Месторождение №3. Спящий дракон

Поэтому домой я явилась в дурном расположении духа, уже предчувствуя очередной выход на работу в выходные, и немало удивилась, обнаружив в куполе найденыша в компании одной только Тайки. Зато пахло снова умопомрачительно.

Осознав, что меня второй день подряд встречают светом в окнах и готовым ужином, я почувствовала себя почтенным отцом семейства и незамедлительно сообщила о своих впечатлениях вслух. О том, что напоминание о зависимом положении найденыша вряд ли обрадует, я вспомнила с опозданием.

Вопреки ожиданиям, Найден в ответ попытался изобразить шкодную рожицу напортачившего ребенка. Не получилось: шрам испортил все впечатление, – но общую идею я уловила.

– Так, – грозно сказала я, и Тайка, пробиравшаяся на кухню, резко хлопнулась на задницу и заискивающе замела хвостом.

Настоящий адресат фразы рассмеялся и все-таки соизволил покаяться.

Оказывается, днем Беримира срочно вызвали на работу, а Найдена в одиночестве одолела не то скука, не то слабоумие, и он оделся прямо поверх примотанной к нему грелки и сходил в участок. Найденыш собирался сообщить о нападении и краже документов, получить временное разрешение на пребывание в городе и со спокойной душой переговорить с бригадиром, благо тот пока что лежал в стационаре и соваться ради встречи в шахту не требовалось.

Однако извращенное везение не отказало Найдену и в этот раз. Пока он под надзором секретарши заполнял бланк заявления, в отделение привезли напившегося до полной потери самоконтроля шахтера. Чем именно он был так удручен – то ли остановкой работ, то ли обидой на слабый пол, – найденыш так и не понял. Но женщина, нахально работающая прямо под носом у печального шахтера, вызвала у него настоящий приступ ярости, и он уложил обоих конвоиров под свободный стол и укрыл стульчиком. Найден понял, что следующим на пути дебошира окажется он, и схватил первое, что попалось под руку, – тяжелую вазу с сушеной кровохлебкой с секретарского стола.

Вовремя вышедший из кабинета капитан застал роскошную сцену, как найденыш дарит пьяному шахтеру цветы по затылку, и собрался было запереть обоих – но быстро выяснил, что арестовывать их некому. А когда Найден аккуратно сложил дебошира под стол к пострадавшим сотрудникам и извинился, – подумал и предложил работу.

– Выпорю, – только и сказала я, услышав эту удивительную историю.

Найденыш, успевший за время рассказа вручить мне одурительно пахнущую тарелку с мясным рагу, на мгновение замер, явно проглотив фразу-другую, и спокойно сообщил:

– Обычно в ответ на подобные обещания я отпускаю дюжину пошлых шуточек и вгоняю собеседника в краску. Сейчас я этого не стану делать потому, что тебя подобный юмор напугает. Но знай: мне очень хотелось.

– Учту, – кивнула я и покраснела безо всяких шуточек, но все-таки ляпнула: – Но после того, как выпорю.

Найден выразительно заломил бровь.

– А обычно почтенные отцы семейств радуются, когда дети находят работу и слезают с их шеи, – героически сдержав поток острот во второй раз, заметил он. – Мне, между прочим, комнату в общежитии предоставят.

Я как раз попробовала рагу и пришла к выводу, что грядущему переезду бесплатного повара не обрадуюсь совершенно. Не получилось из меня почтенного отца, как ни крути.

– Посоветуйся с Беримиром, когда можно выходить на работу, – малодушно сказала я.

– Я с завтрашнего дня договорился, – смущенно признался найденыш и тут же однобоко ухмыльнулся. – Про порку уяснил, готов в любой момент. Но на других условиях мне капитан Волков аванс не соглашался выдать.

– Аванс?! – чуть не подавилась я.

Мне казалось, что удивление иссякло еще на новостях о новой работе, но чтобы нелюдимый, мрачный капитан Волков – бывший военный, на вид вполне способный и впрямь волков научить ходить по струнке – дал взаймы незнакомому найденышу без документов…

– Ратиша, кролик, которого я вчера выцарапал из холодильного ящика, был последним мясом в доме, – сообщил Найден. – Поэтому да, я выпросил аванс и зашел на рынок. Надеюсь, ты не станешь возражать против такой формы благодарности?

Я опустила взгляд в полупустую тарелку. Возражать было поздновато.

А ведь купить мясо в будний день можно либо у Сварливой Нат, либо у старой Жданы. И чтобы они продали залетному новичку что-то пристойное, нужно иметь язык без костей, дьявольское обаяние и заряженный серебром дробовик.

– Пожалуй, я не против вытаскивать тебя из сугроба раз в пару недель, – созналась я и доела рагу. – Не хочешь отпраздновать трудоустройство?

– Хочу, – охотно кивнул найденыш. – А то даже похвастаться не перед кем.

В это – после показательного выступления в участке и успешно завершенного безо всякого дробовика похода на рынок – отчего-то верилось с трудом.

– Отлично, – сказала я, тем не менее, и потянулась за трубкой переговорника. – Позвоню Беримиру и Велиславе. Это моя соседка, ты ее не знаешь, но она от тебя под больши-им впечатлением…

Найденыш тут же насторожился и перестал подкармливать Тайку под столом.

– Ты без сознания был, – смилостивилась я. – Велислава помогла затащить тебя в купол.

– И под впечатлением не столько от меня, сколько от моего веса? – понятливо рассмеялся Найден и потрепал Тайку по холке. – Ну, что ж, кажется, я задолжал ей как минимум «большое спасибо», а как максимум – оплату лечения грыжи…

С валютой своего «большого спасибо» Найден угадал очень точно. Благодарность в виде собственноручно приготовленного ужина пошла на «ура». Во взглядах Велиславы и Тайки, устремленных на моего гостя, читалась одинаковая алчность, едва прикрытая женским кокетством.

Беримир, сплавивший своих давних поклонниц ничего не подозревающему найденышу, злорадно заметил, что это – пожестче любой порки, и теперь только ухмылялся. Сам Найден, похоже, так не считал. Повышенное внимание его ничуть не смущало и уж точно никак не мешало травить байки про свой оригинальный способ искать работу, не вынимая грелку из-под свитера.

– А на дежурство ты как пойдешь? – удивленно спросила Велислава, выяснив столь занимательный факт о гардеробе своего нового объекта интереса.

– С термосом, – не задумываясь, ответил Найден. – Или двумя.

Я немедленно представила себе найденыша в форме, с двух рук красивым круговым проворотом загоняющего термосы в кобуру, как ковбой – парные револьверы. Но почему-то не рассмеялась. Картинка встала перед глазами, как живая, и отчего-то подумалось, что Найден в форме порядочника должен смотреться на редкость гармонично, несмотря на грелку.

– Нормативная температура в автосанях при использовании их в качестве постоянного рабочего места – от двенадцати до четырнадцати градусов тепла, – машинально вспомнила я, несколько испугавшись хода своих мыслей.

– Или соглашусь выходить из участка только на длину шланга от крана с горячей водой, – скорректировал планы найденыш, но, заметив, как нахмурился Беримир, тут же добавил: – Капитан Волков в курсе моей проблемы с терморегуляцией. Завтрашний день, вероятнее всего, уйдет на оформление, инструктаж и заселение. На патрулирование меня отправят еще нескоро.

Врач удовлетворенно кивнул, но все-таки заметил:

– Термос я бы на твоем месте все равно захватил.

Найденыш покорно кивнул и немедленно рассказал про знакомого, который устроился работать в золотую шахту, несмотря на клаустрофобию. А чтобы не биться в панике каждые пять минут, носил с собой в термосе колотый лед: когда становилось невмоготу, брал кусок в ладонь и держал, пока в голове не прояснялось…

Кажется, Найден был настоящим кладезем не то идиотских, не то поучительных баек на любую тему. Подобная осведомленность отлично помогала создавать впечатление, что перед тобой рубаха-парень с душой нараспашку.

Что он до сих пор ни слова не рассказал о себе самом, я осознала только к ночи, когда Беримир ушел, найденыш принимал душ перед последней ночевкой у меня в доме, а Велислава помогала мне мыть посуду, мечтательно вздыхая:

– Найден твой – находка!

– С этим трудно поспорить, – глубокомысленно согласилась я.

– Никогда еще таких не… – тихонько заговорила Велислава, протирая тарелки полотенцем. – Да что ты ржешь?! Находка ведь!

– Сказать ему, что ты дочь Волкова? – отсмеявшись, вполголоса спросила я и принялась за сковородку. – Вот увидишь, он будет твой в тот же момент!

– Не похоже, – задумчиво покачала головой соседка. – То есть, он, конечно, явно ищет полезные знакомства и на многое ради них готов, но к папе он уже нашел подход. Да и, если объективно, попытка ухаживать за мной – это скорее отличный способ поставить под вопрос карьеру в участке, чем повод поиметь выгоду от общения с капитаном.

Я сочувственно хмыкнула. Отец – сотрудник правопорядка и бывший военный – был основной причиной, из-за которой Велислава никак не могла устроить личную жизнь. Все кандидаты проходили жесточайший отбор, и тесного общения с капитаном Волковым не вынес ни один.

Если задуматься, то у найденыша, с его языком без костей, как раз были все шансы.

– Интересно, Найден действительно собирался работать в шахте?

Вопрос был скорее риторический, но я все равно припомнила предложение помыть полы вручную и огромные пакеты с едой на кухне.

– Вполне возможно. Ладони грубые, он привычен к физическому труду. Да и без свитера ты его сама видела.

Велислава издала томный вздох и картинно обмахнулась полотенцем.

– Нет, не вздумай ему говорить про папу. Я намерена вскружить парню голову и хочу быть уверена, что он заинтересован мной, а не капитанским чином. Не смейся! Подруга, называется…

Я показала ей язык и принялась натирать сковороду маслом.

– Подруга. Потому и постаралась донести до тебя мысль, что ищет он отнюдь не большую и чистую любовь, – заметила я.

– Да я и сама не слишком старательно ее ищу, – пожала плечами Велислава. – А без свитера он и правда хорош. Пожалуй, лучше Беримира.

Я не стала спорить. И даже укоризненно качать головой в ответ на наивную женскую надежду, явно теплившуюся где-то на задней стенке ее черепа, тоже не стала.

Маленький кусочек сказки. Почему бы и нет?

– Ты не в настроении, – заметила соседка и игриво вытянула меня по спине холодным полотенцем, отчего стала права вдвойне. – Что случилось? Некраса же выставили корректировать глазомер?

– Хотен приезжает, – призналась я и отобрала у нее полотенце.

Велислава понятливо умолкла и приготовилась прощаться, но вдруг замерла и ойкнула, глядя куда-то мне за спину.

– Хотен? – вкрадчиво переспросил мужской голос.

Я отчего-то покрылась мурашками с ног до головы и обернулась. Найден стоял в дверях кухни и однобоко усмехался, словно слышал наш с Велиславой разговор от и до, а вовсе не плескался в душе. Босой, взъерошенный, в простой рубашке навыпуск он производил весьма интересное впечатление.

– Ты в его штанах, – сообщила я ему. – Это мой парень.

Все остальное я была решительно не готова обсуждать.

– Вот как, – только и сказал найденыш, прошлепав мимо меня к раковине. – Значит, мне следует заметать за собой следы с особым тщанием?

Велислава заломила бровь.

Штаны оказались слишком широки и явно съехали ниже, чем должны были сидеть по исходному замыслу – и только поэтому не бросалось в глаза, что они еще и коротковаты.

– Лучше сразу готовься к бою, – жизнерадостно велела соседка, с трудом отведя взгляд. – Хотен – ревизор третьего чина. Уж что-что, а следы чужого мужчины он и за версту обнаружит!

– Понял, – с озорной улыбкой обернулся найденыш и подмигнул почему-то мне. – Буду просить политического убежища.

– Приступай, – строго велела я.

В основном потому, что хитрый взгляд Найдена, блуждающий где-то в районе моей шеи, настораживал неимоверно.

Глава 2. Barking up the wrong three

(англ.) направлять усилия не в ту сторону, ошибаться

Пятно месторождения после прорыва в шахте будто бы угомонилось, продвигаясь вперед крошечными шажками. Тихо, незаметно – но по-прежнему неотвратимо.

У меня все валилось из рук. Цифры норовили расплыться перед глазами, а неподвижные опоры на чертеже магопровода казались жирными крестами, которые следовало бы поставить на трассе.

Отчаявшись дождаться адекватную съемку, я плюнула и, плотно засев в бюро, сделала два варианта трассировки. Какой согласуют – такой и выдам; по крайней мере, дальнейшее промедление будет не на моей совести.

Однако после моей третьей попытки пройти нормоконтроль, закончившейся весьма язвительными замечаниями от соответствующего отдела, Малуша Путиславовна с сомнением оглядела голограмму модели магопровода и все-таки дала мне выходной. Когда я попыталась возразить и откорректировать чертеж, не отходя от кассы, начальство прямо заявило, что в подобном состоянии я тут такого напроектирую, что Малые Буйки век из-под снега не вылезут.

С этим спорить было трудно.

После месяца работы в темпе «чертеж нужен был позавчера», без нормальных выходных и с постоянными сверхурочными, я представляла собой крайне жалкое зрелище и действительно могла наляпать ошибок по невнимательности. Хорошо еще, если они коснутся только оформления; а если где-нибудь в расчетах?..

Но ехать домой я боялась. За час до памятной разборки с отделом нормоконтроля пришло сообщение от Хотена.

«20:10, станция «101-й километр».

Ни просьбы встретить, ни единого вопроса: где установили мой домик, во сколько я обычно возвращаюсь из проектного бюро – кажется, он и так все знал. Просто поставил меня в известность о своем прибытии.

– Беги скорее, – замогильным голосом велела Любовь Казимировна, – пока не спохватились, что ты еще задание сметчикам должна.

Я бледно улыбнулась и побрела на выход, заматываясь в шарф. Не признаваться же, что с куда большим удовольствием осталась бы перепроверять спецификации? По мнению Любови Казимировны, мне полагалось вприпрыжку мчаться к своему парню.

Которого не видела… сколько же я его не видела?

Голова не соображала совершенно, но мороз, как обычно, взбодрил и разогнал мысли. Правда, ни до чего дельного я не додумалась. Теперь мысли вились вокруг покупки портативного тепловентилятора в автосани – или билета к родителям. И то, и другое, увы, откладывалось на неопределенный срок, как минимум – до сдачи объекта. Поэтому к куполу я приползла в состоянии легкой заморозки, уговаривая себя, что и в этом есть свои плюсы (лучше сохранюсь, например), и на свет в окнах обратила внимание только в последний момент.

«Найден», – почему-то подумала я – и поняла, что ошиблась, едва Тайка с восторгом выскочила мне навстречу.

Найденыша я не видела уже несколько дней. И, конечно, ему совершенно нечего было делать у меня дома на ночь глядя.

– Здравствуй, – негромко сказал Хотен, выйдя на террасу.

– Привет, – отозвалась я, замерев на пороге, как пойманный с поличным вор.

Конечно. Я же сама дала ему ключи от дома… когда же это было? Шесть месяцев назад? Семь?

В отношения на расстоянии я перестала верить уже две недели спустя после его отъезда, когда едва не надорвалась, таща на своем горбу Тайку с кровоточащими лапами. Я не знала, как об это рассказать по переговорнику или какими словами описать в письме. Тайка плакала, скулила и не могла идти сама, у нее выпирали ребра и лезла шерсть, а я ненавидела и стыдилась за весь род людской.

Хотен бы не понял. Это нужно проживать, а не рассказывать. Как и покупку дополнительного климатического контроля для купола, когда от ненавистного холода руки покрываются красными звездочками растрескавшейся кожи. Как согласие впервые взяться за разработку магопровода от и до, ведущим специалистом, без проверок и постоянной поддержки от старших коллег. Как уход за Велиславой, когда та свалилась с лихорадкой и не могла согреться. А уж каково волочь Найдена с разбитой головой и не знать, кто он и что с ним…

Хотена не было рядом все это время, и меня не оставляло ощущение встречи двух чужаков.

А он, кажется, совсем не изменился. Все та же крепко сбитая фигура, мощные ноги, широкие плечи – будь Хотен немного ниже, выглядел бы совершенно квадратным; светлые волосы, как и раньше, коротко подстрижены, лицо идеально выбрито. И глаза по неискоренимой профессиональной привычке сразу же обшаривают любого, попавшего в поле зрения.

– Совсем бледная, – вынес вердикт ревизор.

Я могла только виновато развести руками. Белокожей я, как и многие светловолосые, была всегда – а на морозе магического месторождения распрощалась с последними веснушками и окончательно превратилась в бледную моль. Зато Хотен в ходе последней ревизии где-то на юге Штильграда приобрел роскошный золотистый загар и новый шрам на предплечье, весь какой-то рваный и откровенно жутковатый.

– Бывший директор ПромКомба спустил на меня пса, когда понял, что на должности не останется, – прокомментировал Хотен, мгновенно заметив и правильно истолковав мой интерес.

Машинально покосилась на Тайку. Собака вела себя так, будто никого, кроме хозяйки, в куполе нет.

– Чья голова полетит на этот раз? – спросила я, почесав Тайку за ухом, и спохватилась. – Идем в дом, там вроде бы еще было что-то съестное… – и снова замерла, потому что Хотен не сдвинулся с места – и вид имел диковатый и напряженный.

– Издан приказ о ревизии месторождения номер три, – глухо сказал он, – и всех связанных с ним предприятий. В том числе – проектного бюро. Наверху недовольны задержкой.

Я осталась стоять у открытой двери на террасу, хотя Тайка уже с воодушевлением просочилась в дом и явно направлялась на кухню.

– И ты здесь в порядке начала расследования?

Хотен чуть склонил голову, осторожно взял меня за руку, улыбнулся – но врать не стал:

– В том числе.

Я подавилась воздухом.

– Нет, я не жду, что ты тотчас вынесешь весь сор из избы, – понимающе усмехнулся Хотен, не дождавшись от меня адекватной реакции. – И допрос немедленно учинять не буду. У меня, к сведению, рабочий день закончился четыре часа назад… как и твой. Давно ты пашешь в таком темпе? На тебе лица нет.

От необходимости судорожно обдумывать ответ (что бы Хотен ни говорил о допросе, на самом деле он его уже начал) меня спасла настойчивая трель переговорника. Я высвободила руку и виновато улыбнулась ревизору. Он понятливо кивнул, но сомневаться не приходилось: о своем вопросе Хотен не забудет, и мне так или иначе придется сознаваться в многонедельных переработках.

Но, надеюсь, у меня будет достаточно времени, чтобы сообразить, как бы изложить это таким образом, чтобы проектное бюро не выглядело сборищем бездельников, которые спохватились только в последний момент, когда вышли все сроки.

– Привет, – мученически выдохнула трубка мне в ухо голосом Беримира. – Ты дома?

– Да, только что приехала, – сдуру покаялась я и зажмурилась в ожидании врачебной проповеди о вреде нервного истощения.

Но это, к счастью, по-прежнему был Беримир, и вместо лекции по общеизвестным истинам меня ожидало полуминутное укоризненное молчание. Справедливости ради, оно действовало на меня куда эффективнее; по крайней мере, устыдилась я сразу же.

– Зато мне дали выходной! – ляпнула я в свое оправдание.

Хотен заинтересованно склонил голову к плечу, и я юркнула в дом, пока он не услышал что-нибудь еще более занимательное.

– Найду тоже, – мрачно сообщила трубка, и я застыла с одним валенком в руке посреди прихожей. Но потом сообразила: Найд – это Найден, и он изрядно преуспел в налаживании связей с врачом. А раз так…

– Еще какая-нибудь упоительная история? – предположила я.

– Не то слово, – согласился Беримир. – Угадай, кто в первый же день патрулирования застал попытку незаконного подключения к магопроводу?

Я зажмурилась.

Работа с опасными энергоносителями, сложной аппаратурой и повсеместной автоматизацией очень быстро заставляет чувствовать себя так, словно вокруг одни идиоты. Долгая работа в подобных сферах потихоньку внушает мысль, что, если вас окружают идиоты, значит, вы – центральный.

Но даже на фоне столь прискорбных выводов идея подрубиться напрямую в единственный на данный момент магопровод – на минутку, высокого давления, диаметром в мой рост, с перспективой снабжения четырех окрестных сел и одного города – выглядела, мягко говоря…

– Выжившие есть?

– Есть, – обрадовал меня Беримир. – Найден. Сдается мне, парень родился в рубашке… хотя с его везением куда актуальнее было бы родиться с грелкой в руках. Я, собственно, из-за чего звоню: у него в общежитии с грелками напряг. Он, конечно, обложился бутылками с горячей водой, но татуировку все равно этим не перекрыть, а я на дежурстве в стационаре. Не завезешь ему грелку? Или Велиславу попроси, а то этот счастливчик опять переохлаждение схватит.

Велислава, насколько я помнила, как раз осталась в проектном бюро – вместе со всем конструкторским отделом; я покосилась через плечо и твердо решила не говорить об этом вслух.

– Ладно, у меня была запасная. Ты его осмотрел?

– Не я, Болеслав. Если увидишь его фонтанирующим ядом – не удивляйся, он тоже чудом вспомнил, как работать без диагноста.

Я бы очень сильно удивилась, если бы вспомнила, кто это, – но предпочла промолчать и об этом.

– Хорошо, последний вопрос, – вспомнила, наконец, я. – А где это общежитие находится?..

Разумеется, Найдену не могло не свезти и тут. У Бюро Правопорядка своего общежития не было: все сотрудники, приехавшие на месторождение, заказали перевозку собственных домиков – таких же легких каркасников с куполами, как и у меня. Найденыш оказался единственным, кому требовалось жилье, и его, недолго думая, распределили… в общежитие к шахтерам. Одна я туда соваться на ночь глядя побоялась, так что пришлось вкратце изложить Хотену историю моего «знакомства» с Найденом, старательно обходя вопрос о том, что я делала на пустой улице в десятом часу.

Мои филологические страдания оказались напрасны: общежитие пустовало. Первая смена шахтеров в полном составе лежала в стационаре, вторая – пахала за двоих на месторождении, пробивая новый штрек. Похоже, только этим и объяснялось, как Найден, с его-то коммуникативными навыками, остался без грелки в полностью заселенном общежитии.

Сонная вахтерша обрадовалась нам, как родным, словно мы ее вовсе не разбудили, но бдительности не потеряла ни на секунду.

– Я уж думала сама за грелкой бежать, – доверительно сказала она, зябко кутаясь в шаль, – но мне нельзя надолго оставлять пост, а до дома еще полчаса езды. Запишитесь в журнал визитов, вот здесь. А потом я покажу дорогу, как раз на обход пора.

Хотен, у которого давно глаза слипались, раздраженно дернул щекой и вместо записи предъявил женщине корочки ревизора.

После этого нам уже не радовались. Но дорогу честно показали.

Найдену, как назло, досталась угловая комната на первом этаже. По всей видимости, пустовала она потому, что была одной из самых холодных, и туда никто не хотел заселяться. Отсутствие климатического купола делало свое дело; лично я бы отсюда переехала при первой же возможности.

Одно окно выходило на подмороженные кусты перед стоянкой, второе – вовсе на дорогу; установили их неправильно, и изнутри по низу стекла шел толстый слой льда, а снаружи сияли белизной инеевые перья. Кто-то из жильцов попытался законопатить щели засохшей травой и мхом; из-за этого комнатка чем-то неуловимо напоминала заброшенное фазанье гнездо, но никак не человеческое жилье. Над радиаторами воздух дрожал от контраста температур, но мощности не хватало, чтобы прогреть помещение до приемлемой температуры, и вторая койка предсказуемо пустовала.

Открывший нам дверь кокон из одеяла проследил мой взгляд и бодро заявил простуженным голосом:

– Зато здесь светло! – и с любопытством повернулся к ревизору, застывшему нерушимой скалой и всем видом демонстрирующему, что за меня есть кому постоять.

Как будто это требовалось.

– Хотен Верещагин, ревизор третьего чина Особого корпуса, – коротко отрекомендовался он, заметив интерес.

Обычно этого хватало, чтобы свести все нежелательные контакты к минимуму и, бонусом, обезопасить от них меня. Но на сей раз Хотен не на того напал.

– Найден Лом, – изрек мой найденыш, резким движением откинув за спину «капюшон» из одеяла, позволяя рассмотреть изуродованное шрамом лицо, и уверенно протянул ладонь для рукопожатия. – Тиша о вас рассказывала… ну, когда не ржала с моего имени. Что теперь-то?

– Лом, – виновато всхлипнула я, не в силах бороться со смехом, и сунула ему грелку. – Найден Лом! Ох, да как ты школу закончил, тебя же должны были задразнить насмерть!

Найденыш пожал плечами под одеялом.

– Как-то закончил. Но ничего, – искоса взглянув на меня, хмыкнул он, – ты, похоже, решила наверстать и задразнить-таки… чаю? Или чего-нибудь посерьезнее?

Хотен, по всей видимости, собирался отказаться и уйти. Но вместо меня ответил мой желудок, еще отлично помнивший, что такое «посерьезнее» в исполнении Найдена, и тот беззлобно рассмеялся:

– Понял, вопрос глупый. Подождите здесь пару минут, хорошо? Добегу до кухни, заодно грелку наполню.

Я виновато кивнула и, получив рекомендацию не разуваться ни в коем случае, уселась на вторую кровать: стул в комнате был всего один, металлический, холодный даже на вид. Хотен с сомнением покосился на него и остался стоять, прислонившись к стене и выжидательно склонив голову к плечу.

– Что? – неловко спросила я.

Хотен скрестил руки на груди. В его исполнении жест вышел чрезвычайно внушительным.

– И как ты не побоялась?

Уточнять, чего именно, я не стала. Парень с жутким шрамом и татуировкой – пусть не каторжной, но все-таки; словивший по голове, оставшийся без документов и денег… а я притащила его к себе домой. Выхаживать.

– Он был под присмотром. Я попросила Беримира. Да и… ну вот честно, ты бы смог бросить человека замерзать насмерть?

Хотен чуть прищурился и улыбнулся. Открыто и насмешливо. Теперь он гораздо больше напоминал парня, с которым я начинала встречаться, а не всегда собранного и настороженного ревизора третьего чина, – и я невольно улыбнулась в ответ.

– Я уже боюсь тебя оставлять, – сказал он. – После первой командировки обнаружил тебя в компании порядочников, второй раз – продавшейся на одиннадцать лет проектному бюро за климатический купол. А теперь – с собакой, автосанями и с бывшим, ночующим у тебя, чтобы присмотреть за вторым холостым мужчиной в доме.

– Велислава – не порядочник, – только и могла возразить я. – Она дочь капитана, но работает инженером-конструктором.

Про ночлег под одной крышей я ему не говорила ни слова. Но кто сомневался, что он обнаружит что-нибудь, указывающее на него?..

– А Беримир помолвлен, – понимающе кивнул Хотен. – Это не претензии. Я просто удивлен, как быстро все меняется.

Быстро?

– Когда мы начали встречаться, я еще даже институт не окончила, – напомнила я, чудом сдержав поток возражений. – Разумеется, я изменилась с тех пор. Как и ты…

Особенно ты.

Студента Верещагина никто не боялся. Он был балагуром, весельчаком и душой компании, и я страшно гордилась собой, когда привлекла его внимание. Только вот с первой своей практики Хотен вернулся с шумом и фанфарами, отправив на рудники заместительницу директора ПищКомба номер пять. Талантливым студентом заинтересовался Особый корпус… и на выпускника Верещагина уже поглядывали с опаской. Все знали, что он далеко пойдет. И наверняка потащит за собой свою зазнобу…

Что ж, за семь лет мы и впрямь ушли чертовски далеко от себя прежних.

– Эй, что за кислые рожи? – удивленно спросил Найден, появляясь в дверях.

В одной руке он нес заварочный чайник, во второй – внушительную сковороду, и одеяло ему приходилось придерживать подбородком, из-за чего удивление вышло несколько невнятным. К тому же сковорода немедленно пошла в психологическую атаку, распространяя запах жареной картошки и красного перца с кориандром, и рожи очень быстро превратились из кислых в заинтересованные. Даже Хотен чуть подался вперед, неотступно провожая Найдена взглядом.

– Тарелок нет, – покаялся гостеприимный хозяин и пристроил сковороду на письменный стол. – Не успел купить, а чужие брать… ну, рискнул бы разве что в женском общежитии, но никак не здесь. Не то чтобы ребята агрессивные, но…

– Становятся агрессивными, когда дело доходит до мытья посуды? – предположила я, тотчас вспомнив мужское общежитие института.

Хотен адресовал мне возмущенный взгляд. За ним грязной посуды не водилось даже во времена студенчества – но на фоне четырех этажей его сокурсников этот крохотный проблеск любви к чистоте и порядку терялся мгновенно, и впечатления от посещений у меня оставались крайне гнетущие.

– Нет, просто не моют, – пояснил Найден и снял со сковороды крышку.

После этого сомнения насчет еды при столь сомнительной сервировке перестали терзать даже Хотена. Не знаю, как у найденыша это выходило, но абсолютно все, приготовленное им, хотелось сожрать немедленно и в количестве.

– Я тебя из проектного бюро выдернул? – смущенно уточнил Найден, аккуратно складывая одеяло на своей кровати. Судя по комковатым очертаниям под толстым шерстяным свитером, грелку он уже привычно примотал к голому телу и теперь чувствовал себя гораздо лучше, что не могло не радовать.

– Нет, из дома, – отмахнулась я. – Лучше расскажи, как твоя работа. Если, конечно, отвлекаешь от еды не в надежде, что что-нибудь останется на завтра. Хотя это было бы чертовски наивно с твоей стороны.

Найденыш рассмеялся и сел поверх одеяла, чуть ссутулившись и положив расслабленные руки на колени. Я слегка напряглась, рассмотрев сбитые костяшки пальцев, но он привычно не позволил мне зацикливаться на этом.

– На завтра у меня по плану омлет с ветчиной, так что не терзайся тонкими намеками и ешь, – скомандовал найденыш. Бросил взгляд на Хотена и от воспоминаний о пустом холодильном ящике воздержался. – Работа… помнишь, я рассказывал про шахтера, который уложил своих конвоиров? Из-за которого меня и приняли в отделение? Угадаешь, кто это оказался? Ладно, жуй, не угадывай. Это был начальник второй смены. В общем, шиш меня теперь в шахту возьмут работать!

– А ты хотел перевестись в шахту? – с заметным недоумением на лице спросил Хотен, отвлекаясь от картошки. Ненадолго, впрочем.

– И сейчас хочу, – сознался Найден и чуть поморщился. – Все-таки работа рядового сотрудника в участке заключается в основном в мордобое и транспортировке упившихся работяг в КПЗ. Мягко говоря, не предел мечтаний. Но за своего начальника шахтеры меня порвать готовы, даром что он за решеткой стабильно оказывается раз в неделю и в последнюю субботу пил со мной на брудершафт, не выходя из камеры – тот еще экзерсис, скажу я вам… не смотри так, товарищ ревизор, в субботу у меня был выходной. Просто забежал в участок за форменной паркой, ее как раз доставили. Ну и задержался немного.

– То есть ты хочешь перевестись из транспортирующего в транспортируемые? – хмыкнул Хотен.