свой район. Казалось, что зомби, шатающиеся по лесам или засевшие в деревнях, их совсем не беспокоят.

– Мы оградили трассу Р143 до М2, чтобы зомби на нее не вышли. Хорошее поставили заграждение почти от самого моста. В Красном завалили дорогу трубами большого диаметра, натаскали с завода. Больше проезжих дорог в город нет. А если обнаруживаем стада зомби в самом городе, просто гоним их в сторону Тарусы и сбрасываем в Парсуковские карьеры. Когда их там много скапливается, сжигаем.

Все это звучало очень странно. Анализируя эту странность, Лиза поняла, что алексинских киборгов собственная безопасность заботила больше, чем уничтожение зомби и тем более помощь людям. Даже пансионат они устроили не как одну из военных баз, а как основную крепость, обнесенную частоколом из трубопроката и колючей проволокой на случай неожиданного проникновения. Но история гостей о том, что те оставили свой участок и направляются в Москву, местных ничуть не удивила.

– Вы не первые, кто тут проходит, – сообщил Давид Львович.

– И люди были?

– В начале вроде бы были, – закивали мысленно алексинские киборги. – Но давно не видно. А стада зомби часто тут мигрируют, вдоль реки идут. Они же вплавь не могут: выйдут откуда-то к Оке, да так дальше и топают по берегу. Мы уничтожаем, кого поймаем, но всех блокировать невозможно.

– Они уходят в другие сектора, и там их убивают другие киборги, – философски заметил местный Макс. – Тут часто проходят другие боевые отряды. Некоторые идут в Москву, как вы, кто-то на запад. Есть и такие, которые просто бродят по лесам и зачищают зомби – последнюю фразу он сформулировал синестетически, окрасив в черный цвет и добавив чавкающие звуки.

– Да, квадрат за квадратом, – закивал другой Али, также мысленно чавкая. – А есть такие, которые в лесах ищут тайные поселения людей.

– Потому что люди могли бросить города и уйти жить подальше в чащу, посчитав, что так более безопасно, – пояснила местная Лиза, создав красно-оранжевый образ огня в лесу.

Неожиданным сюрпризом оказалось равнодушие алексинских киборгов к кинематографу и вообще всяческим умственным упражнениям. Они, как оказалось, довольно активно изучали техническую литературу, всю, которую могли найти в электронных и бумажных библиотеках. Местный Алекс регулярно изобретал различные устройства, позволяющие оптимизировать существование. Конструкции ловушек, разработанных алексинцами, были куда более изящными и эффектными, чем те, которыми пользовался боевой отряд у себя. Но оказалось, что это было уже довольно давно, с тех пор интерес к операциям существенно снизился.

Хозяева позволили гостям полностью зарядить батареи и пополнить запасы воды, проводили до поворота на Р143 в Старом Алексине и на прощанье обещали позже подумать над предложением тоже двинуться к Москве. Но сейчас им надо на другой берег – посмотреть, не случилось ли чего нового по дороге на Тарусу. В наступившей тишине (канал блютус отключился, как только затихли в воздухе последние слова), алексинские киборги двинулись налево, к мосту через Оку. Скоро их очертания растаяли в весенней дымке, обещающей долгое тепло.

– Они как слоны! – неожиданно заявила Лиза после долгой паузы. – Мы видели фильм про слонов. Пошли туда, постояли, потом развернулись, пошли в другую сторону. Я их не понимаю.

– Кого? – опешил Док.

– Алексинских киборгов.

– А зачем тебе их понимать? – включился Макс.

– Потому что они такие же, как мы. Они тоже боевой отряд киборгов. Но они не планируют операций, не проверяют периметр. Только все огораживают и шатаются туда-сюда по одной дороге.

– Зато они довольно разговорчивые, – вспомнил Макс своего двойника.

– Точнее, активно пользуются блютусом, – поправила Лиза.

– Не удивительно, если они часто встречают других киборгов, – заметил Док. – Они даже помнят людей. Алекс?

Алекс, который последний период резко дергал обоими глазами, открыл рот и прокашлялся.

– Они п-п-правы. Алек-к-ксинские к-киборги избрали оп-п-п-птимальную линию поведения, – неожиданно сообщил он.

– Златой младых людей и беспечальной век. Кто хочет огорчить, тот сам не человек, – хрипло сказал Али. – Кто мил, на том всегда приятен и убор; Хоть правда, что при том и кошелек неспор. Всего несноснее противные советы, Упрямые слова и спорные ответы.

– Что ты несешь?! – вскинулась Лиза, причем непонятно, обращалась она к Али или Алексу. Доктор, чувствуя, что ситуация грозит перейти в эмоционально нестабильную, поднял руку.

– Алекс. Почему они правы? – спросил Макс.

– Это очевидно. Популяция зомби вырастает по экспоненте до истощения жизненных ресурсов. То есть людей, которые могут быть заражены вирусом. Зная численность населения, инкубационный период вируса, вероятность инфицирования, тот факт, что восприимчивость вирусу стопроцентная, легко подсчитать, когда число зомби достигнет своего максимума и затем будет уменьшаться из-за отсутствия механизма самовоспроизводства. В то время как размножение киборгов является прямым замещением выбывших или поврежденных членов отряда. Ergo, популяция киборгов стабильна, популяция зомби вымирает. Рано или поздно останутся одни киборги и никаких зомби. А экономия энергозатрат, минимальное участие в уничтожении зомби, продлевает срок жизни киборга и позволяет ему больше времени тратить на самообучение и развитие коммуникативных навыков с себе подобными.

– То есть как «с себе подобными»? – не поняла Лиза.

– Общение через блюус повышает эффективность работы киборгов и тем самым увеличивает вероятность выживания группы.

– Алекс, твоя формула работает при условии полного уничтожения людей? – сдержанно спросил Док.

– Она работает также и при полном уничтожении людей, – уточнил Алекс. – Люди являются динамической переменной, но они также могут быть и выведены из уравнения, при условии, что уничтожение всех инфицированных вирусом зомби наступит раньше вымирания здоровых людей. Также возможна выработка иммунитета, о которой нет данных.

– То есть, выражаясь фигурально, сидеть на жопе ровно и ждать, пока зомби отомрут – это правильная стратегия? – повысив голос, спросила Лиза.

Макс снова ощутил беспокойство. Лиза становилась все менее стабильной. Вначале «Догвиль», потом проект по поиску людей, теперь крик. Он хотел сказать ей что-то приятное, но на ум ничего не приходило.

– Математически такое поведение является оптимальным, – безмятежно подтвердил Алекс, который произнес, наверное, самую длинную речь за все время своего существования и неожиданно приободрился. – Чем больше алгоритмов я обдумываю, тем меньшей мне кажется вероятность встретить людей в Москве.

Тем не менее, киборги продолжали путь, потому что, зайдя в тупик, вернулись к предыдущей фазе дискуссии. А через три длинных перехода они встретили людей.