Что такое НЛО? Рассказы

О зебрах

Представляете себе зебру? Полоска белая, полоска чёрная. Белая полоса – это, когда радостные добрые события. Чёрная полоса – это неудачи, болезни, ушибы и переломы. Не было у бабы печали, купила баба порося. Я купила прихожку и шкаф в разобранном виде. В выходной день стали мои мальчики мебель собирать. Палас с пола завернули и приплюснули, чтобы не мешал. Разложили доски, крепёж. Одно к другому прикладывают, кумекают, что и как привернуть. За выходной не управились. Осталась несобранная мебель лежать на полу до следующего случая. Случай не замедлил явиться.

Вы знаете (кому за пятьдесят и раньше), как могут болеть все мослы. У меня было как раз такое состояние. Я перелезаю через стопы досок. Иду в туалет, вся расстроенная и больная. Цепляюсь за палас. Очень неожиданно – грох об пол плашмя всем телом. Очнулась. Оказывается, сижу на полу, напрочь забыла, что больная, и зачем шла. Думала, пожар устрою, как искры из глаз посыпались. Оцениваю причинённый ущерб. Ничего не сломано. Голова соображает. Но коленка левой ноги не чует от боли прикосновение, и правая ноет.

Воцарилась странная тишина. Из комнаты лениво выходит кошка. Ей интересно, что это так грохнуло. Муж вообще затих во избежание наказания за совершённую ошибку и матерщины с моей стороны. Странное дело. Меня охватило совершенное спокойствие. Понимаю, что никто не виноват в ситуации. Намочила тряпочку, приложила к коленке. Боль стала отпускать. Но потом при ходьбе коленка болела и даже образовалась шишечка.

На следующий день выхожу с утра на работу. Мороз под двадцать градусов. Может больше. У меня с собой градусника не было. Стою на остановке – транспорта нема. Промёрзла до дрожи, особенно ушибленная коленка. Начала метаться по остановкам. Села в троллейбус в круговую, энергию отключили. В результате на полчаса опоздала на работу. На следующий день эпопея продолжилась. Хотя, мороза такого не было. Получился из меня злостный опоздун. Зебра с чёрной полосой.

Дали пенсию – сиди дома. Задницу не морозь. Села в новом троллейбусе на сиденье. Резко примёрзла к нему. Ледяной подол шубы. На сиденье для нашего климата разработан специальный пластик. Даже летом от него попу сводит от холода. Какой умняшка догадался изобрести такие кресла? В руки бы ему накласть и не конфеток. Маленький клочок с носовой платок ткани – остальное пластик. Явно не учтены мои габариты. Вскочила с сиденья моментально. Так и ехала до работы, подвергаясь многократным пиханиям, тычкам и толчкам. Народ весь с утра нервный, тоже опоздуны.

Как пришла с работы, сразу помчалась на балкон, спасать помидоры в банках. Оставила их ещё на день, т.к. с ними ничего не случилось. Зебра. Тоненькая белая полосочка. И так весь год меня лихорадит. То близкие мне люди заболеют пневмонией. То голову расшибут, то с работы уволятся. Так получается, что радоваться особенно нечему. И так, что б уж очень сильно пригнуло, волна накрыла, тоже не скажешь. В общем, получается зебра серого цвета.

Сентябрь, 2016 год

Как я боялась чупакабру

Когда вы собираетесь на дачу, или за грибами в лес, или едете в дом отдыха «Лесное озеро», не смотрите телевизор на РенТV с программой Прокопенко. Не читайте его книги. Берегите нервы.

Летом приезжала ко мне сестра издалека. У неё в той степной стороне две дачи. Она мечется по этим дачам, что бы все успеть. Поехала она как-то на очередную дачу окучивать картошку. Сестра работает, ничего не подозревает плохого. Солнце палит ей спину. Вдруг слышит, как сзади к ней идёт мужик в резиновых сапогах, чваркая голенищами по ногам. Оглянулась она, а к ней приближается непонятного вида вертикально ходящее животное, этакий гибрид кенгуру и кролика, с большой вытянутой мордой, плоскими длинными лапами, с ушами и хвостом. Моя сестра впала в ступор. Руки-ноги отнялись. От удивления открылся рот, хоть десять мух залетай. Нечто странного вида прочваркало дальше за домик. Наконец, до сестры дошло, что надо спасаться в домике. Она забежала туда, закрылась. Легла на кровать под одеяло, её била дрожь, даже зубы стучали. Полежала, подумала: «Зачем я приехала? Не спать же. Надо работать». Вышла, опять начала окучивать. А эта тварь неизвестного вида к ней причваркала. Смотрят друг на друга. Одна думает: «Как мне спастись? Сейчас мотыгой её огрею. Буду биться за жизнь до конца». Другая тварь прикидывает, с чего начать? С шеи кровь высосать, или, может, живот прокусить – кровушки попить. Тварь упрыгала к соседнему домику, сестра уехала домой.

Потом она в интернете искала подобное животное. Ни на кого это существо не походило. Для кролика высоковато. Полтора метра высотой. У кенгуру – морда не такая.

Мы все прикидывали, что бы это было. Может из частного зоопарка сбежала кенгуру? Решили, что это была сытая чупакабра.

Теперь я. Всё прослушала, просмотрела, газеты прочитала, себя накрутила. В наших краях тоже объявилась чупакабра. Забралась в курятники, крольчатники. Кур, кроликов передушила, кровь выпила. Но, говорят, её изловили, убили. В газетах про то напечатали.

Я поехала в дом отдыха. А там вокруг лес. Живём в домиках. Туалет общий за пределами заборчика. Загородка такая: из сетки. Местами с дырами. Калитки настежь. Свет фонаря на столбе у столовой за сто метров от домиков. Короче – тьма. От того фонаря получается длинная тень.

Вот однажды побежала я в туалет поздним вечером. Обратно бегу, а за мной топот. И тень такая длинная с огромной головой. У меня сразу мысль – это чупакабра. Я прибавила скорость, а сама думаю: «Вот сейчас грохнусь, запнусь о корни деревьев, чупакабра меня оседлает и кровь высосет». Тень тоже прибавила скорость. Короче, добежала я до своего домика. Оглядываюсь, а за мной бежит девушка из соседней комнаты. Мы вместе сидели в туалете. Только я этого не знала. Она тоже мчалась что есть духу, видимо боялась чупакабру. А вдвоём, всё не так страшно. И чупакабра выберет себе жертву потолще и посытнее, а не эту тощую девицу на овощной диете.

Недавно мне женщина в столовой рассказала, как у неё дочь испытала стресс. Застряла на ржавом фуникулёре вместе с семьёй. Ветром их качало. Мёрзли там в горах. Причём, где-то за границей за большие деньги. «Покатались» на лыжах.

Если хотите испытать стресс, езжайте к нам на «Лесное озеро» и совсем недорого.

Сентябрь, 2016 год

Диалоги на работе

Действующие лица:

я – технолог цеха (женщина пенсионного возраста).

3 наладчика: 1-й мужчина высокий средних лет; 2-й мужчина средних лет и такого же среднего роста; 3-й наладчик пенсионного возраста.

Термист (любитель горячительных напитков).

Сортировщица средних лет.

Три штамповщицы средних лет.

Мастер – женщина средних лет.

Слесарь – мужчина пенсионных лет.

Заглядываю с утра в слесарку. Там обычно кучкуются наладчики и пр. вышеуказанные работники. Заходит разговор, что пятница 13-го это плохой день.

– Почему это, – вступает в разговор 1-й наладчик, – у моей тётки сегодня день рождения.

– Неси бутылку, – подхватывает диалог мастер.

– Ты что? Всем родственникам в день рождения бутылки носишь? Скоро уж у кошки день рождения будешь справлять. Кошка окатилась – неси. Котят утопил – неси. Она в год 3—4 раза котится. А у меня их две. День рождения, поминки. Разор.

Между их диалогом у меня происходит разговор с третьим наладчиком.

– Саша, – говорю, – покажи мне свой старый клин. Сейчас придёт конструктор, надо посмотреть номер на твоём клине. Будут делать тебе новый клин по образцу.

Почему то за спиной затихают голоса. Все прислушиваются к нашей беседе, ехидно улыбаются.

Говорим о сантехнике. У кого какая ванна. Третий наладчик хочет вместо ванной установить душевую кабину. Технолог возражает, мол, ты туда не влезешь.

– Видела у сестры такую кабинку. Тесная, я в ней не помещусь, а ты и подавно.

На самом деле третий наладчик обладает тучной фигурой килограммов 120. Он ершится, уменьшает вес. Однако, подтверждает, что в ванне не умещается, а сидя мыться, не может. Трудно вставать. В ванне кружка воды, а остальное – тело.

– В душевой кабинке надо мыться по частям, – говорит технолог, – сначала сунешь туда попу, помоешь, вынешь, вставишь живот – потрёшь. Потом ноги по очереди. Голову и руки. Мойся в ванне стоя, я уже давно не помещаюсь, приспособилась.

Второй наладчик рассказывает, как ходил к двоюродному брату в гости. Тот живёт в частном секторе.

– Сидим на веранде. По двору куры ходят. Рыжие, наглые. Клюют всё подряд. У брата семь кошек развелось. Они у кошек кормушку утащили. Всё склевали. Собаку охотничью не боятся. Клюют её. Правда, она сколько-то передушила кур. Я сижу в шлёпанцах. Одна подошла, клюнула меня в палец.

Переключаемся на «Охотника». Это у нас заядлый любитель охоты и рыбалки электрик.

– Слышала, у Охотника кабан «Запорожец» помял? – спрашивает второй наладчик у меня. Я не слышала.

– Кабан на них вышел. «Запорожец» изуродовал. Иномарку ударил в бок. Помял. Потом на «Ниву» переключился. Нива его сбила, в конце – концов. Сходили на охоту.

У нас длинный производственный коридор во весь цех. Пришли с новогодних каникул, в том конце коридора воняет дохлятиной. (Причину так и не нашли). Сидим в комнате мастеров в противоположной стороне. К нам заходит второй наладчик, везёт на тележке штамп. Выясняет с мастером правильный номер. Тут же не выходя, отбивает номер инструментом.

– Убила бы. Что ты тут стучишь? – говорит мастер.

– Теперь в этом конце коридора будет вонять, – вступает в разговор технолог.

– Ага, – подхватывает первый наладчик, – из бочки в тамбуре. Я тебе пустую бочку покажу, – обращается он к мастеру.

Неожиданно забеременела сортировщица. Срок уже достаточно заметный. Она укладывает диски в столбики и складывает в коробку, которая стоит на весах. Берёт столбик высокий и тяжёлый. Кряхтит, ей тяжело и неудобно. Сгибается над коробкой в раскоряку.

– Христа ради, не бери помногу, а то родишь тут у меня. А я роды ни разу не принимала, – заботится о ней технолог.

На термичке за столом сидит слесарь. С его шеи на верёвочке свисает странного грязного вида узелок. Смотреть со стороны очень смешно.

– Коля, это у тебя от сглаза? – спрашиваю.

– Это чеснок, – отвечает.

– У нас что, вампиры завелись? – продолжаю я.

– От гриппа. Говорят, помогает.

Сам смеётся.

Переключаюсь на разговор с термистом. Он рассказывает, как в летние каникулы его отправляли в деревню к бабушке. У нас с ним одни корни. Так что, я хорошо знаю место, где стояла старая церковь. Когда её ломали, верующие разобрали по домам иконы, церковную утварь. Его бабушке достался ангелочек с крылышками примерно с метр высотой. Бабка отвлеклась по делам в огород. А шкодливый внучек в руки ангелочку вложил нож и вилку, предварительно выкинув засохшие цветочки. Бабка захотела помолиться, обращается к ангелочку, а он собрался обедать.

– Ах ты, паразит, – слышит внучек из дома бабушкин голос.

Кстати, это не единственная его проделка. В деревнях все гнали самогонку. Его бабка не была исключением. Она зарыла бутыли с самогоном в огороде. Это он уже взрослым был. Внучек сделал из проволоки миноискатель. Разбил огород на сектора. Протыкал миноискателем землю, нашел клад. Изъял содержимое. Пустую тару закопал.

И смех, и грех с этим термистом. Пьяный, часто заходит к нам. Уже надоел. Ему скучно. Его надо развлекать. А нам в обет хочется подремать. Придирается ко всему и даже к двери.

– Зачем вам здесь засов?

– Трусы переодевать, отвечает технолог.

Он возвращается.

– С этого места поподробнее.

– Ой, зачем ты сказала, – вступает в разговор сортировщица.

– Я не знала, что он озабоченный, – оправдывается технолог.

Возникает тема о трусах. Кто что носит? Стринги – стриптизёры. Даже под белые брюки мужики надевают, семейные просвечивают цветочками. Вдруг термист вклинивается в разговор, что у него не такие.

– Покажи, – реагируют на его замечание технолог и сортировщица.

Мужик сразу удаляется.

Термист мается с похмелья. С вечера погулял от всей души. Его тошнит. Головные боли. УПСА ни у кого не оказалось. Открывает дверь в наш кабинет. Обводит всех мутным взглядом. Тихо закрывает дверь. За дверью стоит тара под мусор. Слышим, как его стошнило.

– Дожили. Надо же, у людей какая реакция на нас. Теперь мы – рвотный порошок, – сказала технолог.

На нашей территории встречаются, практически каждый день, два старых и седых руководителя мелких подразделений. Каждый раз подтрунивают друг над другом. Тот, что повыше обращается к тому, что пониже.

– Вот, говорят, дожил да седых мудов. А я ещё могу. У меня не седые. А вот есть среди нас один, он только хорохорится, а у него седые.

Другой, который пониже, молчит, слова не промолвил. А главное, ведь не проверишь.

Встречаемся опять в нашем кабинете этой же компанией. Друг друга поздравляем с праздником яблочного спаса. Заходит разговор о том, как раньше отмечали праздники. Тот, что повыше вспоминает, что застал ещё, как в деревне у них проходили кулачные бои с соседним селом на масленицу. Сходились в поле по пятьсот человек. Зрители стояли по краю поля. Их не трогали. Соблюдались определенные правила: лежачего не бить, в руке, кроме кулака не должно ничего быть: ни палок, ни кирпичей, ни кастетов. Победа присуждалась той половине, которая гнала соперников до родного села. Зрители бежали следом, улюлюкали, подбадривали, или наоборот, уговаривали прекратить побоище. Во время схватки объявляли перемирие, на время которого враждующие стороны спокойно просили друг у друга прикурить. Жаловались, что, мол, ты так ударил по носу, что кровь потекла. Но, этот наш дяденька на ту пору отец семейства, в кулачных боях не участвовал из-за своего немалого роста и силищи, которой обладал с рождения. Просто, чтобы не зашибить никого до смерти и не попасть в тюрьму. Он с женой стоял как зритель на краю поля.

Но вот однажды и ему пришлось подраться за брата. Дело было так. Он пришёл на рынок, где его брат разгружал арбузы. К брату стал нагло привязываться какой-то недоразвитый мужичок небольшого роста и хилого телосложения. Нашему герою не понравилось, что какой-то недомерок обижает его брата. Он подумал, если ударить мужика прямо на месте, во-первых, он уйдёт по пояс в землю, во-вторых – засудят. И он предложил задире отойти за угол и там разобраться один на один. А сам в это время думал: «Вот я ему сейчас наваляю, будет знать». Идёт за мужиком, кулаки приготовил. А тот, не доходя до угла, резко оборачивается и бьёт его прямо в глаз. И пока наш герой собирал искры из глаза, перемахнул через забор и был таков.

На следующий день глаз посинел и заплыл. Ещё через день пожелтел нос. И так на целый месяц наш герой превратился в корейца. Про мужика же он говорил: «Видно этот товарищ не первый раз так провоцировал людей. Уважаю его за смекалку и хитрость. И мне наука. Недооценил противника, понадеялся на силу».

Через несколько дней опять же этим составом оказались в нашей каморке и разговорились о пользе мёда, кто и сколько съедает его за год. Благо тема для разговора навеяна непосредственно самим днём. С утра все поздравляли друг друга с медовым спасом.

Договорились до того, что мёд не так полезен, как принято считать, потому, что в нём много сахара. А тот, что повыше и постарше сказал, как недавно смотрел передачу о вреде и пользе сахара и мяса. И, что по утрам надо есть овсянку, ведь лошади такие здоровые. «Значит, нам надо начать мышей ловить и есть, змеи вон какие юркие, мы тоже такими будем». Технолог добавила: «Англичане веками овсянку по утрам едят, а умирают так же, как мы, в 70—75 лет. Ещё никто не знает англичанина возрастом в тысячу или полторы тысячи лет. Даже в 150 лет. У нас пищеварение так развито. А лошади долго не живут. Всего 30 лет. От работы дохнут».

У меня утренний рейд по участкам. На столе у штамповщиков лежит серый комочек пуха из катышков от телефонного чехла. Знаю, что это у бригадира такой чехол. Он зашершавился. Бригадир его почистила, комок оставила на столе. Не могу утерпеть от ехидства.

– Что это у вас? Оберег специальный? Африканские племена сушёные головы врагов вешают на колья, что бы их злые духи обходили стороной. Давайте из соседнего цеха алкашей наловим, подвесим здесь.

– Какой у нас странный технолог, – слышу в ответ.

Бывает со мной такое. Знаю, от жаренного заболит печёнка. Понимаю, беляши есть вредно. Но, всё равно. Иной раз охота отравиться. В контору соседнего цеха заходит работница столовой с коробкой беляшей. Они часто покупают. Я жду вместе с ними её прихода. Вот она является. Я сначала беру один пирог, потом думаю, что надо взять супругу, который работает в соседнем цехе. Все об этом знают.

– Дайте ещё один беляшик. Полюбила мужчину у них в цехе, хочу угостить.

– Ты бы ему бутылочку купила, – делает мне замечание столовская работница, – он за один беляш с тобой не будет.

Вся контора ложится на столы от смеха. Вот так столовская молодуха меня умыла. Сама тоже смеюсь.

В проходной у нас «рамка». Как в аэропорту, чтобы помногу не воровали. Все знают, что всё украдено до нас. Однако. У кого ключи, или сумка с металлическими бляхами – всё звенит.

– Проходите по одному, не склеивайтесь, – кричит на нас контролёрша.

Встречаю знакомую в проходной, тоже технолог и ровесница. Ей делают замечание.

– Что у вас звенит?

Она тут же реагирует на вопрос ответом.

– Спираль.

– Надо же, пожилая, а до сих пор со спиралью ходит, – говорит контролёрша.

На заводе работает весёлая толстушка и матерщинница Светка. Её все знают. И она знает всё и всех. Едем с ней в троллейбусе. Мы её хорошо слышим. Голос не хилый. Она рассказывает.

– Пошла женщина за хлебом. На крыльце магазина сидит пьяненький, но прилично одетый мужчина. Чистенький. Женщина думает: «Вот бы мне такого». Говорит мужчине: «Ты посиди здесь, никуда не уходи. Я хлеба куплю, за тобой вернусь». Выходит с хлебом, мужика нет. Вот тебе и на. Сходила за хлебушком, как два года его не ела.

Поздняя осень. Вторая половина ноября. Едем опять же в троллейбусе мимо посадок. Мы смотрим в окна троллейбуса на грачей, которые расположились на деревьях ночевать. Рядом со мной сидят две женщины. Они разговаривают между собой.

– Надо же, как климат изменился. Даже грачи на зиму не улетают.

Напротив нас сидел пьяненький мужичок, который дремал всю дорогу. Вдруг он очнулся.

– Они переженились на наших галках и все остались.

Тут пол троллейбуса попадали от смеха.

Немного расскажу о неразумных приказаниях руководства. Это как в том анекдоте. Генсек собирает срочный пленум. Надо обогнать Америку, послать космонавтов на Солнце в целях его изучения. Генсеку возражают, мол, нельзя. Люди сгорят. Он возражает: «Не сгорят. Пусть летят ночью». Наш цех калит траверсу. Есть такая деталь. Она срочно нужна на участке сборки. Её только вынули из печи. Температура траверсы 400 градусов. Погрузили на кару. Пока везли на дробеструйку, деревянный пол кары загорелся. Карщик срочно побежал за водой, тушить пожар. Чистильщик отказался наотрез чистить горячую траверсу, в руки её брать нельзя. Стали ждать, пока остынет. Это называется, напрасно поспешили.

Работаем в цехе, никто нас не щадит. Батареи всю зиму холодные. Шум. Угар. Металл холодный. Но, бывают такие моменты, когда приходишь и оттаиваешь душой на работе. Где посмеёшься, где пошутишь. А то и надо мной пошутят. Не без этого.

Март, 2016 год

Тараканьи бега

О превратности осени, судьбы и жизни.

Очень странная в этом году осень. Я несколько лет записываю погодные аномалии. Пролистала записи, не нашла ничего подобного такого сентября, который, увы, подошёл к логическому завершению октябрём. Моя буйная фантазия представляла, что тепло продлится до ноября. Например. Запись от 28 сентября гласит: вот уже две недели стоит жаркая погода. Днём до 30 градусов, ночью плюс 16. Ходим в босоножках на голую ногу. Одеты в летнюю одежду, футболки, платьица. 26-го с ребёнком были в парке. Катались на каруселях. Изнывала от жары. Пожалела, что не взяла кепку. Палило нещадно солнце. Впереди нас в очереди на батут стояла мамаша с девочкой, обе в сарафанах с открытой спиной. Я им завидовала. Хотя, была одета в тонкую блузку с коротким рукавом. Не вытерпела. Купила себе мороженое. Кусками его откусывала и глотала с целью охлаждения. И даже потом ничем не заболела. Например: бронхитом, фарингитом и прочей бякой. Представляю. На Кубе или где-нибудь в Калифорнии вообще простудой не страдают. А что такое туберкулёз – слыхом не слыхивали. А у нас не Гавайи. У нас регион 13. Из века в век тюрьмы и ссылки. Это просто махонькое отступление от темы. Но, нет.

С 30 сентября началось резкое похолодание. 9 октября у меня записано: третий день идет снег. Первые 2 дня падали мелкие сухие снежинки. Сегодня снег валит хлопьями. Покрыта вся земля. Минус пять градусов. Так чудно смотреть вокруг. Стоят совершенно зелёные деревья. Мороз. Снег. В этом году листья не успели пожелтеть. И даже под падающим снегом не облетели. Особенно берёзы. Вверх смотришь на кроны – как будто середина лета. Буйство зелени. Даже теплолюбивые липы. Верхушки в зелёной листве. Доходишь взглядом до кустов – странное ощущение неправдоподобия погоды. На зелёных листьях шапки белого снега. А под ногами почти сугробы. Снег выпал и растаял. Земля не остыла и отдаёт тепло. И только к концу октября стали желтеть и облетать листья с берёз.

А меня опять накрыла депрессия. Разом. Что-то я заскучала об Антипенко. Целый год ждала, что он приедет к нам с каким-нибудь спектаклем. Наверно, им не понравилось у нас. Мало доходов. Отвлекусь. Теперь каждый день идут концерты и спектакли. Такое разнообразие и изобилие. И то. Надо содержать два таких огромных здания с персоналом внутри: театр и ДК.

Прошу её: «Отпусти меня моя Химера». Решила. Надо с ней бороться. Немного придушить. Достаю из тайничка водочки. Остограммливаюсь. И мне становится так легко, так хорошо. Уходит от меня тоска. Приходит облегчение. Сижу, хихикаю беспричинно. Но, ненадолго. Когда трезвеешь, всё возвращается на круги своя. Это как тараканы в коробке. Всё бегут, бегут куда-то, обгоняя друг друга. А на самом деле мчатся по кругу. В данном случае по квадрату. Вот так люди потихоньку спиваются.

Вера.

Знаю её без малого лет тридцать. Впервые познакомилась с ней, когда приезжала к своим родителям, братьям и сёстрам в другой район города. Это подружка моей сестры. Они вместе учились в университете. Вере тогда негде было жить, моя сердобольная мать пустила её на квартиру. А у самих семья была без меня почти десяток. По сей день я не встречала человека более жизнелюбивого, оптимистичного, весёлого, чем она.

Когда Вера училась в школе, её родители развелись. Мать с Верой и её братом вернулись с Украины сюда на родину. Остались у Веры там друзья и подруги, о которых она вспоминает до сих пор. Потом, когда она была вполне состоятельной и самостоятельной дамой, несколько раз ездила на Украину. Её приглашали на вечера встреч выпускников. Полезной подзарядки эмоциями от тех встреч хватало на несколько лет, до следующего визита. Потом перебрался на постоянное жительство в их район отец. Но с ним Вера не общалась. Его окружили многочисленные родственники, которые боялись, что Верин отец подпишет дом на детей. Так что Веру и её брата родитель не привечал.

Конечно, мать изо всех сил тянула, растила ребят. О личной жизни вопрос не вставал. Надо было поднимать детей. Вера поступила в университет, а её брат ушёл в армию.

Однажды Вера получила телеграмму, что нужно срочно ехать домой к матери. Не доходя до места, где она жила, её встретила знакомая женщина со словами, что в армии погиб при невыясненных обстоятельствах её брат. Уже сопровождающие военные его привезли. У Веры подкосились ноги. Она не могла сойти с места от горя. Долгое время после похорон не находила себе покоя. Как же всё вышло? Не мог он сам так легко погибнуть. Скорее всего, ему помогли. Вот такая история.

Иногда она вспоминает о том эпизоде. С того времени эту женщину ненавидит и при встрече переходит на другую сторону. Время, конечно, лечит. Вера очень любила своего брата. До сего дня для неё это невосполнимая утрата.

Приходит пора. На нас с небес ниспадает оглупление. Мы начинаем выходить замуж. Зачем нам это надо? Кто нас толкает? Ладно бы гормоны захлёстывали.

Полуголодный образ жизни не вызывает шквальный выброс гормонов. Просто, такие как я или Верка устаём от неустроенности жизни и нищеты. Хотим изменить что-то к лучшему. И вляпываемся, вляпываемся без оглядки и расчётов на будущее. На третьем курсе она вышла замуж. При встрече я спросила Веру, как получилось, что это недоразумение оказалось её мужем? Она ответила: «Пришел в общагу, лёг на кровать. Я хожу на занятия, прихожу обратно, готовлю. Учусь. Он лежит. Так лежал месяца три. Потом я забеременела. Пришлось выходить замуж». С моей точки зрения, Вера была из бедной семьи. А это лежачее подобие мужика оказалось сыном председателя колхоза. Он изображал из себя Пуп Земли. Этакого мачо. На самом деле – титька тараканья. У него везде было схвачено и приплачено. На занятия не ходил, не подрабатывал. Однако, с голоду не помер, диплом получил. Таким образом, Вера пыталась изменить своё материальное положение, занять определённую нишу в высших кругах сельской глубинки, куда они перебрались после окончания учёбы, где его отец был у власти в ту пору.

Не так всё просто оказалось на самом деле. Да. Было некоторое положение в том местечковом обществе. Пришлось завоёвывать определённый авторитет. Да. Был большой дом, мебель. А главное – сын. Для него и ради него ещё было огромное бабье терпение. Я в ту пору ничего о ней не знала, известия до меня доходили редко. Как-то, сестра получила письмо от Веры, в котором она писала, что месяц лежит в больнице с позвоночником. Шевелиться нельзя, поднимать ничего нельзя, и всё время на животе. Ухаживала за ней её подруга, которую она знала до нас. И всегда говорила о ней, как о самом близком и родном человеке. Не захотела Вера обременять нас своими проблемами.

Что же случилось с Верой? Вдобавок ко всему выше перечисленному ей достались: лошадь, корова, телок, поросята, куры, гуси, кошки и собаки с трёх дворов. Спина Веркина не вытерпела такой жёсткой нагрузки. Истёрлись позвонки. Что-то в спине перемкнуло. И с невыносимой болью и угрозой остаться инвалидом в коляске на всю жизнь, Вера попала в больницу. Там доктор сразу предупредил: никаких ведер с водой, охапок сена, огородов и перетаскивания мешков с картошкой. А что муж? Где он был всё это время? А у него пасека, пчёлки, а так же рыбалка и охота. Вернулась Вера домой и ни к чему не притронулась. Свекра продали лошадь, коров, телят. Избавились от свиней и прочей скотины. В то время Вере помогал единственный совершенно чужой, но самый родной друг Семёныч. Он был мужем Вериной золовки. К нему семейство председателя относилось, как к нечто такому, что необходимо терпеть в качестве мужчины для дочери. Не пришей жилетке рукава. Верка и Семёныч исполняли роль бесплатных батраков. Сдружились, как соратники по несчастью.

Как-то Вера пригласила нас к себе в гости. Там Мокша, рыбалка, пикник на лоне сказочной природы. Мы приняли приглашение, набрали еды, питья и поехали отдыхать в кругу друзей. Меня поразило отношение их самих к окружающей среде. Например, остался мусор: баклажки, пакеты, коробки. Я предложила всё собрать и выбросить в бак. А у них последовал ответ: «кинь в кусты, весной унесёт». Меня такой факт ввёл в недоумение. Вы же тут живёте на этой реке. Ходите сами загорать на этот пляжик. Но, я была в гостях. Принимай факт как есть. Со своим уставом в чужой монастырь не лезь. Тем более, учить взрослых людей элементарным вещам.

Полезли в реку купаться. Верин муж начал всех по очереди топить в реке. Это у него такие забавы. Окунет под воду и держит, пока водичку не начнёшь пить. Или обгадишься прямо у него в руках. Я раньше была невысокого мнения о нём. А эти игры в сильного дяденьку, которому все бабы по плечу, не оставили у меня никакого сомнения: передо мной дебилоид. Причём, ему всё равно, с кем играть. Когда он макнул меня первый раз, моё сердечко стало ухать, готовое вырваться вон. Перед вторым утоплением я пыталась выкрикнуть, что у меня слабое сердце, но тут же ушла в воду с головой. После третьего макания у меня мелькнула мысль, ещё один раз и моё сердце разорвётся. Я всплыву кверху брюхом, как дохлый карась. После купания я ушла с пляжа совершенно разбитым больным человеком. Уехать сразу от туда не смогла, и только ждала и считала минуты, что бы мы, наконец, оставили эти стены. Вере тогда сказала: «К тебе приеду, когда здесь не будет твоего мужа». Отдельный разговор о «гостеприимном» доме. После того, как Вера отошла от домашних непосильных дел, буквально всё стало рушиться, кривиться и валиться. Меня неприятно поразил факт, что совершенно не сделаны мужские дела. Ворота упали. Во дворе крапива выше человеческого роста. Огород зарос совершенно. В доме со времён стройки пол не окрашен. В зале вообще он накренился. Я удивлялась, как мебель не съезжает к другой стороне. С тех пор больше в том доме я не бывала.

Сама хозяйка дома нас предупредила, что пьяный Юра (супруг) неадекватно себя ведёт. Всю ночь будет бегать, орать, причём всякое непотребство. Спать никому не даст. Будет выгонять из дома. Но при нас ничего подобного не случилось. Все спокойно спали, ну, разве кроме меня.

По истечении некоторого времени я узнала, что Вера ушла от мужа. Уехала в другой город. А потом перебралась в Петербург. Что же там произошло? Оказывается, Юра изменял Вере. Как выяснилось, на протяжении длительного времени. Его с новой пассией неоднократно замечали чужие люди. До Веры доходили слухи, где он и с кем в данный момент. А она всем говорила (мне тоже), что Юра не такой. Даже однажды набил морду одному из своих друзей за то, что тот предложил ему развлечься с девочками. Потом о неожиданной встрече с папой и другой тётей в бане, и в картофельном поле рассказал Вере собственный сын. Когда Вера оставила Юру, как самолюбивый и задетый за живое самец, конечно, он послал ей СМС мол, возвращайся, а то убью. Как же, как же. Такого мена оставила, прямо скажем, посмела бросить его собственность.

Теперь сложилась мозаика. У меня, да и не только у меня, возникал вопрос о странном поведении мужа Веры. Как можно издеваться над человеком на протяжении длительного времени? По всем ночам она слушала пьяный ор. Ей приходилось запираться в комнате и не попадаться на глаза, что бы любимый муж не врезал по физиономии. Всё до безобразия просто. Жена оказалась ненужным, лишним человеком. Представьте. Она всегда дома. Не уходит. Не умирает. А как от неё избавиться, вот в чем вопрос? Надо её как-то изживать. Сама не уходишь – получи фашист гранату. Нужно, периодически над ней издеваясь, подталкивать её к принятию решения: например, суициду, или, чтобы догадалась уйти, пока цела.