Волк из Поднебесья

Мое радушное настроение было напускным. Все же я опасалась Бажена и его возможной мести. Прямо, конечно, он мне ничего не сделает. Кто бы ни боялся нарушить закон? А вот исподтишка, тайком, так, чтобы я в случае чего не смогла доказать причастность главы Заозерья к своим бедам, очень даже может. Ходили слухи, что по его «просьбе» местные повесы два брата – Щур и Чур вершат некоторые дела не совсем законным образом. Возможно, мне и не следует их бояться, все же магия меня не подведет, если возникнет нужда отстоять свою жизнь, но вот они запросто могут сжечь мой дом. И куда я тогда? Что обо мне подумают в министерстве, если такое приключиться? Что Алена Белова плохой специалист, что со своими обязанностями не справляется. Да мало ли что. Хорошее редко приходит на ум, все чаще дурные мысли первыми являются, а потом пока разберутся, пока то да се, репутации моей конец.

– Что не весела, Алена? – спросил меня рыбак и легонько тронул за локоть.

Я посмотрела на деда Селивана и неожиданно для себя рассказала ему о последней встрече с Баженом.

– Дурной он человек, это точно, да мы все от него зависим, – согласно покивал головой рыбак. – И делишки свои он грамотно ведет, от чего нет у людей хоть малейшей зацепочки, чтобы прищучить его и к ответу призвать. Как заноза в одном месте, ей-ей.

Я только улыбнулась, а дед Селиван похлопал меня по руке и добавил:

– Не бойся его, деточка, ты же маг, а с тобой ему воевать не с руки. Вот поверь старику на слово. А ежели и попытается сделать гадость, так ты готова будь и сделай так, чтобы зло, против тебя направленное, хозяину воротилось. Чай не мне тебя премудростям всяким учить, для этого у вас свои умники имеются, учительствовать призванные, а нас другое дело ждет. Купцы уж нервничают. Знаешь же, как они вечно торопятся да спешат. Всех уже загоняли.

– Пойдемте, Селиван Матвеич, спасать ваших работников от нервничающих купцов, – вздохнула я, бросила пустую корзинку на лавку и отправилась вслед за дедом, который обернулся и строго сказал:

– Брось со мной манерничать! Сколько раз говорил, чтобы Матвеичем кликала.

– Невежливо это, – насупилась я. – Вы же старше меня во сколько раз, а я с вами буду, как с приятелем.

– Эка! Смотрите-ка, ей стыдно человека по-простому называть! – всплеснул руками старик. – А я, может, этого сам хочу и даже требую называть меня только Матвеичем. Вот помру, тогда и обзывай, как хочешь, хоть трухлявым пнем. Поняла?

– Как тут не понять? – примирительно улыбнулась я, стараясь не зацепить плечами сети.

Не любила конфликтовать с людьми, даже в детстве в драках и ссорах, что приключались между ребятами, участия не принимала, из меня вышел миритель. Мне приходилось вытаскивать из кустов обидчиков и обиженных, когда они, зажимая разбитые в потасовке носы или губы, нехотя, но просили друг у друга прощения. А потом и в школе слыла тихоней, хотя сокурсники ко мне тянулись, так что без друзей не осталась. И пусть некоторые завидовали моему упорству, с каким постигала нелегкую магическую науку, зла никогда не держали и обидных слов за спиной не говорили.

– Ты это…

Матвеич вдруг остановился и уже на выходе из-под навеса придержал меня.

– Я человек простой, Аленушка, всю жизнь только одним делом и занимался – ловил рыбу. Только позволь старику дать тебе один совет.

– Какой?

Казалось, что речь пойдет о том, как я к нему обращаюсь, но Селиван Матвеич поманил меня пальцем, и когда склонилась ниже, прошептал:

– Сходи-ка ты, деточка, к бабке Авдотье. Уж кому, а ей хорошо известно, как от Бажена и его подручных оградиться. Он ведь ей тоже прохода не давал, хоть и живет она за пределами города.

– Хорошо, – задумчиво протянула я, – схожу к ней, как освобожусь.

И почему раньше не побеседовала с этой милой старушкой о своих проблемах? Глядишь, давно бы от Бажена и его семейки избавилась. Благо хоть его сынок меня не донимал, он жил в Важене и к делам отца никакого отношения не имел. По крайней мере, в Заозерье многие так считали. А что на самом деле? Не знает никто.

– Алена Велимировна! Душечка! Наконец-то, мы вас дождались. Спасите, молю. Нам уже в путь пора, а куда без вашего заклятия хитрого? Чтобы на завтра весь товар в выгребную яму вывалить?

Поскольку в Заозерье раз от разу приезжали одни и те же купцы (своих в городе почти не было, да и те лишь тканями торговали) и перекупщики, мы за четыре года тесного общения успели неплохо друг друга изучить. Эти люди прекрасно знали, если я задержалась, то это не из-за нежелания им помочь, просто дел много или находилась за пределами города, хотя меня они старались предупреждать заранее. И на сей раз вопрос удалось решить мирным путем. Стараясь без задержек и заминок зачаровать груженные рыбой телеги, со своим делом я управилась меньше чем за час, и счастливые торговцы отправились в обратный путь. Рыбаки получили свой честный заработок и разошлись по домам, чтобы порадовать свои семьи. Только Матвеич никуда не спешил. Не к кому ему было спешить. Он давно жил один, похоронив и жену, и единственного сына, который в грозу рыбачил с лодки. Говорили, что в него попала молния. Да, не повезло.

– Ну что? – слишком бодро поинтересовался рыбак. – Ты свое дело сделала, все довольны, так что не буду тебя задерживать. Беги.

Я простилась со стариком и вернулась за корзинкой, когда из-за двери послышался его голос:

– А Макарка и Натан еще не вернулись. Стало быть, есть улов.

Но перед тем как сбежать из Заозерья, я наведалась на рынок и купила для Ведени сладости. Знаю, что он сам может не хуже кренделей да пирогов напечь, но мне нужно было с ним помириться, не угощать же его собственными вкусностями, а сама я не сильна в готовке, особенно с тем, что касается выпечки.

– Здравствуй, Алена! – обрадовался мне булочник. – Чего-нибудь желаешь?

– Здравствуйте, Демьян, – поприветствовала я мужчину в ответ и беглым взглядом прошлась по полкам.

Булочник пытался меня разговорить, нравилось ему со мной поболтать о том, о сем, но мне было некогда, поэтому беседы не вышло. Однако Демьян не выглядел расстроенным или обиженным, по-моему, этот жизнерадостный человек (хотя труд у него не из легких) никогда не унывает и даже в самую трудную минуту общается с покупателями с широкой улыбкой на румяном лице. Он и посоветовал мне попробовать медовые пряники.

– Ну, раз создатель этой вкуснотищи советует, беру.

Расплатившись и спрятав ароматный кулек в корзинку, я поспешила домой, но на полпути меня перехватила соседка и попросила взглянуть на ее полудохлую козу. Осмотр много времени не занял, и мне даже удалось с первого раза определить причину недуга, только сам процесс извлечения из желудка прожорливой скотинки тряпки, некогда бывшей хозяйским фартуком, отняло много времени. И пусть я применяла магию, не все шло так гладко, как хотелось.

Да, вот учишься в магической школе и даже не подозреваешь, куда после окончания жизнь занесет. Ты мечтаешь о славных подвигах, приключениях, уничтоженных полчищах нежити и все такое, а на деле занимаешься не самыми приятными вещами. И постепенно спадает с глаз розовая пелена, обнажая перед молодым магом безрадостные «прелести» жизни в каком-нибудь захолустье. Жаловалась ли я на судьбу и родителей, которые сами спровадили дочь в такую даль? Нет. Насильно в Заозерье меня никто не удерживал. Можно было бы продать дом и рвануть куда-нибудь ближе к большим городам и широким трактам, где магу проще найти более престижную работу, но меня пока все устраивало. Может, не так уж сильно я мечтала о славных подвигах? Скорее всего, именно так. Должен ведь хоть кто-то и в забытых всеми уголках жить да людям помогать. Наверное, должен. Хотя я за собой особой заслуги не ощущала. Ну, делаю свое дело и ладно. Мне – опыт, местным – радость, что есть к кому бежать, когда приключилась беда.

Миновал обед, и коза, наконец, выплюнула мне в руки обслюнявленный ком. Я брезгливо скинула его в яму с мусором и, вымыв руки, уже во дворе попросила пожилую соседку лучше приглядывать за скотиной.

– В следующий раз мы можем не успеть. И мясник вам только спасибо скажет.

Женщина испугалась и клятвенно пообещала с козы глаз не спускать.

– Привязывать буду негодницу.

Я только улыбнулась и, отказавшись от денег, которые обрадованная благополучным исходом хозяйка пыталась мне всучить, отправилась за пределы городка, решив, что примирение с Веденей придется отложить до вечера. Нужно сначала с Баженом до конца вопрос решить, чтобы не бояться ни за себя, ни за дом, а потом уже все остальное.

Вот невысокая изгородь, что защищала городок от лесной живности, осталась позади, и под ноги легла ухабистая дорога. Из-за того, что дождей не было уже неделю, земля превратилась в пыль, и она осела на моих сапожках и штанах, сделав их грязно-серыми. Но даже это не испортило моего настроения. Весна ведь. Птицы поют, солнышко припекает, небо синее-синее, а вдоль дороги черемуха цветет, и от ее сладкого запаха кружится голова, поэтому так и хочется махнуть рукой на все проблемы и как в детстве сорваться на бег, оглушив оживший и похорошевший лес счастливым смехом. Только Алена Велимировна не может себе такого позволить. Что обо мне люди подумают, если начну козочкой скакать по дороге? Что магичка с ума сошла? Ага, а ты докажи потом обратное. Правда, широкую улыбку сдержать не удалось, и она прочно приросла к моим губам. Так и шла всю дорогу, улыбаясь.

Авдотья (или в народе бабка Авдотья) жила за лесом, что северной стороной примыкал к Щукину озеру, а с трех оставшихся сторон упирался в болота. Не знаю, почему местные считали ее ведьмой, на самом деле Авдотья была травницей, я бы сказала, прекрасной травницей. Мне самой рядом с ней делалось стыдно, поскольку не могла похвастать такими познаниями в травах, как эта женщина. Но насколько успела понять, Авдотья совершенно не обижалась, когда ее обзывали ведьмой, порой даже в глаза этим тыкали, словно и не боялись возмездия свыше.

– Люди видят только то, что хотят видеть, и верят только тому, что их ушам приятнее, а правда она порой бывает колюча, поэтому проще верить тому, что больше по сердцу придется, – веселилась травница, когда я однажды не выдержала и спросила:

– Разве вас это не злит? Вы же травы собираете и больше ничего.

Тогда Авдотья мне даже диплом свой показала.

– Вот, окончила с отличием факультет травников, – вручив мне пожелтевший от времени свиток, улыбнулась женщина. – И не абы где училась, а в столичной Школе прикладной магии. У нас такие учителя были, все сплошь магистры с учеными званиями. Грех было неучем от таких преподавателей уйти. Старались, порой ночами над книгами и травниками сидели, заучивали, зубрили, по лесам да лугам бегали, редкие экземпляры собирали, делали гербарии. Ох, да чего только не было за пять лет учебы! К тому же нам, как знатокам растений, и зельеварение с углублением преподавали, и ты не удивляйся, что я больше твоего знаю. Нас учили так. И если нужно будет, всегда с радостью помогу.

Отказываться я не стала и теперь с легкой ноткой предвкушения вышагивала по узкой лесной тропе. То тут, то там среди кустарников, покрывшихся яркой листвой, мелькали похожие на колокольчики белые с серебристым отливом или фиолетовые соцветия сон-травы, белые пятилепестковые цветки заячьей капусты и много чего еще. Просто я не слишком заостряла внимание, да и не все травы можно вот так запросто обнаружить в лесу. Некоторые любят солнечные полянки, другие – влажные овраги, а третьи вообще прячутся в тени. Кроме всего прочего, их нужно знать и даже уметь отличать друг от друга, что, впрочем, отлично умеют травники. Авдотья мне даже сборник старинный подарила, вот с ним я за травами в лес и ходила, иначе все мое зельеварение ограничилось бы несколькими отварами и мазями. А так…

В общем, на этот раз я к Авдотье за другим советом шла и пока раздумывала над своими проблемами, успешно добралась до ее домика, стоявшего на полянке. На его крыше лежали ветви растущего рядом дуба, а, собственно, хозяйка обнаружилась за домом, где на солнечной стороне у нее разбиты грядки, только не все они под овощи отведены были. Травница выращивала некоторые редкие экземпляры, чтобы всегда были под рукой.

– Вижу, гости к нам пожаловали, – улыбнулась Авдотья, когда ее кошка первой заметила мое появление и начала громко мяукать, а потом и вовсе подобралась поближе и, привстав на задние лапки, потерлась головой о мои колени.

– День добрый, Авдотья. Как вы тут?

– Здравствуй, Алена, – отряхнув руки от земли, отозвалась травница. – Боги милуют, так что жаловаться нам не на что пока. А у тебя стряслось что, или так проведать забежала?

– Не сказать, чтобы стряслось, но мне нужен ваш совет. Очень нужен. Просто жизненно необходим, – глядя на покрытое тонкой сеточкой морщин лицо, призналась я и поморщилась, когда кошка Марфа вцепилась в мои штаны когтями, выпрашивая ласки.

– А говоришь, не стряслось, – поддела меня травница и отправилась к дому. – Пойдем внутрь, там и поговорим. У леса, знаешь, тоже уши есть.

Но для начала Авдотья хорошенько вымыла руки и набрала в колодце ведро воды.

– Чая попьем, поговорим, – обронила она, поднимая свою тяжелую ношу.

Тут уж я не вытерпела и ведро у травницы отобрала, всучив ей свою корзинку и раздумывая над тем, что пряниками придется поделиться.

«Ладно, Ведене новых куплю».

Мне всегда нравилось в доме у Авдотьи. Пусть он был маленьким, но его особый дух, доброжелательная атмосфера, которая исходила не столько от старых бревенчатых стен, сколько от его радушной хозяйки, запах трав, что собранные пучками, сушились под потолком, яркие солнечные пятна на беленной мелом печи – все это делало его неимоверно уютным. Не нужно было каких-то особых украшений, дорогой мебели, чтобы почувствовать это, понять – как дом и хозяйка любят и берегут друг друга. У травницы тоже жил домовой, но он к посторонним никогда не выходил, а вот общался ли он с Авдотьей, о том она не рассказывала. Да и я о Ведене особо не распространялась. Каждому дому свой хранитель и свой хозяин. Как-то так.

Пока размышляла и оглядывалась по сторонам, прислонившись спиной к теплой стене, Авдотья вскипятила воду и заварила свой особый чай. Когда хозяйка выставила передо мной исходящую ароматным парком чашку, блюдо с пирогом, порезанным небольшими кусочками, и устроилась напротив, попутно стянув с головы простой белый платок, я выложила рядом сверток с пряниками и осторожно подула на чашку.

– И что же тебя привело ко мне? Какой совет тебе нужен, Аленушка? – пробуя мой гостинец, поинтересовалась травница, а сама зажмурилась от удовольствия.

Аленушка! Терпеть не могу, когда меня так называют, и если пожилым людям это сюсюканье еще могла простить, то сверстникам не получалось. Я Алена, ну, на крайний случай Аленка и никак иначе.

– Я сегодня с Селиваном Матвеичем разговорилась случайно, и он посоветовал мне к вам за советом наведаться, – начала я, теребя пальцами бахрому на скатерти.

– Не томи, Алена, спрашивай. Не люблю, когда люди приходят за помощью, а прямо озвучить свою просьбу не могут. Толку-то от того, что они мнутся?

– Все дело в Бажене! – выдала я и, отпив потихоньку горьковатый напиток, не спеша поведала травнице о своих приключениях.

Авдотья слушала, пила чай, ела пряники, но лицо ее при этом оставалось неизменным. Невозможно было предугадать, о чем думает эта женщина и слушает ли меня вообще. Я даже начала сомневаться и под конец замолчала, не решаясь озвучить свои страхи и опасения.

– Дурочка! – воскликнула вдруг Авдотья и прямо посмотрела на мое оторопевшее лицо. – Почему ты мне сразу не рассказала, что кровопийца этот проходу тебе не дает, что глаз на заработок честный положил и руку в твой карман запустил? Тебе разве надо это – кормить проходимца, которого лишь по недоразумению главой Заозерья сделали? Небось, Бажен этот… тьфу, даже имя его противно произносить!.. не бедно живет.

– Да мне как-то невдомек и…

– Вот и кормился этот гад за твой счет! – воскликнула травница, стукнув сухонькой ладошкой по столу, а потом рассказала мне свою историю.

Оказалось, что Авдотья в Заозерье уже в немолодом возрасте перебралась. До этого она с мужем и детьми ближе к столице проживала, хороший доход имела. Жизнь ее не была тяжкой и обременительной, дети выросли, но мужу боги отмерили слишком короткий срок, и вскоре он умер. После этого Авдотья долго горевала, не смогла жить на прежнем месте и, простившись с детьми и родней, отправилась искать новое место, и, как ей казалось, нашла. Понравилось травнице в Заозерье, решила тут осесть, ведь ремесло травника так же востребовано, как тех же магов или лекарей. Однако на тот момент главой города уже Бажен назначен был и незамедлительно явился к ней, почуяв возможную наживу, с предложением об открытии лавки. Авдотья по натуре более решительной оказалась и приставучего мужика отправила подальше с наказом – свой нос в ее дела не совать. Бажен ей отказа не простил, и вскоре травница оказалась без дома, на покупку которого истратила почти весь запас золотых монет.

– Я ушла жить в лес. Вот на этом самом месте поставила шалашик и куковала, горькими слезами умываясь. Думала, конец мне, ведь лето катило к концу, впереди маячила осень, а там и зима не замедлила бы объявиться. А в мороз долго ли в шалашике протянешь?

Авдотья рассмеялась, будто все, что случилось, ее уже не тревожило.

– Ты не удивляйся, просто я привыкла по жизни с улыбкой шагать, даже когда плохо. Ревела, конечно, много, а муж мне еще в самом начале нашей совместной жизни сказал, когда я улыбаюсь, у него на сердце делается светло-светло. Он меня солнышком ласковым называл. Вот и улыбалась и сейчас смеюсь, горести свои вспоминая. От слез, знаешь, Аленушка, легче не становится, и проблемы сами по себе не решаются.

Травница на какое-то время замолчала, покручивая в сморщенных, но еще крепких и ловких пальцах свою чашку. Глаза ее подернулись задумчивой дымкой, и я не тревожила женщину, кто знает, о чем она думала в этот момент.

– Знаешь, я как-то случайно оказалась в Корповке на той стороне озера, а там коровы клещевины наелись и помирали всем стадом. Бабы в рев, мужики уже собирались их добить, чтобы не мучились, но я спасла и стадо, и жители без кормилиц не остались. А в благодарность мне этот дом сложили, хотя сначала уговаривали у них поселиться, да мне к лесу ближе хотелось быть после того, что градоправитель Заозерский сделал. И этот дом я защитила по всем правилам, даже магии никакой не нужно.

– А что же для этого нужно? – почти пригнувшись к столу, спросила я хозяйку дома.

– Видела, какой дуб у моего дома растет?

Я кивнула, хотя не сразу поняла, куда Авдотья клонит, и недоуменно пожала плечами.

– Дуб издревле защитником считался. Помимо этого у него много разных качеств имеется, но от зла и недобрых людей именно он убережет. Дам я тебе желуди прошлогодние, закопаешь их вдоль ограды и произнесешь обережный заговор, – сказала так Авдотья и головой утвердительно кивнула, а потом добавила с улыбкой: – И при себе один носи.

Поверила ли я травнице? Скорее, да, чем нет. О чудотворной силе деревьев много сказано и написано, чему даже имеются доказательства из реальной жизни. Если дуб меня на самом деле от Бажена и его прихвостней оградить сможет, лучше весь двор желудями засажу, зато уже никого не буду бояться.

– Погоди, найду сейчас. Специально в прошлом году собирала, будто чувствовала, что пригодятся они.

Авдотья встала из-за стола и скрылась в углу, тут же чем-то застучав. Наверное, открывала и закрывала ящички и коробочки, где хранила свои драгоценные травы. Я сидела за столом, глядя в пустую чашку, и боролась с неожиданно возникшей тревогой. И связана она была не лично со мной или с моим домом. Нечто жуткое и необъяснимое лилось с теплыми весенними лучами в приоткрытое окно. Замолкли птицы, будто кто-то насильно заткнул им клювики, даже ветер, что до этого легко шевелил дубовые ветки и занавески на окошке, стих. На землю медленно опустилась гнетущая тишина. Тишина, от которой сделалось жарко, и липкий страх поселился внутри.

– Гроза собралась, что ль? – выглянув из-за печи, поинтересовалась травница. – Вроде ничего не предвещало.

– Как бы не ураган. На душе тревожно как-то, – протянула я и не удержалась, захлопнула створки.

Марфа, до этого спокойно дремавшая на подоконнике, резко выгнула спину и, сверкнув глазами, сиганула под стол, лишь оттуда слышалось ее глухое рычание.

– Что с тобой? Испугалась? – нагнувшись и приподняв край скатерти, спросила я у кошки, но она продолжала прижиматься всем телом к полу и рычать.

– Как бы не пришлось тебе задержаться, – поставив передо мной простую берестяную коробочку с желудями, обронила Авдотья. – Беда какая-то движется на нас, и лучше в такое время на улицу не выходить.

Я и ответить не успела, только взгляд перевела с хмурого лица хозяйки дома на окно и вздрогнула, когда небо начало резко чернеть. И не от того, что тучи набежали, будто солнце ясное смахнул кто-то с неба рукой, и оно камнем рухнуло за лес, погрузив землю в кромешную тьму. А потом и зажмуриться не успела – яркая вспышка расчертила небо на две половины. Нет, это была не молния, что-то на огонь похожее. Голова отозвалась болью, и вдруг раздался грохот до того ужасающий, от чего дом Авдотьи заходил ходуном, с полок попадала посуда, а мне на макушку шмякнулся пучок зверобоя.

– Это не гроза. Это нечто пострашнее! – выкрикнула в испуге травница, и я в момент очередной вспышки увидела ее побелевшее лицо. – Беда, Алена. Беда пришла на наши земли…

Честно говоря, мне и без того было до жути страшно, поскольку нормального объяснения тому, что происходило снаружи просто не находилось. В одном Авдотья права – это не гроза. А если это не гроза и не ураган, ведь ветра, что может с легкостью срывать с домов крыши, валить вековые деревья, выкорчевывая их из земли вместе с корнями, не было, тогда что? И слабая мысль, мелькнувшая где-то в глубине моего встревоженного сознания, заставила сердце замереть.

– Нужно спрятаться.

Я и опомниться не успела, как травница быстро сдвинула в сторону плетеный коврик, как-то ориентируясь в полумраке, взялась за кольцо и подняла тяжелую крышку, что вела в подполье. Первой в темный провал скакнула, как ни странно, Марфа, мелькнув смазанным белесым пятном, а потом Авдотья зажгла масляную лампу и обернулась ко мне.

– Скорее, Аленочка. Скорее!

Я лишь на миг зажмурилась, когда маленький домик травницы осветила очередная вспышка, и, выскочив из-за стола, бросилась в спасительный подпол, едва не переломав на крутых ступеньках ноги. Страх – именно он гнал нас в укрытие, заставлял сердце замирать, а потом пускаться вскачь, из-за чего в ушах шумело и дышалось с трудом. Это было нечто необъяснимое. Такой силы мне встречать еще не доводилось, поскольку там, за бревенчатыми стенами дома, набирал обороты магический шторм. О его страшных последствиях я старалась не думать, хотя не думать вовсе было тяжело, земля продолжала дрожать, и временами казалось, что вот-вот и потолок рухнет на наши незащищенные головы. А еще ужас был в том, что магия не отзывалась, я не могла призвать к своей силе, она просто исчезла.

– Что же это делается? – пытаясь пересилить нарастающий гул, спросила меня Авдотья и вовремя выставила руки над собой, потому что с полки начали падать банки с соленьем и вареньем.

– На магический шторм похоже, – отодвинувшись от разбитой банки, отозвалась я и прикрыла руками метнувшуюся ко мне кошку.

– За какие грехи боги так прогневались на нас? – запричитала травница, но на этот вопрос и последующие за ним ответов у нас не было.

Не знаю, сколько мы просидели, прижавшись друг к дружке и прислушиваясь к грохоту, что доносился снаружи, но по-прежнему были живы, да и бояться вскоре надоело. Земля дрожала, но дом стоял на своем месте. К тому же гул начал стихать, тревога отступила, и, выждав еще какое-то время, мы выбрались из подпола. Крыша дома стояла на месте, растущий рядом дуб тоже. Да и лес будто бы невредим оказался, правда, судить об этом, выглядывая наружу сквозь щель между занавесками сложно, поскольку тьма еще не рассеялась, и в воздухе отчетливо ощущалась мощная остаточная магия. Такой магией запросто мир уничтожить можно, но нам будто бы повезло – на куски не разметало, щепой мелкой не обратило. Возможно, все не так страшно, как напридумывалось в голове.

– Неужто пронесло? – не поверила своим глазам Авдотья и потихоньку вышла в сени, но вскоре оттуда послышался ее громкий вскрик.

Я выскочила следом и осела на ступеньку, разглядев то же самое, что так удивило и напугало травницу. Посреди ее маленького двора появилась большая яма, очертаниями своими напоминающая отпечаток волчьей лапы. Уж чего, а следов и отпечатков за свое детство я насмотрелась предостаточно, чтобы теперь с уверенностью сказать:

– Если нам все произошедшее не привиделось, то здесь побывал невероятных размеров волк.

Авдотья только руками развела. Да и что тут скажешь? Но вскоре погнала меня домой.

– Беги, беги, Алена, в город. Как бы беда где не приключилась.