Средство от любви. Сборник рассказов

У меня работа по контракту

У меня работа по контракту. С семи утра до четырёх вечера с перерывом. Работа хорошая, непыльная – утилизирую старых роботов. Разбираю на части их тела, отсортировываю стекло, пластик, резину, металл. Работа интересная. К тому же у меня есть помощник. Он вроде собачонки, маленький, на четырёх ногах с колёсами. Вертится вокруг, создаёт позитивную атмосферу. Знаете, ведь тяжело это, смотреть как роботы превращаются в ничто. Бывает, новых привозят, брак там какой у них или ещё что. Новых резать ещё тяжелее. Уныние накатывает.  А Таракан помогает. Таракан это кличка его, помощника.

Есть у Таракана хобби. Выпрашивает подходящие запчасти и в угол свой уносит. Там у него сборочный мини-цех. Стоят рядами роботы с разноцветными корпусами и ждут своего часа. Бывает, минутка освободится, и я сажусь, крашу которого-нибудь из них в цвет, который Таракан выберет, подкручиваю, шкуркой обрабатываю. А он смотрит на меня и ждёт. Думает, я их завести могу. И я тоже думаю, вот бы я мог их завести. Но нет, не могу.

А вчера привезли партию бракованных с фабрики. Из-за нового материала, который не прошёл полную проверку, а  использовали его для стыков, чтобы щели заделывать. Красить корпуса начали, он и потёк, словно желе. Как могло такое случиться? А ведь случилось.

И Таракан так начал под ногами путаться, что я его даже отгонял. Пригрозил запереть в лабораторке. А он звенеть стал. Вот я не люблю, когда он звенит. Как работать? После его звона потом дня два в ушах шумит. Я опять на комнату указал. Он затих, а я подумал, чего это он завёлся? Может, в роботах что-то есть, ему нужное? Решил я посмотреть, что у них в корпусах. Вскрыл одного, второго – ничего такого нет. А вскрыл третьего и вот вам радость, батарея, чистая, новая, неиспользованная. И проводка вся на месте, зелёный-красный-жёлтый-чёрный-коричневый. Таракан как увидел, подпрыгивать стал от радости. Принёс кукол своих, мне под ноги подсовывать стал. Я на него опять прикрикнул, но не сильно, и стал остальных бракованных вскрывать. Ну, я скажу, улов так улов. Восемь целых рабочих батарей.

Сели мы с Тараканом перекурить. Он мне ноги на колени закинул и смотрит в глаза. Удивительно, как на собаку похож. Только хвоста нет, а был бы – так и вертел бы им во все стороны. Я его мысли сразу прочёл. Он просил оживить игрушки его. И я задумался.

Знаете, в контракте моём ничего не написано про запчасти. Могу ли я их брать и использовать, ни слова об этом. Про этику есть подпункт, но не совсем про это. Про то, что я ни с кем не могу обсуждать работу мою. Но я ведь и не собираюсь. С Тараканом можно, он ведь тоже часть процесса. Хотя не совсем. Его я вроде как на улице подобрал. Увязался он за мной, а начальство оставить разрешило. Или не запретило. Не всё ли равно. Давно это было. Так он и остался.

И теперь смотрел мне в глаза и уговаривал завести ещё восемь помощников.

Бракованных роботов я утилизировал быстро, до четырёх, до конца смены, ещё время оставалось. И как-то само-собой так вышло, что начал я возиться с игрушками Таракановыми, начал я их собирать. Одного за другим, всех восьмерых, по числу батарей. Таракан словно взбесился, два раза я чуть не упал из-за него. Значит, собрал я кукол этих и смотрю. Надо бы включить, но день рабочий как раз к концу подошёл. По контракту я закрыть цех должен и уйти, что я и сделал. А Таракана там оставил, как обычно.

Утром, сегодня то есть, открыл дверь и оцепенел. Не узнал своё рабочее место. Всё разгромлено, сломано и разбито. Инструменты, Таракан и восемь его подопечных исчезли. Через вентиляцию ушли. Вот, я подумал, кого на груди своей пригрел. Сел и задумался. В контракте говорилось, за порчу имущества штраф и лишение отпуска. Отпуска у меня и так нет, а штраф платить неохота. Плюнул я и домой пошёл.

А дома меня ещё один сюрприз ждал. Нет, ну что за день! Таракан и восемь его сообщников набросились на меня и повалили на пол. Таракан прямо как сказать хотел, что не удержался и ночью включил все батареи и как ему не терпелось мне своих деток показать. Я думал, на этом всё и закончится, а не тут-то было. Роботы эти новоиспечённые хоть и мелкими были, а числом брали. Обездвижили меня, словом. Намекнули, что руки мои по плечи запачканы маслом и мне придётся отвечать за это. Ну и ну. И там отвечать, и тут. Нет, я подумал, на всех меня не хватит. И сказал им, особенно Таракану, что чинить роботов умею не хуже, чем ломать, а если отпуск дадут и штрафовать не будут, то дело можно считать улаженным.

И теперь я работаю по новому контракту. С семи до четырёх с перерывом и отпуском раз в год. Чиню старых, исправляю бракованных. Уже два часа как. Таракан рядом болтается, восемь остальных где-то шастают, запчасти приносят. Поживём – посмотрим. Если всё пойдёт хорошо, через неделю ещё и премию попрошу.

2017

Несбывшиеся ожидания

– Кустарная работа. Нет, здесь уже ничего нельзя поменять.

Мастер развёл руками и покачал головой. Его взгляд выражал сильнейшую степень расстройства и сожаления.

– У Вас стоит весьма архаичный имплант, очевидно, один из первых. Он не поддаётся замене.

Мастер постучал пальцем по экрану.

– Видите эти красные линии? Это контакты, которые проникли в нейронную сеть и срослись с отростками клеток. Выдернуть их означает повредить Ваш мозг.

Пациент, мужчина лет сорока по имени Теодор Руз,  тревожно смотрел на мастера. Ему хорошо, он робот. Ему такие проблемы неведомы. У него наверняка все детали можно вынуть, почистить, заменить.

Мастер как будто прочитал мысли Теодора и сделал взгляд ещё участливее.

– И даже если я попробую аккуратно разъединить и вырезать старые контакты, дендриты окажутся сильно повреждены. На восстановление уйдёт несколько месяцев, а за это время появятся новые технологии. Возможно, через год Вам вообще не понадобится никакое устройство.

Мастер собрал все свои эмпатические навыки вместе и изобразил на лице выражение наивысшей скорби и лёгкой надежды одновременно. Он был сделан специально для работы с такими отчаявшимися пациентами и был горд тем, как хорошо, нет, как отлично он выполняет свой долг.

Но пациент даже не смотрел на него. Этот мастер был его последней надеждой, но и он отказался проделать эту чепуховую, в общем-то, операцию.

– Я знал, что не надо было спешить. Всегда знал. Я ещё помню то время, когда появились первые мобильные телефоны. Я был ребёнком. Все думали, какой прогресс. Потом стали появляться новые игрушки. Сначала я просил родителей подарить их мне нп день рождения, потом копил, потом покупал, но технологии устаревали и я всегда плёлся в конце. Потом появились эти чипы и я наконец-то смог поставить себе один, я был в числе первых. Это было так прекрасно. Коснулся уха и ты уже в курсе всех новостей. Или звонишь другу. Или устраиваешь видеосвязь сразу с десятком коллег из разных городов мира.

Робот молча внимательно слушал Теодора.

– Я думал, – продолжал тот, – как прекрасно, что не надо беспокоиться о заряде. О силе сигнала. О покрытии. Что можно забраться на гору или спуститься на дно моря и оттуда вести трансляцию для всех желающих. Я думал, что я всесилен.

Мастер положил свою руку на плечо Теодора и слегка сжал пальцы. Этот жест он освоил сам и давно уже ждал, на ком бы его проверить. Руз слегка повернул голову в сторону робота и улыбнулся.

– Спасибо.

Мастер был польщён и даже хотел сказать что-то в ответ, но Теодор заговорил опять.

– Но всё-таки, доктор, ведь можно что-нибудь сделать? Поставить новый чип рядом со старым, пусть их будет два.

Робот тихо вздохнул.

– Пусть старый чип останется, раз уж его нельзя вынуть. Но я хочу новый. Я не хочу больше дёргать себя за уши каждый раз, когда приходит сообщение или прогноз погоды. Меня уже не принимают в обществе. Жена хочет уйти. Она говорит, что предупреждала меня, чтобы я не спешил. Но ведь это был прорыв! Новые технологии. Я влез в долги. И через полгода такой удар.

Мастер насупился и молчал. Ему нужно было собраться с мыслями. Его сделали для этой работы, и он успешно справлялся.

– Уважаемый Теодор. В Вашем мозге нет места для второго чипа. Конечно, образовать новые контакты нейронам ничего не стоит, но объём человеческого черепа слишком мал для удвоения коры. И потом, как решить проблему кровоснабжения? Наши технологии ещё не продвинулись так далеко. Мой Вам совет – подождите полгода.

– Послушайте, доктор! – Заорал пациент, – послушайте же наконец!

Мастер опять изобразил на лице сострадание и надежду и в тот же момент оказался на полу, задев при падении полку с крохотными жёсткими дисками. “Придётся собирать их пылесосом”, – промелькнуло в микросхемах робота и стихло.

Теодор потирал ушибленный кулак.

Ужасно чесалась мочка уха. Наверное, куча непрочитанных сообщений. Пальцы машинально потянулись к нужным точкам.

– Удобство! – гласила звонким голосом реклама, – скорость, никаких бесполезных движений! Просто закройте глаза, пришло время, когда ожидания сбываются!

2017

Предприимчивый

– Ты, маленькая кучка паразитических клемм! – Кричал техник Кирьянов на робота. – Куда ты полез? Кто тебя просил? Для чего тебя сделали? Для уборки! Ты робот-уборщик, понятно? Пылесос, швабра, веник! Тряпка для пыли! В тебе заложены такие алгоритмы, которые не позволяют бить оборудование! Что я теперь скажу Сидорову?

Кирьянов без сил сел на стул. Под ним что-то хрустнуло.

– Ээх! – сбросил он на пол разбитую пробирку с остатком красной жидкости. – Иди, мой. Нет, останься на месте. Беда. Это же не первый раз?

Робот покачал головой.

– Второй?

Робот покачал головой быстрее.

– Много раз?

Робот радостно закивал.

– Всё, успокойся. Ты действительно уборщик? Может, ты переработчик? Тогда я бы понял. Тогда тебе и надо бить, давить и перемалывать. Но Сидорову-то я что скажу?

На полу и на халате Кирьянова расползались хищные красные пятна, за которыми робот следил не отрывая камер. Почувствовав мокрое, Кирьянов оглядел халат, покряхтел и сбросил его на пол. Подумав, повозил ботинком бывшую белой спецодежду по пятну, потом бросил это дело и пошёл заваривать чай.

Пока техника не было, робот преобразился. Быстро вытащив руки-манипуляторы из карманов туловища, маленький уборщик подъехал к стеллажу с реактивами, выбрал несколько пробирок и вернулся к пятну на полу. Там он аккуратно вылил их содержимое на мокрый красный халат. Смешиваясь, жидкости обесцветили пятно. Робот посмотрел на последнюю пробирку, оставшуюся у него в руке. В ней был плотный желтоватый порошок, поблёскивавший на свету.  Аккуратно, песчинка за песчинкой, робот вытряс всё до крошки на несчастный белый халат и отъехал на метр, загораживая вход в комнату. Кирьянов весело посвистывал простенькую мелодию в курилке, а это был верный сигнал того, что он не вернётся ещё по крайней мере минут пять.

Казалось, что робот с облегчением вздохнул. Он перевёл взгляд камер опять на пятно и завибрировал от радости. Халат, впитавший в себя всю жидкость, дымил не хуже сигареты Кирьянова. Зафиксировав дым, на лбу робота засигналил жёлтый сенсор. Через две секунды должна была взвыть сирена, но робот, бросившись со всех колёс к кнопке отключения, успел раньше. Он задержался у стены, прижимая кнопку и прислушался к звукам из курилки. Там было тихо, а весёлый свист слабо доносился из туалета.

Халат уже почти не дымился. Робот подъехал к нему, поднял и расправил в руках белоснежную сухую ткань, аккуратно повесил на спинку стула, затем подъехал к двери и остался там. Потом всполошился, увидев под столом закатившуюся пробирку, подобрал её и выкинул в ведро. Потом вытащил её из ведра, положил в ёмкость в туловище, вытащил пылещётку со шлангом и стремительно пропылесосил всю комнату. И затем уже остановился у двери и начал ждать.

Кирьянов не шёл. Свиста уже не было слышно. Робот робко выехал и заглянул в курилку, она была пуста, и тогда он поехал на кухню. Кирьянов пил чай и читал сборник логарифмических уравнений. Успокоившись, робот вернулся к себе и встал на подзарядку. Внутри его туловища глухо позвякивали осколки пробирок и колб. Он был счастлив. Непросто, однако, быть роботом-уборщиком в стерильно чистой лаборатории.

2017

Крайняя мера

Лампочка на табло замигала красным, а это было серьёзно. Дим поморщился. Опять у Жени плохое настроение. Ну сейчас-то, сейчас чем она недовольна?

Он встал и прогулялся по комнате, два идеально ровных круга, вернулся и сел на место.

Если через десять минут лампочку не отключить, то взвоет сирена, а это уж совсем невыносимо.

Дим потянулся к табло. Разбить его? Нет. Конечно, нет. Нельзя. Но хочется.

Скорее всего, его обманули с самого начала. Как это говорится? Надули. Надули, да. Всунули истеричку. Искусную подделку, он читал про таких, но не верил.

Но лампочка мигает красным, а это серьёзно.

Дим встал опять, снова два круга по комнате, и снова вернулся на место.

Конечно, решение есть. Довольно радикальное и неприятное, но есть. Дим это знал. Он это узнал ещё месяц назад, когда лампочка замигала впервые. С той поры приступы у Жени участились с геометрической прогрессией, без перерывов.

Но применять контрмеры сверх нормы?

Дим покачнулся и немного срезал идеальную кривую круга. Это добавило ему несколько новых сожжённых резисторов.

Это выше моих сил. Дим гадал: оставить сирену, пусть орёт или нажать эту кнопку? В первом случае он может уменьшить свою восприимчивость к шуму, а во втором… а во втором случае ему не удастся избежать того, чего… чего…

Проблема была в соседях. Устаревшие модели, без регуляторов громкости входящих сигналов. Уши-антенны.

Дим сел и снова взглянул на табло.

Применить крайнюю меру?

Осталось три с половиной минуты до включения сирены. Или сейчас, или сейчас.

Три с половиной минуты ещё есть.

Дим устроился поудобнее и поставил будильник на двести восемь секунд.

Через двести девять секунд ровно Дим нажал кнопку.

Мигание лампочки прекратилось мгновенно. Комната осветилась тёплым дневным светом, а Женя, наконец-то выехала из-под стеллажа с инструментами и улыбнулась. На передней панели Дима вспыхнул экран многоканальной видеосвязи, с которого улыбаясь, глядели четыре ближайшие Женины подружки.

2017